Майя явно немало потрудилась, чтобы сделать остров пригодным для жизни, отыскав небольшой родник, чтобы у них всегда была пресная вода, собирая вынесенные морем на берег обломки, чтобы сделать их хижину более прочной и удобной, устроив небольшой огородик за хижиной, чтобы облегчить им добывание еды. Вспоминая Майю из того времени, когда они впервые встретились, Изабо еле могла связать эту суровую уверенную в себе женщину с той сладкоголосой, мягкокожей, одетой в шелка и бархат банри, какой она была. Судя по всему, Майе было нелегко смириться со своим изгнанием, но она не просто выжила, а устроила сравнительно удобную жизнь для себя и своей дочери на этом одиноком коралловом островке. Изабо не могла не восхищаться ей.К ужасу Изабо, они с мальчиками оказались запертыми на этом острове, как Майя и Бронвин, поскольку лебеди приземлились ровно на столько, сколько потребовалось, чтобы их выпрягли из салазок, а потом полетели дальше. Изабо последними словами ругала себя за то, что не взяла с лебедей обещание отвезти их обратно на континент, прежде чем улететь на свободу, но все, о чем она попросила их, это доставить ее с мальчиками в безопасное место. Именно так лебеди и поступили, она не могла не признать, хотя из всех островов Мьюир-Финна почему-то выбрали именно тот, на котором скрывалась Майя Колдунья.— Ты должна признать, что нити наших жизней почему-то переплетаются, — сказала Изабо Майе как-то вечером, когда ребятишки уже спали, свернувшись на своих плетеных матах под навесом. Они с Майей сидели рядом на песке, глядя на звезды, висевшие, огромные и сияющие, на бархатном черном небе. — Пряхи плетут из них какой-то узор, я уверена в этом.— И какой бы это, Рыжая? — цинично спросила Майя.Изабо пожала плечами.— Не знаю. Я знаю лишь, что Пряхи крутят свою прялку и ткут полотно наших жизней, и однажды узор станет нам понятен. То, что лебеди принесли нас на тот самый остров, на котором ты укрылась, не может быть обычным совпадением, ты не согласна? В Мьюир-Финн уйма других обитаемых островов, и все же лебеди принесли нас именно сюда.— Наверное, мы были ближе всего, — сказала Майя. — Этот островок слишком маленький и скалистый, чтобы привлечь к себе внимание пиратов. Мы не раз прятались в джунглях и смотрели, как проплывают их корабли. Все более крупные близлежащие острова регулярно разграбляли пираты, и теперь на них остались одни развалины.— Может, и так, — сказал Изабо, — но что-то подсказывает мне, что есть какая-то более глубокая и сложная причина. Шабаш верит, что совпадения часто бывают делом рук Прях, и я чувствую, что это именно такой случай.— И зачем же тогда вы оказались именно здесь? — скептицизм Майи был непробиваем.— Не знаю, — снова сказала Изабо. — Наверное, твоей нити настало время вернуться в гобелен Прях.Майя сделала нетерпеливый жест.— Я не понимаю всех этих твоих разглагольствований о нитях и гобеленах. Фэйрги не верят в ваших Прях. Да и как мы могли бы? Мы не делаем полотно, так что эта метафора для нас лишена какого-либо смысла.Изабо заколебалась.— Можно сказать, что Пряхи — это метафора судьбы, сложного сплетения событий, которые незримо влияют на нашу жизнь. Ты можешь думать, что судьба — это что-то вроде приливной волны, которая несет тебя вперед. Это ведь ты рассказала мне, что это луны заставляют волны наступать на берег и отступать от него. Тогда мне показалось невероятным, что ход двух маленьких лун по нашим небесам заставляет волны двигаться взад и вперед, подниматься так высоко и падать так низко.— И с нашими жизнями точно так же. Существует сила, которая влияет на нас, неся нас вперед никто не знает куда. Мы можем бороться против волны и быть с головой накрытыми ей или позволить ей нести нас. И, что намного лучше, мы можем использовать собственную волю в качестве руля, чтобы прокладывать по ней свой курс, ориентируясь по тому, чему научились во время путешествия, и таким образом избегая скал, мелей и морских змеев. Поверить в волну судьбы не означает разувериться в собственной воле. У нас всегда есть выбор. Даже решение плыть по волнам, а не против них — это наш выбор.Изабо остановилась, осознав, что говорит очень громко, пытаясь заставить Майю понять. Потом продолжила тише:— К сожалению, большинство из нас выносит из этого путешествия не достаточно, чтобы проложить самый лучший курс для нашей жизни. Мы садимся на мели, идем ко дну под натиском волн или оказываемся выброшенными на скалы, иногда много-много раз подряд, прежде чем научаемся распознавать признаки опасности. А тот выбор, который мы сделали в прошлом, определяет курс, которым мы плывем, ибо именно то, как мы предпочитаем действовать и реагировать на повороты судьбы, делает нас теми, кто мы есть.Майя неотрывно смотрела на нее, подавшись вперед, чуть приоткрыв губы.Изабо продолжила:— Но я думаю, что та метафора, которую мы используем в Шабаше, в некотором отношении более точна, поскольку думать о нашей жизни как о корабле означает считать себя обособленным от других, полагая, что наш выбор влияет лишь на наш собственный курс. А это совершенно не так. Наши жизни, наши судьбы — они как нити, сплетенное в материю целого мира. Сами по себе они уникальны, отдельны, и все же переплетены с судьбами других. Стоит вытащить хотя бы одну нить, и все полотно распустится.Майя молчала. Изабо видела, что ее руки, лежащие на коленях, плотно сжаты.— Так как же вы можете действовать, если ваши верования именно таковы? — сказала она наконец. Ее голос был хриплым. — Каждое действие вызовет такие далеко идущие последствия…— Да, оно и вызывает, — согласилась Изабо. — И иногда совершенно превосходящие все то, что мы можем вообразить. Однажды я перевернула пару игральных костей, чтобы в ту ночь мой приятель не остался голодным. Я до сих пор поражаюсь некоторым результатам того выбора. Твое пребывание здесь, на этом коралловом островке — это одно из его далеко идущих последствий. Но не только того выбора, что я сделала тогда, разумеется. Многие силы, приведшие тебя сюда, спустил с привязи твой собственный выбор и выбор других людей: твоего отца, Жриц Йора, твоего мужа, Лахлана…— Да, я понимаю, — сказала Майя с легкой дрожью в голосе. — Это все так странно. Интересно…— Поступала ли бы ты по-другому, если бы знала? Может быть, твое настоящее стало бы другим, если бы другим было твое прошлое, но опять-таки, может быть, и нет. Ты сама сказала мне, что тобой двигали силы, неподвластные тебе, амбиции твоего отца и жриц, ненависть к людям, взращенная в тебе с рождения. Возможно, это действительно так, и ты не могла на своем пути сделать другой выбор.Повисла долгая тишина, которая странным образом не разделяла, а сближала их, поглощенных каждая в свои мысли. Потом Изабо пошевелилась.— До сих пор.— Прошу прощения?— Возможно, настало время тебе сделать другой выбор.Она ощутила, как Майя напряглась, закрываясь. Изабо сказала быстро:— Я тут думала… — она заколебалась. — Мне кажется, вам с Бронвин пора вернуться в Эйлианан.Майя резко выпрямилась, метнув на нее гневный взгляд.— Ты что, не в своем уме?— Мы с мальчиками заперты здесь, — сказала Изабо. — Мы не можем вернуться на материк без твоей помощи. У меня нет никакого способа сообщить сестре, где мы находимся, поскольку я не могу связаться с ней мысленно через море. Доплыть до берега мы тоже не можем — слишком далеко. Мы не можем подать знак проходящему мимо кораблю, потому что если здесь кто-то проплывает, то это только пираты, которые убьют нас. — И, хотя она не стала говорить об этом Майе, Изабо знала, что не может превратиться в птицу и пролететь это расстояние, потому что еле пережила последний приступ колдовской болезни. Использовать магию для нее еще некоторое время было слишком опасно.— А что с нами сделает твой любящий зять, если мы вернемся в Эйлианан? — ледяным тоном спросила Майя. — Повезет еще, если меня повесят, потому что тогда я по крайней мере избегу сожжения на костре, что он грозился сделать со мной, если когда-нибудь поймает! А Бронвин? Ты сама забрала ее и бежала из Лукерсирея из страха, что он что-нибудь сделает с ней, своей собственной племянницей.— Да, но Лахлан теперь старше и уже не так боится потерять корону, — возразила Изабо. — А если ты будешь той, кто поможет ему вернуть сына и наследника, он не будет так скор на расправу. Кроме того, Фэйрги с каждым годом грозят нам все больше и больше. Ты могла бы посоветовать ему, как одержать над ними победу…Майя хрипло рассмеялась.— Ох, до чего же ты наивная! Как только ули-бист заполучит меня в лапы, а его сынок в целости и сохранности окажется в материнских объятиях, думаешь, он посмотрит на то, что я помогла вернуть его? Думаю, я знаю его лучше, чем ты! Он ненавидит меня, слышишь, он ненавидит меня всей душой.— Ты не должна называть его ули-бистом, — возразила Изабо. — Лахлан не чудовище! Он правил милосердно и мудро с тех пор, как взошел на престол, и хотя на него временами находят приступы дурного настроения, ты не можешь винить его, если вспомнишь, через что он прошел еще мальчиком. Ведь его отец и все три брата были убиты, а его самого превратили в дрозда! Ему было очень нелегко снова приспособиться к жизни в облике человека, да к тому же еще и всеми преследуемого изгоя, а не почитаемого прионнса.Майя открыла было рот, чтобы сказать какую-то колкость, но Изабо продолжила запальчиво:— Кроме того, все это было делом твоих рук, Майя. Ты превратила его и его братьев в дроздов и натравила на них свою ужасную жрицу-ястреба, и ты околдовала его старшего брата и высосала из него все жизненные силы и энергию, доведя до смерти, и ты приказала сжечь всех тех ведьм. Лахлан вправе ненавидеть тебя! А ты злишься и негодуешь потому, что утратила свою власть, богатство и восхищение подданных и теперь живешь в изгнании на этом крошечном островке. Ну так вот, ты здесь в результате своего собственного выбора. Пора тебе принять эти последствия. Ты не можешь скрываться здесь до конца жизни…Майя резко поднялась.— А кто говорит, что я собираюсь это делать? — ухмыльнулась она. — Разве мой муж на смертном одре не объявил Бронвин законной наследницей и ее не провозгласили банри? До сих пор еще остались те, кто ропщут против правления Крылатого Самозванца.— И кто же это? — воскликнула Изабо. — Что-то я не вижу никого из них на этом островке.Но Майя развернулась и ушла в ночь, оставив Изабо в одиночестве и со смятенной душой и сердцем. Я все время делаю одни и те же ошибки, сначала говорю, а потом думаю, подумала она сокрушенно. Когда же я чему-нибудь научусь?
Дружеские отношения, установившиеся между Изабо и Майей, сменились молчанием, которое, казалось, так и дышало враждебностью и недоверием. Хотя они и продолжали быть вежливыми друг с другом, каждую занимали свои мысли и переживания.Шли дни, и силы постепенно возвращались к Изабо. Она уже начала думать, что единственной оставшейся ей возможностью было оставить мальчиков на острове, а самой снова превратиться в лебедя и полететь на поиски помощи. Она не только жаждала оповестить всех о том, что они живы и здоровы, но и сходила с ума от беспокойства за королевский флот, навстречу которому плыли пираты, поскольку несмотря на все ее попытки, Изабо удалось вывести из строя всего несколько пиратских кораблей. Но она не отваживалась проделать это, не только из-за колдовской болезни, но и из нежелания оставлять мальчиков на попечении Майи на то время, пока ее не будет. Что сделает Фэйргийка, если будет знать, что Изабо вернется на остров с Лахланом и его людьми?Для Майи было бы очень опасно попытаться бежать на другой остров. С каждым днем становилось все теплее и теплее, и вскоре моря должны были заполниться мигрирующими Фэйргами. Изабо знала, что лишь специфическая топография этого крошечного скалистого островка в прошедшие три года спасала Майю с Бронвин от Фэйргов. Со всех сторон окруженный остроконечными рифами, он не стоил тех усилий, которые нужно было приложить, чтобы добраться до его единственного маленького пляжа, когда вокруг было столько других островов с длинными песчаными побережьями, где морские жители могли отдыхать и производить на свет своих детей. Если же у Майи не получится уплыть, она может решить использовать мальчиков как заложников. Вспыльчивый характер Лахлана и беспощадность Майи были как молния и лес, слишком сухой от долгого отсутствия дождя. Если они встретятся, может случится пожар.Но не только маленькие прионнса тревожили Изабо. Недели, проведенные на коралловом островке, возродили всю ее любовь к Бронвин. Маленькая девочка, с ее ласковостью и обаянием, ее поразительной красотой, ее явным умом и Талантом, очаровала их всех. И все же Изабо с тревогой обнаружила, что Бронвин не раздумывая использовала свою красоту и силу характера, чтобы заставлять Доннкана и Нилла плясать под ее дудку. Нередко она даже использовала к ним принуждение, а подчинение других своей воле строго запрещалось Вероучением Шабаша, поскольку каждый человек должен иметь право самостоятельно выбирать свой путь.Бронвин была так очаровательна в своих просьбах-приказах, так мило благодарила их, когда они соглашались, что нетрудно было подумать, что всего лишь естественное желание доставить ей удовольствие заставляло мальчиков соперничать друг с другом за ее расположение. Но вскоре отношения между Нилом и Доннканом стали столь напряженными, что дело дошло до драк, и после этого беспокойство Изабо переросло в настоящее смятение. Она не только чувствовала, что необходимо разрушить власть Бронвин над мальчиками, но и понимала, что маленькая Фэйргийка должна постичь правила и обязанности силы. Бронвин явно пора было отправиться в Теургию.Однажды утром Изабо сидела на песчаной косе, глядя на бескрайнее синее море, расстилавшееся перед ней, испещренное огромными темными полями колышущихся водорослей и пенистыми барашками над рифами. Ее переполняло отчаяние. Она должна была найти какой-то способ бежать с этого острова!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42