Малколм покосился на нее, и ей показалось, что в его глазах она прочитала отражение своих мыслей.
Интересно, что же такое, касающееся Фиби, хочет им сказать эта женщина? – недоумевала Джанин. И немало удивилась, когда леди Элизабет спросила:
– Джанин, вы умеете ездить на лошади?
– Каталась пару раз в Центральном парке. Но не скажу, чтобы от этого стала лихой наездницей. Это плохо?
– Нисколько, – улыбнулась леди Элизабет. – Но я думаю, вам стоит взять несколько уроков верховой езды. Ради Фиби.
Какое совпадение! Она всегда хотела научиться ездить верхом. Когда интересы работодателя совпадают с твоими мечтами, жизнь становится поистине прекрасной и удивительной!
Сидящий рядом Малколм одобрительно кивнул.
– Я понимаю, к чему вы клоните, тетя. И согласен взять на себя обучение Джанин верховой езде.
4
Малколм стоял у ворот конюшни. День выдался теплый и солнечный. Вдалеке виднелся лес, а за ним хорошо различимые только в ясную погоду равнодушные ко всему и неприступные даже для времени горы.
Он думал о том, что очень давно не любовался знакомыми, но милыми его сердцу пейзажами своей северной страны, не вдыхал полной грудью сырой и прохладный даже весной, но чистый воздух. Он устал от монотонности деловых поездок по шумным мегаполисам и был рад возможности преподать Джанин несколько уроков верховой езды на лоне родной природы. Малколм улыбнулся своим мыслям.
После разговора с тетей он, не откладывая, велел Джанин переодеваться, а сам пошел в конюшню отдавать распоряжения насчет лошадей. Леди Элизабет вызвалась посидеть с Фиби, когда у нее закончатся занятия, так что Малколм и Джанин могли не торопиться.
Эта мысль радовала его гораздо больше, чем он ожидал. Снова привязанность к женщине? Малколм вспомнил ее огромные очки и усмехнулся. Нет, это исключено. Просто она действительно хорошо выполняла свои обязанности и отлично сошлась со всеми членами семьи. Нет, не то…
Малколм вдруг понял, почему расположение, которое вызывает в нем Джанин, так его тревожит. Он постоянно о ней думает. Больше, чем о какой-либо другой женщине. Даже когда находится в отъезде, и то с нетерпением ждет их вечерних разговоров. Ее мелодичный ласковый голос давал ему возможность хоть на несколько минут забыть обо всех делах. Он слушал отчет о том, что произошло за день, и получал заряд хорошего настроения, которого хватало – Малколм точно знал это – как раз до следующего вечера, когда он снова услышит ее голос.
А теперь, когда он вернулся, его интерес к Джанин только увеличился. Малколм увидел, как она вышла из замка и не спеша пошла ему навстречу. На ней была та же белая блузка, но вместо широкой юбки она надела джинсы, облегающие, как выяснилось, стройные ноги и упругие бедра. Он залюбовался ее фигурой. Так вот что она прятала под бесформенными и старомодными костюмами!
Джанин подошла и улыбнулась. Он внимательно оглядел ее и заметил кроссовки.
– Я распоряжусь, чтобы к следующему занятию вас обеспечили подобающей обувью.
По ее лицу пробежала тень сомнения.
– Я понимаю, что вы отличный наездник. Но ведь вы, наверное, очень заняты. Почему меня не может учить кто-то другой?
– Ерунда, так мне будет спокойнее. Научив вас, я буду уверен, что моя дочь в безопасности.
– Ага, – обрадовалась Джанин возможности удовлетворить свое любопытство. – Я хотела вас спросить, еще когда мы были у вашей тети, но вы так быстро ушли, что я не успела и рта раскрыть. Какое отношение к Фиби имеет то, умею я ездить верхом или нет?
– Самое прямое. Фиби уже пять лет, и ей давно пора учиться верховой езде, как и многим другим вещам, необходимым потомкам знатного аристократического рода. Вы же должны везде ее сопровождать, а значит, вам просто необходимо освоить этот способ передвижения.
– Почему же вы не указали это в списке требований, предъявляемых к няне? Скажем, «трудолюбивая женщина с непривлекательной внешностью, имеющая высшее образование и умеющая ладить с детьми и лошадьми».
– Это ни к чему, – возразил Малколм. – Если вы окончили колледж, да еще с отличием, значит, вполне обучаемы и после определенного количества тренировок станете замечательной наездницей.
– Хочу заметить, что черпать знания из книг и трястись в седле – вещи разные. А вдруг бы я панически боялась лошадей, что тогда?
– Думаю, женщина, не испугавшаяся пересечь океан в поисках работы, вряд ли станет бояться лошадей, – сказал Малколм и вдруг пристально посмотрел на нее. – И вообще, Джанин, я вас не понимаю. Вы, кажется, упомянули, что всегда мечтали научиться ездить верхом. Или я чего-то недопонял?
Джанин смутилась.
– Нет конечно… то есть да, хотела… Но, видите ли, мне не дает покоя мысль, что, возможно, я отрываю вас от каких-то важных дел. Вы очень великодушно поступили, когда вызвались учить меня. Но, повторяю, на мой взгляд, это вполне мог сделать кто-нибудь другой.
Кто-нибудь другой? Обучение предполагает близкий контакт. И этот «кто-нибудь другой» будет дотрагиваться до нее, вдыхать аромат ее духов? Ну уж нет! Потому что это его долг… как ее работодателя и отца Фиби, тут же поправил себя Малколм. И только поэтому. Но Джанин, похоже, пыталась избежать его общества. Ей оно неприятно? Исключено. Они довольно мило общались, и она никогда не выказывала неприязни. А судя по ее нервозности, я ей нравлюсь, не без самодовольства подумал Малколм. Эта мысль его неожиданно обрадовала.
– Вашим учителем верховой езды буду я! – заявил он после некоторой паузы. – И никаких возражений даже слушать больше не хочу! – прибавил он, увидев, что Джанин открыла рот, видимо для того чтобы снова вступить с ним в спор.
– Ну что ж, – вздохнула она, – тогда к делу.
Ну наконец-то сдалась, с облегчением выдохнул Малколм. Интересно, когда ему в последний раз приходилось уговаривать женщину провести с ним время? И было ли вообще такое когда-нибудь? Малколм отбросил все эти мысли. И решил просто радоваться возможности проводить время наедине с Джанин. Он был благодарен тете, подсказавшей ему такую замечательную идею.
– Итак, знакомьтесь. Это Люси. Ее специально отобрали для вас. Она смирная, понятливая и безропотно подчиняется командам.
Люси оказалась молодой кобылой вороной масти, с чрезвычайно умными глазами-огоньками. Она с любопытством смотрела на молодую женщину и слегка пофыркивала. Джанин с удовольствием погладила ее по морде. Люси это явно понравилось.
– Моего коня зовут Гром, – продолжал тем временем Малколм, стоя рядом с гнедым жеребцом вполоборота к Джанин. – Теперь, когда все друг другу представлены, предлагаю начать занятие. Прежде всего вы должны уметь правильно садиться в седло. Запомните: к лошади надо подходить с левой стороны. Вы ставите ногу в стремя таким вот образом, и…
Малколм так увлекся объяснением, что не смотрел на молодую женщину. И обернулся только тогда, когда услышал скрип седла и звон стремян за спиной.
– Я все правильно сделала? – спросила Джанин, уже сидя верхом на Люси.
– Я не видел, как вы это сделали, но, судя по тому, что вы сейчас в седле, это правильно.
Он неожиданно для себя пожалел, что лишился возможности помочь ей.
– Просто в детстве я любила смотреть вестерны, – с улыбкой объяснила Джанин.
– Ну что ж, тогда поехали, – скомандовал Малколм и одним отточенным движением оказался в седле. – Управлять лошадью гораздо проще, чем машиной. В какую сторону вы хотите ее направить, в ту и натягивайте повод. Если собираетесь лошадь остановить, ослабьте натяжение поводьев. Чтобы тронуть ее с места, напротив, слегка натяните оба повода, пришпорьте и скажите «но».
– Но, – сказала Джанин, и они не спеша двинулись вперед.
Поначалу ей было непривычно и она чувствовала себя очень скованно. Но уже через несколько минут стала держаться увереннее и даже рискнула посмотреть на Малколма. Тот ехал рядом и с интересом наблюдал за ней.
– Вы делаете большие успехи, – сказал наконец он. – Мало кто так быстро осваивается в седле.
– Ну и ну, – только и смогла вымолвить Джанин, озабоченная в этот момент исключительно тем, чтобы не потерять равновесие, – а вы, оказывается, льстец.
– Вы мне не верите?
– Как вам сказать? Если я отвечу, что не верю, то вам придется повторить ваши слова, хоть и лестные для меня, но не являющиеся правдивыми. А это может вызвать гнев вашего Тараниса. Я не хочу, чтобы вас сразила молния, да еще когда вы так близко ко мне. Поэтому лучше скажу, что верю.
– Зря иронизируете. – Его серьезный тон особенно контрастировал с полушутливой речью его спутницы. – Я всегда говорю только правду.
– Всегда? – переспросила она, резко поворачиваясь к Малколму, и чуть не потеряла равновесие.
Джанин инстинктивно натянула нужный повод и, заняв правильное положение в седле, продолжила прерванный на мгновение разговор.
– Да бросьте, я ни за что не поверю, что вы всегда говорите правду. Наверняка иногда хоть в чем-то отступаете от этого правила. Вот, например, ваша тетя вас спрашивает, полнит ее новое платье от Кардена или нет. Неужели вы расстроите чудесную женщину?
– Я скажу ей правду.
– Понимаю, у вас жесткие принципы, но ведь иногда, в мелочах, можно от них отступить ради собственной пользы или, как в моем примере, чтобы не расстраивать близкого человека. Почему вы так…
– Цель ни в коем случае не оправдывает средства, – прервал ее Малколм. – Любое, даже самое ничтожное отступление от правды уже является бесчестным поступком. Я хочу, чтобы вы знали: я презираю лживость в других и не допускаю ее в себе.
Эта добрая и отзывчивая душа не знает, что это бывшая жена научила меня безгранично ценить в людях искренность, подумал он. Теперь Эстер навсегда ушла из моей жизни, но раны, которые она нанесла, не заживут никогда.
Да, конечно, Эстер родила ему Фиби, отраду всей его жизни. Только сегодня Джанин упрекала его в том, что он отсутствует слишком долго и девочка растет фактически без родителей. Но если бы она знала Эстер, то поняла бы, что Фиби лучше жить совсем без матери, чем с такой, как его бывшая жена. Она бы также не поняла, почему он не в восторге от влияния на его дочь Мэрианн, в чем-то очень похожей на Эстер.
– Не надо дергать поводья, Джанин. Лошадь и так все прекрасно понимает.
Хорошо, что время от времени приходилось делать замечания. Это отвлекало от мыслей, которые неотступно преследовали его. Малколм еще раз взглянул на Джанин. Она отлично справлялась и для первого занятия держалась более чем уверенно.
И тут он вдруг понял, как хочет вызвать улыбку на ее сосредоточенном лице, увидеть, как чудесным светом озарятся глаза. Как хочет прикоснуться к ней, прижать к себе, почувствовать вкус сочных губ. Хорошо Уолтеру, он за рекордно короткий срок может очаровать любую женщину. Он всегда знает, что сказать и как расположить женщину к себе. И чем больше Малколм думал об этом, тем мрачнее становился.
Так они ехали в полном молчании и несказанно удивились бы, если бы узнали, насколько схожими были их мысли в этот момент.
Они катались около часа. И хотя Джанин очень понравилось такое времяпрепровождение, к концу занятия ноги и спина уже даже не болели, она их просто не чувствовала.
Немного поспорив о пользе правды, они затем ехали молча, и каждый думал о своем. Любая женщина знает, что представления мужчин о правде варьируются в зависимости от ситуации. Так почему же именно она, Джанин, не только столкнулась с единственным на свете абсолютно правдивым мужчиной, но и должна на него работать? После того, что она услышала, ей было вдвойне неловко от своей тайны.
Признаться или не признаться? Из письма матери Джанин узнала, что удалось расплатиться почти со всеми кредиторам и, по крайней мере, она не лишится квартиры. Но оставались еще горы счетов за лечение. И потом – Фиби. Пять нянь за год! И пока искали очередную замену, с девочкой занимались родственники или слуги, если у первых не находилось времени. Только с приездом Джанин у малышки наконец появился строгий распорядок дня и человек, который постоянно с ней находится. Словом, все то, что так необходимо ребенку. Если Джанин сейчас раскроет свой обман и ее уволят, для Фиби это станет настоящей психологической травмой.
Она решила, что подождет. Пусть Малколм увидит, насколько близко его дочь сошлась с новой няней, и тогда риск быть уволенной уменьшится. Даже если он и будет недоволен, все равно не сможет причинить Фиби боль, лишив ее такого близкого человека, как Джанин.
Она искоса взглянула на Малколма. Он тоже был погружен в свои мысли. Как бы ей хотелось узнать, о чем он сейчас думает! Быть может, о ней? Словно почувствовав ее взгляд, он обернулся.
– Вы замечательно управляетесь с лошадью, – с улыбкой заметил Малколм, затем несколько секунд пристально смотрел на нее и сказал уже чуть тише, но с той же улыбкой: – А у вас, оказывается, длинные волосы.
Удивительно. Он только сейчас заметил, хотя Джанин потеряла заколку еще минут двадцать назад, когда Малколм показывал, как надо пускать лошадь в галоп.
– Да, надо, было лучше их закрепить, – сказала она как можно равнодушнее и по его глазам поняла, что он с ней не согласен.
– Вам понравилось ездить верхом?
– Очень! – воскликнула Джанин.
Они подъехали к конюшне. Так же грациозно, как садился в седло, Малколм одним движение спрыгнул с лошади. Он привязал Грома к ограде, обернулся и с удивлением обнаружил, что Джанин все еще не спешилась. На его лице появилась чуть заметная улыбка.
– Одно дело – смотреть вестерны. И совсем другое – в них участвовать, не так ли?
– Если вас интересует состояние моего тела, то оно более чем плачевное. И не надо так радоваться этому, – притворно обиделась Джанин.
– Я вовсе не радуюсь, – ответил Малколм, даже не пытаясь скрыть улыбки. – К сожалению, так бывает всегда: когда человек впервые садится на лошадь, те части тела, на которые приходится основная нагрузка, проходят период адаптации, что и вызывает неприятные ощущения. – Он подошел к Джанин, все еще сидящей верхом. – Я помогу вам слезть.
– Благодарю, но я справлюсь сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17