Но все же они были недостаточно широки, чтобы в них не создавались пробки и заторы в базарное время. Огромная толпа людей благополучно достигала узкого места перед воротами и превращалась здесь в напряженную, шумную, частенько разозленную массу людей и повозок, которые яростно толкались, чтобы войти в город. Пятеро тарнишских солдат изо всех сил старались управлять людским потоком, но их возможности явно не соответствовали послеполуденной людской толчее. Они не заметили Валориана, пока он не въехал за городские стены и не направился к открытым воротам.
– Центурион! – услышал он вопль одного из солдат. – Здесь охотник! У него черная лошадь!
– Эй! Ты! – перекрикивая шум движения, обратился к нему чей-то другой голос. – Остановись!
Валориан сделал вид, что не слышал. Он продолжил свой путь, в то время как солдаты остались позади, безуспешно пытаясь проложить себе дорогу сквозь толпу людей. Вдруг раздался неожиданный звук ревущего горна от ворот. Он прозвучал трижды, и его эхо, громкое и резонирующее, потрясло самые дальние уголки города. Наверное, условный сигнал, подумал Валориан. Он приехал, чтобы сдаться, но он вовсе не собирался настолько облегчить жизнь тарнишам.
Хуннул все дальше углублялся в город, оставляя позади людные улицы, переполненные магазины и пивнушки, стойла, частные дома и торговые заведения. Валориан не знал Актигориума, поэтому его младший брат в основных чертах обрисовал ему план города. В самом центре, словно в узле колеса огромной телеги, находился большой, постоянно действующий рынок прямо на открытом воздухе. Основные силы тарнишского гарнизона располагались к северу, в старой чадарианской башне, рядом с рекой. Сама башня на самом деле являла собой величественное каменное сооружение, в котором находились военные склады, казармы и темницы. Рядом с гарнизоном на берегу реки располагались торговые заведения и причалы. Богатые жилые кварталы, так же как и резиденция самого Тирраниса с его дворцом и владениями, находились к западу. Основные ворота, в которые въехал Валориан, открывали южную часть города, которая являлась главным торговым районом. Валориан знал, что ему следовало только ехать вперед по дороге, ведущей на рынок, а затем свернуть налево. Если его не схватят по дороге, он сумеет доехать до главного входа, прекрасно охраняемого, во дворец Тирраниса.
Валориан сильно надеялся на то, что ему удастся самому постучать в дверь Тирраниса и избежать грубого обращения солдат. Но ему не повезло. Сигнал предупреждения, раздавшийся от городских ворот, привел в боевую готовность городские патрули, и они в конце концов все же наткнулись на Валориана на базаре. С разных сторон рысью подлетели три отдельных друг от друга патруля, разбрасывая людей во все стороны.
– Ты, охотник! Стой, где стоишь! – прокричал главный.
Валориан насчитал шесть или семь луков, устремленных на него, и столько же мечей в руках приближавшихся к нему всадников. Вздыхая, он приказал Хуннулу остановиться и стал поджидать солдат.
Отдав короткую команду, его стащили с коня, скрутили руки за спиной, заковали ноги цепями, хотя Валориан и не пытался оказывать сопротивления. Охотник побледнел от гнева и чувства унижения.
Хуннул был вне себя от ярости из-за того, как обращались с его хозяином. Он вздымался на дыбы, угрожая копытами и зубами всякому, кто осмеливался приблизиться. Валориану удалось прикрикнуть на коня, прежде чем солдаты засунули ему в рот затычку. Огромный конь вопил от ярости, но все же стал спокойно и позволил связать себя.
«Одна ночь! – услышал в голове слова жеребца Валориан. – Я буду ждать только одну ночь. А потом я заберу моих кобыл и вернусь за тобой!»
Валориан обрадовался, что Хуннул правильно все понимал, и он молча смотрел, как его уводили прочь. Инстинкты собственника в сочетании с усиленным интеллектом представляли собой серьезную угрозу, которую тарниши никак не предполагали.
И тут как раз солдаты завязали вокруг глаз Валориана повязку, сделав его абсолютно беспомощным. «Пожалуй, это зашло слишком далеко», пришло ему вдруг на ум, пока солдаты подхватывали его и довольно грубо перебрасывали через круп другой лошади.
Ему с трудом удалось взять себя в руки, в то время как он висел, словно мешок с зерном, на спине лошади и его везли через смеющуюся толпу людей, но благодаря усилию воли Валориан сумел успокоиться к тому времени, как группа солдат ввезла его во внутренний двор дворца Тирраниса. Ему удавалось сохранять спокойствие, когда его стаскивали с коня и потом толкали, слепого и беспомощного, к украшенному портиками входу.
Следующее, что ему удалось понять, что он находится в большой комнате, полной звуками бегущих ног, выкрикиваемых приказов и возбужденных голосов.
Неожиданно к нему приблизились медленные, размеренные шаги, и все смолкло. С глаз Валориана сорвали повязку. Первое, что он увидел, было грубое, костлявое лицо с резкими чертами и угрожающие, глубоко посаженные глаза, смотревшие на него с расстояния вытянутой руки. Он с трудом подавил в себе желание вздрогнуть и встретил этот тяжелый взгляд в упор.
– Выньте кляп, – приказало лицо. – Но держите оружие наготове.
Солдат, стоявший справа от Валориана, осторожно вытащил кляп изо рта охотника. Валориан обвел взглядом десять или одиннадцать солдат, застывших вокруг него, и был очень удивлен, заметив их крайнее напряжение.
– Кто ты? – прокричал стоявший перед ним человек.
Из того, что человек был полностью облачен в военную амуницию и прекрасно вооружен, Валориан заключил, что это сам генерал Тирранис.
– Я тот, кого вы ищете. Насколько я понял, вы желали меня видеть, – ответил хорошо взвешенным голосом Валориан.
– Мы желали тебя видеть еще прошлой осенью, – саркастически заметил Тирранис.
– Почему бы вам было не сказать об этом прямо? К чему нужно было уничтожать всю мою семью?
– Но это дало свой результат. – Валориан прикусил губу:
– Да. Поэтому я здесь, и если вы будете так любезны, чтобы сдержать данное вами слово и отпустить задержанных вами людей, я буду вам чрезвычайно признателен.
– Я не сомневаюсь в этом, но я не давал никакого слова. Это обещал мой командующий, поэтому я не считаю себя обязанным выполнять его обещания.
Валориан и не ждал другого ответа, но он знал, что должен был изобразить негодование, чтобы усыпить растущие подозрения тарнишей. Он начал извиваться в веревках.
– Что вы имеете в виду?! – вопил он. – Я пришел по доброй воле, чтобы обменять себя на мою семью, а вы не освободите ее?!
– Совершенно верно, – с улыбкой змеи отозвался Тирранис. – Они мне все еще нужны.
Валориан рванулся вперед, его лицо перекосилось от гнева, но ему удалось сделать только шаг вперед. Солдаты схватили его и повалили на землю, заткнув снова рот.
Тирранис даже не пошевелился.
– Отведите его вниз, – приказал он.
Четверо мужчин подхватили Валориана за руки и за ноги и бесцеремонно поволокли прочь из просторной комнаты, сквозь несколько коридоров, вниз на два пролета лестницы, пока не втащили в много меньшую темную комнату. По приказу Тирраниса они приковали пленника за руки и за ноги к холодной каменной стене. А потом он остался наедине с Тирранисом.
Впервые в жизни Валориан почувствовал сожаление при виде исчезающих солдат Тирраниса. Он с подозрением наблюдал за генералом, пока тот обходил комнату, зажигая толстые свечи, установленные по стенам. Медленно комната осветилась, и Валориан смог понять, что это было нечто типа кабинета. Слева от пола до потолка тянулись полки и вешалки, в центре стоял большой стол, а справа располагался деревянный табурет и письменный стол. Везде, где только было можно, лежали стопки манускриптов, груды пергамента, раскрытого или свернутого, письменные принадлежности и прочие предметы, назначения которых Валориан не знал. Полки были уставлены рядами пузырьков и бутылками с разноцветной жидкостью, разными деревянными шкатулками всевозможных размеров, мешочками, сумками, стояла ступа с пестиком, лежали непонятные инструменты. Но самым странным был орнамент, изображенный на полу под ногами висевшего Валориана. Он представлял собой восьмиконечную звезду, обведенную красным кругом.
– Ты видишь мое искусство, – указывая на пол, проговорил генерал. Его голос звучал злорадно. – Это старинное средство против злых чар. Ты не сможешь употребить свое колдовство, пока находишься в пределах этого круга.
Это совершенно не имело смысла, но Валориан не собирался разочаровывать генерала так скоро. Вместо этого он широко раскрыл глаза и постарался изобразить удивление.
Тирранис очень аккуратно расстегнул свою перевязь, нагрудник кирасы, снял военный плащ и бережно сложил их рядом. Затем он начал осторожно, палец за пальцем, натягивать кожаные перчатки.
– Теперь, – с холодной угрозой в голосе проговорил он, – давай поговорим о колдовстве.
Во рту Валориана все пересохло.
– Что вы имеете в виду? – удалось ему выдавить из себя.
Генерал взял в руки короткую тяжелую дубину и, подойдя, остановился перед своим пленником. Его мускулы были напряжены, словно сжатая пружина, под туникой, доходившей до колен.
– Колдовство, – прошипел он. – Дар бессмертных.
И без всякого предупреждения он опустил тяжелую дубину на правое плечо Валориана.
Охотник сжался от боли. Его челюсти напряглись. Слепое оружие не сломало ему руку, но боль была такой, словно это произошло. Валориан безуспешно извивался в цепях, но солдаты крепко прикрутили его, поэтому он оставался распростертым на стене и не мог ускользнуть от Тирраниса. Чувствуя тошнотворный ужас, он смотрел, как генерал вновь поднимает дубину.
– У нас вся ночь впереди, охотник, – сообщил ему Тирранис. – И ты откроешь мне секрет твоего колдовства, или для тебя это будет очень долгая ночь.
И дубина вновь безжалостно опустилась.
* * *
Сквозь черную пелену боли Валориан расслышал новые звуки, нарушившие мертвую тишину. Раздался слабый щелчок и скрежет, словно кто-то открывал дверь комнаты. Он не попытался взглянуть. Он боялся пошевелиться, чтобы не возродить мучительную боль, которая разливалась по рукам, ногам и животу, когда он даже просто чуть вздрагивал.
– Генерал? – услышал он чей-то осторожный голос.
– В чем дело? – откликнулись грубо.
– Вы просили, чтобы вас предупредили о начале праздничной церемонии открытия базарного дня. Она вот-вот начнется. Сановники ждут.
– Прекрасно.
Генерал встал с кресла, в котором он предавался размышлениям, и, подойдя вплотную, остановился напротив Валориана. Хорошо рассчитанными движениями он снял перчатки, палец за пальцем.
Несмотря на взрыв спазмов боли, охотник все же осмелился поднять голову и посмотреть на Тирраниса заплывшими от побоев глазами. Оба мужчины долго смотрели друг другу в глаза, пока мышцы Валориана не взбунтовались против непосильной ноши, которую он взвалил на них, и не начали содрогаться в волнах бесконтрольной панической боли. Он задергался в цепях, сжав зубы, его пальцы цеплялись за стену.
Тирранис безразлично наблюдал за его страданиями, пока боль не ослабила свою хватку, и Валориан бессильно затих.
Командующий тарнишским гарнизоном, стоявший за спиной Тирраниса, тяжело сглотнул, чтобы замаскировать жалость к охотнику.
– А что делать с ним? – спросил он.
– Этот человек мошенник, – раздраженно ответил Тирранис. – Отведите его к остальным заключенным. Завтра у базарной толпы будет чем заняться. Аукцион рабов, может быть, сражения с дикими животными. Проверь, есть ли у укротителя зверей в запасе волки или львы, которым пошло бы на пользу неплохое мясо. – Он наклонился вперед, чтобы прорычать в лицо Валориану: – С моей стороны наш приятель будет самым почетным гостем. Он получит возможность насладиться зрелищем до конца. А потом пригвоздите его к городской стене.
Валориан ничем не выдал своих чувств. Тирранис же раздраженно застонал, повернулся на каблуках и выбежал из комнаты.
Командующий позвал несколько стражников, и все вместе они расковали кандалы на окровавленных запястьях и ногах Валориана. Валориан и хотел бы стоять на ногах без посторонней помощи, чтобы выйти из комнаты, но колени подогнулись, и он осел на пол, испуская отчаянные стоны.
– Принесите-ка лучше носилки. Он не в состоянии идти, – приказал командующий.
В то время как два стражника заспешили выполнить приказ, Валориан замер на холодном полу, благодаря бога, что Тирранис ушел и что он был все еще жив. Он лежал неподвижно, давая возможность напряженным мускулам расслабиться. За всю жизнь его никогда еще так не били. Он не пытался противиться, когда вернувшиеся солдаты опустили его на носилки. К его величайшему удивлению и благодарности, они обращались с ним осторожно и бережно, чтобы не причинить ему боли.
Они быстро пронесли его вверх по ступеням лестницы, прочь из дворца, на свет яркого утреннего солнца.
Утро? И сознание этого пронзило мозг Валориана с той же силой, с какой пробудившееся солнце освещало все вокруг. Он закрыл глаза от яркого света и застонал. Он провел в комнате наедине с Тирранисом всю ночь. А ему показалось, что прошла целая вечность.
Спустя некоторое время мягкое движение носилок и сознание того, что он был далеко от Тирраниса, начали убаюкивать его, погружая в состояние своеобразной летаргии. Ему было холодно. Его тошнило. Его запястья и щиколотки были содраны кандалами и кровоточили, лимфатические узлы распухли от побоев, мышцы были словно разорваны на части. Каждая клеточка его тела испытывала боль. Он надеялся, что если бы ему удалось некоторое время полежать неподвижно, схватки боли покинули бы его. Он не пытался оглядеться, чтобы узнать, куда его несут.
Он не слышал шумного гомона заполненных улиц, на которые собирались все чадарианцы в ожидании базара. Ничто не могло пробиться сквозь окутавшую его пелену, пока вдруг знакомый голос не прокричал что-то на чадарианском наречии рядом с его головой.
Он удивленно открыл глаза и уставился в лицо пьяного чадарианского фермера, который в одной руке держал флягу с элем, а в другой зажал куриную ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47