Иногда по вечерам садилась она за стол круглый, напротив Гадина сидела. Девка дворовая, расторопная, лицо в веснушках, тут же самовар медный на стол ставила. Зятья поправляла платок и раскидывала на столе картинки странные — одни числами помечены, на других дамы и кавалеры заморские красуются. Гадина внимательно следила за раскладом картинок, чай с блюдца пила и охала, если картинка какая не так ложилась. Лад таких забав не понимал, но жене не мешал — пусть балует.Вернувшись вечером от Седоборода, Гадина брови сдвинула, на Лада взглянула строго и пошла к Зятье походкой бедовой. Казалось Ладу, будто видит он, как лодочка ладная на волнах ленивых качается. Эх, взъерошил волосы, спустился в погреб, взял бутылку вина франзонского и отправился на сеновал.А Зятья тем временем картинки кинула на стол, и Гадина слушать приготовилась, что скажет ей старуха древняя, для прислуги суровая, для хозяйки — советчица первая.— Ну, хозяюшка молодая, видишь, как карты легли.— Вижу, Зятья, вижу. Только ты мне сама разъясни.— Выходят тебе хлопоты пустые. А после дела денежные.— В купцах знатных ходим, вот и дела денежные. Об этом могла и не говорить. Зачем изводишь меня, старуха злая?! Я тебя про мужа просила узнать.— Не серчай, хозяюшка, — улыбнулась Зятья. Нос крючковатый, с бородавкой волосатой, наморщила, зубы желтые показала и смела карты со стола движением одним.После снова их бросила и пригляделась — какая карта как легла.— На мужа, так на мужа. Гляди сама.Карты причудливо лежали — одна на одну заходит. И так колода вся — будто веер заморский раскрылся. Гадина видела такие во Франзонии. Тамошние модницы без веера — никуда! Зятья ловко поддела карту, и колода вся перевернулась.— Однако, мастерица ты, — удивилась Гадина. Зятья пошептала что-то над картами и стала метать их по одной на стол.— Выходит мужу твоему дело занятное. Не по рангy его, но по уму.— То и без тебя знаю!— Ишь ты, знаешь. А что в лесу поговаривают, ведомо тебе?— Гоблин ничего не говорил.— Он и не скажет. Многое знает, далеко глядит, а то, что рядышком — узреть не может. Смотри... Дорога дальняя у хозяина будет... Был у меня вчера в гостях один. Он из нечисти будет. Так вот, с его слов — гоблин в землях своих родных хоть славой дурной и пользуется, а слывет всё же простаком. А для нечисти хуже нет, когда простаком считают. Почему? А потому, что о материях неземных умно рассуждает, о жизни мудрено говорит, а некоторых вещей не замечает. А они под носом у него! Оно и понятно, всего знать невозможно... Что такое?! Видишь, хозяйка, карту черную? Будет у хозяина в дороге препятствие какое-то.— Какое?— О том карты не скажут... Одно хорошо, не один он будет. Вот и гоблин выпал... К добру это... Дорога далеко ведет... А на сердце у хозяина забота какая-то лежит. Беспокоит его что-то.— А в лесу о чем шумят?— В лесу?— Зятья, не серди меня! Сама сказала — в лесу слухи разные ходят. Отвечай, что в лесу слышно.— Ничего, красивая, не слышно... Значить, дорога будет... Шумит лес по пустякам всяким... А в конце дороги ждет хозяина враг тайный... Шушукаются кикиморы на болотах, мол, взяли Посад в осаду вороги. Тайно в город проникли, сети интриг грязных плетут, а Лад в центре сетей тех... А вот это совсем нехорошая карта... Ворог заморский сильнее Лада будет. Богаче, сильнее, хитрее...— Это мы еще поглядим. А о чем еще болтают кикиморы?— О чем они могут болтать? Так, несут вздор разный... В рядах нечисти мир и порядок, Сичкарь держит всё в кулаке железном. Чер-Туй, рыло свиное, нежится в безделии. Оно и к лучшему. Если придет ему в голову рогатую блажь какая, жди беды. Знаю я его.— Знаешь?— Кого?— Чер-Туя!— Да что на тебя нашло, хозяйка! С чего мне нечисть главную знать-то?! Никогда не видела и видеть не хочу! Людям с ним встречаться — всё равно что в пропасть смотреть. Не заметишь, как камнем вниз полетишь!— Таишь ты что-то, Зятья. Ну да ладно. Значит, дорога опасной будет? Знать об этом — уже хорошо. Нужно подготовиться. Завтра целый день буду в совете женщин дела решать. Ты здесь похозяйничай. Да, вот еще что, начни потихоньку подготовку к отбытию Лада. Подсчитай, какие запасы нужны, да товару хорошего присмотри. Хоть и с посольством Лад пойдет, а товар с собой не грех взять. Всё-таки купцы мы. На всё даю тебе две недели сроку.С тем и ушла Гадина. Зятья проводила ее взглядом прищуренным. Многие боялись взгляда такого. Был он и у Седоборода, и у Комер-сана. Хитрый взгляд, сглазить может. Только нечего было Гадине бояться. Заговоры ее не брали. Да и Зятья ее не сглазить хотела. Уберечь пыталась. Слова заговорные шептала, траву пахучую во всём доме развесила, а в кабинете Гадины, где добра чудного хоть мешками грузи, свечи сальные на ночь зажигала и в тигелек с углями долго глядела. Что ей там виделось — о том и Чер-Тую не ведомо...
Посольство в страну заморскую — дело серьезное. Посад со дня первой ярмарки дела такого не ведал. Шумели базары, ярмарки гудели, по рынкам мелким люд разночинный судачил о деле таком. Купцы заморские в Посаде не новость, гостей разных торговый город повидал. Вот послов иноземных, людей ума государственного, принять довелось впервые, это правда. А чтоб самому Посаду торговому своих послов куда снарядить — о таком ни предки, ни нынешние жители Посада думать не думали. А теперь вот выдалась нужда. Совет посадский решил — быть посольству. Зуб немало усилий приложил для решения никого. Убеждал других старцев, купцов знатных уговаривал:— Нечего Посаду в грязь лицом ляпаться, — говорил старый да хитрый Зуб. — Коли к нам гости пожаловали, знать и нам черед пришел своих в края чужие послать.Соглашались деды седые, купцы знатные одобряли слова такие.Комер-сан со старейшинами итайской общины беседу имел. Итайцы головами качали, в словах Комер-сана правду видели. Нельзя нынче Посаду без своих послов в странах заморских. Ведь посол не просто представитель города, он еще и легальный разведчик в тылу потенциального противника. Итайцы, как никто, понимали подоплеку дела такого. Им, мудрым, колыбель внешней политики Посада сердца радовала. Многое могли подсказать купцы итайские. И совет старейшин каждое слово итайцев учитывал.Хундустанцы тоже не отставали. В их стране купец просто обязан быть дипломатом. Иначе не видать ему прибыли от дела торгового, а иной раз и головы не сносить.О посольстве и нечисть посадская говорила. Леса листвой шумели, над болотами сычи ухали, лягушки им гортанным пением отвечали. Когда споры среди сброда лесного кипели, пожаловал на заимку хозяин первый мест этих — Наковальня Мечплугович. Гоблин был рад гостю посадскому.— Надоела мне пустая болтовня, — пожаловался он кузнецу. — Сичкарь хоть и толковый партийный босс, но и он не в силах разобрать, о чем спорят подручные его. Седобород предупредил его и Чер-Туя о делах важных. Рубежи лесов посадских нечисть справно охраняет. Но не многим дано понять суть происходящего. Вот и спорят до одури, кто о чем!— В Посаде то же самое происходит Но я к тебе по причине другой пришел.Гоблин на стол накрыл и пригласил Наковальню отобедать. Кузнец отказывать не стал. Пиво Сэра Тумака всегда спросом пользовалось. Вот и в этот раз напиток пенный был хорош — в меру терпкий, в меру холодный. К пиву полный набор полагался — лещи вяленные, сыр козий да свинина копченая (подарок от Лада), тарелка мухоморов сушеных, лакомство гоблинское.После кружки-второй поинтересовался гоблин вежливо, какое дело привело кузнеца знатного на болото.— В поход дальний уходим, — вздохнул Наковальня, — сам знаешь, сколь времени в дороге пробудем, никто не знает. Может месяц, может год... Вот и хочу я в болото кусок железа бросить. Раньше я всякое железо в болото кидал. Сталь выходила отменная... Думаю, после возвращения достану тот кусок, может и выйдет из него сталь не хуже хундустанской. Ведь кусок не простой брошу, а с помощью химии заговоренный. Так молодцы из ЗАО посоветовали. А за то, что железо в болоте лежать будет, пригоню нечисти три обоза снеди всякой. Ну как, по рукам?— Мечплугович, — обиделся гоблин. — Не надо снеди! Кидай в болото, что хочешь. Только достань потом.Наковальня просиял весь. Выпил кружку пива в два глотка, утерся рукавом широким и вдруг сморщился.— Шерстяной, у тебя что, сдох кто под крыльцом? Откуда вонь такая?Гоблин носом повел.— Сичкарь пожаловал. Его дыхание всегда за версту несется.— Сам Сичкарь Болотный?! Что ж, поглядим...— А чего смотреть-то? — раздалось с крыльца. — Эка невидаль — нечисть главная. Я вот на себя никогда не смотрю. Да и куда мне смотреться — в воду болотную?— Вы, ваше поганчество, от кружки пива не откажетесь? — гоблин встал, выбрал кружку самую плохую, место которой на кочке болотной подо мхом, и к выходу пошел.Наковальня зажал нос и за гоблином поспешил. Сичкарь всегда предпочитал оставлять ноги в болоте. Не то чтобы ему земля пятки жгла или еще какие неприятности сулила, но всё же...Сидел он спиной к избенке, в воду болотную глядел и ухмылялся.— Кузнец знатный к тебе в гости пожаловал, а ты о том ничего не сказал, — пожурил он гоблина.У того шерсть на спине дыбом встала.— Он не знал, что приду, — заступился Наковальня. — Дело у меня к нему было. Вот и заглянул.— Слышал, — зевнул Сичкарь. — Кусок железа, так и быть, в болото кидай. Покуда в землях дальних будете, я над ним чуток поворожу. Может, и выйдет сталь отменная. Но сейчас о другом поговорим... Да ты не суетись, — осадил он гоблина. — Пойло людское сегодня пить не буду. Не хочется мне что-то желудки свои слабительным нынче баловать.Гоблин от обиды надулся и на крыльце присел. После двух глотков сердце его отошло, а ладонь мухоморов сушеных совсем в благодушие привела.— От Лада про тебя много слышал. Только что для людей хорошо, то для нас, как кость в горле, — начал Сичкарь. — Мы ведь кто — нечисть! Были ею, ей и останемся. А то, что в бой рука об руку шли тогда, так тому объяснений много есть, и не мне тебе о том говорить. Времени много прошло, кто об этом теперь помнит? Поговорим о другом... Посольство посадское — затея знатная. И то, что гоблина с собой берете — показатель вашего доверия к нему, а также и ума вашего. Нечисть уважили и себе советчика мудрого приобрели. Иначе и быть не могло. Одно только меня смущает.— Что? — Наковальня сбоку смотрел на Сичкаря и удивлялся.— За звездными туманами нет у нас родичей близких. Слышал я, у тамошней нечисти рода не так сильно ценятся, как у нас. Приняли в ряды свои каких-то ящуров. Думал, в родстве они со старушкой Несси. Оказалось, нет. Даже не знакомы. Эти-то себя ЧУЖИМИ кличут. Почему — не пойму. Про ведьмочек не говорю. Их везде хватает. У некоторых мозги так набекрень сбиты — родню близкую не узнают. Что же говорить о дальней?! Так вот, — рассудительно вдруг рыкнула нечисть главная, — если выяснится, что главному врагу нечисть местная помогает, то мы ничем посольству подсобить не сможем. Одна надежда будет у вас. Лад. Его нечисть не одолеет... Но что он может один?
Дружина посадская много шума наделала. Дружинники, в броню закованные, днем и ночью по базарам и ярмаркам рыскали. Народ в стороны шарахался, купцы недовольно ворчали, а дружинники еще больше распалялись. Остановятся возле лавки какой и давай страху нагонять на купца. Выспрашивают — откуда товар такой чудной, и почему так дорог товар сей? Ах, это не дорого... Тогда, почему цена такая низкая, а? А может, ты услугу кому оказал, вот тебе и отдали товар по цене низкой? Так откуда, говоришь, товар, из страны заморской? Не ко всякому, конечно, купцу с такими вопросами подступишься. Но кто подозрительным казался — тех спрашивали с пристрастием.Многие понимали — вопрос не пытка, и платить никто не принуждает. К тому же, сколь дней дружина по городу носится, а в острог темный еще никто не посажен.Но слухи... Ох, уж эти посадские слухи! Стали по Посаду вести разноситься — дружина посадская на охоту вышла. А дичью ей служат какие-то люди тайные — ШПИОНЫ. Кто они, как выглядят, какому роду-племени принадлежат — никто не знает. А может, и нет их в Посаде? Сомневались многие.Есть они, утверждали другие. Давеча Лад одного за ворот схватил да к Седобороду отволок.Так ли это или нет, никто точно сказать не мог. Но слух упорно держался. Лад сам его подтвердил.Встретил его кто-то из знакомых в ресторации «Пьяный гоблин». Был Лад в подпитии. Спросили его, он и ответил:— Было дело... Схватил одного. Шпионом оказался...Никого он не хватал. Да и пьяным не был в ресторации. Так, притворился, и слова наугад бросил. Упали слова, словно камни в воду, и пошли круги сомнений и слухов с новой силой.В таком переполохе незаметными оставались люди Мафии. Сменили они плащи темные на рубахи посадские и по базарам и ярмаркам растворились. И каждый вечер М. Уолт получал подробные письменные отчеты — этот купец имел беседу с купцом франзонским. Говорили о поставке бочкового вина. Тот купец говорил с хундустанцем — торг шел вокруг десяти обозов железа всякого. А этот говорил с бовусцами. Продал свинину соленую обозов пять. Получил деньги и десять бочек пива отменного...Бумаги извели мастера кинжала и плаща пуда три, и только тогда М. Уолт кое-что обнаружил. Зацепился за ниточку тоненькую и стал клубок тихо разматывать. И стали дружинники более выборочно расспросы вести. Тут-то некоторые и забеспокоились серьезно. К Зубу стали жалобы поступать. Мол, ущемляются права и свободы града посадского, не дают дружинники торговлю честную вести, везде нос свой суют. Зуб каждую бумагу читал, да морщился. Бумажки были грамотно составлены. Не иначе, как юристы постарались, чтоб им коромысло под ребра попало.Седобород, которому М. Уолт рассказал о зацепке своей, и Комер-сан, которому Зуб жалобы показал, руки потирали.— Еще чуть-чуть дожать, — говорил Комер-сан хитрый, — и сделают вороги шаг неверный. Надо нам быть настороже. Ничего не упустить. Как только определим — КТО, можно и посольство собирать...Вроде всё продумали мудрые, а вышло не так, как хотели...
Засиделись как-то Лад и Донд в «Пьяном гоблине». Посетителей в ресторации мало было. Друзья прикончили кувшин пива бовусского и собрались уходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35