Никто и никогда не обращался с ней так. Ее всегда уважали. И вот теперь появился этот сумасшедший.
Она приподняла подбородок и окинула Мэтью ледяным взглядом. Да, сейчас ее фамилия Паджет, но она урожденная Марлоу, а Марлоу могли смело смотреть в глаза Лансдаунам. Очень скоро он поймет, что она не из тех, над кем можно безнаказанно издеваться. Она не упадет в обморок и не лишится самообладания, что бы он ни сделал и как бы страшно ей при этом ни было.
– Что ж, я готова последовать за вами, милорд, – холодно проговорила она.
С подчеркнутой уверенностью она положила расческу на серебряный поднос с красиво выгравированной буквой Л. «Лансдаун», – произнесла про себя Грейс. Хотя за этим Л. могло скрываться все, что угодно, начиная от «лунатик» и заканчивая «лжец».
Задумчивый взгляд маркиза снова остановился на ее лице, как будто в эту минуту он решал какую-то загадку. Грейс уже приготовилась выслушать поток насмешек, но вместо этого он просто указал ей рукой на лестницу.
Они снова спустились в гостиную. Вчера она покинула ее, пытаясь отыскать путь к спасению. Кругом горели свечи, языки пламени отражались в полированных деревянных панелях, мерцали яркими точками на покрывавшей стол шелковой скатерти, столовых приборах и хрустальных бокалах.
Весь дом был убран с изысканным вкусом. Ничто здесь не напоминало о том, что это тюрьма, клетка с сумасшедшим. Только разве что ужасный стол в другой комнате, к которому Грейс была привязана. И если не обращать на него внимания, то можно было бы подумать, что этот дом – настоящее любовное гнездышко.
Грейс покраснела. Даже если этот милый домик и в самом деле был предназначен для любовных утех, то это не значило, что она должна исполнять навязываемую ей роль.
Он подошел к ней сзади.
– Все остывает.
Ее мышцы непроизвольно напряглись. Она была совсем одна с этим непредсказуемым монстром.
Правда, когда они сели за стол, Грейс снова посмотрела на маркиза и подумала, что вообще-то он не слишком похож на чудовище. Он даже не поленился надеть элегантный черный костюм и повязать шейный платок. Но лицо его было напряженным и задумчивым. И настороженным. Тяжелые веки полуопущены, что придавало ему еще и немного загадочный вид. Как будто у него имелся какой-то секрет, который нужно было скрывать.
Вероятно, из-за обилия этих секретов он и лишился рассудка.
Мэтью поставил перед ней тарелку с едой, а потом прошел к буфету и взял тарелку для себя. Маркиз двигался настолько изящно, что Грейс, завороженная этим зрелищем, забыла обо всем на свете и не сразу подумала о том, что последний раз обедала в такой обстановке много лет назад. Ей тогда было шестнадцать. А потом она сбежала из дома отца.
Маркиз сидел на другом конце стола и снова смотрел на нее пристальным, изучающим взглядом. По спине Грейс пробежал холодок. Хотя она очень устала, ей пришлось напрячься и выпрямить спину. Мэтью не должен был догадаться, что она готова в любой момент просто-напросто потерять сознание. И все же от его глаз не укрылось, в каком состоянии находилась его гостья. Но она не собиралась делиться с ним воспоминаниями о своем прошлом. Это касалось только ее, и никого больше.
Она ничего ему не ответила, и маркиз снова взял инициативу в свои руки.
– У меня не всегда хороший аппетит, хотя миссис Файли прекрасная кухарка.
– Еду готовит жена Файли?
– Да. И убирается в доме тоже она. Она, Файли и Монкс – вот и вся моя прислуга.
Грейс удивленно приподняла брови. Даже сумасшедшему маркизу по идее полагалось бы иметь больше слуг. Еще одна загадка.
– Ешьте спокойно. Здесь нет яда. Монкс и Файли привезли вас сюда не для того, чтобы отравить, а совсем с другой целью.
– Что вы хотите от меня? – с показной уверенностью спросила она, хотя страх распустил свои ледяные щупальца по всему ее телу.
Мэтью широко улыбнулся, как будто она сказала что-то смешное.
– Продолжайте смотреть на меня вот так же, и я открою вам эту страшную тайну.
Грейс вспыхнула и опустила глаза.
Ее пугал его немигающий, пристальный взгляд, но она не могла не замечать внешней привлекательности Мэтью, завораживающей, изысканной, невольно приковывают щей к себе внимание. Целых девять лет она была замужем за пожилым человеком, и все это время не обращала внимания на других мужчин. И вот неожиданно перед ней появился молодой мужчина, чья красота заставляла трепетать ее сердце.
Глядя в свою тарелку, Грейс чувствовала, что ее щеки все еще продолжают полыхать. Она отрезала кусочек мяса и положила в рот. Несмотря на шквал эмоций, бушевавший в ее груди, она просто умирала от голода.
Ощутив знакомый вкус приправленного специями антрекота, Грейс закрыла глаза. Маркиз не должен увидеть ее слез, слишком уж это было жалкое зрелище – рыдающая над куском мяса голодная женщина.
Вкусная еда мгновенно пробудила воспоминания. От них она так и не смогла избавиться. В годы лишений память с особой настойчивостью рисовала ей картины достатка, царившего в ее родном доме.
«Спокойно, – мысленно приказала она себе. – Контролируй ситуацию, Грейс». Дрожащей рукой она взяла бокал вина и сделала глоток. Но прохладный ароматный херес не успокоил ее, а его вкус с еще большей ясностью и безжалостностью напомнил ей о том, что она потеряла.
– Вам не слишком к лицу весь этот маскарад, – лениво проговорил маркиз, чтобы как-то заполнить образовавшуюся паузу. Он взял свой бокал и тоже сделал несколько глотков. – Полагаю, к настоящему моменту вы уже поняли, что убитая горем вдова – это не тот образ, который мог бы обезоружить меня.
Она постаралась проигнорировать эту насмешку.
– О чем вы говорите? О каком маскараде?
Мэтью с нетерпеливым выражением лица наклонил бокал в ее сторону.
– Для второго акта вам придется переодеться. В спальне для вас приготовлен целый шкаф всяких нарядов.
– Я не знала, что мне нужно это сделать. – Ее сердце на мгновение замерло в груди. Выходит, ее появления здесь ждали. Для нее приготовили даже одежду… А если это так, значит, эти люди постарались сделать все для того, чтобы она не смогла сбежать отсюда.
Она быстро взяла бокал и сделала еще несколько глотков, чтобы успокоить взвинченные нервы. Разумеется, тот вопрос, который она собиралась задать маркизу, мог вызвать его неудовольствие, но она должна была спросить:
– Милорд, где мы находимся?
Откинув прядь волос со лба, маркиз бросил на Грейс подозрительный взгляд.
– Мадам, какой смысл притворяться и дальше?
Похоже, ничто не могло поколебать уверенность маркиза в том, что она замешана в каком-то заговоре против него.
– Но почему вы не можете ответить на мой вопрос?
Взгляд маркиза сделался задумчивым. Он продолжал крутить пустой бокал. У него были красивые пальцы, тонкие, длинные, но крепкие и энергичные.
Неужели эти пальцы в скором времени причинят ей боль?
Он нетерпеливо вздохнул.
– Потому что не вижу в этом смысла. А меня раздражает все пустое и наигранное, – проговорил он, упершись в нее взглядом. – Но раз уж это вас так забавляет, что ж, я не прочь немного подыграть вам. Ведь как-никак вы моя гостья. Мы находимся с вами в одном из глухих уголков Сомерсета, в двадцати милях от Уэльса.
– И как давно вы живете здесь?
На его лице появилась злая ухмылка, но через мгновение она исчезла.
– Вы ведь хотели спросить, как давно это случилось с моими мозгами? Так? Я не ошибся? – Грейс молчала, и через мгновение он заговорил снова: – Я заболел в четырнадцать. А теперь мне двадцать пять.
Они ровесники, с удивлением отметила про себя Грейс. Она вдруг почувствовала, что именно в эту минуту между ней и маркизом устанавливается какая-то тесная связь. И надо сказать, это ей не было неприятно.
– Значит, получается, вы живете в заключении вот уже одиннадцать лет.
Да, целых одиннадцать лет он вынужден терпеть грубость своих охранников, целых одиннадцать лет полной изоляции и целых одиннадцать лет сумасшествия. Ему не хотелось думать о своих злоключениях и жалеть себя. Какой в этом толк?
Маркиз равнодушно пожал плечами.
– Могло быть и значительно хуже. Если бы не… доброта моего дяди. – Он слегка прикусил нижнюю губу. – Благодаря его участию и заботе меня оставили здесь, а не поместили в сумасшедший дом. Думаю, там я бы точно не смог выжить.
– Прожить одиннадцать лет фактически в заключении… – потрясенно проговорила Грейс.
Внезапно прекрасная еда потеряла вкус. Грейс положила вилку и нож. От ее глаз не укрылся тот факт, что маркиз съел еще меньше, чем она.
Он снова пожал плечами.
– И, тем не менее, в каком-то смысле это к лучшему. По крайней мере, тогда было к лучшему. – На его лице промелькнула язвительная улыбка.
– Вы все время говорите о своем дяде. А родители у вас есть? Может быть, есть сестры и братья?
– Мои родители умерли еще до того, как я заболел. И других детей у них не было. Дядю назначили моим официальным опекуном. Предполагалось, что он будет распоряжаться моим наследством до моего совершеннолетия. Но случилось так, что у меня началась душевная болезнь, и, соответственно, дядя продолжает опекать меня и поныне. – Мэтью окинул рассеянным взглядом элегантно сервированный стол и нахмурился. – Разве лорд Джон не рассказал вам обо всем этом? Думаю, он должен был нарисовать обстановку хотя бы в общих чертах. – Он вдруг замолчал, но через несколько секунд заговорил снова: – Надеюсь, это для вас не как гром среди ясного неба и вы не будете биться в истерике.
– Не буду, – бросила она. – И хочу еще раз повторить – я не знаю Вашего дядю.
Выражение его лица сделалось напряженным, в глазах снова промелькнуло презрение.
– Я не верю вам. Послушайте, неужели это не понятно? Я повторяю в последний раз: я вам не верю. – Он отодвинул стул от стола и торопливо поднялся, – Я очень устал от этого разговора, мадам. Спокойной ночи.
Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Потом прошел по холлу, и вскоре его шаги послышались в саду.
Грейс облегченно вздохнула. Наконец-то она осталась одна. Мышцы у нее на груди теперь уже не так болели, но от ремней на коже все еще оставались красные полосы. Вокруг запястий и щиколоток тоже были заметны синеватые «браслеты».
Возможно, такая недоверчивость маркиза являлась следствием его душевной болезни. Перед смертью у ее мужа тоже появились всякие странности. Но он был старым и больным. Грейс подумала, что у нее нет ни достаточного жизненного опыта, ни специальных знание чтобы определить степень помешательства маркиза. Но если бы кто-то спросил ее мнение на этот счет, она сказала бы, что маркиз был чрезвычайно умным человеком. Кажется, от его глаз не ускользала ни малейшая деталь.
Может ли человек быть одновременно и больным, и умным, таким внимательным и понимающим?
Впрочем, сейчас ее больше волновал не вопрос, сумасшедший ли маркиз или нет, а что он собирался делать с ней в самом ближайшем будущем. Пока он и пальцем к ней не притронулся, только помог, когда ей сделалось дурно. И было очевидно, что он не из тех, кто станет прибегать к насилию.
Но кто знает…
Вглядываясь в темные кроны растущих за окном деревьев, Грейс почувствовала, что дрожит. Маркиз был гораздо сильнее ее. Она ощутила, с какой легкостью он нес ее на руках. И его мышцы были очень твердыми. Если он вдруг решит наброситься, то у нее точно не достанет сил оказать ему сопротивление.
Может, ей снова попытаться сбежать? Но какой в этом смысл? Она уже успела понять, что ей не покинуть пределов поместья так просто. Правда, ночь была такой тихой и теплой. Если она устроится спать где-нибудь на улице, то в этом, наверное, нет ничего страшного. Но она может наткнуться на Файли и Монкса.
Господи, вот кого ей уж точно не хотелось бы встретить. Что бы маркиз с ней ни сделал, это все равно будет лучше, чем оказаться в руках двух чудовищ.
Неожиданно Грейс почувствовала, что у нее закружилась голова. Чтобы не упасть, она схватилась рукой за край стола. Последний раз она пила вино несколько лет назад, а сейчас выпила целый бокал почти на пустой желудок.
Как она могла так расслабиться? Теперь у нее должен быть ясный рассудок. Господи, ну как можно быть такой глупой. Грейс наклонила голову вперед и стала ждать, когда ей станет лучше.
Она поднимется в свою спальню и забаррикадирует чем-нибудь дверь. Только так она будет чувствовать себя в безопасности. И если маркиз вернется, то, по крайней мере, не обнаружит ее у порога, словно поджидающую хозяина собаку.
Сколько у нее времени? Маркиз ушел, но мог вернуться в любой момент и его спокойствие могло смениться гневом в одно мгновение. Она совершенно не знала этого человека, и ей трудно было представить, как он поведет себя в дальнейшем.
Она должна что-то сделать. И быстро.
Ей нужно оружие. Дрожащими руками она схватила со стола нож, которым недавно резала мясо в своей тарелке. Конечно, им нельзя серьезно ранить человека, но остановить маркиза при помощи этого ножа она, пожалуй, смогла бы. По крайней мере, можно попытаться.
Держа в одной руке нож, а во второй свечу, Грейс бросилась наверх. Она бежала так быстро, что пламя едва не потухло. Вбежав в спальню, Грейс захлопнула за собой дверь. Затем, быстро опустив нож в карман платья, подняла свечу и стала искать на двери замок или задвижку.
Ничего подобного не оказалось.
Около одной стены стоял большой сундук. Его можно было бы придвинуть к двери, а потом положить на него сверху еще что-нибудь. Маркиз, конечно, сильный мужчина, но будь он даже Самсоном, вряд ли ему удастся прорваться через баррикаду, которую она сейчас соорудит.
Грейс бросилась к сундуку и попыталась сдвинуть его с места. Но нет, он не сдвинулся ни на дюйм. Оглядевшись по сторонам, Грейс обнаружила в углу комнаты небольшой шкафчик и решила попробовать сдвинуть с места его.
Но шкафчик тоже будто прирос к полу. Он так и не сдвинулся ни на полдюйма, какие бы усилия Грейс ни прикладывала. Осмотрев всю мебель в спальне, Грейс, наконец, поняла, что кровать, шкафы, стол и сундук были прибиты гвоздями к полу. И без инструментов можно было даже и не пытаться сдвинуть что-либо с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40