Она просила, угрожала, но охранник был неумолим.
В конце концов, леди Фенмор отступила, дрожа от злости. Ее ревность была настолько сильной, что женщина не могла совладать с ней. Она пошла к главному входу и неожиданно для себя обнаружила, что он открыт.
– Этот мерзавец так мечтал поскорее уложить в постель свою новую любовницу, что забыл даже закрыть дверь. Хорошо, лорд Лансфорд, увидим, как далеко ты зашел с этой шлюхой.
На цыпочках Фелиция поднялась по лестнице, и как раз в тот момент, когда она ступила на верхнюю площадку, дверь в комнату закрылась за человеком, которого она искала. Значит, Дерек еще не соблазнил Изабеллу. Сердце женщины забилось, когда она увидела, как тщательно он продумал все детали свидания с этой девкой. Сквозь щель она рассмотрела остатки изысканного ужина, а также шелковые подушки и простыни, которые превратили комнату в залитый лунным светом будуар.
– Он ухаживает за ней, черт бы его побрал! Он никогда не ухаживал за мной, просто сбрасывал штаны и… – Вульгарная сцена подхлестнула ее злость.
Кого из них убить первым? Фелиция дотронулась до кинжала, спрятанного в корсете. Безопаснее убить Изабеллу. За убийство Лансфорда можно попасть в тюрьму и гнить там до самой смерти. Кроме того, убрав Изабеллу, она сможет вернуть себе любовника.
Сможет ли? Если эта американская шлюха обманет его, – это другое дело. Лишившись ее, в порыве гнева Лансфорд может убить Фелицию.
Леди Фенмор разработала менее рискованный план, как убрать Изабеллу. Сквозь приоткрытую дверь она видела, как задрожало пламя свечи, когда Лансфорд прошел мимо.
– Мерзавец, он снимает с нее платье, как с невинной невесты, а не рвет одежду в клочья, как всегда поступает со мной.
Лансфорд ласкал девушку, а Фелиция, видя это, кипела от злости и проклинала негодяя. Ласковые слова, которыми он называл Эннабел, еще больше разжигали гнев отвергнутой любовницы.
– А для меня самое ласковое слово «шлюха».
Однако Фелиция была потрясена этим ласковым обращением. Лансфорд был так нежен с Эннабел. Фелиция всегда делала вид, что презирает нежности в сексе. Наблюдая за ними, леди Фенмор почувствовала, как ее охватила безумная страсть.
«Боже, я люблю этого мерзавца», – с удивлением осознала она. Она не могла видеть, как Лансфорд поднял Эннабел в белоснежном пеньюаре на руки и бережно уложил на залитую лунным светом кровать.
Фелиция закрыла глаза. Слезы текли по ее щекам.
Неожиданно послышался раскат грома, от которого задрожала башня. В момент ослепительной вспышки света Фелиция открыла глаза. Когда к ней вернулась способность видеть, она, приоткрыв дверь, заглянула в комнату. Свечи на столе погасли, луна, освещавшая башню, скрылась за облаками.
– Изабелла! Изабелла! Где ты? – Лансфорд ощупью передвигался в темноте. – Выходи, дорогая, я не обижу тебя, просто я на минуту потерял контроль над собой. Этого больше не случится, моя девочка. Обещаю, я буду нежным и терпеливым. Изабелла, черт побери, где ты?
«Изабелла сбежала, – подумала про себя Фелиция. Несомненно, этот побег она спланировала со своим придурковатым телохранителем, который поддался ее чарам».
Сбрасывая с себя платье и распуская волосы, Фелиция улыбалась. Она вошла в комнату и ласково прошептала:
– Я здесь, любовь моя. Меня напугал гром и те чувства, которые ты вызываешь во мне.
С победным криком Лансфорд бросился к ней и отнес на кровать.
Пока не рассвело, Фелиция выскользнула из объятий Лансфорда, посмеиваясь над тем, что он никогда не узнает, что всю ночь обнимал другую женщину. Фелиция вела себя очень осторожно и на его ласки отвечала с девичьей скромностью. Как ни странно, ей понравилась роль сексуальной инженю. Она была уверена, что Лансфорд остался доволен.
– Как жаль, что я не могу признаться тебе, что это была я, дорогой, – прошептала она изнуренному любовнику, которого, может быть, и ввели в заблуждение, но не одурачили.
Драгоценности лежали на столе. Взглянув на Лансфорда и удостоверившись, что он все еще спит, Фелиция торопливо засунула сверкающие украшения за корсет. Почему только эта дурочка не прихватила гранаты с собой?
– Будем надеяться, что эта маленькая распутница уже далеко отсюда. – Фелиция посмотрела на блеклый шар луны. – Может быть, она ведьма?
Леди Фенмор даже не представляла себе, как близка она к истине.
Глава 22
Эннабел вернулась в башню, которая больше не кружилась, а была тем местом, откуда она отправилась в столь невероятное, необъяснимое путешествие.
– Мунбим? – Кошка, которую Эннабел оставила в двадцатом веке, потянулась на диване и зевнула, затем изогнулась, чтобы ее погладили. – Ты тоже побывала там?
Кошка вытянулась, моргнула, еще раз зевнула и, спрыгнув с дивана, направилась в маленькую кухню, которая находилась рядом с комнатой. Эннабел накормила животное и села на диван у окна. Ей до сих пор казалось, что разъяренный Лансфорд может в любую минуту появиться в этой комнате и потребовать от нее выполнения обязательств.
Девушка попыталась все осмыслить. Она была уверена, что там был еще кто-то. Уже покидая девятнадцатый век, во время вспышки света она увидела стоящего за дверью человека. Он наблюдал за ними, приникнув к щели.
Фелиция! Это была леди Фенмор.
Эннабел обошла всю башню и вновь спустилась в главную комнату. Она не знала, какой сегодня день, как долго она отсутствовала, и что здесь случилось за это время.
У входной двери она обнаружила целый ворох писем. Среди них были счета на оплату недельных услуг по доставке почты.
– Значит, я отсутствовала неделю. Боже мой, семь дней! Как такое могло произойти?
Эннабел увидела большой конверт, присланный из института, с инициалами милой Бернис. Девушка разорвала конверт и прочитала записку, сопровождающую отпечатанные на ксероксе бумаги.
«Эннабел, мне повезло, когда я искала в архивах документацию для выставки рукописей Фенмора. Я узнала несколько неизвестных фактов о его сестре и покровителе, который был членом парламента. Он известен как сторонник «хлебных законов», человек, обладавший неограниченной властью…»
Далее прилагалось описание кончины леди Фенмор:
«… чья смерть в возрасте 32 лет последовала после долгой, мучительной болезни, которую в современном мире определили бы как сифилис».
Сифилис! Эннабел подумала о том, что чудом ей удалось избежать той же участи, и задрожала. Успокоившись, она стала читать дальше:
«Лорд Дерек, покровитель и учитель Фенмора, написавший предисловие к его первому опубликованному сборнику стихотворений, был убит во время поездки по Кенту в августе 1823 года. Он один из главных обвинителей по делу «Толпэдлских мучеников», по которому проходили шесть рабочих из Дорсета. За попытку организовать сельскохозяйственных рабочих в тред-юнион они были преданы суду. Пережил свою жену Элизабет. Его единственный сын умер в 1819 году.»
Эннабел сидела у окна, держа листки в руках, и смотрела на реку. Может, плавающие сейчас лебеди тоже из времени Джереми и Тримейна?
– Справедливость не восторжествовала, – прошептала девушка, думая о Ньютоне Фенморе, который один из всех не понес наказания за совершенные злодеяния.
По крайней мере, при жизни.
– Наверное, он страдает в аду, зная, что так и не стал настоящим поэтом. Бедняга Сатана, ему приходится слушать его отвратительные стихи!
А как этот расфуфыренный павлин и надутый болван любил сравнивать себя с Китсом и другими великими романтиками!
Эннабел все еще не могла поверить, что вернулась в свое время. Она увидела, что лунный камень уже не переливается, а тускло мерцает. Девушка улыбнулась, увидев, что до сих пор на ней роскошный пеньюар, как во время свидания с Лансфордом. Забавно. Наверное, он на самом деле любил Изабеллу.
Она просмотрела всю остальную почту, чувствуя, что вялость отступает, и ей хочется действовать. Первое письмо было от Романа. Он сообщал, что возвращается вечером. Во втором говорилось о церемонии передачи рукописей Фенмора, которую будет осуществлять доктор Моррис Келлер. На церемонии ожидалось присутствие членов Национального общества поэтов, Фонда Искусств и других известных представителей литературных и научных кругов.
Необходимо действовать, если она хочет восстановить истину и открыть всем, кто был автором стихов Ньютона Фенмора.
– Верь мне, я сделаю все, чтобы прославить твое имя, Джереми.
Затем она пошла в ванную и с удовольствием воспользовалась современным комфортом.
Отдадим должное двадцатому столетию.
Каждую минуту Эннабел ожидала, что кто-то подъедет в карете или прискачет верхом на лошади. Проходя мимо окна, она смотрела на реку и ждала всадника в маске на черном скакуне.
Но, отправляясь в замок на обед, Эннабел знала, что не встретится с Фенморами в роли хозяина и хозяйки Шеффилд Холла.
Эннабел совершенно забыла о таком изобретении двадцатого века, как автоответчик. Было два сообщения от Морриса Келлера. По его голосу девушка поняла, что он разозлился, не застав ее дома.
– Я знаю, что вы выехали в графство, чтобы заняться исследованием творчества моего родственника. Но мне бы очень хотелось, чтобы вы позвонили, как только сможете. Все-таки я ваш консультант и должен знать, как идет работа.
«Ох, парень, не понравится тебе то, что я узнала о твоем предке», – подумала Эннабел.
Но все же она набрала его номер и пропела в трубку сладким голоском:
– Дорогой мистер Келлер, неделя так незаметно пролетела. Сейчас я занимаюсь тем же, с чего и начала.
– Послушайте, мисс, пора серьезно приниматься за диссертацию и показать комитету ваши материалы.
– Конечно! Конечно! К началу следующей недели я представлю вам совершенно новый вариант моей диссертации. – Очень много предстоит сделать.
Результаты этой работы не слишком обрадуют доктора Келлера.
– Как идет подготовка к передаче рукописей? – мило осведомилась Эннабел.
– Превосходно. Я не люблю быть в центре внимания, но сейчас в академических кругах такое оживление по поводу передачи Институту английской поэзии рукописей моего предка. Все только об этом и говорят. Мы провели экспертизу записей Китса, Байрона, Шелли и установили подлинность стихов Фенмора, что делает рукописи еще более ценными с исторической точки зрения.
– Да что вы? Вы проводили экспертизу почерка? Я тоже нашла несколько записей. Конечно, они не могут сравниться с вашими, но тем не менее для моей диссертации они важны, и я бы хотела установить их подлинность.
Она записала фамилию и номер телефона, которые ей продиктовал Келлер. Стихотворение, которое она нашла перед своим путешествием во времени, было единственной рукописью Джереми, которую она имела. Если бы ей удалось доказать, что это его работа и пометки на полях сделаны Китсом…
– Большое спасибо. Увидимся в вашем офисе утром в понедельник.
– Может быть, пообедаем вместе? Я знаю тихое местечко, где часто собираются литературные знаменитости. Мне бы очень хотелось отвезти вас туда.
После чая с Китсом, обеда с Байроном и Шелли? Ха!
– Надо понимать, что ваша жена снова уехала в Йорк? – съязвила Эннабел. – Нет, доктор Келлер, я очень устала после моего путешествия. Вы ведь хотите, чтобы я прекрасно выглядела на предстоящей церемонии, правда?
«Морриса Келлера можно сравнить с лордом Лансфордом и одновременно с дураком Фенмором, – подумала Эннабел, положив трубку. – Прекрасное сочетание!»
Возвращение в современный мир было для Эннабел трудным испытанием. Она оделась и решила пройтись вдоль реки перед тем, как отправиться в замок. Очень грустно войти в дом и не встретить там своих друзей. Девушка скучала даже по леди Фенмор, которая, что ни говори, спасла ее от участи, худшей, чем смерть.
При воспоминании о Тримейне и Джереми на глаза Эннабел навернулись слезы. А как можно забыть Леди Годиву и их прогулки! Пора расстаться с прошлым. Эннабел глубоко вздохнула и вошла в бар «У Романа». Оглушивший девушку смех заставил ее улыбнуться. Царивший здесь дух товарищества восхитил бы Джереми! Он сидел бы вон в том углу и, потягивая пиво, рассуждал о поэзии.
– Мисс Эннабел! – Французские черты лица Арманда озарились, когда девушка прошла на кухню. – Мы так скучали по вас и все думали, когда вы вернетесь. – Повар грозно помахал скалкой девушке, которая доставала из печи его знаменитый паштет. – Будьте осторожны, когда ставите поднос на стол. Корочка должна остыть, к ней нельзя прикасаться. – Он перевел взгляд на Эннабел. – Снова новая помощница! Я говорил Роману, если бы он позволил мне выписать сюда мою семью, на кухне больше не было бы дилетантов!
– Что на обед? – Это была их шутка с того момента, как Эннабел впервые пришла на кухню.
– Ах! К вашему обычному меню я добавил «бабушкину курицу» в сметане и рогалики.
– Рогалики, – с улыбкой поправила девушка.
– Все равно. А также яблоки, фаршированные сыром. – Арманд причмокнул губами, словно смаковал один из деликатесов. – У вас, южан, такой же тонкий вкус, как и у французов, – соусы, изысканные приправы.
– Арманд, я могу простоять здесь и проговорить о рецептах всю ночь, но я еще не видела Романа. Он уже вернулся?
– О, да. Он сказал мне, что вы будете вместе обедать в его комнате, и велел, чтобы я превзошел самого себя и приготовил такой обед, который сделает день вашего возвращения настоящим праздником.
Эннабел покраснела.
– Он действительно так сказал? Отлично. А пока я выпью чего-нибудь. С тех пор, как я уехала, ни разу не пила настоящего холодного пива. – Эннабел объяснила свое отсутствие исследовательской работой в другом графстве.
– Эти провинциальные кафе достаточно колоритны, но все-таки оставляют желать лучшего, ведь так? – спросил повар.
«Попробуй зайти в кафе 1818 года», – с улыбкой подумала Эннабел.
При ее появлении бармен устроил такую шумиху, что скоро перед Эннабел выстроился целый ряд пивных кружек.
Вдруг сильная рука обхватила девушку и взяла одну из многочисленных кружек. Эннабел затаила дыхание и повернула голову.
– Роман! – Его щека со шрамом была так близко, что губы Эннабел почти касались его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36