Том показал себя совсем другим. Он выглядел открытым, добродушным, приятным в общении. Умен, хотя по характеру и не подходил для студенческой жизни. Каждый год обучения давался Тому с трудом, и все же он получил лицензию в числе первых в своем выпуске. Трейси окончила юршколу на два года раньше, и эти два года они с Томом встречались не чаще раза в месяц, чтобы он мог сосредоточиться на учебе.
Так же он подходил и к карьере. Том запланировал, что в течение шести лет должен стать партнером в своей фирме. В текущем году он хотел быть избранным на место старшего компаньона и поэтому с незапамятных для Трейси времен проводил в офисе, по крайней мере, половину каждого уик-энда.
– Так надо, – объяснял он подруге. – Партнеры должны заставать тебя на месте в любое время, рабочее или нет.
После минут близости Трейси положила голову Тому на грудь. Обычно в его обществе она чувствовала себя уютно и спокойно. Трейси поглаживала пальцами густые волосы на его груди.
– Я тебя люблю.
Том приподнял голову и поцеловал ее в макушку.
– Я тебя тоже, крошка.
Но вот Трейси почувствовала, что левая рука Тома слегка двинулась – он изогнул кисть, чтобы посмотреть на часы. Трейси сердито вздохнула. Все добрые чувства мгновенно испарились.
– Я лишь хотел уточнить, который час.
Этот спор происходил между ними уже многократно. Трейси терпеть не могла, когда ее любимый даже спал с часами на руке.
– Трейс, только дай мне время, договорились? Обещаю, ты не пожалеешь.
Том встал с постели и голышом отправился в ванную. Ему не повредило бы сбросить несколько фунтов – на талии имелся слабый намек на животик, – и все-таки ягодицы остались мускулистыми, а бедра – мощными.
– Ладно, – вздохнула Трейси. – Надеюсь, что в самом деле не пожалею!
Она тоже поднялась, накинула старую мичиганскую рубашку Тома и вытащила из сбитых простыней свое белье.
– Сделать тебе яичницу?
– Было бы неплохо, крошка!
Трейси приготовила завтрак, чувствуя себя заботливой и нежной, а себе налила «Тотал». По утрам ей и думать не хотелось о горячей еде. Том проглотил яичницу, осушил огромный стакан апельсинового сока и повернулся, чтобы поцеловать Трейси на прощание.
– Слушай, извини, если что не так. Тут у нас бардак после вечеринки… Помочь тебе прибраться?
При этом он уже стоял в дверях, перекидывая через плечо ремешок сумки-портфеля. Раньше Том носил рюкзачок от «Дж. Крю», но около года назад начал ходить с портфелем. Внешний вид – часть все того же плана, думала Трейси. Партнеры или компаньоны, которые хотят таковыми стать, не ходят с матерчатыми рюкзачками – хоть с монограммой, хоть без.
– Да нет. Вчера мы почти все прибрали, – ответила она.
После уборки на кухне Трейси свернулась на кушетке с воскресным номером «Триба» в руках. Ей было скучно и грустновато. Взяв трубку радиотелефона, Трейси нажала цифру два на «быстром наборе» номеров. Первым был рабочий телефон Тома.
– Алло? – весело отозвалась Кейт.
– Привет. Кого ты ожидала услышать?
– Подумала, а вдруг это… Роскошный Гэри, – призналась Кейт. Голос ее звучал совсем как раньше. – Как думаешь, он в самом деле такой красавец, или на меня подействовал алкоголь?
– Первое. Ничего общего с Прыщавым Стивом.
– Заткнись! – возопила Кейт. – Ты никогда этого не забудешь, да? Нечего задирать нос, а то я припомню времена ДТ.
– Да я и сама хорошо помню парад неудачников, – отозвалась Трейси.
Временами ДТ подруги называли долгую эпоху «До Тома». Такой условный язык они изобрели в колледже, когда обе еще были одиноки и в поисках любви флиртовали с парнями, не схожими с приятельницами ни в чем, кроме неспособности к длительным отношениям. Кейт даже дошла до того, что встречалась с двадцатилетним! поставщиком пиццы. Теперь, когда Трейси «вышла замуж» – во всех смыслах слова, кроме юридического, – она направляла освободившуюся энергию на поиски парня для Кейт.
Не то чтобы Кейт нуждалась в приятеле, поправила себя Трейси. Она не считала, что мужчина – необходимое условие для счастья, но полагала, что легче быть счастливой, когда у тебя есть пара. По крайней мере, не надо волноваться о том, как провести выходные, или страдать из-за отсутствия любви. Трейси любила Тома и знала, что Том тоже ее любит. У них были прекрасный общий дом, веселые друзья, и обоим нравилась их работа. Иногда они планировали, что нужно бы пожениться – конечно, после того, как Том станет старшим компаньоном, – и Трейси порой размышляла, каково будет родить от него ребенка. Так почему же ей сейчас так одиноко?
– Какие у тебя планы на сегодня? – Голос Кейт в телефонной трубке вернул мысли подруги к настоящему времени.
– Никаких. Том только что ушел. – Трейси водила пальцем по телефону, рисуя круги.
– Как, в воскресенье? Похоже, их заставляют всерьез отрабатывать шестизначное жалованье, а?
– Вроде того.
Голос Трейси звучал очень грустно, и от внимания Кейт это не ускользнуло.
– Эй, в чем дело? Ты какая-то пришибленная.
– Пожалуй, ты права.
Однако жаловаться на Тома Трейси не хотелось. В конце концов, у нее есть любимый мужчина, и когда-то ее привлекла в нем именно целеустремленность. Выражать недовольство сейчас значило бы проявить слабость, а Трейси сама терпеть не могла нытиков. Она быстренько подсчитала в уме и предположила:
– Наверное, приближаются критические дни.
– Злые, нехорошие критические дни… Или их критичность заключается в одиночестве и самокопании?
– Толком не знаю. До сих пор не решила.
– Ладно, тогда как насчет поехать в «Бордерс» или еще куда-нибудь? А можно прогуляться в центр. Вчера вечером я поняла, что у меня мало выходной одежды. – Кейт говорила, одновременно что-то жуя. – Весь мой гардероб будто принадлежит неряшливой студентке.
– Неплохая идея, – согласилась Трейси, относя грязную тарелку в раковину. – Дай мне полчаса на сборы.
– Без проблем. Я сама еще душ не принимала. Почему бы тебе за мной не зайти? А поедем на железке.
– Отлично. Скоро увидимся.
Трейси с облегчением положила трубку: она хотя бы нашла себе занятие! В последнее время Том постоянно пропадал в офисе, и Трейси стала бояться приходить домой. Она нарочно старалась подольше задержаться в спортзале после работы, но все равно оставались часы, которые было нечем занять. Это ее тревожило. Трейси уже стала частично брать работу на дом и просмотрела больше эпизодов «Правдивой голливудской истории», чем согласилась бы кому-нибудь сознаться.
Хотела бы она легче сходиться с людьми! Трейси с трудом обзаводилась друзьями – у нее не получалось свободно беседовать так, как это умела делать Кейт. Конечно, Трейси могла поболтать с кем угодно на нейтральные темы и любила развлечения. Но вот о важном редко говорила с кем-либо, кроме той же Кейт…
Хорошо хоть они с Томом немного пообщались сегодня утром – хотя общение было слишком кратким. Надо сказать, все чаще секс с Томом оставлял Трейси смутно не удовлетворенной, словно ей хотелось большего. Конечно, она испытывала оргазм, если сосредоточивалась на этом, но прежнего ощущения восторженного полета не было. Разумеется, они с Томом вместе целых пять лет… «Может, так всегда случается, если вступаешь в брак, – мрачно подумала Трейси. – Да уж, мысль обнадеживающая. Наверное, у меня действительно скоро критические дни».
Глава 3
Я ЮРИСТ. А ДАЛЬШЕ ЧТО?
Кейт хмуро смотрела на записку на своем столе. Четыре слова, нацарапанных на одном из вездесущих розовых клейких листочков для записей. «Зайдите как можно скорее». Вместо подписи – инициалы Ричарда Гангстерса, одного из партнеров фирмы. Пожалуй, его можно было считать – почти наверняка – лучшим юристом и – совершенно несомненно – самым ненавистным начальником для всех служащих. За четыре года работы в «Кэссел и Стивенс» Кейт всего несколько раз привлекали к процессам Гангстерса. И каждый случай оказался сущим кошмаром.
Спору нет, Гангстерс – талантливый юрист и мог выступать практически в любой роли. Он был толстым коротыш кой и часто брызгал слюной в лицо собеседнику, когда увлекался речью. Еще Гангстерс поднаторел в искусстве унижать коллег. Работа с ним представляла собой сплошное испытание; стоило несчастному отойти после очередной оплеухи, как толстяк устраивал новый показательный разнос, причем на виду у всей фирмы, на общем собрании. Гангстерс считал, что такое обращение увеличивает трудовой энтузиазм, и в чем-то был прав. Кейт и прочие сотрудники проводили много часов, корпя над его файлами, только чтобы убедиться, что в них нет даже самого малейшего упущения.
Когда Кейт явилась к Гангстерсу в офис, тот висел на телефоне. Раздраженно кивнув ей из-за своего дорогого стола, он жестом указал на стул. Кейт в тревоге села. Она терпеть не могла скользкую кожаную мебель, которая противно холодит даже сквозь одежду, а кожаные стулья создают впечатление, что ты вот-вот с них скатишься. Однако устроиться поудобнее в этом кабинете Кейт и не надеялась.
Гангстерс продолжал тираду – что-то о корпоративных документах, – а Кейт тем временем рассматривала его офис. Тяжелая мебель вишневого дерева, на вид весьма дорогая; оливковые и винно-красные обои с неприятным для глаз пестрым рисунком и полдюжины картин с английскими охотничьими сценами по стенам. Кейт не понимала, что творится со здешними юристами – похоже, все они скопом подались в англофилы.
Гангстерс резко повесил трубку и повернулся к ней:
– Как там насчет дела Джейкобсена?
«И вам доброго утречка», – подумала Кейт.
Вслух же она сказала:
– Документы в процессе оформления. У клиентов есть черновик иска, а на предъявление я все подготовлю ко вторнику.
– Вы составили список показаний?
– Над этим я как раз работаю.
Вот черт! Кейт и представления не имела, начала ли Тиффани составлять список, однако теперь точно знала: над этим секретарше придется потрудиться в первую очередь. Оставалось надеяться, Гангстерс не проверит состояние дел прежде, чем Кейт успеет подготовиться.
– Дело дерьмовое. Совершенная дрянь. Я обещал клиенту, что мы выступим на слушании, поэтому извольте подготовить копии всего, что может укрепить наши позиции. Чем больше вы сумеете собрать спорных показаний, которые не особенно хорошо аргументированы и которые можно попытаться опровергнуть, тем лучше. И принесите мне оформленные документы на предъявление в понедельник.
«Другими словами, забудьте про уик-энд», – подумала Кейт.
– Хорошо. Нет проблем.
Она пулей вылетела из кабинета Гангстерса.
Первая остановка – стол Тиффани. Двадцатичетырехлетняя секретарша Кейт сидела за компьютером в наушниках и стремительно перепечатывала аудиозапись, перекатывая во рту комочек жвачки. Ее длинные ярко-алые ногти без малейших усилий щелкали по клавиатуре, голова чуть-чуть покачивалась в такт работе. Ронда, секретарша, занимавшая место рядом с Тиффани – второстепенный персонал был распределен по офису парами, – еще не явилась.
– Тиффани. Тиффани! – прибавив громкость, позвала Кейт и помахала у нее перед носом рукой.
– А? О Кейт! Здравствуйте! Как дела? – улыбнулась ей секретарша.
Тиффани была сильно накрашена, использовала синюю тушь для ресниц, а ее русые волосы торчали во все стороны – похоже на скверную самодеятельную завивку. Сегодня она нарядилась в кремовый свитер с рукавами «летучая мышь». Одежда Тиффани всегда отставала от моды на один-два сезона. Впрочем, Кейт не придавала моде особого значения – без помощи «Ти-Джей Максе» и «Файлинс бейсмент» она бы одевалась в те же самые костюмы с двубортными пиджаками военизированного покроя, какие носила в юридической школе.
Кейт хотела сразу спросить о показаниях, но вовремя спохватилась.
– Дела неплохо. А у вас? – отозвалась она улыбаясь.
Едва устроившись на работу, Кейт обещала себе, что будет уважительно обращаться с так называемыми мелкими сошками фирмы. Два года прослужив клерком, она приобрела на всю жизнь глубокое отвращение к бесцеремонному стилю поведения, который так распространен среди юристов – в том числе и младших компаньонов – по отношению к секретаршам, сотрудникам без дипломов и техперсоналу фирмы. Исключения делались, только если юристы были мужчинами, а подчиненные, – хорошенькими одинокими девушками. Тогда стиль общения становился совершенно иным.
– У меня тоже хорошо. Вы представьте себе – мы с Марго и Джейнис вчера на вечеринке нос к носу столкнулись с Брайаном! Он весь вечер ко мне подкатывался. Я позволяла ему на что-то надеяться, а потом послала куда следует! – Тиффани хмыкнула и выдула большой пузырь жвачки. – Он прямо опупел! Но этот гад заслужил и не такое.
– В самом деле? – Кейт сделала паузу.
Как бы ей ни нравилось слушать про опупевшего Брайана, воспоминание о Гангстерсе во гневе несколько подтачивало ее решимость обращаться с персоналом как с равными.
– Тиффани, в каком состоянии у нас показания по Джейкобсену? Вы их оформили?
– Ох, нет еще. Извините! А разве вы меня просили? – Тиффани указала на аккуратный список первоочередных задач, лежавший в углу стола. Она была настоящим педантом по части записывания дел и дат, называя подобные перечни своим деловым листом.
– Нет, думаю, что нет, – призналась Кейт. – Обзвоните всех, кто работает по делу, и соберите как можно больше документов в рекордные сроки, хорошо? Гангстерс уже дышит мне в затылок.
– Постараюсь, – улыбнулась Тиффани. – Не позволяйте ему вас особенно доставать! Знаете, он на каждого, кто с ним работает, выливает дерьмо.
И секретарша весело помахала вслед Кейт, когда та отправилась в свой офис.
Если бы она могла относиться ко всему так же невозмутимо! Однако Гангстерс в самом деле ее достал. Кейт вздохнула, разбирая гору почты, поджидавшую на столе. И достал, ее не только Гангстерс – он попросту был ярчайшим воплощением проблемы. Проблемы, заключавшейся в том, что Кейт работала юристом. На это место привела ее череда последовательных, на вид невинных решений. В колледже самые лучшие отметки она получала по английскому – предмету, который не связан с перспективной карьерой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35