Взгляды, сопровождавшие меня в ресторане, по-прежнему были устремлены в мою сторону, но уже совершенно по другой причине. По комнате неслось шушуканье и шепот комментариев. Дэн гладил мою ногу и просил не поднимать шум.
– Убери от меня свои поганые руки! – завопила я, сбрасывая руку, о прикосновении которой мечтала весь прошлый год.
– Ну же, дорогая…
– И я вовсе не твоя дорогая, – прошипела я, размазывая тушь по лицу очень дорогой вышитой салфеткой. – Если ты знал, что Мэтью собирается отдать мою роль этой пародии на женщину, которую ты называешь своей подружкой, то зачем же ты меня приглашал, скотина?
– Ничего удивительного, что Мэтью отдает роль, Милли; она леди и действительно очень хорошая актриса, а кроме того, намного красивее тебя. Буква «л» не проблема.
– О, а ее фантастически богатый отец к тому же оказался нашим финансовым спонсором, – широко улыбнулся Мэтью.
Теперь я все поняла.
– И извини меня, – надменно прервал Дэн, – но Рома – моя подружка, поэтому уточни, когда это я тебя приглашал, Милли, или это было в твоих мечтах?
Я повернулась к нему, сверкая глазами:
– Сегодня вечером, Дэн, за этим самым столом, и не пытайся отрицать.
Дэн посмотрел на меня, поднял выщипанную бровь и засмеялся так, что задрожали плечи.
– Пригласил тебя? – сказал он. – Боже милостивый, я не приглашал тебя, Милли. Я звал тебя потрахаться. – Он наклонился ближе, но сохранил громкость. – И учитывая те сигналы, которые ты мне подавала, я думаю, так и сделал бы. Ты всегда была от меня без ума.
– О, Дэн, – захихикал Мэтью с притворной ревностью, – ты ужасен.
Ярость, кипевшая в моем дрожавшем теле, теперь усилилась волной унижения и фиаско. Я глядела на этих двух мужчин со слезами на глазах, наблюдая, как они давятся от смеха и шутят между собой, не обращая внимания на мой мир, рушившийся на их глазах и проваливавшийся в тартарары. Как я могла доверять им? Как могла позволить Дэну Кленси поцеловать меня? Ведь он такой подлец. Ах, если бы можно было нажать кнопку «перемотка» и вернуться во вчерашний день! Вчера у меня было все, я просто не знала об этом. Проглотив свежий комок слез, я измазала салфетку тушью и встала, собираясь уйти.
– О, так мы уходим? – сказал Мэтью, захлопав в ладоши. – Фантастика. Ну, ты местная в этом захудалом городишке, Милли. Какой бар нам лучше всего подойдет, чтобы пропустить несколько стаканчиков перед сном?
– Никакой, Мэтью, – сказала я сухо. – Люди в этом «захудалом городишке» слишком порядочны, чтобы пить с такими, как вы оба.
Мэтью картинно схватился за грудь, будто смертельно раненный. Хотела бы я, чтобы именно так оно и было.
– На самом деле на вашем месте я бы поскорее уехала, прежде чем местные услышат о том, как вы обращаетесь с людьми. Видите ли, – я наклонилась через стол, – в этом городе люди заслуживают уважения. Им наплевать, известны ли вы, носите ли вы ботинки от «Гуччи» и сколько у вас связей в мире знаменитостей. Это настоящие люди. И знаете что? Каждый из них по отдельности стоит вас обоих, вместе взятых.
У Мэтью отвисла челюсть. Дэн пробежался руками по своей идеальной прическе и равнодушно вздохнул.
– Ну, знаешь, я не думаю, что это очень хороший способ разговаривать со мной, если ты хочешь получить роль в моем фильме, – оскорбился Мэтью. – Я не могу позволить, чтобы статистки так неуважительно относились ко мне. Ты что, не знаешь, насколько я важный человек?
– Ты не важный человек, – ответила я твердо. – По крайней мере не в реальном мире, где люди работают, чтобы что-то реально изменить.
«Как Мак Хеггарти», – подсказало мое сознание.
– Проклятие, ты еще слушаешь ее, – фыркнул Дэн. – Настоящая маленькая хиппи-серфингистка. Пошла прочь, обнимайся с деревом и не мешай нам наслаждаться боланже.
Я разгладила подол своего красивого нового платья, которое было куплено по случаю празднования, и опустила глаза, дабы скрыть свое разочарование: день закончился не так, как я мечтала. Я готова была упасть в обморок прямо посреди ресторана, но постаралась сохранить хладнокровие. Надела пальто, предусмотрительно принесенное официантом к столу, и застегнула его, как оплот самоуверенности. Затем я потянулась за недавно открытой бутылкой шампанского и дрожащими руками налила себе бокал.
– Ты прав, Дэн, я была от тебя без ума. Скорее безумна. Настолько, чтобы подумать, будто ты мужчина моей мечты. Фай во всем была права относительно тебя – ты пустой трепач. Сначала ты позволяешь мне все тебе рассказать о своей роли, а потом без малейших угрызений совести похищаешь ее у меня, покупая роль себе и своей пластиковой малышке с конфетными глазами. Ты бессердечен, Дэн; и знаешь, ты не всегда будешь национальным любимцем. Не раз они использовали тебя и выкидывали. Мак тоже раскусил тебя – ты ублюдок. Я просто рада, что знаю это теперь, поэтому мне больше не нужно тратить свою жизнь на самовлюбленного зануду вроде тебя. – Я молча подняла бокал и выдавила улыбку. – За вас, джентльмены, и спасибо вам за поистине ужасный во всех отношениях вечер. Вы друг друга стоите.
Затем быстрым движением опрокинула бокал и вылила содержимое на безукоризненную прическу Дэна Кленси.
– Черт побери, Милли! – Он вскочил со своего стула, отряхивая свою рубашку. – Ты знаешь, сколько это стоит, ты, сумасшедшая сука?
Он попятился назад, а я уверенно прошла мимо. Я толкнула его в плечо, как раз когда официант двигался за ним с десертной тележкой. Дэн Кленси, самый тщеславный человек, которого я когда-либо встречала, свалился прямо на нее. Роскошный шоколадный торт угодил ему на брюки от «Армани», а ваза с кремом приземлилась на голову. Все присутствующие разразились неудержимым хохотом. Дэн завизжал от ужаса, а Мэтью поскользнулся на шоколадном эклере, помчавшись на помощь своей звезде.
– Ты сука! – заорал Дэн, когда я шагала к двери, холодная как лед, но горящая от эмоций. – Ты всегда была неудачницей. Ты никогда не будешь снова работать в этом бизнесе. Никогда!
Я не сомневалась в правдивости его утверждения, но если я остановлюсь, чтобы обдумать, что это означает для моего будущего, оно никогда не постучится ко мне в дверь и я непременно потерплю фиаско. Я все еще шла с высоко поднятой головой, не оглядываясь, пока холодный вечерний воздух не ударил мне в лицо. Потом я побежала.
Я бежала до конца гостиничной дорожки, каждый шаг по гравийной тропинке царапал мои туфли. Добравшись до ворот, я помчалась через тускло освещенное шоссе и свернула направо, к Пу-Корнеру. Ледяной ветер щипал залитое слезами лицо. Я плакала, а мои рыдания уносились по ветру к холмам Донегола. К тому времени как я добралась до Пу-Корнера, мои ноги болели от ходьбы, а легкие умоляли об отдыхе. В доме было темно, я знала, что не смогу никому посмотреть в глаза, и поэтому сидела одна, размышляя о жестоком повороте судьбы, превратившем мою мечту в кошмар. Все, для чего работала в течение последних нескольких лет. Ерундовая работа, которой мне приходилось заниматься. Уроки серфинга и все усилия Фай, Мака и Дэйва, с тех пор как мы приехали в Донегол. Даже помощь моих родителей. Все напрасно. Так или иначе я подвела их всех, особенно Мака. Как я могла подумать, что Дэн лучше Мака? Замечательного, талантливого Мака, такого терпеливого. Беспокоившегося не только о себе, но и о своей семье, друзьях и детях, для которых он расширяет границы прекрасного мира. Как я могла отречься от всего этого ради такого самовлюбленного болвана, как Дэн Кленси?
– Я разрушила все! – выкрикнула я в темноту и снова побежала. – Мак, где ты?
Теперь я хромала по набережной к Мейн-стрит, пока не добралась до бара Галлахера. Двери закрыты, освещение скудное, но я услышала звуки музыки и веселья, доносящиеся изнутри. Я постучалась в дверь, не зная условного стука. Внутри мои друзья или празднуют мой успех, или проклинают мою явную измену, в то время как я здесь и не могу войти, чтобы объяснить или поделиться своими чувствами.
– Эй, Мак? – захныкала я, но дверь по-прежнему оставалась закрытой.
Я все еще чужая и останусь такой после сегодняшнего вечера, когда распространится известие о том, как я поступила с Маком, одним из своих. Одним из лучших.
Я встала и направилась в отель к родителям.
– А они ушли несколько часов назад с Фионой О’Рейли и Дэйвом Бреннаном, – сообщила мне регистратор. – Ну разве они не чудесная пара, эти двое?
Я кивнула, не в силах произнести ни слова.
– С вами все в порядке?
Хлопнув дверью, я выбежала на улицу. Бежала и плакала, пока не добралась до мыса, где, тяжело дыша, упала на высеченную из камня скамейку. Там я сидела, а слезы струились по моему лицу, пока сознание продолжало снова и снова прокручивать в моей голове все происшедшее.
– У меня нет главной роли. Я не настоящая актриса. Последние три месяца прошли зря. У меня теперь нет ничего. Нет работы, нет перспектив и, самое главное, нет Мака.
Я обхватила голову руками и дала эмоциям выплеснуться из моей измученной души. Даже дельфин Флиппер не пришел меня спасти сегодня вечером. Никогда я не чувствовала себя столь одинокой.
Я прощалась с родителями на платформе вокзала, наши объятия были неловкими, и не только потому, что между нами стоял чемодан. Я взглянула на часы – в который раз за эту минуту – и посмотрела на вход на платформу.
– Ты знаешь, Амелия, нам действительно жаль, что у тебя не получилось, – сказала моя мать, опустив взгляд на пыль, которую сильный ветер кружил по земле. – Не так ли, Фрэнк? – Ее голос был тихим, а тон необычно неуверенным.
Отец грустно махал ирландским флагом на палке – он думал, это будет прекрасным штрихом для моих проводов.
– Да, милая, ужасно жаль. – Он глубокомысленно кивнул.
Я засунула руки в карманы черных походных брюк и пожала плечами:
– Все нормально.
– Нет, не нормально, милая. Ты заслужила эту работу. Ты показала им все, на что способна, и, – он поднял одну ладонь, как свидетель, дающий клятву в суде, – я знаю, мы никогда не были большими сторонниками актерской… твоей актерской карьеры…
Я потупила глаза, чтобы скрыть удивление.
– …но будучи здесь, с тобой, могли видеть, как сильно ты хотела, чтобы это случилось. Мы гордимся, что ты приложила так много усилий, чтобы претворить в жизнь свою мечту. Не так ли, Джорджина?
– Да, мы действительно гордимся, дорогая.
Я слабо улыбнулась, приятно удивленная тем, какую перемену произвели в отношениях с родителями несколько дней в графстве Донегол. Они очень замерзли – вероятно, из-за выпитого «Гиннесса», но охотно демонстрировали мне свою поддержку. Я не оправдала их надежд, ну так что? Они не осуждали меня. Я поняла их и знала, что буду по ним скучать. Если бы только со всеми моими другими взаимоотношениями все было так же хорошо.
– И насчет Мака тоже жаль, – продолжал отец, сморкаясь в носовой платок с трилистниками. – Он, черт возьми, прекрасный парень, извиняюсь за выражение.
Мать толкнула его локтем куда-то в ребра, явно пытаясь сказать ему, чтобы он не вмешивался в мои любовные дела.
– Если ты постараешься, Амелия, я уверена, в ближайшем будущем ты сможешь получить даже еще лучшую актерскую работу, – быстро сменила она тему.
Я слабо улыбнулась и быстро пробежалась взглядом по платформе.
– Спасибо, мам, думаю, возможно, вы с папой знали, что для меня лучше в первую очередь. Мне тридцать один год, и я пообещала себе: это будет моей последней попыткой сделать актерскую карьеру. Пожалуй, я отложу свою профсоюзную актерскую карту и поищу подходящую работу в Дублине.
– Врешь, – сказал голос Фай справа от меня. Она брела по платформе против ветра, держась за руку Дэйва. – Простите за резкость, но я ни в коем случае не могу позволить вашей дочери бросить все, к чему она стремилась, только из-за этого ублюдка Дэна Кленси.
– Я рада это слышать, – пропела мать, гордо проведя рукой по своей солидной прическе. – Как бы там ни было, а мне он никогда не нравился.
– Смотри-ка, у твоей матери прорезался хороший вкус, – съязвил отец, занося чемодан в поезд.
Я снова обняла их обоих, вдыхая успокаивающий аромат духов «Анаис-Анаис», прежде чем повернуться к Фай и Дэйву. Они красивая пара. Фай уютно расположилась под мышкой Дэйва, и он явно гордился своим публичным выходом с этой рыжей малюткой в обтягивающих джинсах, которая без труда могла бы вскружить голову любому.
– Я думаю, тебе следует остаться, – сказала Фай со слезами на глазах. – Не уезжай так скоро.
Я закусила губу и еще раз взглянула на платформу.
– Нет, мне нужно ехать. Джеральд вызвал меня к себе в офис, и, так или иначе, я думаю, будет лучше, если вернусь в Дублин и улажу свои дела. – Мы взялись за руки. – Мне нужно решить, что делать дальше. Оставшись здесь, я буду постоянно вспоминать о том, чего почти достигла.
«Оставшись здесь, я только еще больше буду хотеть Мака».
Дэйв выступил вперед и горячо меня обнял, и это удивило меня, если учесть, какую боль я причинила вчера его другу.
– Не сдавайся, серфингистка, – сказал он мне на ухо. – У тебя есть талант.
– Спасибо, – прошептала я и повернулась, чтобы обнять свою лучшую подругу.
Фай по моему настоянию оставалась, чтобы побыть с Дэйвом и провести время с семьей. Она, конечно, не заменит ее собственных родителей, но вместе с Дэйвом с гораздо большим успехом даст ей почувствовать себя частичкой чего-то особенного. Фай счастлива здесь. Разумеется, она не сможет полностью исцелиться от своей депрессии, но кто знает, что будет дальше? Главное, она была счастлива и морской воздух определенно пошел ей на пользу. Зачем мне тащить ее обратно в Дублин – чтобы она наблюдала, как я буду хандрить, пока не найду новую цель? Это несправедливо, и кроме того, мне нужно какое-то время побыть одной, чтобы подумать. Мать и отец решили провести следующие несколько дней в путешествии по Ирландии – посетить Голуэй, Керри и Уотерфорд и возвратиться на пароме в воскресенье. Слава богу, отпуск вылечил отца. Я не хотела оставаться и трепать ему нервы. Несмотря на неудачную попытку стать актрисой, мне казалось, драма будет преследовать меня, куда бы я ни пошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44