Не годится, чтобы ты сегодня вечером выглядел, как подмастерье-трубочист, перед высокородными гостьями Серегила. Глава 6. Скорбная ночь Из украшенной изысканными гобеленами ложи госпожи Килит в храме Сакора было прекрасно видно все происходящее. Серегил и Алек добрались до входа в храм за час до захода солнца, но их хозяйка в обществе шести гостей уже угощалась изысканными винами и закусками, не переставая болтать.Вечер был морозный, и дыхание при разговоре вырывалось изо ртов маленькими облачками пара. Собравшиеся кутались в теплые черные плащи или мантии, как того требовала торжественность события, но на головах и запястьях сверкали золото и драгоценности.— Ах, наконец-то наша маленькая компания вся в сборе. — Госпожа Килит, улыбаясь, поднялась и поцеловала Серегила.В его ответном поцелуе сквозила искренняя привязанность. Когда-то, много лет назад, они какое-то время были любовниками и навсегда остались друзьями. Госпоже Килит, прикинул Серегил, должно быть, уже под пятьдесят, но время лишь придало изысканности и ее красоте, и ее остроумию.И то, и другое в полной мере было продемонстрировано, когда дама повернулась к Алеку, застенчиво держащемуся позади Серегила.— И мы встречаемся теперь при гораздо более приятных обстоятельствах, чем раньше, благородный Алек. Надеюсь, никто сегодня не вздумает арестовывать благородного Серегила?Алек ответил ей изящным поклоном.— Насколько мне известно, его расписание арестов составлено с таким расчетом, чтобы до завтра его этим не беспокоили, госпожа.«Молодец, благородный Алек», — подумал Серегил улыбаясь.Краем глаза он заметил, как собравшиеся обменялись многозначительными взглядами. Многие в Римини знали, что всего несколько недель назад Серегил в цепях был брошен в тюрьму. Своей шуткой Килит лишила инцидент мрачного оттенка, разрядив атмосферу.— Серегил, располагайся — садись рядом с адмиралом Нирейдианом, — предложила Килит, указывая на кресло рядом с дородным чернобородым аристократом. — Он теперь занимается оснащением царского флота для захвата вражеских судов, и я уверена, тебе будет интересно об этом послушать. Благородный Алек, садись поближе ко мне — нам нужно познакомиться получше. Но сначала я всех друг другу представлю: это его светлость адмирал Нирейдиан-и-Гортос, а госпожа Тициана-а-Ревва и госпожа Брина-а-Урсил — дамы из свиты царицы. Господин Ариус-и-Рафаэль сопровождает сегодня мою дорогую подругу — благородную Ириэль-а— Никирию.После паузы Килит положила руку на плечо женщины в военной форме.— Это — капитан Джулена-а-Исаи из пехотного полка Белого Сокола, только недавно почтившая своим присутствием мой салон.Серегил посмотрел на нее с приличествующим случаю любопытством: поговаривали, что это самая последняя возлюбленная прекрасной Килит.— Друзья, вы все знаете благородного Серегила-иКорита, — продолжала любезная хозяйка. — А этот очаровательный молодой человек — его протеже, благородный Алек-и-Гарет из Айвиуэлла. Его покойный отец принадлежал к майсенскому знатному роду, насколько мне известно.Состряпанная на живую нитку генеалогия Алека вызвала, как он и надеялся, мало интереса. Предоставив юноше учиться светскому обхождению под руководством искусной Килит, Серегил переключил внимание на других гостей, ожидая интересного улова.— Я думаю, война окажется облегчением для принцессы Фории, — говорила госпожа Тициана. Будучи смотрительницей гардероба царицы, она была ценным и обычно надежным источником информации. — На ней все еще лежит тень, знаете ли, после того ужасного происшествия — самоубийства наместника… Ох, благородный Серегил, прости меня! Я совсем не хотела проявить бестактность…— Вовсе нет, моя дорогая. — Серегил расправил складку на своем черном плаще. — Меня полностью оправдали, так что моя репутация подмочена не больше, чем обычно.По тесному кружку собравшихся пробежал смешок. Серегил всегда старательно следил за тем, чтобы производить впечатление очаровательного, но беспутного изгнанника, нашедшего пристанище в Римини. Хотя его дальнее родство с царской фамилией обеспечивало ему доступ в большинство аристократических салонов, обычно считалось, что благодаря иностранному происхождению и легкомыслию он ничего не смыслит в сложных придворных интригах. В результате его не принимали всерьез, а потому не стеснялись при нем сплетничать.— Так вот, — продолжала Тициана, — не удивлюсь, если отправка на войну будет облегчением для Фории. Ничто так не укрепляет популярность, как одна-две победы. И между нами говоря, Фории совсем не будет лишней поддержка народа, даже если забыть об этих последних неприятностях. Наследница трона, сама не имеющая детей, — всегда… в не очень устойчивом положении.— Но она прекрасная воительница — никто лучше ее не командует кавалерией, — заметила капитан Джулена.Адмирал Нирейдиан откинулся в кресле и сплел пальцы на объемистом животе.— Это верно, но ей не удастся продемонстрировать свои прекрасные качества, если только пленимарцы не окажутся такими дураками, что попробуют захватить Майсену. Сила Пленимара — его флот, так было всегда. Я так и сказал царице, и она с этим согласилась. Так что сейчас уже укрепляются фортификационные сооружения Нижнего города.— Только вчера я слышала, как царица Идрилейн приказала доставить две сотни подвод лучшей красной глины из Пиоруса для выравнивания склонов ниже цитадели, — пропищала госпожа Брина. — Этого не делали со времен ее прапрабабки.— Но ведь не окажутся же пленимарцы столь дерзки, чтобы напасть на Римини? — пробормотал Серегил, пригубливая вино.Адмирал бросил на него покровительственный взгляд.— Им случалось делать это раньше.— Так, значит, вы готовитесь встретить их во всеоружии. Это, должно быть, огромная работа.— Думаю, я повидался уже с каждым моряком, рыбаком, пиратом, который только плавал до пролива Бал! — ответил адмирал. — Гавани теперь просто кишат ими. Да и каперами тоже. Это ведь очень прибыльное дело. Ты не думал о том, чтобы снарядить корабль, благородный Серегил?— Это звучит как весьма привлекательное сочетание патриотизма с выгодой. Пожалуй, стоит подумать над такой возможностью.— Корабль уже не так легко раздобыть, должен предупредить тебя. Все верфи в Скале загружены под завязку:старые суда переоснащаются, новые строятся. Но самое трудное — это найти надежного капитана.— Но ведь война формально еще не объявлена. Как может царица посылать каперов, не опасаясь спровоцировать врага? Ведь не хочет же она преждевременно вызвать конфликт?Нирейдиан выпрямился в кресле.— Я уверен, что царица не предпринимает ничего, что не было бы в интересах Скалы.— Ну конечно, — пробормотал Серегил. — То обстоятельство, что царица поручила такое важное дело тебе, вполне доказывает его значение для государства.Алек с облегчением вздохнул, когда госпожа Килит занялась остальными своими гостями. Придуманных семейных историй у него было не так уж много, а вести легкую болтовню юноша еще не научился. На его счастье, никто из собравшихся особенно им не заинтересовался.Серегил все еще беседовал с толстым адмиралом, и Алек, опершись локтями на ограду ложи, принялся смотреть на начавшееся представление.Ряды лож, в одной из которых он сидел, тянулись по южной стороне храмовой площади, как раз перед рощей, посвященной Далне. На противоположной стороне такие же ложи частично загораживали ряды фонтанов и изящные разноцветные арки храма Астеллуса, а храм Иллиора на восточной стороне был не виден за боковой стеной ложи.Охраняемые солдатами дорожки, соединяющие храмы, делили площадь по диагонали. Одетые в черное участники праздника, не принадлежащие к аристократии, уже заполнили все открытое пространство и набились под портики. Над головами людей пролетали чайки, мешаясь со стаями коричневых горлиц, живущих в роще Далны:Прямо перед глазами Алека на фоне пылающего заката возвышалась черная громада храма Сакора. Между квадратными колоннами его портика лежали широкие полосы света, высвечивая гонги, висящие между колоннами.Внутри храма высился алтарь из полированного черного камня. На нем пылал огонь, выхватывая из темноты огромный золотой щит, подвешенный как раз за алтарем. Как заранее объяснил Алеку Серегил, это была Эгида Сакора. В высоту щит имел двадцать футов, а символ Сакора на нем — восходящее солнце — блистал сотнями великолепно отшлифованных рубинов, так что в мерцающем свете казался полным жизни.На широких ступенях лестницы, ведущей к храму, был выстроен почетный караул; где-то в этой безликой массе находилась и Бека Кавиш — ее полк всегда нес службу в Скорбную Ночь. Алек немного ей завидовал. Солдатская служба казалась такой простой по сравнению с его собственными обязанностями: никакого притворства, никаких переодеваний, лишь честь, долг, мужество, братство товарищей по оружию.— По-моему, в Майсене празднество Сакора не такое пышное, — прервал его размышления голос госпожи Килит.— Конечно, нет, госпожа. — Алек говорил громко, чтобы его услышал Серегил. — Даже праздник урожая в конце ритина не сравнится с этим.— Благородный Серегил объяснил тебе, конечно, что символизирует гашение всех огней?— Да. Мне кажется, эту ночь нелегко перенести.— Для солдат на часах она очень утомительна, — сказала Килит, бросая на Джулену сочувственный взгляд, и Алек догадался, что капитану предстоит вскоре вернуться к своему отряду. — Но для нас — остальных — это время развлечений Вечеринки при луне, игры в темноте. Для влюбленных эта ночь прекрасна Говорят, половина населения Римини обязана своим рождением именно Скорбной Ночи.Килит наклонилась ближе, и Алек ощутил благоухание ее духов— А кто тебя согреет в темноте, а?Неожиданный звук фанфар, раздавшийся в храме, избавил его от необходимости отвечать Собравшаяся на площади толпа замерла из внутренних помещений храма появилась процессия жрецов Они выстроились двумя рядами по сторонам Эгиды, играя на свирелях, систрах, рогах и тамбуринах, и затянули унылый напев. В монотонной мелодии звучала древняя скорбь.— Это Песнь Прощания, ее поют на архаическом конийском языке, — прошептал Серегил. — Этому обряду по крайней мере тысяча лет Когда пение смолкло, другие жрецы вынесли из храма носилки, в которых восседала роскошно одетая фигура, лицо ее было скрыто золотой маской, а на коленях лежал обнаженный меч— Это старейший жрец храма, — продолжал Серегил — Он изображает Старца Сакора У него в руках меч Герилейн Великой— Он действительно принадлежал ей? — тихо ахнул Алек. Герилейн была первой из скаланских цариц, взошедшей на трон во исполнение пророчества шесть столетий назад— Да Царице каждый год вручают его заново. Когда носилки с жрецом — Старцем Сакором — опустили перед алтарем, вперед выступила жрица и обратилась к нему на том же древнем языке— Она умоляет бога не оставлять свой народ, — перевел Серегил — Эти просьбы будут теперь повторяться несколько раз, а потом дело кончится тем, что Сакор поручит царице защищать подданных и вручит ей священный факел и меч.Как и предсказал Серегил, мольбы жрицы и ответ бога заняли немало времени Золотая солнечная маска на лице жреца была так хитро устроена, что голос его звучал подобно грому, хотя старик мог только скрипуче шептать. Когда наконец диалог закончился, прозвучали фанфары, и процессия двинулась дальше Из каждого храма выходили все новые и новые толпы жрецов, неся на носилках олицетворения своих божеств.Первыми шли почитатели Далны, роль бога исполнял Валериус Раздражительный дризид восседал под балдахином, сплетенным из ветвей лавра и ивы, облаченный в отличие от обычной своей скромной одежды в великолепную мантию, расшитую золотом, и сжимал в руках посох, украшенный драгоценными камнями и слоновой костью Кому-то из жрецов удалось даже укротить его лохматые волосы, и они падали гладкими волнами из-под короны, однако борода торчала вперед все так же воинственно— Я не такой уж истовый почитатель Далны, конечно, но должен сказать, что Валериус представляет собой не особенно привлекательного Создателя, — пробормотал Серегил, вызвав этим одобрительные смешки собравшихся Астеллус должен был показывать дорогу Сакору в его путешествии на Остров Рассвета Бога изображала белокурая пухленькая жрица в простой бело-голубой тунике и широкополой шляпе, с дорожным посохом и сумой в руках Когда жрецы вынесли носилки, над ними стали кружиться сероспинные чайки — живые эмблемы бога-странника Иллиора также изображала женщина Она сидела, выпрямившись, в своей развевающейся белой мантии и улыбающейся золотой маске, подняв правую руку, чтобы все видели свернувшегося многоцветного дракона, изображенного на ладони Три процессии встретились на середине площади и остановились там в ожидании кульминационного события.Снова прозвучали фанфары. Кавалерийский эскадрон в парадной черно— алой форме развернулся у въезда на площадь, за ним появилась царская семья.— Это она? Сама царица? — прошептал Алек, вытягивая шею, чтобы лучше видеть.— Она.Седовласая суровая царица сидела на боевом коне, как и подобает воительнице. Герб — поднятый меч и полумесяц Иллиора — сверкал на ее золотых доспехах, сбоку висели пустые ножны.Рядом с царицей ехал консорт — Эвенир, ее второй муж, гораздо более молодой, чем правительница. За царской четой следовали сыновья и дочери царицы, среди них Клиа, великолепная в парадной форме своего полка.Рука Алека скользнула к драгоценной пряжке, удерживающей плащ у него на плече. До сих пор он смотрел на Клиа только как на веселую наездницу, собрата по оружию в заляпанном грязью мундире, с которой можно было обращаться по-товарищески, без церемоний. Теперь же юноша увидел ее словно впервые — на принадлежащем ей по праву месте, в блеске торжественной церемонии.Всадники медленно приблизились к храму Сакора. Идрилейн спешилась и встала напротив Старца Сакора и жрецов; ее супруг и дети заняли место позади царицы.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11