Он и так уже слишком задержался на этом свете. Разум приказывал мне действовать. Но рука словно онемела. И я понял, что не могу этого сделать.
Я не мог сделать это. В ушах у меня звучал голос Мака: "Это своего рода война, и вы можете считать себя своего рода бойцами..." Я не мог убить его лишь потому, что он действовал мне на нервы. Я не мог сделать это из-за того, что он ударил Мойру. Я не мог убить его ещё по одной, пока ещё не известной мне причине, но только у меня уже не оставалось ни малейших сомнений на тот счет, что именно из-за этого человека ранчо, где жили мои дети, было превращено в хорошо охраняемый военный лагерь, в котором царила атмосфера страха.
Только поймите меня правильно. Да, он был в моем списке смертников, и если в ходе выполнения миссии мне представилась бы возможность ликвидировать его, то я не стал бы долго раздумывать. И теперь я сделаю все для того, чтобы не упустить свой шанс. Но для того, чтобы уйти отсюда, совсем необязательно его убивать - по крайней мере, я на это очень рассчитывал - и к тому же я не мог убить его лишь из-за того, что ему удалось вывести меня из себя. Это была не достаточно веская причина. Не для того я тренировался. И сюда приехал вовсе не для того, чтобы мстить за личные обиды, нанесенные моему уязвленному самолюбию...
Глава 13
Но вдруг он изменился в лице, ему как будто стало не по себе, это было видно по его глазам, и быстро подойдя к столу, он нажал кнопку звонка. В следующий момент дверь открылась, и за спиной у меня возник тот охранник из коридора. Разумеется, после этого не обошлось без демонстрации силы. Ведь что греха таить, в какой-то момент Большому Салу просто стало страшно; и подобно зеленому юнцу Рики ему теперь было необходимо восстановить свой авторитет, демонстративно пнув собаку. На этот раз моя коллекция боевых трофеев пополнилась ударом в живот и разбитым в кровь носом, после чего меня вывели в коридор и сдали на руки все тем же двоим обормотам, дав тем подробные указания относительно моей дальнейшей участи. Рики был безмерно счастлив.
- Держи его на прицеле, - велел он Тони. - Глаз с этого ублюдка не спускай, пока мы не вывезем его за город. Уж там-то я лично им займусь.
- Может быть, вместо того, чтобы командовать тут всеми, ты все-таки для разнообразия и лифт вызовешь? - язвительно поинтересовался Тони.
Мы спустились в лифте на нижний этаж, после чего они вывели меня на улицу и повели через всю стоянку к машине. Утро было уже в самом разгаре, и меня не покидало ощущение, что я уже потерял счет дням, что случается довольно часто после нескольких бесонных ночей. День выдался жарким, и асфальт тротуара буквально плавился от зноя под раскаленными лучами солнца. По улице спешили куда-то по своим делам немногочисленные пешеходы, но стоянка была совершенно пустынна. Многочисленные завсегдатаи этих заведений, где кипела бурная ночная жизнь, к этому времени уже давно разъехались по домам и легли спать. Мне не хотелось, чтобы какая-нибудь досадная неожиданность испортила бы мои планы, поэтому я позволил Тони довести меня до самой машины, прежде, чем заняться его нейтрализацией.
Я и так уже достаточно долго изображал из себя покорного клиента. Он же окончательно утратил бдительность и находился в чрезвычайно выгодной позиции. Я схватил его за руку и провел мастерский бросок, напоследок резким рывком ломая его руку о свое колено. Он вскрикнул от боли, в то время, как острые края сломанной кости рвали ткани и сухожилия, а затем ударился головой о тротуар и затих. Зрелище получилось довольно впечатляющее, и, признаюсь, мне стало даже немного жаль его. В отличие от других уличных обормотов, Тони, похоже, не слишком стремился к тому, чтобы стать такой же отъявленной скотиной, как подавляющее большинство из них.
Так и не выстреливший пистолет упал на тротуар, что также было мне на руку. Он залетел под машину, что так же вполне меня устраивало. Мне этот ствол все равно был ни к чему. О Рики-Складном Ножике я собирался позаботиться другим, менее шумным способом.
Он уже собирался открыть нам дверцу машины, но обернулся на короткий, внезапно оборвавшийся вскрик, и на его физиономии возникло комичное выражение расстерянности и изумления, ибо несмотря на явную умственную ограниченность, он все-таки сумел сообразить, что его напарник надолго выведен из игры, и ему придется действовать самостоятельно. Нож в его руке появился довольно быстро, в этом нужно отдать ему должное. Он нажал на кнопку, и длинное лезвие со щелчком заняло свое место.
- Ну, козел, держись, - угрожающе прошипел он. - Сам напросился. Если хочешь ускорить процесс, то сейчас я обслужу тебя по высшему разряду! - Он двинулся ко мне.
Я вынул руку из кармана и сделал то легкое движение запястьем, позволяющее откинуть лезвие складного ножа, если, конечно, регулярно его смазывать и поддерживать механизм в надлежащем состоянии. И к тому же ещё хорошо владеть этим видом оружия. Разумеется, куда безопаснее и надежнее открывать его, держа двумя руками, однако, со стороны это выглядет не так эффектно. Рики вытаращил глаза от изумления и остановился. Уж этого-то никак не должно было произойти. Ведь уже лишь при одном виде ножа всякого рода слабаки и лохи - коим, несомненно, в его представлении я был - должны зеленеть от ужаса и испуганно пятиться назад; а не выхватывать собственные "перья".
Он замер в нерешительности, но потом увидел, что лезве моего оружие было в половину короче его, снова набрался смелости и решительно набросился на меня. Искушение позабавиться с ним подольше было велико, почти непреодолимо, но на улице было слишком жарко, я же слишком устал и хотел спать, а когда начинаешь игру в кошки-мышки с людьми, то стоит иметь в виду, что иногда это может привести к самым неожиданным последствиям и обернуться против самого тебя. Поэтому я лишь оступил в сторону, уворачиваясь от его неуклюжего наскока, обращая свой нож лезвием вниз, захватил его руку и сделал аккуратный хирургический надрез. Нож выпал из его мгновенно разжавшихся пальцев. Так что теперь уже обоим друзьям на какое-то время - а не исключено, что и навсегда - придется стать левшами.
Он попятился назад, держась рукой за запястье, глядя на фонтанчик крови, бьющий между пальцев.
- Лучше наложи жгут, - великодушно посоветовал я, - а то ещё помрешь от потери крови.
Затем я наступил на лезвие его ножа и отогнул рукоятку, пока оно не сломалось. Сразу видно, что сталь была не очень качественной. Обломки я пнул ногой.
- Чем лоховистее отморозок, - философски изрек я, - тем длиннее нож.
Я отступал спиной вперед, пока не оказался вне зоны его досягаемости, чтобы он не смог ничего сделать мне левой рукой, даже если бы у него и был пистолет и он вышел бы из охватившего его транса настолько, чтобы суметь им воспользоваться. Затем я развернулся и зашагал через стоянку, на ходу вынимая платок и вытирая им лезвие ножа, прежде, чем спрятать его обратно в карман. Я снова поднял глаза в тот самый момент, когда уже знакомая мне маленькая открытая машина стремительно свернула с шоссе, делая резкий поворот, от которого обычный седан просто наверняка заскрежетал и забряцал всеми деталями. Я остановился и подождал, когда она подъедет ко мне. Еще на ходу она распахнула правую дверцу.
- Садись! Быстрее!
- К чему такая спешка? - недоуменно спросил я. Конечно, девушка, в обществе которой я провел всю ночь, была весьма привлекательна, и даже, можно сказать, красива, но мои физические возможности, увы, были далеко не безграничны.
Еще какое-то время она молча разглядывала меня, а затем перевела взгляд на пятна, оставшиеся на клочке ткани, которым я непренужденно протирал лезвие. Потом она обратила свой взгляд вглубь стоянки, где один из парней лежал на тротуаре без сознания, а другой стоял, прислонившись к машине, сжимая здоровой рукой поврежденное запястье и глядя на потоки крови, льющиеся из раны.
- Слушай, кончай выпендриваться, и садись в машину, пока сюда не приперся кто-нибудь еще! - приказала она. Я повиновался. Она круто развернула свой миниатюрный "мерседес", и мы поехали прочь. - Ты как... в порядке? - спросила она, глядя прямо перед собой.
- Да.
- Что они собирались с тобой сделать?
- Кажется, в числе прочих назначенных процедур, речь шла также и о хирургическом вмешательстве.
Она натужно сглотнула.
- Интересно, до какого паскудства может дойти этот козел? - А затем хрипло добавила: - Да уж, с него станется!
Затем Мойра вдруг как-то странно, встревоженно взглянула на меня, и я понял, о чем она подумала: она оставила меня наедине со своим отцом - когда я ещё был его пленником - а потом встретила меня свободно разгуливающим по улице.
И тогда я поспешил её успокоить.
- Все в порядке, Мойра. Твой отец жив и здоров.
- А я тебя спрашивала о нем? Какое мне дело?
- Он, конечно, сволочь, но от этого он не перестает быть твоим отцом. Ты же сама об этом говорила.
Она хотела мне что-то гневно на это возразить; но затем, видимо, передумала и лишь тяжело вздохнула.
- Конечно. Кровные узы и все такое прочее... Черт возьми, все это так. Я бы никогда... - Она запнулась, посмотрела на меня и смущенно покраснела. А затем снова заговорила, резко меняя тему разговора: - Ты ещё не спросил меня о том, как я добралась домой.
- Ну ладно. Расскажи мне о том, с какими приключениями ты добралась домой.
- Он настоящий раздолбай. Ну просто законченный.
- Я знаю, - кивнул я. - Он очень похож на меня.
Она скорчила недовольную рожицу.
- Фенн, - проговорила Мойра, словно пробуя это слово на вкус. Оно оказалось не слишком вкусным. - За всю дорогу он не сделал мне ни одного намека. Не тронул меня и пальцем. Но что ты думаешь? Мысленно же он успел отыметь меня примерно по разу за квартал и ещё по два раза на каждом светофоре. Он просто озабоченный. Никто ему не дает, вот он и помешался на этом деле. Вот уж точно, попадешь такому в лапы - не узнаешь маму с папой.
Разумеется, я знал это и раньше, из досье, но все же был рад получить тому подтверждение и выслушать мнение не сей счет представительницы слабого пола.
- Я была жутко рада, когда следовавшая за нами машина подъехала, чтобы забрать его, - продолжала она. - Я боялась, что несмотря на запрет отца он зайдет в дом вместе со мной. Я подождала, пока она не скроются за ближайшим поворотом, а затем снова вскочила в свой "мерс" и сломя голову помчалась сюда... Надеюсь, Шейх не очень скучает в одиночестве. Кстати, как ты думаешь, красавчик, стоит ли сейчас возвращаться домой? Это безопасно?
Я ненадолго задумался. Возможно, Мартель возжелает мнова отправиться по мою душу, но я очень сомневался в том, что Фредерикс ему это позволит.
- На мой взгляд, вполне. Я выдал себя, когда вырубил этих двоих обормотов. Твой отец тут же поймет, что это действовал профессионал.
Она искоса взглянула на меня.
- Профессионал. Полагаю, о роде занятий спрашивать не следует.
- Лучше не надо, - сказал я. - А то я могу случайно проболтаться.
- Но все равно я считаю, что ты работаешь на правительство. Даже если...
- Даже если что?
Она покачала головой.
- Не знаю. И, наверное, не хочу знать. Но с чего ты взял, что то, что себя выдал, может гарантировать нам безопасность дома?
- Твой отец действовал наспех, и потерял двоих из своих людей - по крайней мере, временно. Он не захочет совершить ту же ошибку во второй раз. Он обязательно догадается, что я не просто заезжий бабник, и обязательно захочет кое-что обомне разузнать, прежде, чем предпринимать какие-то действия.
- Да будет так, - сказала она, - потому что мы уже приехали.
Мы свернули на подъездную дорожку, ведущую к голубому домику и вошли внутрь, попутно забрав газету, лежавшую на ступеньке крыльца. И тут меня снова охватило все то же самое безотчетное чувство стыда. Я доставил девушку домой уже засветло после длинной и бурной ночи.
Собачья подстилка представляла собой мягкий матрасик, выстилающий дно вместительной плетенки, стоящей перед небольшим камином у дальней стены гостиной. После того, как за нами закрылась дверь, мирно дремавший пес все же соблаговолил обратить на нас внимание, открыв один глаз и с опаской взглянув в нашу сторону, после чего снова с облегчением закрыл его: мы были явно не из той разновидности человекообразных, кто пинается ногами.
- Замечательный сторожевой пес, - похвалил я. - Я читал, что изначально их использовали для охоты на леопардов, но, похоже, современная порода измельчала настолько, что её удел - это зайцы и собачьи выставки. Похоже, что чем больше заводчики борются за чистоту породы, тем трусливее становятся собаки. Просто удивительно.
Я намеренно подзадоривал её, и она незамедлительно отреагировала на брошенный вызов, встав горой на защиту своего любимца.
- Ты не справедлив! Просто потому, что он не... я требовала от него слишком многого. Он просто не понял.
- Может быть и так, - согласился я, - но только бы я все равно не взял бы его для охоты на рыжую рысь, а ведь те кошки весят не больше тридцати фунтов... Ну ладно, ладно, - примирительно сказал я, усмехаясь, в то время, как она заводилась все больше и больше. - Все дело в том, что он большой и храбрый пес, и ему просто не хотелось сделать больно тем бедным маленьким балбесам... Ой!
Она ударила меня ногой. Тогда я сгреб её в охапку и мы ещё какое-то время поборолись, причем, с её стороны удары наносились далеко не всегда "понарошку". Она была просто вне себя от злости. Но затем её пыл утих, и она рассмеялась, а потом вдруг охнула, и, проследив направление её взгляда, я увидел, что она смотрит на наши отражения в большом зеркале, висевшем на стене у двери: парочка всклокоченных идиотов, невыспавшихся и в помятой одежде. Мойра высвободилась из моих объятий и подошла к зеркалу.
- Бог ты мой! - ахнула она. - Неудивительно, что отец сказал...
Она замолчала, скорчила рожицу, а затем равтегнула пояс и молнию на спине и позволила платью свалиться на пол, к её ногам. Перешагнув через него, она пнула его ногой, отфутболивая через открытую дверь в спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28