А она… она не хотела, чтобы он уезжал.
Ее удивило, что она этого не хочет. И странно, что это ее так беспокоит. Ведь подобная ситуация не входила в ее планы. Поэтому будет лучше рассказать ему все и докончить с этим прямо сейчас.
После рыданий она чувствовала себя опустошенной, но, что удивительно, в мире с самой собой. И ей не хотелось, чтобы что-то изменилось.
«Но что, собственно, случилось?» – спрашивала она себя.
Она сказала, что ее зовут Бет, и на то короткое время, что они будут общаться, она ею и останется.
Лиз Арнолд из газеты «Ежедневный курьер» принадлежит к совершенно другому миру… другому времени и месту. Ей придется вернуться в этот мир, но не сейчас.
А потому в данную минуту она будет наслаждаться тем, что снова стала Бет, человеком без прошлого и будущего. И без каких-либо определенных планов.
Каким бы сенсационным, постыдным или просто интересным с точки зрения новостей ни был секрет Джуда Дзрроу, он может быть спокоен, что Бет его не выдаст. И все, что он ей рассказал, никогда не попадет в газеты.
Она не знала, что подсказало ей назваться своим детским именем, но это было правильно. В бунгало она видела на кухне экземпляры «Ежедневного курьера» и была уверена, что в некоторых из них были напечатаны репортажи из лагеря беженцев, подписанные ее именем. Если бы она назвала ему то имя, под которым была известна в журналистских кругах, он бы легко ее вычислил. Но это бы значило погубить неожиданно возникшее между ними взаимопонимание.
В то же время казалось довольно странным планировать обед с другим мужчиной. У нее было такое ощущение, что она неверна Марку, хотя ее и посетила циничная мысль о том, что вряд ли Марк испытывал подобные угрызения совести, назначая свидания своей новой девушке.
Ничего серьезного за сегодняшним обедом не последует, подумала она. Она не может себе этого позволить. Этот обед означает лишь то, что они зарывают топор войны. Ее планы на будущее не изменились.
– Что-то вы примолкли.
– Я просто задумалась.
– Похоже, ваши мысли были не слишком-то веселыми. Вы все время хмурились, пару раз стиснули губы и даже тяжело вздохнули.
– Я и не предполагала, что меня так легко раскусить, – улыбнулась она.
– Вот уж не сказал бы. Я даже уверен, что на самом деле вы скрытны. Хотя я только что был свидетелем того, какие страсти обуревают иногда настоящую Бет Арнолд.
– Не напоминайте мне об этом, пожалуйста. Истерики не в моем характере. Вы… просто застали меня не в лучший момент моей жизни.
– Это как посмотреть. – Он помолчал. – Что касается сегодняшнего обеда…
Он собирается его отменить, закончила она его мысль.
– Вы вспомнили, что у вас запланировано другое свидание? – лучезарно улыбнулась она, чтобы он не заметил ее разочарования.
– Ничего подобного. Просто подумал, не согласитесь ли вы пообедать у меня в бунгало. В гостинице сейчас слишком много народу, а я пытаюсь свести к минимуму встречи с местным населением. – Он покосился на нее. – И я предлагаю вам всего лишь обед. Вам не придется от меня отбиваться. Я не настолько глуп.
– Я в этом совершенно уверена. В бунгало так в бунгало.
В столовой гостиницы она скорее всего снова столкнется с Дунканом Уайтом. А ей совсем не хотелось видеть этого назойливого подонка.
– Вы умеете готовить? Или это будет совместное приготовление обеда?
– Я как-нибудь справлюсь с яйцами, сосисками и банкой фасоли. Но если вы пожелаете блеснуть своими кулинарными способностями, вы сможете завтра приготовить ужин.
Он остановил джип у входа в гостиницу.
– Семь тридцать вас устроит?
– Отлично. – Лиз посмотрела, как он уехал, и медленно вошла в дом.
Его слова, что они завтра вечером будут вместе ужинать, неожиданно привели ее в такое возбуждение, что у нее мурашки побежали по телу.
«Успокойся! – осадила она себя, поднимаясь в свой номер. – Ты же слышала, что он еще сказал. Это просто обед, как ты и хотела. Так что не теряй головы и относись ко всему спокойно. Ты же не ребенок».
Чтобы настроиться на благоразумный лад, она достала все свои дорожные карты и начала их изучать, решив, что обязательно поедет на равнины и в Камберленд. Однако ей не удалось притвориться, что ее занимают лишь предстоящие путешествия.
Но Джуд Дэрроу все время вторгался в ее мысли, не позволяя думать ни о чем другом. Она то и дело что-то рассеянно чертила в блокноте, а у нее получались бесчисленные бородатые лица, на которые она смотрела с удивлением.
Он явно избегает встреч с людьми… Интересно, во что он, черт возьми, замешан?
Лиз посмотрела на часы. Не съездить ли ей в ближайшую библиотеку и не полистать ли там подшивки газет? Большой беды в этом не будет.
Она не собиралась звонить в «Еженедельный курьер», чтобы узнать, с чем связано имя Джуда. Во-первых, это вызовет ненужную шумиху и ажиотаж, от которых он как раз и сбежал.
Во-вторых, она не может отплатить ему за доброту черной неблагодарностью и раскрыть журналистам место его пребывания. Она так поступить не может. Она способна на многое, но предать нового друга – никогда!
«Я его должница», – подумала она, вспомнив теплоту и силу обнимавших ее рук, когда она ревела.
Она потратила немало времени, раздумывая над тем, что ей надеть сегодня вечером. Она разложила на постели новую блузку и юбку и долго их изучала, но потом с сожалением снова убрала их в шкаф. Сегодня просто дружеский обед, а не романтическая прелюдия к чему-то большему, строго напомнила она себе.
В конце концов она остановила свой выбор на черных в обтяжку брюках и такой же водолазке из тонкой шерсти. Элегантно, но не вызывающе, решила она, и, спустившись на стоянку, села в машину.
Припарковавшись рядом с джипом на заднем дворе бунгало, она подошла к двери.
На крыльце сидел Рубен. Он выглядел все таким же огромным. Лиз замешкалась, но увидела, что Рубен замахал пушистым хвостом явно в знак приветствия.
– Привет, старичок, – улыбнулась она, а он в ответ гавкнул.
Щелкнул замок, и в дверях появился Джуд Дэрроу.
На какое-то мгновение ей показалось, что она ошиблась адресом. Стоявший перед ней мужчина был гладко выбрит, а непокорная грива темных волос аккуратно подстрижена. На нем были темные брюки и белая рубашка, открытая у ворота.
– Неужели я вас так ошеломил? – криво усмехнулся он.
Смутившись, Лиз поняла, что неприлично на него пялится – даже рот открыла.
– Честно говоря, не ожидала. Означает ли это конец камуфляжа?
– Только временно и только в вашу честь.
– Я польщена.
Пока они шли на кухню, она тайком за ним наблюдала. Он изменился до неузнаваемости. Борода закрывала правильные черты лица, красиво очерченный рот и волевой подбородок. Он не был красив в обычном смысле этого слова – для этого его лицо было слишком суровым, – но, бесспорно, был поразительно привлекателен.
К своему ужасу, Лиз заметила, что ее пульс бьется быстрее обычного. Она поспешно вошла в комнату и огляделась.
Занавески были задернуты, лампы горели ярко. Комната была теплой, уютной и наполнена соблазнительными ароматами. Она принюхалась, довольная тем, что может отвлечься от внезапно нахлынувших мыслей и ощущений..
– По-моему, так пахнут печеные бобы.
– Я решил поразить вас своим блюдом. – Он подошел к бару. – Что предложить вам выпить? Правда, выбор ограничен шерри-бренди и вином, оставшимся от приготовления еды.
– Я с удовольствием выпью вина. – Она села в качалку возле камина.
Вошедший вслед за ними Рубен лег у нее в ногах и стал смотреть на нее немигающим взглядом.
– Мне кажется, будто он меня охраняет, – пожаловалась она, принимая из рук Джуда бокал с вином.
– Так и есть. Понимаете, Рубен считает, что он в тот день спас вам жизнь и теперь вы принадлежите ему.
– Вот как! – Она улыбнулась. – Может, он и прав. – Наклонившись, она потрепала Рубена за ушами.
– Вы были в плохом состоянии. – Это было утверждение, а не вопрос.
– Да, в очень плохом. В худшем, чем я готова была себе признаться.
– То, что вы сейчас можете об этом говорить, уже шаг вперед. – Потом, помолчав, он добавил: – Я не был уверен, что вы придете.
– Это ведь было дружеское приглашение. А я решила, что мне нужен друг.
– Вот и хорошо. – Он сел напротив нее, скрестив длинные ноги. – Если захотите, у вас может быть даже два друга.
– Пожалуй, так оно и есть, – засмеялась Лиз, когда Рубен лизнул ей руку.
– Строго говоря, друзей может быть даже три. – Он неожиданно усмехнулся. – Судя по всему, наш пациент находится на пути к полному выздоровлению. Мы вовремя привезли его в приют, а они назвали его Кокки – в знак его удивительной жизнестойкости и непомерного чувства собственного достоинства.
– Ах, как чудесно! – Лиз радостно заулыбалась. – Но я только что вспомнила – нам же надо было пойти поискать, нет ли еще жертв, – а у меня это совершенно вылетело из головы.
– Ваша голова была занята не менее важными проблемами. Я побродил по берегу часа два, но больше никого не нашел. Кокки, очевидно, просто не повезло.
– Видимо, да. – Лиз отпила вино, наслаждаясь его богатым букетом. – Ох, какое вкусное!
– Наша цель – доставлять удовольствие, – торжественно заявил Джуд и кивнул на накрытый стол. – Вы, наверное, заметили, что я не поставил цветы и не зажег свечи – это так банально. А вот тихая музыка – она вам не помешает?
– Думаю, что смогу ее вытерпеть, – рассмеялась она. – А что у вас есть?
– У меня весьма большой выбор. Могу предложить Моцарта, Равеля, Брамса, Дебюсси. Если вспомнить о том, где мы с вами познакомились, можем поставить «Море»…
У него просто потрясающая улыбка, отметила Лиз, чувствуя, как в ответ на эту улыбку что-то шевельнулось у нее в груди.
– Почему бы и нет?
Аромат приготовленного им блюда не был обманчив. Это было запеченное в горшочках мясо с овощами под густым соусом, в котором угадывался не только вкус вина, но и незнакомая ей пряность. К мясу он подал молодую картошку и отварную капусту брокколи.
Они молча ели, а музыка Дебюсси то накатывала на них волнами, то отступала.
Лиз со вздохом отодвинула пустую тарелку и откинулась на спинку стула.
– Вы великолепный повар.
– По правде говоря, не очень. Мой репертуар строго ограничен, а рецепт этого блюда и вовсе не мой. Мне его дал один человек несколько лет назад, и с тех пор он превратил его в самодостаточную художественную форму – можно использовать все, что есть под рукой. Он очень выручает, если живешь где-нибудь в глуши.
Она вспомнила лагерь беженцев, и от чувства вины у нее перехватило горло.
– Вам не обязательно мне об этом рассказывать.
– Конечно, нет. Извините. – Он помолчал. – Работа с гуманитарной помощью, должно быть, сродни пребыванию в аду. Это все равно, что пытаться наполнить пустую бочку с помощью пипетки.
– Именно так.
Она не лжет, успокаивала Лиз свою совесть. Она находилась в самом эпицентре событий, стараясь по-своему помочь. Писала о невероятных усилиях и об отчаянии. У нее не было выбора – она должна была испытать на собственном опыте всю боль и беспомощность тех, кто этим занимался.
– Сколько гуманитарной помощи в действительности доходит до тех, кто в ней нуждается? – неожиданно спросил он.
– Немного – во всяком случае, там, где я была. Однажды мы целый день ожидали каравана с рисом и зерном, но он так до нас и не дошел. Его перехватили оппозиционные силы на севере страны. Такова была официальная версия правительства. – Циничная усмешка скривила ее губы.
– Но…
– Я думаю, этого каравана не было вообще. Ведь в столице никто не голодал, это всем известно.
– Вы собираетесь туда вернуться?
– Я поеду туда, куда меня пошлют. – Это было правдой.
– А вы хотите?
– Если быть честной – не хочу. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Боюсь, это звучит не слишком геройски.
Джуд собрал со стола тарелки и отнес их в раковину, а обратно вернулся с тарелкой сыра и фруктами.
– Вы не должны передо мной оправдываться. Я всегда считал, что героизм не поддается определению и вообще его слишком переоценивают.
– Знаете, я была знакома и работала с некоторыми очень смелыми людьми.
– Я тоже. И я ни в коем случае не хочу умалять их достоинств. Но иногда, когда ты проявляешь невероятную смелость, полезно отступить на шаг или два, чтобы подумать о том, что тобой движет. Спросить себя, зачем ты это делаешь. – Его лицо вдруг стало серьезным, а в голосе послышалась горечь. – А главное – обязательно надо задать себе вопрос: а что будет с другими людьми, когда ты оседлаешь своего белого коня и бросишься в бой?
– Это тот предел, до которого вы дошли? – Она взяла кусок сыра и гроздь винограда.
– Да. В последнее время я задаю себе довольно много вопросов.
– Могу я спросить почему? – Она постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучала слишком явная заинтересованность журналиста.
– Потому, что я решил стать героем, а в результате по моей вине погибли несколько храбрых порядочных людей. Среди них была девушка, которая мне нравилась.
Вот чего она не ожидала, так этого признания. Последние аккорды музыки умолкли. Стало очень тихо.
Нарушив тишину, Лиз проговорила охрипшим голосом:
– Я понимаю, что с этим было трудно смириться.
– Вы не представляете, какой это был ад.
Она провела кончиком языка по пересохшим губам.
– Вы ее… любили?
– Мы были близки, – вдруг резко ответил он. – Но я не собираюсь притворяться, будто между нами было что-то серьезное, во всяком случае, с моей стороны. Она предложила себя, я взял, и, может, поэтому выжил.
– Но шрамы остались.
– Это малая цена по сравнению с той, которую заплатила она.
Снова наступила напряженная тишина.
– Она… видимо… вас любила. И ей хватало этой близости.
– Вы действительно так думаете? – Его холодный взгляд заставил ее сжаться.
– Нет.
– Этого я и боялся.
Она начала нервно обрывать виноградины одну за другой почти против своей воли, потому что у нее пропал аппетит.
– Зачем вы мне все это рассказали?
– Не знаю. Возможно, ваша откровенность заслуживает ответной откровенности.
– Вы действительно так думаете?
– Нет. – Он взял персик и разрезал его на четыре части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22