Через полчаса их везли на той же «Чайке» к Ким Ир Сену. Машина промчалась по улицам Пхеньяна, выехала за город и, не встречая ни единой машины, помчалась на всех парах. По краям дороги через каждые сто метров стояли корейские солдаты, похожие друг на друга, как из одной яйцеклетки.
Десять минут быстрой езды, и «Чайка» въехала на огороженную тройным забором с колючей проволокой территорию, где, утопая в зелени, виднелся трехэтажный особняк.
Дорогих гостей вывели из машины, и они тут же оказались в окружении откормленных охранников в бронежилетах и с автоматами.
– Извините, Штирлиц, – сказал Пак, – но перед тем, как мы войдем к Великому вождю, вас должны будут обыскать.
– Что! – возмутился русский разведчик, поднимая костыль. – Эти узкоглазые будут лапать меня своими руками?
Пак опасливо покосился на страшное орудие Штирлица.
– Товарищ Штирлиц, я вас прошу! Так положено!
– Я входил без всякого обыска к Гитлеру, Сталину, Хрущеву и Брежневу!
– Ну, тогда хотя бы выверните карманы.
Штирлиц сплюнул и с презрением вывернул карманы, из которых посыпались стрелянные гильзы, рулон туалетной бумаги, два любимых кастета и незаменимый гаечный ключ, которым Штирлиц вскрывал пивные бутылки.
– Очень хорошо, – удовлетворился Пак и подал охране знак. – Пропустить!
Охрана расступилась, и партнеры прошли в дом.
– Штирлиц, мне тут не нравится, – прошептал Борман, ковыряя в покрасневшем носу.
– Мне тоже не нравится, – согласился Штирлиц. – Но мы идем в гости, а в гостях принято кормить. Когда я ходил к Брежневу, для меня накрыли такой роскошный стол! Кстати, Борман, не забудь поцеловать Ким Ир Сена.
– Зачем? – с отвращением прошипел Борман.
– У них, в высших кругах, так сейчас стало принято, целоваться! Можно взасос.
Советских разведчиков ввели в огромный светлый зал. В центре, окруженный товарищами, стоял Великий вождь Президент Ким Ир Сен. Знаменитый корейский революционер, отец идей чучхе был в очках, в строгом черном френче и мешковатых брюках.
Борман, раскинув руки для объятий, полез целовать Ким Ир Сена. Президент испуганно отшатнулся, и на бывшего партайгеноссе тут же накинулись охранники и заломили ему руки за спину.
– Ай! – только и успел сказать Борман.
– Эй, эй! – воскликнул Штирлиц, бросаясь выручать приятеля. – Он же просто поздороваться хотел!
Пак что-то залопотал по-корейски, после чего Бормана с большим неудовольствием отпустили.
– Ну и обезьяны, – проворчал Борман, потирая ушибленное плечо. – Хуже гестаповцев и эсэсовцев вместе взятых!
Чтобы разрядить обстановку, Штирлиц обратился к стоящему рядом с Ким Ир Сеном юноше с круглым луноподобным лицом и косыми глазами:
– Эй, мальчик! Сгоняй за пивом!
– Да вы что! – прошипел Пак, подпрыгнув от возмущения. – Это же дорогой товарищ и любимый руководитель Ким Чен Ир, сын и наследник великого Ким Ир Сена.
– Ах, сын и наследник! – Штирлиц помахал дорогому товарищу рукой. – Здравствуй, Ким Чен Ир!
Не отвечая то сердитому, то ласковому русскому, Ким Чен Ир опасливо отодвинулся за спины охранников, выглядывая из-за них своим луноподобным лицом.
– Пак, переведи ему, что случилось недоразумение, пусть Ким Ир Сен не обижается.
– Мне не надо ничего переводить, – сказал Ким Ир Сен по-русски. – Я и так все понимаю. До сорок пятого года я жил в СССР, для меня русский язык почти как родной.
– О, великий! – хором воскликнули корейские товарищи. – Он все знает, все умеет!
– Отлично, – Штирлиц подошел к Ким Ир Сену поближе. – О задании мы будем говорить до или после обеда?
Встав перед Штирлицем, широко расставив ноги и заложив руки за спину, вождь пристально изучал его лицо.
– Вместо обеда, – сказал наконец Ким Ир Сен. – Вот что я хотел вам сказать.
В прошлом году наш народ под руководством Партии своей героической борьбой еще ярче прославил честь и достоинство нашей Республики, срывая на каждом шагу лихорадочные происки империалистов и реакции, направленные против нашей Республики, против социализма.
В этом году мы должны непременно добиться фактического сдвига в обеспечении мира в стране и ускорении ее мирного воссоединения, активно воздействуя на современную ситуацию, развивающуюся в пользу объединения Родины.
ЦК Партии обратился ко всей Партии, ко всему народу с призывом, проникнувшись духом революционной борьбы в горах Пэкту, противопоставить контрреволюционным наскокам врага революционный натиск, добиться великого подъема в революции и строительстве…
– Ничего не понимаю! – возмутился Штирлиц. – Что вы мне морочите голову! У меня сейчас крыша поедет!
Ким Ир Сен невозмутимо посмотрел на разведчика.
– А мне сказали, что вы уже подкованы в плане идей чучхе! Ай-ай-ай! Никому нельзя верить. Товарищ Пак совершил непростительную для коммуниста ошибку!
– Оставьте товарища Пака в покое, – сердито буркнул Штирлиц. – Я приехал сюда выполнить задание и готов выслушать, в чем оно заключается. Это все, что я хотел бы здесь услышать.
– Хорошо, – ответил любимый вождь, что не предвещало, в общем-то, ничего хорошего. – Значит так, товарищ Штирлиц. Задание очень секретное. О нем никто, кроме нас, не должен знать. Наши чекисты обнаружили заговор с целью свергнуть народное демократическое правительство и присоединить Северную Корею к Южной. Были перехвачены шифровки, был схвачен южно-корейский агент, который ходил по улицам и ничего не делал, в то время как все корейцы строили коммунизм! Наши товарищи с ним поработали, агент, разумеется, раскололся.
Мы уже засылали в Южную Корею своих агентов, но специфика нашей страны состоит в том, что все эти агенты остаются у южан и не хотят возвращаться. Именно с этой целью мы попросили русских нам помочь. Вот ваше задание – вам надо внедриться в агентурную сеть в Южной Корее и уничтожить ее изнутри. Ваш профессиональный опыт, навыки работы в тылу противника прекрасно известны не только в Корее, но и во всех наших братских странах…
– Ну что же, во-первых, мне нужны будут деньги…
– К сожалению, денег для вас нет, – сказал Вождь Ким Ир Сен и широко развел руками. – Все средства нашего народа идут на строительство социализма!
– Как это нет? – удивился Штирлиц и задумался. – Ну, тогда мне потребуются ваши люди, агенты, специалисты подрывного дела…
Вождь отрицательно покачал головой.
– Товарищ Штирлиц, вы должны нас понять, все корейцы находятся на грандиозных стройках социализма.
– Послушайте, но когда нет денег и нет людей, нет и дела! – начал распаляться Штирлиц.
– Тут какая-то ошибка! Дорогой товарищ Брежнев по телефону мне сказал, что приедет Штирлиц и все сделает! Тут приезжает Штирлиц и начинает мне, как вы там говорите? «морочить голову»! Вы что же, хотите сказать, что Генеральный Секретарь дорогой товарищ Брежнев мог меня обмануть?
– Денег нет, людей нет! – Штирлиц хмуро глянул на корейцев. – В сортир-то хоть сходить можно?
Судорога свела лицо Ким Ир Сена. Он молча развернулся и вместе со своими спутниками и охраной скрылся за дверью. Штирлица и Бормана вывели из зала.
– Вы совершили бестактность! – заявил Пак. – Будь вы корейцем, за такие вещи вас бы расстреляли!
– Ничего не понимаю! В этом здании нет сортиров? Что, «дорогие товарищи» в туалет не ходят?
– Туалеты здесь есть, но в них стоят золотые унитазы, а садиться на золотой унитаз может только сам Великий вождь Президент Ким Ир Сен либо дорогой товарищ Ким Чен Ир. А для остальных туалеты во дворе!
– Пошли отсюда, Борман, – сказал Штирлиц, кося левым глазом на охранников. – Великий вождь дал нам важное задание, пора его выполнять!
С годами разведчик стал сдержаннее. В молодости он бы не сдержался и устроил бы здесь корейский погром. Сейчас лишь костыль, подрагивающий в руке, выдавал, что в голове Штирлица уже созревает план.
Борман пристроил извлеченную из носа соплю на тяжелую бархатную портьеру и согласно кивнул.
– Пойдем, Штирлиц.

Глава 9
«Штирлиц требует политического убежища, иначе он за себя не отвечает!»

Вернувшись в номер, Штирлиц замахнулся костылем и в раздражении запустил им в кадку с пальмой. Кадка, как кегля, упала с мраморной подставочки и покатилась по ковру.
– Нет, ну какие сволочи! – злопыхал Штирлиц, шагая по номеру. – Не покормили, денег не дали, людей не дали!
Штирлиц был уверен, что номера прослушиваются, поэтому для конспирации перешел на немецкий.
– Ты знаешь, Штирлиц, – вяло молвил Борман. – Что-то мне не в кайф работать на этого Ким Ир Сена. Мне этот корейский вождь совсем не понравился. И это ради него я буду ходить по улицам ночью, кого-то перевербовывать, участвовать в перестрелках, экономить патроны, таскать на себе динамит, ни есть, ни пить, сидеть в засаде…
– Ты за кого меня вообще принимаешь! – возмутился Штирлиц. – Неужели ты поверил, что я стану на него работать? Мы действительно внедримся в южно-корейский заговор, но только для того, чтобы его возглавить и помочь совершить этот переворот!
– Доброе дело, – согласился Борман и с чувством пожал Штирлицу руку.
– Поедем в аэропорт, захватим самолет с заложниками и улетим в Южную Корею, чтобы оттуда руководить заговором!
Штирлиц вытащил из-под кровати два привезенных из Москвы рюкзака со снаряжением и открыл свой. Взяв все необходимое, Штирлиц и Борман прямо в номере надели противогазы и стали неузнаваемы. Спустившись вниз, Штирлиц дал костылем по ненавистной голове швейцара, который как две капли воды был похож на Ким Ир Сена.
– За что ты его так? – поинтересовался Борман.
– А вдруг он работает на корейскую разведку?
Да, Штирлиц умел заметать за собой следы.
Борман встал посреди улицы и остановил такси. Штирлиц, угрожая таксисту костылем, приказал ехать в аэропорт. Насмерть перепуганный таксист беспрекословно отвез страшных пассажиров, куда было сказано.
Выскочив из машины, Штирлиц рукояткой костыля разбил стеклянную стену здания аэропорта. С ужасным стоном стекло обрушилось вниз, и еще долго сыпались осколки. Раздались милицейские трели, собралась толпа, но террористы были уже далеко.
Бодрым шагом, улыбаясь под резиной противогаза, Штирлиц приблизился к таможне и начал поливать людей в форме нервно-паралитическим газом. Через полминуты проход был свободен.
– Я ничего противозаконного не везу, – сняв противогаз, сообщил русский разведчик скорчившимся в неестественных позах таможенникам и вместе с Борманом прошел на летное поле.
Раздавая удары костылем, Штирлиц прорвался сквозь толпу к трапу ближайшего самолета, залез внутрь и заорал:
– Без паники! Самолет захвачен!
Поднялась паника.
Пассажиры повскакивали с мест, симпатичная стюардесса упала в обморок, Борман, который влез за Штирлицем, передернул затвор автомата и проревел:
– Кто будет себя плохо вести, пристрелю!
Лицо у Бормана было такое, что пассажиры ему сразу же поверили и затихли. Стюардесса пришла в себя, и Борман, развалившись в кресле, приказал принести себе пива.
Тем временем Штирлиц прошел в кабину и показал пилотам гранату.
– Самолет захвачен! У Бормана в рюкзаке килограмм пластиковой взрывчатки!
Пилоты дружно заговорили по-корейски.
– Кто-нибудь по-русски говорит? – грозно спросил разведчик.
– Я стажировался в СССР, – испуганно привстал один из пилотов.
– Молодец, – похвалил Штирлиц.
– Вам куда? В Лондон, Париж, Тель-Авив?
– Столица Южной Кореи как называется?
– Сеул.
– Значит, нам в Сеул!
– А ч-черт! – расстроился летчик. – Мы и так туда летим.
– Заводи!
Самолет загудел моторами, побежал по взлетной полосе и поднялся в весеннее корейское небо.
– Двенадцать лет летаю из Пхеньяна в Сеул и обратно, – пожаловался летчик. – Хоть бы раз в Тель-Авив слетать…
– Ты что, еврей, что ли? – поинтересовался Штирлиц.
– Нет, я кореец.
– Вот и лети в Сеул, а то как дам по голове! – разведчик махнул рукой. – И передай по рации, что самолет захвачен Штирлицем.
– Да вы что? – испугался летчик. – Давайте сначала границу перелетим и потом уже объявим о захвате. А то еще на границе собьют, им же на нас и на пассажиров насрать!
– А так не собьют?
– За что? Мы летим своим рейсом по расписанию!
– Ну, я вижу, ты лучше знаешь, чего делать, – одобрил Штирлиц. – Я схожу, посмотрю, не хулиганят ли в салоне.
В салоне довольный Борман пил пиво, а пассажиры дрожали от страха.
– Штирлиц, а мне понравилось захватывать самолеты, – сообщил партайгеноссе. – Пивка на халяву можно попить… Угощайся.
– И много тут пива?
– Много!
– Угощайтесь, друзья! – жестом добродушного хозяина предложил Штирлиц пассажирам. – Бесплатно!
– Кого стошнит в моем самолете, пристрелю! – пригрозил Борман.
Через час двадцать самолет приземлился в Сеуле. Упившиеся пассажиры заблевали весь самолет и спали, оглашая салон громким храпом. В воздухе витал густой запах пива.
– Слабаки, – презрительно махнул рукой русский разведчик. – Мы с тобой выпили раза в три больше, а свежи, как огурчики!
– Мы же профессионалы, – скромно потупился Борман.
– Кажись, прилетели, – Штирлиц выглянул в иллюминатор.
Самолет, захваченный террористами, был окружен полицией, солдатами и репортерами. Солдаты прицеливались в самолет из автоматов, а репортеры снимали все это на видеокамеры.
– Надо взять кого-нибудь из этих уродов, – Борман указал на пассажиров, – приставить револьвер к виску и, пригрозив пристрелить заложника, попросить политического убежища. А еще можно кинуть гранату…
– Умно, – кивнул Штирлиц и попытался разбудить ближайшего сонного пассажира. Эта попытка неудачно завершилась тем, что заложника снова вырвало, и у русского разведчика испачкался плащ.
– Ух ты сволочь! – возмутился Штирлиц и вмазал заложнику костылем. – Пойдем, Борман, для тебя есть работенка!
Штирлиц вышел на трап и, приставив к виску Бормана пистолет, прокричал:
– Мы требуем политического убежища! Иначе я пристрелю этого жирного ублюдка!
– Это же Штирлиц! – пронеслось по толпе агентов южно-корейской разведки и ЦРУ, которые окружили трап захваченного самолета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9