— Отец, базару нет, — в качестве благодарности радостно рявкнула трубка и запела гудком.«Нет, так нет, — снова начал укладываться подремать Виктор Трофимович. Приняв позу, параллельную линии горизонта, государственно подумал. — Надо с предложением в горздрав выйти: писать на результатах анализов коротко и дураку понятно: „СПИДа не обнаружено“. Мозги у народа вконец отсохли от терроризма, наркомании и проституции, на ровном месте в петлю лезут».А засыпая, заповторял: «Боже праведный, спаси и сохрани от СПИДа, дай железный иммунитет от заразы…» К ЧЕРТЯМ СВИНЯЧИМ Проснулся Геннадий Фаддеевич Кукузей от дрели. Воя на изнуряющей ноте, она до мозгов пронзала пространство откуда-то из-за стен. Трудно сказать, с каким успехом сверло дырявило неживую материю, Геннадия Фаддеевича в пять секунд прошило насквозь, сон улетучился, как и не было.«Что они, вконец озверели?!» — нелюбезно подумал о соседях.С каких, спрашивается, атрибутов любезности взяться: ночь в полном развороте, темнота, хоть глаза всем подряд коли, самое время трудовому человеку расслабиться в кущах Морфея, а ему в уши заместо колыбельной — сверло.Геннадий Фаддеевич возжег лампу в изголовье. И нехорошие слова бесенятами заплясали на языке. Стрелки часов еще только разменивали четвертый час, до верещания будильника спать да спать!.. А тут…Жену дрель не брала. Она, во всей красе раскинувшись на основных площадях двуспальной кровати, насморочно сопела.«А мне стоит всхрапнуть, — испепеляющим взглядом оценил безмятежный вид супруги, — сразу локоть до самых печенок воткнет».Геннадий Фаддеевич зашевелил ушами, определяя местоположение нарушителя тишины.«Какой гад ночь со днем перепутал? — задался шерлокхолмовским вопросом. — Опять Чумашкин?»Чумашкин был новым русским с верхнего этажа. Год назад купил над головой у Геннадия Фаддеевича две квартиры: двух— и трехкомнатную. Прорубил между ними дверь, и нет жить по-человечески на этих просторах, в двухкомнатной, в ванной, заделал парную.Когда перестраивался, всех соседей достал долбатней. Устали бегать к нему со скандалами: сколько можно издеваться? И он притомился отбрехиваться. Нашел мастеров-полуночников. Те в самый сон, часа в три, затевали сверление и другой строительный шум. И партизанами не открывали на звонки соседей.Собственно — против парной Геннадий Фаддеевич ничего не имел. Сам любил взбодрить кожу веником до ракообразного состояния. Имеется в виду, когда раков к пиву варят. Напариться и пивком жар внутренний унять Геннадий Фаддеевич считал первейшим удовольствием. Будь с кошельком Чумашкина, сам бы парную дома заварганил. Чтобы, как зачесалось, в шесть секунд раскочегарить и с веником на полок — держите меня, кто смелый!Чумашкин, он хоть и новорусский, а все одно — Чумашкин.Посади субъекта свинофермы за стол… Вдобавок к парной в ванной, сделал из кухни бассейн. То есть плиту, мойку и остальные принадлежности домашнего очага — геть, а во всю освободившуюся ширину и длину водная гладь в добрый метр глубиной… На тот предмет, чтобы нырять из парной, как в прорубь.Жить с водоемом над головой не мед, а прямо наоборот — деготь. Только сядешь вечерком чайку испить, обязательно мысль кляксой ляпнет: а что как потолок не выдержит купания ракообразно распаренных телес? Как обрушится вместе с «прорубью»? Как полетят в чашку мочалки и голые задницы?С такими тараканами в мозгах не до чая! Бежит Геннадий Фаддеевич, чертыхаясь, в дальний угол квартиры, где не висит над головой дамокловый бассейн.И вот, похоже, этому ихтиандру тесно на кухне нырять стало, расширяет акваторию на всю оставшуюся квартиру.«Чтоб твой банк лопнул! Чтоб тебя налоговая за вымя взяла! — зверея, лепил проклятия Геннадий Фаддеевич. — Чтоб у тебя член на лбу вырос! Чтоб тебя черти забрали!»Расхрабрившись, хотел даже постучать в потолок шваброй. Но передумал. И сосед может в суд подать, и жена спасибо не скажет.К тому же показалось: сверлят в другой стороне.«У проститутки что ли?»Дом пользовался большим спросом среди денежных граждан. Когда-то, в 60-е годы, строился для медработников и учителей, а сейчас другие работники, как мухи на сладкое, норовили въехать. Геннадию Фаддеевичу не раз предлагали с крутой доплатой обменяться, но он держался.Дом стоял в очень живо написанном природой и человеком месте. На бреге. Волны без устали катили мимо окон. Высунешься, а у тебя перед глазами не автобусы с троллейбусами или подштанники на веревке — речные просторы успокаивают нервы. Тут же рядом сквер вместо шума городского листвой шуршит. Тогда как до городского шума меньше чем раз плюнуть, центр в пяти минутах черепашьего хода.Недавно за стеной проститутка поселилась. Геннадий Фаддеевич лицензию ей на профпригодность не подписывал и свечку не держал, но жена говорила:«Проститутка, сразу видно. Нигде не работает, одевается, как из Парижа, мужиков разных водит, и пол в коридоре палкой не заставишь мыть. Проститутка, и к бабке не ходи».Пол она однажды мыла. Геннадий Фаддеевич видел. Вышла на площадку, в одной руке двумя пальцами, как дохлую крысу за хвост, держит тряпку, в другой — чашка с водой. Плеснула на пол, бросила в лужицу тряпку, заелозила ногой.Глаза бы отсохли на такое глядеть.«Убила бы! — злилась жена Геннадия Фаддеевича. — Проститутка чертова».Квартира эта всегда была, как говорила супруга, «слаба на передок». Раньше в ней Валька-парикмахерша «слабела». Но у той веселье с мужичками было образом жизни. На коммерческую основу не ставила. Отчего пришлось квартиру продать.На днях Геннадий Фаддеевич к мусоропроводу с ведром идет, навстречу проститутка с подругой.— Многое могу простить мужчине, — сказала в пространство, как бы в упор не видя соседа, — но если выносит на помойку ведро, ни за что с ним не лягу.«Куда ты, мокрощелка, денешься, когда у меня будут деньги», — мстительно подумал Геннадий Фаддеевич.Но денег не было. Родное предприятие, чтоб ему провалиться, считай, год не платило наличкой. То макаронами выдадут, то крупорушкой. Не идти же к проститутке с крупорушкой…«У нее, точно у нее гудит, — приложил Геннадий Фаддеевич ухо к стене. — Но че бы она сверлила? У нее руки не на дрель заточены. Может, массажер какой?»«Чтоб тебе замассироваться в доску! — пожелал Геннадий Фаддеевич. — Чтоб у тебя критические дни сплошняком пошли! Чтоб тебя черти в свой гарем затащили!»И, вспомнив сцену у мусоропровода, тихо выплыл в общественный коридор. Где подкрался к железной проституткиной двери и от всей души каблуком попинал ее. Грохот получился отменный.Геннадий Фаддеевич не стал ждать реакции хозяйки двери или ее клиента, заскочил домой и нырнул под одеяло.Источник бессонницы, вроде бы смолкший, вновь появился.Тонким воем, настойчиво вгрызаясь в мозги, он выматывал душу. Как ни натягивал против него одеяло, как ни лез под подушку, сон не шел.Геннадий Фаддеевич высунул уши из-под одеяла, нацелил в пол. Нет, зря терроризировал проституткину дверь. Снизу шумит.Под ними недавно купил квартиру по культуре чиновник. Его чаще можно было в телевизоре увидеть, чем наяву. А по ночам давала знать о себе его жена. «Импотент чертов!» — бескультурно вопила.«Ему еще и дома „потентом“ быть! — говорила на это супруга Геннадия Фаддеевича. — На работе круглый день не переводятся балерины ногастые да певицы сисястые…»«Может, с горя новый ремонт начала?» — подумал Геннадий Фаддеевич.В плане работ по дому сосед был точно не «потент». Глухой нуль. Зато соседка (не как жена Геннадия Фаддеевича, которая ни петь, ни свистеть, когда надо красить или белить) была что надо по отделочным вопросам. Кафель наклеить, обои, что-то закрутить, прикрутить — это никому не доверяла. «У меня что, ку-ку поехало халтурщикам платить, — говорила, — когда сама во сто крат лучше и с душой!»«А может, картину опять муж приволок, ей вздумалось посередь ночи вешать, раз от него никакого толка, — выдвинул новое предположение Геннадий Фаддеевич. — Не могла, зараза, до утра подождать».Картин у них было, только что в туалете не висели.«Чтоб ты сама обеспотентилась! — адресовал мысленное послание соседке. — Чтоб тебя черти защекотали! Чтоб…»И вдруг опять показалось — изматывающее сверло ноет со стороны Чумашкина.Или от проститутки?Или снизу?«Да чтоб вас всех перевернуло и трахнуло! — скопом пожелал Геннадий Фаддеевич соседям. — Чтоб вас рогатые сверлили денно и нощно!»Затем достал из аптечки рулон ваты, вырвал два здоровенных клока, каждым из которых можно было наглухо законопатить для разоружения танковое дуло, и с остервенением воткнул в уши…«Теперь хоть засверлитесь!» — натянул одеяло.Но изнуряющий звук не исчез. С еще большей силой он начал дырявить воспаленные бессонницей мозги…И Геннадия Фаддеевича пробило — не надо пенять на зеркало…Воющая «дрель» сидела в его родной головушке.«Да чтоб ты пропала! — застучал кулаком по „родной“. — Чтоб ты отсохла! Чтоб ты провалилась к чертям свинячим!»И вдруг перед глазами замелькали копыта, хвосты, мерзопакостные морды, запахло серой…Голова со свистом куда-то проваливалась. То ли в сон, то ли похуже… БОРЬБА ЗА ВЫЖИВАЕМОСТЬ Юрий Трифонович Ковригин был не из того бесшабашного десятка, кто в плане терроризма полагался на авось да небось. Мол, это где-то у черта на рогах, в Израиле или Чечне, ходи да оглядывайся, у нас в Сибири кого бояться? Живем в лесу, молимся колесу. Какие тут к бесу террористы?Юрий Трифонович думал: раз пошла такая катавасия: там убили, здесь взорвали, — варежку не разевай — вместе с головой оторвет.По этой причине в общественном транспорте на симпатичных дамочек не пялился. Неустанно шарил глазами по салону — не стоит ли где подозрительная сумка? Не лежит ли где бесхозный пакет?Поэтому, когда однажды засек на задней площадке автобуса одинокий рюкзак, сразу уши топориком навострил.— Чей? — громко поинтересовался.— Ничей, — сказал мужчина в унтах. — Бери, раз нашел.— Сам бери! — категорически отказался Юрий Трифонович. — Вдруг там мина?— Какая мина?! — заверещала женщина в нутриевой шубке.— Тише, господа, — приложил палец к губам мужчина с «дипломатом», — кажется, тикает.Куда там «тише»!— Остановите автобус! — закричали со всех сторон.У дверей началось давка. Мужчина с «дипломатом» принялся своей ручной кладью колотить по окнам в поисках аварийного выхода.— Пустите меня! — пробивалась к дверям женщина в нутриевой шубке. — Я в больницу опаздываю!— Ща как шандарахнет, — сделал неутешительный прогноз мужчина в унтах, — все там будем! Многие по частям!— Граждане, среди вас минера нет? — взмолилась кондуктор. — Опять план накрывается горшком без ручки!Водителя слезно начали просить:— Миленький, открой двери! Бомба!Однако водитель с вытаращенными, как фары, глазами жал на педаль, стремился, по принципу: спасайся кто может! — в одиночку оторваться от смертоносного груза. Мужчина с «дипломатом», раздолбав его в лохмотья, головой пытался пробить аварийный выход.И вдруг бабахнуло.«Пропала шуба?» — упала на пол женщина в нутриевой шубке.«Съездил к свояку на свеженинку», — распластался рядом мужчина в унтах, норовя подлезть под женщину.И все повалились от осколков, кто где стоял.Но зря. Сверху посыпались не осколки, а разноцветные кружочки конфетти. Хулиган-первоклашка, ехавший на елку, не утерпел до оной, дернул за кольцо хлопушки посреди растревоженного автобуса.— Поганец! — взревела кондуктор. — Весь план распугаешь!С этими словами она бросилась к подозрительному рюкзаку, выхватила из него брикетообразный предмет.— Динамит! — заблажил мужчина в унтах. — Помогите!От истошного крика двери с треском распахнулись, автобус, будто колом в землю, затормозил. Пассажиров как ветром сдуло.— Вернитесь! — кричала вослед разбегающемуся плану кондуктор. — Это дрожжи!Никто не вернулся. В том числе и водитель.С той поры у Юрия Трифоновича аллергия на общественный транспорт открылась. Или пешком, или на своем древнем «Москвиче» начал бороться за выживаемость.Недавно тормознул перед светофором, как водится, обшарил глазами окружающее пространство на предмет наличия снайперов. Не обнаружив последних, расслабился, хотя по радио сообщали о захвате самолета с сотней заложников.И тут рвануло. «Началось!» — обожгло воспаленное воображение. Юрий Трифонович прямо на «красный» погнал из зоны терроризма. В зеркале заднего обзора показалось: асфальт за машиной вздыбился.Раздался еще один взрыв. Машину подбросило как на кочке.«Обложили!» — панически ударило в голову.Сзади завыла милицейская сирена. «И милиция на них работает!» — захлестнуло отчаяние.— Я не банкир!!! — закричал во всю глотку.От обиды за хозяина мотор заглох. Юрий Трифонович в борьбе за выживаемость упал на пол, затих, и вдруг на затылок из бардачка закапало. Мазнул, лизнул — шипучка. Вот черт! Вчера на оптовке по дешевке купил три бутылки жене на Новый год.«Хорошо, третья не взорвалась», — подумал по-хозяйски.Тут же взорвалась третья. Шипучка полилась струей. Юрий Трифонович подставил пересохший в передряге рот. Но не успел утолить жажду. Дверца распахнулась, в нос уперся ствол автомата.— Выходи, пьянь! — раздалась команда.«Я не пью!» — хотел сказать Юрий Трифонович и осекся.«Теперь пусть террористы сколько влезет минируют мою машину! — утешал себя, возвращаясь из милиции, где у него забрали права, домой. — Долго им ждать придется, когда снова сяду за руль, ох, долго…» ШАНДЫК, ГРИБЫ И ВЕРТОЛЁТЫ Спирт — напиток острый. Не зря ракетчики его шилом зовут, летчики — шпагой, народ — стеклорезом. В сибирском городе Ачинске вынырнуло еще одно название — шандык. Откуда — покрыто кромешной тайной. Может, в переводе с какого-нибудь французского или хакасского — это штык или кортик, не знаю. Только шандык на закате неслабого на счет плеснуть за галстучек ХХ века мгновенно вошел в обиход в вышеназванной местности.Из-за него Валентин Баранцев насмерть поругался с родной сестрой Надеждой. Сестра открыла на дому торговлю шандыком. Хочешь — сто граммов нальет, хочешь — канистру набузует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16