— Возможно, вы вставили в колеса палку, которая изменит весь ход событий. За шесть лет эта страна превратилась в огромную стройку благодаря крупным инвестициям Организации экономического развития, и она становится современной страной. Нельзя, чтобы это было уничтожено честолюбием горстки экзальтированных военных… Франция, во всяком случае, постарается не допустить, чтобы Ирак превратился в руины.
— Я в этом никогда не сомневался, — уверил Халид, и в первый раз тонкая улыбка осветила его напряженное лицо.
Д'Эпенуа прошептал:
— Я уеду завтра утром, отныне, в силу обстоятельств, вы освобождены от всех обязательств по отношению к нам. Но если дела станут плохи, вы можете обратиться к нам: мы предоставим вам надежное убежище. Вы возобновите контакт, когда сочтете нужным.
Глава IV
На следующий день, ранним утром, Эктор д'Эпенуа выехал из Мосула. Через Эрбиль путь до Киркука был длиннее, чем по прямой, но дорога была намного лучше.
В пути он еще раз обдумал признания Халида Рашира.
Он попытался представить себе, что могут предпринять эти офицеры, чтобы выяснить, кто убил капитана Салеха Джафара, и заполучить компрометирующую запись.
Если бы они рассуждали логично, они должны были бы прийти к выводу, что человек, установивший магнитофон, заранее знал, что собрание состоится и в каком именно кабинете; затем — что установить аппарат и изъять его мог только человек, имеющий отношение к отелю. Значит, их подозрение неизбежно должно обратиться именно на метрдотеля. Положение его было самым критическим.
Эктор д'Эпенуа много раз смотрел в зеркало заднего обзора, но не заметил, однако, ни малейшего облачка пыли, которое внушило бы ему опасения, что его преследуют.
К девяти часам утра он доехал до промышленного центра, застроенного буровыми вышками, нефтеочистными сооружениями и огромными алюминиевыми резервуарами.
Возле этих сооружений старый маленький Киркук, построенный на холме, оставался почти незаметным. В воздухе стоял сильный запах сырой нефти, словно вывеска штаб-квартиры «Ирак Петролеум компани».
Оставив машину на одной из улиц жилого квартала Арафа, д'Эпенуа пешком отправился на почту.
Из телефонной кабины он позвонил в квартиру Феликса Лемуана. Там ему никто не ответил, и он набрал номер Технического центра. Сначала его соединили с радиоузлом, и наконец к аппарату подошел Лемуан.
— Добрый день, — сказал д'Эпенуа по-французски. — Я проезжал мимо и хотел пообедать вместе с вами.
Он не назвался, поскольку фразы-пароля, произнесенной им, было достаточно, чтобы Лемуан понял, кто ему звонит.
— О! Какой приятный сюрприз! — сказал тулонец веселым тоном. — Приходите через час в ресторан ИПК. Вы будете здесь вечером?
— Вряд ли.
— Жаль. Ну что же, посидите в холодке до моего прихода.
— Хорошо. До скорого!
Д'Эпенуа положил трубку. Последние слова Лемуана означали, что его квартира свободна, что никакой докучливый человек не придет и, следовательно, путь свободен.
Подавляющее большинство обитателей многоэтажек было на работе. Д'Эпенуа не торопясь дошел до дома, где жил Лемуан, открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру.
Разумеется, о том, чтобы появиться вместе в ресторане ИПК, не могло быть и речи. О серьезных вещах надо было поговорить в уютной трехкомнатной квартире, где термометр показывал на десять градусов меньше, чем снаружи.
Лемуан пришел в десять минут первого. Он горячо пожал руку гостя и нахмурился, увидев, что тот даже не налил себе аперитива.
— Мать честная! — возмущенно воскликнул он. — Вы торчите здесь уже два часа и ничего не выпили?
— Я думал, — сказал д'Эпенуа, который на самом деле немного поспал.
Лемуан быстро вынул из бара бутылку, из холодильника лед, а с кухни принес графин с водой.
Приступая к священному обряду приготовления аперитива, он спросил д'Эпенуа:
— Вас привел сюда мой последний рапорт? Собеседник ответил кивком головы и взял стакан, протянутый ему радистом.
— У вас нет никаких подробностей об этой бойне? — поинтересовался он.
Лемуан отрицательно покачал головой.
— Ничего… А ведь я пытался. Келли — этот англичанин, присутствовавший при стычке и сообщивший о ней, — был вызван дирекцией. Вероятно, его допрашивали, но об этой встрече ничего не известно. В Киркуке персонал ничего не знает о деле. Да, кажется, и остальная часть населения тоже. Келли провел с нами два дня, и я пытался его расспросить. В конце концов, я радист и в курсе всех сообщений, и мое любопытство было абсолютно естественным и законным. Ничего! Келли нем как рыба.
— Наверное, ему приказали, — предположил д'Эпенуа. — ИПК не хочет вмешиваться во внутренние дела страны и не собирается предавать огласке свою информацию.
— И потом, это случилось в трехстах восьмидесяти километрах отсюда, — добавил Лемуан. — В пустыне… Как, по-вашему, могли распространиться слухи?
Д'Эпенуа сделал глоток.
— Полагаю, ваш рапорт не повторяет дословно текста Келли? Вы уверены, что не пропустили каких-то деталей?
Лицо Лемуана выразило искреннюю озабоченность.
— Не думаю, чтобы я забыл хоть что-нибудь, заслуживающее внимания.
— Келли не говорил, к какому полку принадлежал батальон мотопехоты?
Радист наморщил лоб.
— Нет, точно нет. Да и не мог бы… С десяти километров, даже с отличным биноклем, он не смог бы увидеть номера грузовиков. Для этого потребовался бы телескоп с Мон Паломара!
— Кроме полицейских, на месте не осталось других трупов?
— Контрабандистов, может быть, но солдат — точно нет, если вы хотите знать именно это.
Они замолчали. Потом д'Эпенуа продолжил:
— Ладно. Подведем итоги: нелегальный ввоз партии оружия осуществлялся при участии батальона регулярной армии. Этот батальон, снабженный, что называется, автономным вооружением, должен был просто перевезти ящики к настоящему получателю. Куда он уехал после стычки?
— По словам Келли, в северном направлении, — ответил Лемуан.
— И куда?
— Никуда.
Радист встал, положил сигарету и принес карту двухмиллионного масштаба, составленную географической службой Свободных французских сил Леванта во время последней войны.
Он разложил ее на серванте и пригласил д'Эпенуа взглянуть на нее.
— Смотрите… К северу от места боя — Евфрат. Перейти его вброд невозможно, а на другой стороне плато Джезирех, пустыня без городов, без оазисов, без дорог. Пустота.
Д'Эпенуа, изучавший карту, почесал затылок.
— Нет, нет, колонна не могла пойти сюда, — согласился он. — Значит, она должна была повернуть вскоре после ухода с места боя.
Он задумался.
— Полицейские, убитые в перестрелке, были из форта Эн Нагиве. Они наверняка успели вызвать подкрепление, прежде чем их перебили. Могло это подкрепление встретиться с моторизованным подразделением?
— Конечно, — признал Лемуан, — но тогда нетрудно себе представить, что было дальше: военные рассказали, что обратили в бегство группу сирийских контрабандистов, уничтожившую патруль.
— Согласен. Но полицейский участок Аны, от которого зависит форт, должен все знать о передвижениях этого подразделения. Должно быть известно, о каком батальоне идет речь.
— Попробуйте получить у них дополнительную информацию по телефону, — предложил Лемуан с легкой иронией.
Д'Эпенуа оставил карту и снова сел в кресло.
— Мой дорогой друг, вы недооцениваете нашу службу информации, — заявил он серьезно. — Мы не купаемся в золоте, но система «Д» и дипломатия возмещают нехватку денег. Я заскочу в Ану.
Радист вытаращил глаза.
— Могу я спросить, зачем вам понадобились точные сведения об этом батальоне?
— Он состоит из шайки убийц, и это достаточная причина, — высокомерно произнес д'Эпенуа. — Кроме того, эти солдаты — предатели, а всякий признак разложения в иракской армии заслуживает нашего самого пристального внимания. Будьте спокойны, Интеллидженс Сервис тоже занимается этим делом. Готов биться об заклад, что их агенты уже все знают. К сожалению, наши британские союзники очень любят выглядеть одиноким рыцарем на Ближнем и Среднем Востоке. Мы должны разбираться сами, и мы это сделаем.
Помолчав, Лемуан спросил:
— Будут приказы для меня?
— Да. Не сосредоточивайтесь исключительно на том, что происходит в пустыне. Следите также за перемещением войск через Киркук, сообщайте о признаках недовольства среди местного населения: лозунги на стенах, листовки, забастовки и так далее.
— Вы считаете, что становится жарко? — удивленно спросил Лемуан. — В районе все спокойно.
— Спокойствие, которое предвещает бурю, — сказал Эктор д'Эпенуа, вновь беря свой стакан и подставляя его под луч света, идущий из окна. — Ладно, посмотрим… А сейчас окажите мне одну услугу: вы не могли бы обычным путем отправить сообщение о моем приезде сюда и о том, что я вернусь в Багдад только после того, как заеду в Ану?
— Конечно, — согласился Лемуан. — Я напишу прямо сейчас, чтобы сообщение ушло сегодня с дневной почтой. Где вы собираетесь обедать?
— На вокзале.
— Я могу приготовить кое-что, — предложил радист. — Вам здесь будет удобнее, и вы ведь не собираетесь отправляться в путь среди дня.
Д'Эпенуа не возражал.
— Охотно соглашаюсь… с условием, что вы не лишите себя обеда. Отправляйтесь, как обычно, в ресторан ИПК.
Д'Эпенуа выехал из Киркука около пяти часов. Промышленный город был настоящей печкой, и Эктор получал большое удовольствие от быстрой езды с опущенными стеклами.
Ему надо было проехать триста километров по плохой дороге, то слишком каменистой, то засыпанной песком, и он предусмотрительно взял с собой бидон воды и две канистры бензина.
Сделав короткую остановку на насосной станции К-2, на перекрестке с железнодорожной линией Мосул — Багдад, он продолжил свой путь через пустыню.
В восемь часов он приехал наконец в Ану, большой поселок, который растянулся на несколько километров вдоль реки. В центре его неизбежная мечеть и полицейский участок символизировали две власти — религиозную и светскую.
Машина миновала оба здания, пересекла поселок и вскоре въехала в прекрасную пальмовую рощу.
Д'Эпенуа остановился возле бараков, стоявших в два ряда и кокетливо выкрашенных в разные цвета. Над ними на вершине мачты развевался иракский флаг: три горизонтальные полосы — черная, белая, зеленая — с двумя семи-конечными белыми звездами.
Д'Эпенуа оставил свою машину на большой стоянке перед въездом в лагерь и направился к первому бараку. Кругом было пусто: никто не ходил по аллеям, в воротах не было охранника. Постучав в дверь с надписью «Правление» и не получив ответа, он догадался, что сотрудники или уже ушли домой, или в общем зале, отведенном под столовую.
Он обошел вокруг первый барак и услышал музыку, которая доносилась издали.
Пойдя на эти звуки, он легко нашел центр отдыха персонала. Увидев дверь с табличкой «Пигаль'с бар», он бесцеремонно распахнул ее.
Четыре колонки вопили на полную мощность рок-н-ролл; загорелые мужчины в шортах, босые, толпились у игральных автоматов; другие сидели за круглыми столами, спорили и смеялись, пили пиво, курили.
Появление чужака словно по волшебству несколько уменьшило гомон; у кого-то хватило ума приглушить проигрыватель.
Один из отдыхающих встал из-за стола, подошел к гостю и представился:
— Джеймс Фрэнд. Я управляющий. Добро пожаловать, сэр.
— Д'Эпенуа, — сказал француз, пожимая ему руку. — Атташе посольства Франции в Багдаде. Совершаю ознакомительную поездку.
— Well-well-well, — радостно произнес англичанин. — Проходите. Чем могу быть полезен?
Услышав должность гостя, к ним подошли и остальные.
Фрэнд поочередно называл их имена, и д'Эпенуа обменялся по меньшей мере пятнадцатью рукопожатиями с инженерами, мастерами и техниками, в большинстве британцами, были здесь также три или четыре иракца и один немец.
Ему сразу же сообщили, что его соотечественник, инженер, работает в исследовательском отделе. Эктор д'Эпенуа это знал. Поэтому-то и приехал. Выпив два стакана пива, он попросил Фрэнда проводить его к единственному в лагере французу.
Инженер был сильно удивлен визитом атташе из Багдада. Они никогда не встречались, никогда не поддерживали никаких отношений.
— Жак Морто, — представился инженер (его мужественное лицо выражало при этом смесь удовольствия и смущения). — Я не подобающе одет, чтобы принять вас…
На нем были только трусы да сандалии, ладонями он пытался пригладить растрепавшиеся кудрявые волосы.
— Это я прошу у вас прощения, что побеспокоил в этот час, — сказал д'Эпенуа, садясь в кресло, предложенное хозяином.
Дипломат начал не очень связный разговор, на первый взгляд поверхностный, но дающий ему возможность оценить своего собеседника.
Его интересовало, как ведутся работы, мотивы, побудившие Морто покинуть Францию, чтобы работать в Ираке, его планы на будущее.
Через полчаса д'Эпенуа заговорил о главном.
— Вы не видели дня четыре назад небольшую колонну иракских солдат, приехавших из пустыни? — спросил он довольно равнодушно, стряхивая пепел с сигареты.
Удивленный Морто поднял глаза.
— Я знаю, что прошла небольшая группа, но ничего не видел, — заявил он с некоторой сдержанностью.
Это была нормальная реакция человека, чувствующего, что разговор переходит на скользкую почву. Д'Эпенуа решил играть в открытую.
— Послушайте, — сказал он, соединяя пальцы рук в своем привычном жесте, — по причинам, которые яне имею права разглашать, но в высших интересах Франции, мне необходимо собрать максимум сведений о драме, которая произошла в двадцати четырех километрах отсюда. Никто, кроме вас, не должен знать, что я интересуюсь этим случаем. В него замешано подразделение, о котором я говорю: мне нужно знать, куда оно проследовало.
Несколько секунд Морто молчал. Он смотрел на д'Эпенуа, как будто тот на его глазах превратился в бретера, вооруженного шпагой.
— Вы действительно атташе посольства? — спросил он наконец осторожно.
Д'Эпенуа улыбнулся открытой улыбкой. Он достал из кармана бумажник и вынул из него удостоверение, подтверждающее, что он принадлежит к дипломатическому корпусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15