«Хорошо, что мы туда не едем», – подумала Оливия. Она уже раз гостила у родителей Теда. Каждый поход в ресторан превращался в пытку – их жалобы и нытье могли кого угодно вывести из себя: и обслуживание ужасное, и еда отвратительно приготовлена, не дожарена, пережарена и т. д. С ними было так же неуютно, как и с их сыном. Тесс больше туда не заманишь.– И подумай о своих материнских обязанностях, – продолжал пилить ее Тед, не подозревая, что забивает последний гвоздь в собственный гроб. – Как ты можешь переводить дочь в школу, о которой еще ничего не знаешь? И более того, не имея работы на осень? Я бы на твоем месте остался в Кеймбридже и обивал пороги фотомастерских. Если не ради себя, то ради ребенка. Настоящая мать никогда не пустилась бы в такую авантюру – это глупо, в конце концов.Глупо? Оливия и так неуютно чувствовала себя без диплома, особенно в городе, где все имеют по две-три ученые степени. Слова Теда обидели ее.– Кто бы говорил! Вот будут у тебя дети, тогда и поучай других. А я делаю для своего ребенка все необходимое.Никакие доводы Теда не заставят ее изменить решение. Она была твердо уверена в своей правоте – с той самой минуты, как развернула письмо Натали.Кроме того, взаимное доверие тоже что-нибудь да значит. Натали наняла ее без предварительного знакомства. Так почему бы Оливии не принять ее предложение без лишних вопросов?
…Ей приснился сон. Во сне ей вспомнилось детство, проведенное в Вермонте. Ее мать – почти ребенок. За Оливией присматривали соседи, пока она не подросла и не стала носить ключик на шее. К тому времени Кэрол Джонс работала с местным агентом по продаже недвижимости. Оливии заново пришлось пережить одинокие ночи в пустой квартире, прислушиваясь к сердитым голосам соседей с нижнего этажа. В темноте у маленькой девочки от страха замирало сердце: а вдруг мама вовсе не вернется?А однажды утром Кэрол Джонс вернулась не с очередным любовником, а со своей матерью.Оливия никогда раньше не видела бабушку. Девочка не верила словам матери, что бабушка умерла. По ночам, забившись в платяной шкаф (единственное место в квартире, где она чувствовала себя в безопасности), она придумывала десятки историй, объясняющих бабушкино отсутствие, и столько же воображаемых встреч.В этом сне бабушка оказалась решительной, волевой женщиной. Она в течение многих лет пыталась разыскать свою упрямую дочь, которая беременной убежала от родителей, чтобы им насолить, а потом побоялась вернуться. Бабушка нанимала частных детективов, но все безуспешно. И вот, наконец, ее упорство вознаграждено. Благодаря старой фотографии Кэрол, тщательно отреставрированной и очень похожей на Оливию, старушка нашла свою дочь.У вновь обретенной бабушки было лицо Натали Сибринг.Конечно, это всего лишь сон, но, ведя старенькую «тойоту» на юг, Оливия решила, что сон этот вещий. Ей не терпелось поскорее добраться до Асконсета.Тесс заметно нервничала, вопросы сыпались один за другим.– А где мы будем жить?– В Большом доме. Там есть флигель, где никто не живет, я же тебе рассказывала.– Никто не живет? Там привидения?– Они добрые.– Мама!– Да нет там призраков, Тесс.– А сколько лет ее жениху?– Не знаю.– А вдруг там все старые? Старики не любят детей.– Любят, если дети хорошо себя ведут.– А если они будут сердиться просто так? Кто еще живет в доме Натали?– Тесс, пожалуйста, называй ее миссис Сибринг.– Ты зовешь ее Натали.– Только за глаза. Кроме того, мне можно, я взрослая.– А Карл тоже там живет?Оливия вздохнула.– Его зовут мистер Берк, и мне не известно живет он там или нет.– А повар у них есть? А горничная? А дворецкий?– Не знаю.– Вряд ли я научусь кататься на яхте.– Научишься, не бойся.– Ты уже обращалась в Кеймбридж-Хит?– Да, они рассматривают наше заявление.Оливия разговаривала с работником приемной комиссии утром. С ней было заявление Тесс и медицинская карта, а также буклеты из Провиденса и других близлежащих городов с адресами школ и музеев, где существовала вероятность найти работу. Она везла с собой и копии резюме и писем, которые она уже успела разослать работодателям. Она собиралась сообщить им свой летний адрес, что было бы удобным поводом напомнить о своем существовании.– А если я не поступлю? – спросила Тесс.– Если не поступишь, – рассудительно повторяла Оливия в сотый раз, – значит, в пятом классе нет мест. Класс уже сейчас полностью укомплектован. Ожидается, что за лето уйдут двое, не больше.– А почему они уйдут?– Переедут вместе с родителями, которые нашли новую работу.– А если не переедут?– Тогда мы будем поступать на следующий год.– Что же я буду делать весь этот год?Если они уедут из Кеймбриджа, в другом городе школа может оказаться лучше, учительница – более терпимой. Иначе Оливия просто не знала, что предпринять. Ее встреча с Нэнси Райт ни к чему не привела. «Поймите, – высокомерно заявила та, – мы не вправе уделять столько внимания нескольким отстающим в ущерб успевающим ученикам». Оливии с трудом удалось убедить директора школы и педсовет перевести Тесс в пятый класс. Они согласились с такой неохотой, что ей стало ясно: в случае неудачи во всем будут винить только ее.Ни о каком взаимном сотрудничестве с учителями не могло быть и речи. Оливия окончательно убедилась, что Тесс необходимо перевести в другую школу.Она продолжала размышлять об этом, сворачивая с автострады в соответствии с указаниями Натали. Думала она и о том, что может не справиться с работой. Писать письма проще, чем книгу. Компьютер проверит правописание и грамматику, но содержание и стилистика – полностью на Оливии.Сказать по правде, от того, сумеет ли она справиться, зависит все. В противном случае не будет ни лета на побережье, ни чая со льдом на веранде, ни пикников, ни катаний на яхте. И путешествий в прошлое по фотографиям тоже не будет. Не будет восторженных рекомендаций от Натали и Карла, а значит, вряд ли за нее замолвят словечко влиятельному знакомому, который мог бы представить ее директору музея, где требуется опытный реставратор. «Приличного вознаграждения» тоже не будет, и тогда можно распрощаться с мечтой определить Тесс в Кеймбридж-Хит.Наверное, она напрасно поддерживает в Тесс надежду, но как же иначе? Тесс придется проходить собеседование и тестирование. Оливия подала заявление в надежде, что девочка его пройдет.В полном молчании они проехали вывеску с названием города Асконсет. Оливия испытывала тайный страх и восторг; по-видимому, Тесс чувствовала то же самое.Окрестный пейзаж производил впечатление заброшенности: за низкими кустиками, кленами и дубами виднелись невзрачные домики. Вдалеке на поле – ржавеющая сельскохозяйственная техника. Похоже на умирающий город.Но Оливия знала, что это не так. Там, за полями, скошенные луга, на которых пасутся породистые лошади. Согласно веб-сайту «Асконсета», виноградарство здесь процветает. В прошлом году в «Асконсете» продали шестьдесят тысяч ящиков вина вместо пятидесяти пяти позапрошлогодних, и по качеству вино последнего урожая гораздо выше. Вина «Асконсета» вообще признаны лучшими на Восточном побережье. Марочные сорта подаются в дорогих ресторанах, более дешевые – в магазинах. Если Натали выгодно выйдет замуж, дела тем более пойдут в гору. А это всего лишь пригород.Не стоит судить о содержании по оболочке. Слишком много ошибок она успела совершить. В свое время ее обворожили ум Джареда, упорство Теда, прекрасный голос Дэмиена и кулинарные способности Питера. Но ни с кем из четверых она не испытала счастья.Теперь у Оливии новые наряды, новая работа и новое место жительства. Так открывается новая страница в ее жизни.Центр Асконсета возник перед ними в полном соответствии с описанием Натали: закусочная, магазин, коттедж, где, по-видимому, разместились юрист, психиатр и ветеринар, и частный дом. Все четыре здания старинной застройки; деревянные балки выкрашены в желтый цвет. Некоторая старомодность показалась Оливии не случайной – похоже, здесь любят старину. Из офиса юриста вышла хорошо одетая семейная пара, на ступеньках магазина сидели беззаботные мальчишки, на веранде закусочной под тентами расположились горожане. К магазину подъехал пикап с продуктами.Все дышит спокойствием и процветанием, подумала Оливия. Центр городка сохранил аромат старины. Наверное, горожане много смогут рассказать о том, что раньше размещалось в магазине или закусочной. Надо будет вернуться сюда с фотокамерой.Дорога стала подниматься вверх по склону. Они проехали мимо кирпичного здания с вывеской «Таун-Холл» и огромного гаража пожарной службы. На вершине холма стояла беленькая чистенькая церковь. Ее колокольня сияла на фоне бледно-голубого неба. С холма открывался вид на океанский простор. У Оливии захватило дух от такой красоты.– Смотри! – воскликнула она.– Я хочу есть, – буркнула Тесс. – Здесь есть ресторан?– Это же океан! – Но вид уже заслонили заросли, и дорога снова спускалась к подножию холма. – Как чудесно! – восхищалась Оливия, открыв боковое окошко и вдыхая теплый солоноватый воздух.– А я хочу принять ванну, – заявила Тесс.– Потерпи. Мы в двух милях от виноградников.– Но здесь ничего не видно, – возразила Тесс и была права. Перед ними расстилались луга и заросли кустарников.И вот показался виноградник – не плантация, всего лишь указатель, но эффект был потрясающим: виноградная гроздь, свисающая с края бокала, и рельефная золотая надпись «Асконсет».С бьющимся сердцем Оливия повернула налево, на проселочную дорогу, покрытую гравием, и камешки зашуршали под колесами. Дорога то поднималась, то ныряла вниз по склонам. По обеим сторонам расстилались поля кукурузы, кедровые и березовые леса.– А где дом? – допытывалась Тесс.Оливия не ответила, напряженно вглядываясь вперед. Ей тоже не терпелось увидеть Большой дом. Они поднялись на очередной холм, и пейзаж изменился. По обеим сторонам дороги потянулась стена из камней, а на ровных грядках вместо высоких стеблей кукурузы виднелись приземистые курчавые кустики.Оливия сразу их узнала.– Это картофель, – сказала она Тесс. – Сибринги выращивают и кукурузу, и картофель.– Я думала, они выращивают виноград.– Сейчас да, но так было не всегда. Сперва они выращивали картофель. Им приходилось это делать во времена «сухого закона».– А что это такое?– Во времена «сухого закона» не разрешалось продавать вино. И в Асконсете были вынуждены продавать картофель и кукурузу.– Но они выращивали виноград и продавали вино?– Меньше, чем сейчас.– Значит, они были преступниками?Оливия не могла допустить, чтобы Тесс так думала о Натали или, что еще хуже, стала бы ее об этом расспрашивать.– «Сухой закон» был весьма непопулярен в стране. Многие выступали против. Поэтому он не продержался долго. Опусти стекло, Тесс. Чувствуешь?Тесс потянула воздух носом.– Пахнет грязью.– Пахнет землей – плодородной, влажной землей.– Если здесь растет ядовитый плющ, у меня будет сыпь.– Я взяла с собой лекарства. Ничего у тебя не будет.Тесс не ответила. Вся подавшись вперед, насколько позволял ремень, она напряженно вглядывалась.– Где же виноградник?.. Глава 5 Оливия проехала поворот, и перед ними раскинулась плантация, засаженная низкорослыми кустами. Подъезжая ближе, она смогла различить столбики, протянутую между ними проволоку и отдельные кустики.– Вот и виноградник! – воскликнула она.Шишковатые гибкие стебли и ветви с бледно-зеленой шапкой листьев, аккуратно подстриженные и открытые жаркому солнцу, выстроились рядами на пологих холмах. Некоторые ряды были помечены табличками: «Шардонне», «Пино нуар».Виноград только-только завязался и был совсем не похож на сочные, спелые грозди, но плантация произвела на Оливию огромное впечатление. После нескольких месяцев, проведенных за проспектами «Асконсета», она чувствовала себя так, словно попала на праздник солнца и зелени.Ее охватило почти религиозное благоговение. Медленно ведя машину по дороге, посыпанной гравием, она молчала. Ей казалось, что виноградник расступается, пропуская их в зачарованный мир, куда могут попасть только избранные.– Мама, а что означают эти таблички?– Это названия сортов винограда. Вон там, справа от тебя, «Пино нуар». Где у тебя правая сторона?Тесс постоянно путала право и лево, но сейчас она без раздумий повернулась в правую сторону.– А там что? – спросила она, показывая налево.– «Рислинг», – прочитала Оливия и испуганно ахнула. Между рядами виноградных кустов стоял мужчина.– Кто это? – спросила Тесс.– Работник, наверное.– А откуда он взялся?– Осматривал виноградник.Незнакомец был выше самой высокой решетки, поддерживающей гибкие ветви. Золотисто-каштановые волосы, загорелое лицо, широкие плечи, темно-бордовая рабочая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Он был в темных очках, но смотрел явно в их сторону.– А зачем?– Это его работа.– Почему он уставился на нас?– Он не уставился – просто смотрит. Мы ведь приезжие.– Мама, поехали быстрее. Что-то он мне не нравится, – пробормотала Тесс.Оливия и сама не заметила, как уменьшила скорость, разглядывая незнакомца. Осторожно прибавив газу, она двинулась вперед.– Надеюсь, они не все тут такие хмурые, – заметила Тесс, когда они проехали мимо. – Он не рад нашему приезду.– Почему ты так считаешь?– По его лицу видно.Оливия отчасти согласилась – уж слишком мрачным было его лицо.– Так где же дом? – спросила Тесс.– Сейчас увидим.– Скоро будет речка, – проворчала дочь. Она тщательно изучила карту виноградника и хорошо запомнила рассказы Оливии. Если океан остался сзади, то речка – впереди. Да, девочка неплохо соображает. Правда, расстояние еще не чувствует, и дело тут не в дислексии, а просто в отсутствии опыта. Она не понимает, что они проехали не более четверти полуострова, принадлежащего Сибрингам, поскольку дорога шла по склонам холмов.И вот показался Большой дом. Он вырос неожиданно, хотя на самом деле просто скрывался за раскидистыми деревьями. А может, Оливия просто не заметила его раньше, завороженная виноградником. Большой дом разительно отличался от своих многочисленных фотоснимков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42