Затем Слоан, нервно облизнув губы, заявил:— Это моя лавка! И я здесь что хочу, то и делаю!Тут из-за спины кузнеца появилась Катрина. Отбросив назад длинные медно-рыжие волосы, она спокойно возразила отцу:— Но ведь Эрагон же хотел по-честному расплатиться с тобой, папа! Продай ему мясо, и пойдём наконец ужинать.Слоан злобно прищурился.— Ступай назад в дом, девчонка! — велел он дочери. — Эти дела совершенно тебя не касаются. Ступай, я сказал!Катрина, сердито закусив губу, гордо вскинула подбородок и вышла из лавки.Эрагону все это очень не понравилось, но вмешиваться он не решался. Зато Хорст поскрёб бороду и заявил с упрёком:— Вон ты как! Тогда будешь иметь дело со мной. Ты, Эрагон, сколько мяса хотел купить? — Зычный голос кузнеца гулким эхом отдавался от стен лавки.— На сколько денег хватило бы.Хорст вытащил кошелёк, достал оттуда горсть монет и выложил их столбиком на прилавок.— Этого хватит? Подай-ка мне лучшего мяса для бифштексов, Слоан, да побольше, чтоб этот вот ранец доверху набить. (Мясник все ещё колебался, злобно поглядывая то на Хорста, то на Эрагона.) А коли не продашь, сам потом пожалеешь, — предупредил его кузнец. Слоан побагровел и скользнул в кладовую, откуда донёсся стук топора и невнятные проклятия. Ждать, впрочем, пришлось недолго; вскоре мясник вернулся, неся несколько кусков отличного мяса. Он с равнодушным видом взял у Хорста деньги и тут же принялся сосредоточенно чистить свой нож, делая вид, что покупателей рядом нет.Хорст сгрёб мясо в кучу и вышел за порог. Эрагон поспешил за ним следом, держа в руках синий камень. Морозный ночной воздух приятно холодил лицо — он совершенно взмок в духоте мясной лавки.— Спасибо тебе, Хорст! То-то дядя Гэрроу будет доволен!Хорст тихонько рассмеялся:— Не благодари, мне давно уже хотелось поставить этого мясника на место. От него вечно одни неприятности — уж больно злобен, может, теперь чуточку присмиреет. За мной ведь Катрина прибежала, услышав, как вы в лавке ругаетесь. Мы с ней как раз вовремя подоспели, иначе вы просто подрались бы. Вот только вряд ли он тебе или кому из твоих мясо теперь продаст, даже если у вас деньги будут.— И с чего это он так на меня взъелся? Мы, правда, с ним никогда не дружили, но деньги наши он всегда брал охотно. Да и с Катриной он никогда раньше так не разговаривал, — сказал Эрагон, укладывая мясо в свой ранец.— А ты у дяди спроси, — посоветовал Хорст. — Он-то скорей разберётся, какая муха этого Слоана укусила.— Ладно, спрошу. Прямо сейчас домой и побегу. А это тебе. — И Эрагон протянул Хорсту камень. — Он тебе по праву принадлежит.— Нет уж, — засмеялся кузнец, — оставь лучше свой странный камешек при себе! А если хочешь мне долг отдать, так я тебе вот что скажу: мой Олбрих весной в финстер собрался, хочет настоящим мастером стать, так что мне помощник понадобится. Приходи, если хочешь, в кузню, когда время будет, вот долг и отработаешь.Эрагон, страшно обрадовавшись, низко поклонился кузнецу. У Хорста было двое сыновей, Олбрих и Балдор, и оба работали у него в кузне. То, что он предложил место своего сына именно ему, Эрагону, было в высшей степени великодушно с его стороны.— Вот уж спасибо! Я даже и мечтать не мог с тобой в кузне работать! — Эрагон был страшно доволен тем, что сможет теперь и отплатить Хорсту за доброту, и помочь семье. Дядя ведь ни за что не согласится принять «милостыню» даже от Хорста, а тут такая удача.Эрагон вдруг вспомнил, о чем просил его двоюродный брат, Роран, когда он уходил на охоту. Умоляюще посмотрев на кузнеца, он сказал: — Видишь ли… Роран просил меня кое-что передать Катрине, но теперь мне к ним в дом дорога заказана. Не мог бы ты ей сказать, что он придёт в Карвахолл, когда прибудут купцы, и тогда они непременно с ней увидятся.— Конечно скажу, — пообещал Хорст. — А больше ничего?Эрагон немного смутился, но все же сказал:— А ещё он просил передать ей, что она самая красивая девушка на свете и он все время только о ней и думает.Кузнец широко улыбнулся, подмигнул Эрагону и лукаво спросил:— Да у него никак самые серьёзные намерения? Эрагон тоже ухмыльнулся и кивнул.— Не мог бы ты ещё сказать, — прибавил он, — что я очень ей благодарен и это было так благородно с её стороны — заступиться за меня перед Слоаном. Надеюсь, он её за это хотя бы наказывать не станет, не то Роран в ярость придёт, если узнает, что у неё из-за меня неприятности.— Не тревожься, Слоан ведь не подозревает, что это Катрина меня позвала, а за остальное вряд ли он будет слишком сильно её бранить. Кстати, вот хочу тебе предложить: прежде чем домой-то идти, может, поужинаешь с нами вместе?— Спасибо, да только не могу я. Меня Гэрроу ждёт. — И Эрагон, надев свой ранец, махнул Хорсту на прощание рукой и двинулся по дороге к ферме.Груз за спиной был довольно тяжёл, и Эрагон шёл не так быстро, как обычно, но поскорее попасть домой да ещё и с такой «добычей» ему очень хотелось, так что он упорно шагал, ни разу не остановившись, чтобы передохнуть. Деревня как-то неожиданно кончилась, и светившиеся тёплым светом окна её домов остались далеко позади. Полная луна висела над вершинами гор, заливая все вокруг своим неземным жемчужным сиянием, в котором предметы казались странно плоскими и совершенно бесцветными.Наконец Эрагон свернул с дороги, уходившей дальше на юг, на неширокую тропку, протоптанную в густой и высокой траве, и тропа вскоре привела его на вершину холма, скрывавшегося в тени высоченных вязов. Отсюда он наконец увидел слабо светившиеся в ночи окна родного дома.Дом был крыт гонтом, над крышей торчала кирпичная каминная труба. Над выбеленными стенами низко нависали карнизы, и под ними таились густые тени. Одна половина крытой веранды была плотно забита дровами, во второй был свален всякий сельскохозяйственный инвентарь.Когда после смерти Мэриэн, жены Гэрроу, они решили переехать сюда, в этом доме вот уже лет пятьдесят никто не жил. Отсюда до Карвахолла миль десять — дальше, чем от любой другой фермы, — а люди считали, что жить на отшибе опасно, ведь в случае чего никто и на помощь не придёт, да только Гэрроу никого слушать не захотел.В ста шагах от дома стоял серый бревенчатый сарай, где размещались две лошади — Бирка и Бру, а также куры и корова. Иногда там держали ещё и свинью, но в этом году выкормить поросёнка они себе позволить не могли. Конские стойла разделяла втиснутая туда повозка. Их владения своим дальним краем упирались в довольно густую рощу на самом берегу реки Аноры.С трудом переставляя ноги, Эрагон поднялся на крыльцо и заметил, как качнулся огонёк за окном: его ждали.— Дядя, это я, Эрагон, открой!Послышалось шарканье ног, дверь отворилась, и перед Эрагоном возник дядя Гэрроу. Поношенная одежда висела на нем, как на огородном пугале, из-под седеющих волос смотрели тревожно и внимательно печальные глаза, лицо было худым и каким-то измученным. Казалось, Гэрроу уже отчасти мумифицировали и лишь случайно обнаружили, что он ещё жив.— Роран спит, — сообщил он в ответ на немой вопрос Эрагона.Юноша скинул с плеч ранец и показал Гэрроу мясо.— Это ещё откуда? Ты что же, мясо купил? А деньги где взял? — сурово спросил тот.Эрагон только вздохнул, он знал о чрезмерной щепетильности Гэрроу.— Это Хорст нам мясо купил.— И ты ему это позволил? Ты же знаешь, что я никогда не стану христарадничать, лучше с голоду умру! Если уж мы не в состоянии на ферме себя прокормить, так давайте снова в город переедем. И глазом моргнуть не успеешь, а тебе начнут из милости всякие обноски присылать да ещё спрашивать, сумеем ли мы зиму продержаться! — Гэрроу даже побледнел от гнева.— Я не христарадничал! — возмутился Эрагон. — Хорст мне разрешил весной этот долг у него отработать. Ему помощник нужен, потому что Олбрих уезжает.— А где ты время найдёшь, чтоб ему помогать? Ты что же, решил на наше хозяйство плюнуть? — Гэрроу с трудом сдерживался, чтобы не перейти на крик.Эрагон повесил на крючок у входной двери лук и колчан со стрелами и сердито ответил:— Откуда я знаю, как со всем этим управиться! Между прочим, я кое-что нашёл, и, возможно, это немалых денег стоит! — Он положил на стол синий камень.Гэрроу склонился над камнем; в его тоскливых глазах вспыхнул огонёк, пальцы судорожно сжались.— Ты где это нашёл? В Спайне?— Да. — И Эрагон рассказал, как это случилось. — Жаль только, что самая лучшая стрела зря пропала. Придётся сразу несколько запасных изготовить…Они оба не сводили глаз с камня.— Непогода-то тебя не застала в горах? — опомнившись, спросил племянника Гэрроу, задумчиво взвешивая камень на ладони и так судорожно в него вцепившись, словно боялся, что синий самоцвет возьмёт вдруг и исчезнет.— Холодно было, — ответил Эрагон. — Снег, правда, не шёл, но подмораживало каждую ночь.Это сообщение, похоже, встревожило Гэрроу.— Раз так, придётся тебе завтра помочь Рорану убрать с поля ячмень. А если успеем, так и тыквы бы неплохо убрать, тогда нам никакой мороз не страшен. — Гэрроу протянул камень Эрагону. — Возьми-ка. Когда придут купцы, надо постараться выяснить, сколько он может стоить. Наверное, лучше всего будет его продать. Нам с колдовством вязаться ни к чему… А с чего это Хорст вдруг раскошелиться-то решил?Эрагон наскоро рассказал о своём споре с мясником.— Вот только я так и не понял, что же его так рассердило, — закончил он.Гэрроу пожал плечами:— Жена Слоана, Измира, ушла за водопад Игвальда примерно за год до того, как твоя мать привезла тебя сюда. С тех пор Слоан даже близко к горам не подходит. Хотя, по-моему, не в его привычках от такой щедрой платы отказываться… Я думаю, он просто хотел тебе досадить. Он нас недолюбливает.Эрагон от усталости уже едва стоял на ногах, его даже пошатывало, глаза сами собой закрывались.— Господи, до чего же хорошо домой вернуться! — сказал он, сладко потягиваясь.Взгляд Гэрроу сразу смягчился, и он, прекратив всякие расспросы, велел Эрагону идти спать. Едва добравшись до своей спальни, тот сунул камень под кровать и ничком рухнул на постель. Все, он дома. Впервые с того дня, как ушёл на охоту, он мог совершенно расслабиться и с головой провалиться в сон. ИСТОРИИ О ДРАКОНАХ Взошло солнце, и его тёплые лучи, проникнув в щель между ставнями, коснулись лица Эрагона. Он сел в постели, протирая глаза, потом спустил ноги на пол. Сосновые доски показались очень холодными. Эрагон с наслаждением потянулся, распрямил усталые, стёртые в кровь ноги и встал, зевая и почёсываясь.На полках рядом с кроватью он разместил свою «коллекцию»: особым образом изогнутые и переплетённые ветки и корни, раковины, куски скальной породы, внутри которых виднелись сверкающие кристаллы, пучок целебных трав… Больше всего он любил узловатый корень, части которого так переплелись, что невозможно было определить, где конец, а где начало, этот корень ему никогда не надоедало разглядывать. Ещё в комнате имелся маленький прикроватный столик да небольшой комод.Эрагон надел башмаки да так и застыл, глубоко задумавшись и уставившись в пол. По рассказам дяди он знал, что ровно шестнадцать лет назад его мать, которую звали Селена, вернулась в Карвахолл — беременная и без мужа. Она ушла из дома шесть лет назад и за все это время ни разу даже весточки не прислала. Известно было лишь, что она предпочитала жить в больших городах. И вот через шесть лет она вернулась домой — в богатой одежде, с жемчугами в волосах — и попросила у своего брата Гэрроу разрешения пожить у него, пока не родится ребёнок. Через пять месяцев на свет появился её сын, и тут Селена, заливаясь слезами, обратилась к брату и его жене Мэриэн с новой просьбой: воспитать мальчика. Когда они спросили, почему она хочет оставить сына, она лишь горше заплакала и сказала: «Я должна так поступить». Селена так отчаянно молила их, что они наконец согласились. Назвав мальчика Эрагоном, она уже на следующее утро покинула Карвахолл и никогда больше туда не возвращалась.Эрагон хорошо помнил, как Мэриэн перед смертью рассказала ему об этом. Его тогда больше всего потрясло то, что Гэрроу и Мэриэн не являются его настоящими родителями. Казалось, зашатались и рухнули сами основы его бытия. Вскоре, впрочем, он научился как-то жить с ощущением «брошенного ребёнка», но его и до сих пор мучили подозрения, что для собственной матери он просто оказался недостаточно хорош. Наверное, думал он, у неё были веские причины, чтобы так поступить, но мне бы очень хотелось знать, каковы они, эти причины!И ещё одно не давало ему покоя: кто его отец? Селена никому не сказала о нем ни слова, и кто бы ни был этот человек, он никогда не приходил в селение в поисках сына. Эрагону очень хотелось узнать хотя бы его имя и откуда он родом.Он вздохнул и принялся тщательно умываться, вздрагивая, когда капли ледяной воды попадали ему на шею и на спину. Приведя себя в порядок, он вытащил из-под кровати синий камень и положил его на полку. Утренний свет ласково коснулся его гладкой поверхности, отбрасывая на стену синеватые блики. А Эрагон поспешил на кухню, где Гэрроу и Роран уже сели завтракать. На завтрак был цыплёнок. Эрагон поздоровался, и Роран с улыбкой поднялся ему навстречу.Роран был на два года старше своего двоюродного брата. Крепкий, мускулистый, ловкий, он, казалось, не делал ни одного лишнего движения. Они с Эрагоном были удивительно близки, больше чем многие родные братья.— Хорошо, что ты вернулся! — воскликнул Роран. — Как охота?— Плохо, — мотнул головой Эрагон, жадно вгрызаясь в кусок цыплёнка. — А дядя тебе не рассказал, что со мной у мясника случилось?— Нет, — удивился Роран, и Эрагону пришлось поведать всю историю с самого начала.Роран потребовал, чтобы Эрагон немедленно показал ему камень. Сперва он долго восхищался удивительным самоцветом, а потом, словно опомнившись, встревоженно спросил:— А с Катриной-то ты поговорить сумел?— Нет. Куда уж тут — после такой-то ссоры с её отцом! Но она будет ждать тебя, когда прибудут купцы. Я попросил Хорста все ей передать, и он, конечно же, мою просьбу уже выполнил.— Ты рассказал о нас Хорсту? — возмутился Роран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12