Чай у меня знатный по рецепту особенному приготовленный. Пойдем в дом.
В избе у него было как-то не по-нашему, не по-деревенски. Вроде всё так же как у меня: четыре окна, крашенный пол, но было чего-то не наше. Чего, я так и не понял. Хотя понять силился.
Хозяин запустил электрический чайник и стал колдовать на сухой смесью русских трав с индийским чаем, а я еще раз осмотрелся. В углу у окна стоял небольшой письменный стол, заваленный исписанной бумагой и открытыми книгами.
– А чего это Вы пишете? – из вежливости и чтобы просто так молча не сидеть, поинтересовался я.
– Книгу пишу, – ответил Сергей Сергеевич, разливающий клубящийся паром кипяток по фарфоровым бокалам.
– Детектив? – решил я немного проявить свою эрудицию.
– Почему детектив? Я серьезную книгу пишу. Даже не знаю, как тебе жанр её представить, ну, например, философское исследование на очень злободневную тему.
– Про политику? – опять попытался уточнить я.
– Да нет. Не про политику. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Может быть и про политику. Хочу я разобраться, что человека к пьянству приводит. Ты не смейся и не говори, что про это уже давно всё написано. Может быть. Только я свое хочу написать. Именно своё. Понимаешь, мечта у меня такая появилась. Давно уж появилась.
Сергей Сергеевич достал вазочку с вишневым вареньем, и, подав сам пример, предложил приступить мне к чаепитию. Чай действительно был вкусный. Я такого никогда еще не пил. Всякий пил, а вот такого не пил. Хозяин немного отхлебнул из своего бокала и задумался. Он смотрел то на меня, то на потолок, то на окно, что-то, видимо решая и решив, что с моей стороны некоторая надежда на понимание просматривается, продолжил свои объяснения по поводу сочинения.
– Я с молодости хотел найти простую и полезную тему для исследования, причем тему самую, что ни на есть жизненную. Такую, чтобы у всех на виду была. Я ведь философ и преподавал этот предмет в ВУЗе. Долго преподавал. Была у меня мечта об этой полезной теме, да только в реальной жизни приходилось заниматься совсем другим, нужным, с точки зрения, опять же других. Может быть, это другое тоже полезно было? Не знаю. Хотя, почему не знаю, польза была. Любая деятельность пользу приносит, только не всегда её видно. Меня ж эта польза не удовлетворяла, как всё сделанное из-под палки. А вот сейчас я свободен. Дети у меня твердо встали на ноги. Жена в солидном коммерческом банке служит. Финансовых проблем нет, преподавать мне уже не нужно, и теперь я работаю над своей мечтой. Смешно конечно, что свою мечту я связываю с пьянством, но что поделаешь, такая вот у меня блажь. И понимаешь, Андрей, захотелось мне докопаться до истока нашего народного бедствия. Хотя, опять же нет, не корректно говорить о пьянстве, как о типично русском бедствии. Нет. Пьют везде, но понимаешь у русских пьянство, как бы, выражаясь местным деревенским сленгом, больше выпячено из обыденной жизни. Вот именно выпячено, а не просто заметно. И из этого бугра жизненного, нашего российского бугра, рвутся, русские душевные порывы. Про русскую душу очень много сказано, написано, повторяться не буду, а только отметить хочу тот факт или предположение, как хочешь понимай, что высвобождение истинно русского порыва через наше питьё и просматривается. Хочешь, верь мне, хочешь, нет, но у непьющего человека русской души нет. Нет, не то, она, конечно же, есть, только выхода ей не дается. Даже больше тебе скажу: русская душа, она у всякого народа есть. Будь он негр, китаец или допустим грек, но где-то там, в глубине его сознания, в самом потаенном уголке храниться кусочек нашей русской души, только заперт он на семьдесят семь замков и запоров. А у нас, у русских эта самая душа, закрыта на палочку. На ту самую, на какую раньше в деревнях, опять же русских, двери закрывали. Ты уж конечно этого не застал, а я вот помню, как хозяйки уходя из дома по делам, замков не вешали, а втыкали в дверь палочку. Дескать, не ходи к двери добрый человек, не труди ноги, дома нет никого. Заметь, не запирали свой дом от недруга, а предупреждали друга. Дружной была жизнь и доброжелательной. А из-за чего она такой была да всё из-за палочки этой, которая в ручку вставлялась. Потом, когда крепкий замок палочку сменил, доброжелательность, наверное, обиделась и ушла от нас. Не нравится ей замок. Вот такая палочка душу русскую у нас и держит, а у других она под замком хитрым. Дверь с палочкой гораздо легче открыть, чем с замком. Выпил русский человек сто грамм, палочка из ручки дверной выскочила и пошла душа, гулять другим на потеху, русскому на беду. Вот и думаю я как бы научить наш народ душу без водки открывать. Найти бы этот способ и тогда это открытие перевернуло бы всё в нашей стране. Вот такие у меня фантазии.
Сергей Сергеевич еще отхлебнул из бокала, задумался, полизал с ложки варенья и продолжил:
– Вот Андрей ты человек достаточно умный. Вот ответь мне: почему же люди пьют хмельную заразу? Вот возьмем водку: природа, она мудрая женщина, и потому водку невкусной сделала, даже больше того, противной человеческому вкусу, но человек пьет. Морщится, охает, но пьет. Почему?
– Ну, я не знаю, – вдруг заметался я перед ответом на столь простой вопрос. – Хочется, наверное, потому и пьют. Еще во многих случаях положено выпить. Не принято отказываться. Традиции там разные. Ну и конечно привычка, наверное. Да еще, наверное, жизнь плохая, от хорошей жизни редко пьют. Кто хорошо живет, тот не пьет, а так, в меру выпивает. А то ведь бывает, так прижмет, что не выпьешь, и жизни не будет. Верно ведь?
– Пожалуй, что верно, хотя и не совсем полностью. Только мне вот всё равно не понятно. Есть версия, что алкоголь, снимает запоры с нашего сознания и человек через пьянство самовыражается, открываются запоры или шлюзы этого самовыражения и всё, что в трезвом уме накопилось, понеслось наружу. Вот здесь я и пытаюсь разобраться, почему человек к более простым способам самовыражения не прибегает, почему через сложности идет, мучается на следующий день и опять идет. Почему? В чем причина его подчас рокового выбора. Вот мужики вашей деревни Виктор Суков или Лёва Круглов…
– Кто? – переспросил я.
– Круглов? А, что разве не знаешь? Ну, Кокос.
– А, Кокос, конечно знаю. Только, я, сколько себя помню, его Кокосом всё время называли. И дед его Кокосом звал и отец, а он оказывается Круглов. Чудеса. Ишь, ты, Круглов. Вот так Кокос, никогда б не подумал.
– Ну и вот, что я хочу сказать, мужики дошли, как мне кажется до некоторой точки, причем точки безвозвратной. И вот здесь вопрос? А могли они в эту точку не прийти? Как ты думаешь, могли?
– Наверное, могли бы, если бы жизнь их по-другому сложилась и дурью поменьше бы маялись.
– Вот и я думаю, что могли бы не прийти, а пришли. И очень меня интересует, чем же этот путь вызван и не то, что вызван, а выстлан чем-то и крепко выслан. Многие по этому пути проходят в точку, из которой нет возврата, и копошатся там, в этой точке не видя ничего вокруг, кроме хмельного удовлетворения. Вот я и хочу разобраться. Может это никому не интересно, может мои записи никто не увидит, но мне это надо. Друг детства у меня в этой тоске заразной погиб и я слово себе на похоронах его дал. Обещал себе, что разберусь, в чем тут дело. Глупый был, вот и кинул в душу свою задачку непосильную. Сейчас я эту точку роковую ищу. Вот представь Андрей огромный луг, даже не луг, а этакий сверхнасыщенный всем природным разнообразием кусок земли. Всё здесь есть: трясины и болота бессознательности, скалы моральных принципов, горы общественных законов, какие-то дремучие леса неизведанного желания и между всем этим вьются извилистые тропинки нашего сознания. Такие узенькие и скользкие эти тропиночки. Оступиться на них совершенная пара пустяков. А как оступишься, так попадаешь в болото бессознательного. Оно тебя засосет, покрутит в глубинах своих и опять на тропинку выбросит, но чаще всего на другую. И плутает человечишка на этом куске земли совершенно бестолково, хотя ему кажется, что идет куда-то в нужное место. И попадает он часто в разные тупички. Из одних тупичков выход есть, а вот из других, увы, только яма порочная. Вот в один из таких тупичков наши мужички и попали. Но вот только как? Понятны мои рассуждения?
– Не очень, – честно признался я.
Сергей Сергеевич добавил в уже почти опустевшие кружки еще кипятка, пощипал подбородок и продолжил:
– Давай тогда по-другому посмотрим на нашу тему. Что формирует наше поведение? Отвечаю. Гипотез по этому вопросу великое множество, но большинство сводится к мотивам. Что это значит? А значит это то, что человека или что-то манит, или что-то толкает, причем этих манящих и толкающих объектов великое множество. Или если попроще. Я сразу извиняюсь за немного грубое сравнение, но придумал его не я, я только повторяю. Представь себе осла. Стоит осел, о чем-то думает и вдруг замечает морковку. Морковку он любит и потому сразу же к ней спешит, но, не успев дойти, замечает другую. Замечает и сразу сравнивает – какая морковка лучше: стоит ли продолжать идти к первой или повернуть ко второй. Какая из них аппетитней? Выбрал, пошел, а тут хозяин вилами в бок гонит от цели, дескать, не для тебя сей продукт. Осел опять сравнивает: к другой морковке пойти или с хозяином побороться. Выбрал и опять к своей цели стремиться. Короче, всё его поведение постоянная и сплошная альтернатива. Альтернатива – это выбор одного из двух возможных решений. И вот обрати внимание, что здесь не одна альтернатива, целая цепь альтернатив. Возникают они одна за другой, совершенно не давая ослу покоя. Подобно ослу ведет себя и человек. Еще раз извиняюсь за нелестное для нас людей сравнение, но так оно есть на самом деле. Во всяком случае, я так считаю и не я один. Проблемма выбора всегда перед родом человеческим стояла. Посмотри путь развития цивилизации везде выбор, везде несколько дорог и почти всегда сожаления на тему, ах, зачем мы по этой дороге пошли. Наиболее выпукло эту тему приподнял для народа Шекспир. Вспомнил Гамлета с его известнейшим монологом?
Гамлета я, конечно, вспомнил сразу, только, наверное, не того, которого имел в виду Сергей Сергеевич, но вспомнил сразу. Мой Гамлет был сочинским армянином, служил со мною в одной роте и в армию попал только от большого ума и тех самых терзаний, про которые мне сейчас ведал философ.
– Пить, иль не пить, вот в чем вопрос? – практически каждый вечер терзал нас своими сомнениями в каптерке Гамлет, подняв на уровень глаз кружку с разбавленным спиртом, и всегда добавлял к своему вопросу небольшое условие выбора. – Кто скажет, нет, тому я врежу в нос.
А в связи с тем, что был Гамлет ещё и перворазрядником по боксу, то мы всегда давали ему положительный ответ, подкрепляя его глухим звоном алюминиевых кружек и веселым смехом.
Сергею Сергеевичу я про свое мелькнувшее воспоминание не сказал, а только кивнул головой, знаю, дескать, ваших Гамлетов, как облупленных и про все их терзания выбора лично слышал.
– Вот где-то здесь, в проблемах выбора и скрыта вековая загадка, – продолжил свою речь москвич. – В своем исследовании я хочу найти те морковки, которые завели Виктора Сукова и Льва Круглова в тот тупик, в ту яму порочную, где они стали Тодором и Кокосом.
Сергей Сергеевич хотел еще что-то продолжить, но на крыльце кто-то зашумел.
14
Не успели мы с хозяином переглянуться, как на пороге объявились Тодор и Кокос. Можно было подумать, что они прятались за углом и сразу, при упоминании о них явились к упоминавшим. Были они сегодня бодры, хотя и не особо свежи, веселы, но при этом матерились в меру и как-то были они сегодня очень одинаковы. Это одинаковость придавали им опять же в меру помятые куртки одного фасона и колера. Мужики достаточно аккуратно и вежливо, для своего внешнего вида, поздоровались и сразу же сообщили о цели своего визита.
– Мы это, Сергеевич, как договаривались третьего дня, пришли, значит дровничок тебе поправить, – начал сообщение Тодор. – Короче, как обещали, и значит надо как-то сейчас с авансом порешать. Ну, про оплату опять тему тереть не будем. Мы тебя знаем и ты нас. Тут всё путём. Чего время терять? Такса ясная. Не раз уже про неё говорено было.
– У нас, как в банке, и всё будет сделано без единого кокоса, – добавил к сообщению друга Кокос. – Ты же нас кокосов, как облупленных знаешь. Всё будет тики так. Ну, аванс, тут уж сам понимай, стоечку-то мы тебе позавчера подготовили. Вот, значит, такой кокос получается. Работка-то начата, ну, сам понимаешь. Чего ещё тут говорить? Начал дело, гуляй смело. Мудрость такая народная в наличии имеется. Так, что Сергеич гони нам аванс и всё путём будет.
– Спасибо ребята, – заулыбался Сергей Сергеевич, – только дровничок мне сегодня Андрей поправил. Вот так оно получилось. Помог, как говорится по-соседски, без оплаты.
– Как так поправил? – в один голос удивились мужики. – Да ты чего, Андрюха? Ты чего не в свое дело суешься?
– Как так, ты это? – обратился уже один Тодор лично ко мне. – Ну, ты чего борзеешь-то? Ты чего?
– Вообще, – поддержал друга Кокос, – за такие дела таких кокосов навешать можно, что сам знаешь. И вообще, какой ты ему сосед? Ты живешь через три дома. Сосед это тот, кто рядом живет. Это каждый кокос знает.
– Или напротив, ну уж, в крайнем случае, наискосок, – опять взял слово Тодор и стал наступать на меня с явно не дружескими намерениями.
– Ребята, ребята, – засуетился Сергей Сергеевич, вникая в суть нашей разборки. – Я же вам бутылку портвейна, о которой договаривались, всё равно отдам. Андрей-то от неё отказался. Пойдемте в сад сядем, там и выпьете.
– Ну, тогда другое дело, – успокоили свои эмоции мужики и уселись под старой вишней в ожидании обещанной «бомбы». – Только ты Андрюха в следующий раз поосторожней такие дела делай, а то ведь нарвешься на кого-нибудь. Хорошо мы тебя с пацанов знаем. С другими бы ты просто так не разошелся. Здесь дело серьезное, договор ведь у нас был. Сам понимать должен, не маленький уже. Наша корова и нам доить её. Нам здесь помощников не надо.
Успокоиться-то они вроде бы успокоились, но смотрели на входную дверь, за которой задержался Сергей Сергеевич в большом ожидании и с немалой долей недоверия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34