Чаплин уже стоял рядом со сказителем и тихо говорил с ним. Слушатели медленно расходились, их факелы догорали, дымя. Через несколько минут Талискер, Малки, Мориас и Чаплин остались одни на площади. Уна отправилась укладывать детей спать в доме их родича. Ночь наконец стихла.— Но ведь это не конец, Мориас? — требовательно спросил Дункан. — Не конец сказания?Он спросил куда более жестко, чем собирался, и Чаплину почудилось, будто он угрожает старику. Полицейский быстро встал между ними. В лунном свете блеснул клинок, и Малки поспешно оттащил Талискера в сторону, чтобы Алессандро не мог дотянуться.— Отлично, Чаплин, — рявкнул Дункан. — Вот тебе и прекрасный предлог. Ты так его ждал! Немного же времени тебе потребовалось. Тебя ведь не интересует, что происходит на самом деле?— Не дури, парень, — поддержал его Малки.— Оставь его, Сандро, — спокойно проговорил Мориас. — Кажется, мое сказание не столько ответило на вопросы, сколько задало их.Талискер сделал шаг в сторону и вытащил из кармана камень.— Как насчет этого, Мориас?Изумруд сиял так же, как в Эдинбурге. От всех граней струился зеленый свет, бросая отблески на лица четверых мужчин, отражаясь в их глазах.— Убери его! — прошипел сеаннах. — Ты нас погубишь.— Господи Христе, — прошептал Чаплин. — Пока свет не призовет нас вновь…Талискер сунул камень в карман, и Мориас устало кивнул.— Да. Свет снова призвал, но на сей раз не пришел могучий клан героев. Остался только один, и он далек от совершенства. Думаю, стоит поговорить об этом утром. Я очень устал. Наверное, это мой последний Самайн.— Мориас, — перебил его Талискер. — Мне нужно знать все. Не понимаю — почему я?— Мой рассказ — чистая правда, — вздохнул сказитель. — Ты и Малки — последние потомки клана, явившегося в Сутру в час величайшей нужды. Сколько людей было сегодня в толпе?— Не знаю точно. Тысячи две. А что?— В последнюю неделю вдвое больше покинули свои дома и отправились на праздник Самайна.— Что? — изумился Талискер. — Как же так?— Их убили в лесах, как Даррага. По нашей земле снова бродят коранниды. — Старик сделал рукой странный жест, словно отгоняя темных духов. — Люди еще не осознали масштабы бедствия. Но поверь мне, сегодня ночью в гостиницах и тавернах города правда всплывет на поверхность. Заклятие, о котором я рассказывал, слабеет, и Корвус знает об этом. Скоро он освободится, а две сотни лет ничем не смягчили его жестокую душу. Мы можем противопоставить его мощи горсточку неясных прорицаний, изумруд и тебя. Не слишком много, правда?Воцарилось молчание.— Думаю, мне пора спать, — сказал Мориас таким тоном, будто они обсуждали погоду, с трудом поднялся, и Чаплин поспешно поддержал его. — Я снял для нас комнаты в гостинице. — Старик указал посохом в темноту. — В трех улицах отсюда, называется «Черный лебедь». — Он побрел туда, Чаплин и Малки — следом.— Я скоро приду, — пробормотал Талискер.
Его звезда все еще сияла на небе, и Дункан долго смотрел на нее. Огонь, разожженный для сказителя, почти угас, последние искорки уносил ветер. Талискер поднял с земли пальто и надел его — сырой ночной воздух совсем остыл, а с озера надвигался туман.Две тысячи человек, по словам Мориаса, погибли в лесах по пути на Самайн, праздник света. Их убили твари, отобравшие жизнь у Даррага.— Талискер?Уна стояла в тени возвышения; лунный свет падал ей на лицо, делая его неземным и божественно прекрасным. Дункан улыбнулся ей, хотя едва не падал от усталости.— Многие погибли, — промолвила она. — Об этом говорят во всех тавернах. Женщины и дети… — Уна прикусила губу, и по щеке скатилась слезинка.Талискер подошел к ней и обнял как тогда, в первую их встречу. Оба молчали, делясь друг с другом теплом и скорбью. Девушка прижалась к нему, положила голову на плечо. Потом снова заговорила, совсем тихо, но Дункану показалось, что ее голос звучит громче труб Судного дня.— Ты возляжешь со мной?— Уна, — прошептал он. — Ты меня не знаешь, совсем не знаешь, кто я на самом деле…Девушка не подняла лица, но Талискер понял, что она улыбается.— Нет ничего позорного в том, чтобы хотеть мужчину, Дункан. Ты не обесчестишь меня, только не в ночь Самайна. Кроме того, я слышу песню твоего сердца и хочу, чтобы она стала моей.Руки Уны скользнули по его бедрам, и Талискер почувствовал, как почти нестерпимый жар проникает сквозь ткань джинсов. Он весь пылал, как тогда, когда они спали рядом, однако на сей раз пламя исходило от нее. Не в его силах было оставить призыв без ответа.— Страх, — проговорил Дункан, — страх в моем сердце.Она посмотрела на него сияющими глазами.— Тогда позволь мне принять твой страх, Дункан Талискер, и спасти тебя от него.Он коснулся ее губ, чувствуя, как беспокойство уходит. В темноте, когда все праздничные факелы погасли и песни умолкли, город начинала охватывать тень смерти, и только сердце Талискера было полно радости.
Когда зеленый свет камня Мирранон осветил замершие в удивлении лица четырех мужчин и лучи коснулись опустевшей рыночной площади, его заметил человек, стоявший на северной башне. За его, а точнее, за ее спиной, догорал огромный костер, от которого зажигали факелы. Она стояла у тлеющих углей, пока Талискер и Уна не отправились в таверну: молодая женщина вела высокого мужчину, как будто тот пребывал в глубоком трансе.— Как мило, — улыбнулась Кира. — Сегодняшний герой.Поплотнее закутавшись в шаль, девушка вернулась в зал, где праздновали ее помолвку.Много позднее Кира тщетно пыталась уснуть. В голове бурлили мысли. Придет ли он вновь в ее сон? Захочет ли ее по-прежнему? Никого, кроме него, ей не нужно…Она слегка застонала, когда сон ласково охватил ее, тьма коснулась нежной кожи, и началось долгое падение в пустоту. Он поймает ее. Конечно же, поймает.— Кира? Вот и ты наконец.— Корвус!Чувство падения исчезло. Он стоял в нескольких шагах от нее и был четко виден, хотя вокруг постиралась тьма, — совершено нагой, если не считать черного плаща, синие глаза горели жестоким огнем.— Ты знаешь, кто я?— Сегодня сеаннах рассказал нам твою историю, — кивнула девушка.— Ты боишься?Она покачала головой:— Я не верю, что ты злой.Он запрокинул голову и расхохотался.— Ты так юна, Кира. Уверяю тебя, я очень злой, почти воплощенное зло. Что ты на это скажешь?— Ничего.Почему же, почему он не идет ко мне, думала девушка. Казалось, Корвус не в силах двинуться с места. Она шагнула вперед, гордо подняв подбородок и не обращая внимания на слезы, катящиеся из глаз.— Как ты можешь быть злым, если кто-то любит тебя? Разве любовь не искупает все?Кира стояла от него на расстоянии вытянутой руки. Безумно хотелось коснуться сильного и нежного лица, являвшегося ей каждую ночь вот уже два месяца, но что-то удержало ее. Улыбка превратилась в оскал, и Корвус хрипло и презрительно рассмеялся, будто издеваясь над ней. Еще не вполне поняв, что происходит и что надо делать, девушка плюнула ему в лицо.— Подлый ублюдок!Кира бросилась бежать. Это сон. Это сон. Однако страх все рос. Сзади донесся страшный звериный рев, в сумраке мелькнула черная тень. Девушку пронзила острая боль, спину разодрали огромные темные когти. По бедрам заструилась кровь. Кира упала, с трудом развернулась и увидела его. Из горла вырвался отчаянный крик, но было уже поздно.Он обернулся в ворона. Крылья заслонили собой весь мир, на серебряных когтях алела свежая кровь. И все же перед ней был Корвус. Те же синие глаза впивались в самую душу. Он опустился на нее — и в тот же миг стал человеком. Прижался к ней… На мгновение она ощутила прикосновение перьев к обнаженной груди, услышала стук огромного птичьего сердца.Он охватил ее своими руками — а может быть, все еще крыльями, — притянул к себе и вошел в нее, запустил пальцы в теплую кровь, струящуюся по спине. Она закричала, и Корвус поднес к ее губам окровавленный палец.— Дорогая… — Темноту разорвал злобный смех.Она боролась и кричала. Кира была дочерью тана и сопротивлялась с силой, которую никто не мог ожидать от такой хрупкой и тоненькой девушки. Но все было тщетно. Наконец она затихла без движения, плача от бессилия и отвращения к себе, а внутри нее обрело жизнь семя тьмы. В последнее мгновение Кира поняла, что теряет душу, закрыла глаза в ужасе… Потом открыла их, и на ее лице появилась такая же злобная улыбка, как у Корвуса.Хаос поглотил ее. Кира была мертва.— Я твоя, господин мой, — прошептала она.— Знаю, — ответил Корвус. ГЛАВА 9
Воздух был серебром, воздух был музыкой. Над утренним туманом летели орлы, и величайшим среди них по праву считали Макпьялуту. Его могучие крылья рассекали прохладный воздух со свистом клинка, несущего верную смерть. Он поднимался все выше и выше, чтобы взглянуть на коричневые спины своих собратьев. Крик его разнесся над лесами и спящим городом. Макпьялута смотрел, как идут вверх другие орлы. Они полетели бы за ним куда угодно, даже если бы их вождь продолжил стремление туда, где крылья не могут опираться о воздух, а лучи солнца губительны.От самолюбования Макпьялуту отвлек странный свет, струящийся из узенького окна под крышей одной из гостиниц, будто отражавшийся от медно-красной поверхности. Принц был заинтригован и, сложив крылья, ринулся вниз. Уже возле окна он замедлил полет, распустив крылья, и заглянул внутрь. Свет солнца падал на темно-рыжие волосы спящей женщины. На узкой кровати лежали двое, крепко обнявшись и тихо улыбаясь во сне. Мужчина, казалось, не совсем расслабился, мышцы были слегка напряжены, будто, войди кто в комнату, он проснется в ту же секунду. На полу, в пределах досягаемости, лежал прекрасный меч.Макпьялута снова издал крик, и на сей раз в нем прозвучало не торжество, а скорее печаль.
Талискер проснулся от громкого птичьего крика в крохотной комнатке под крышей таверны, выглянул в окно и увидел мелькнувшие коричневые перья.— Господи Христе, — прошептал он.Мимо пролетело семь или восемь огромных птиц; ветер, поднятый их крыльями, распахнул незапертое окно. Последнее крылатое создание встретилось взглядом с проснувшимся человеком и (так показалось Дункану) улыбнулось. Талискер рассмеялся над игрой своего воображения — где это видано, чтобы птицы улыбались, — и стал любоваться спящей девушкой.— Уна! Там, снаружи, огромные птицы. Думаю, это орлы. — Она шевельнулась и крепче прижалась к нему. Он нежно убрал волосы с ее лица. — Уна, — хрипловато повторил Дункан, не в силах сдержать страсть, — ты не спишь?Она засмеялась и еще сильнее сжала его в объятиях, показывая, что не спит. Он застонал. Тогда Уна ловко выдернула подушку у него из-под головы, вскочила на ноги и встала над ним. Не успел Талискер опомниться, как получил по голове. Перья полетели во все стороны.— Разве ты не знал, Дункан Талискер, что в наших краях надо сражаться за свою женщину? — Она снова ударила его. Белые перья запутались в рыжих волосах, упали на обнаженную грудь.Дункан подумал, что никогда не видел более прекрасного и более эротичного зрелища.— Вчера вечером ты совсем другое говорила… — ответил он, поднялся и страстно поцеловал ее.
На улицах было пусто, настроение в городе царило далеко не праздничное. От вчерашнего веселья не осталось и следа. Дул прохладный ветерок, и Талискер решил пойти поискать орлов в надежде еще разок полюбоваться на них. Гостиница стояла у южной стены, неподалеку от главных ворот, так что он направился к стене и взобрался по длинной лестнице на сторожевую башню, выходящую к озеру.Над водой парили орлы. Их было девять. Золотисто-коричневые перья блестели в лучах утреннего солнца, изумительно красивые на фоне голубого неба. Казалось, птицы поглощены какой-то игрой — пролетали мимо друг друга, едва не касаясь крыльями, а потом по широкой спирали взмывали вверх. Громкие крики разрывали утреннюю тишину.— Правда они прекрасны?Талискер и не заметил, как к нему подошел Мориас. Старый сеаннах вскарабкался по лестнице вслед за своим молодым другом и совсем запыхался. Дункан поспешно указал ему на деревянную скамью возле внутренней стены.— Спасибо. — Мориас с радостью сел. — Я столько раз любовался их полетом, а сердце по-прежнему замирает.— Они живут в городе? — спросил Талискер, не отрывая взгляда от огромных птиц. Орлы принялись ловить рыбу в озере — камнем падали вниз и так же быстро поднимались кверху, неся в когтях беспомощную добычу.— А ты не знал? — Мориаса сильно удивил подобный вопрос. — Или ты успел забыть, кто тебя послал сюда?Талискер резко обернулся к старику.— Мирранон? Белая Орлица? Они… что? Как Деме?— Да, сиды, — кивнул Мориас. — Но не произноси здесь имя Белой Орлицы. Она изгнана из своего рода. Смотри, они летят сюда.Слева от Талискера на зубцы укреплений опустились все девять орлов. Потом, словно по команде, они раскрыли могучие крылья, подняли их вверх и громко закричали. Последовала яркая серебряная вспышка, и Талискер на секунду ослеп. Когда он вновь обрел зрение, перед ним стояли девять сидов. Ветер развевал их коричневые одежды, украшенные перьями. Сиды легко спрыгнули внутрь и завели, судя по тону, дружескую беседу на совершенно непонятном языке. Среди них стоял статный мужчина, явно выделявшийся среди прочих. Словно почувствовав внимание, сид обернулся к Талискеру. Их взгляды встретились, и в ту же секунду Дункан понял, что перед ним враг, хотя тот вежливо улыбался, направляясь к сказителю и его спутнику. Он остановился перед Мориасом и уважительно кивнул.— Приветствую тебя, сеаннах. Чудесное утро, не правда ли? — Сид говорил таким тоном, будто произнес шутку, понятную только ему и его собеседнику.— Принц Макпьялута. — Мориас степенно, без следа улыбки на лице или сарказма в голосе наклонил голову. — Как обычно, полет орлов радует мое сердце.Сид кивнул, принимая похвалу, и вопросительно посмотрел на Талискера.— Это Дункан Талискер, — коротко представил его сеаннах.Последовала секундная пауза. Принц старался скрыть свою реакцию, но все же заметно побледнел, услышав имя.— Талискер?— Да, — холодно отозвался Мориас. — Он прибыл сюда на праздник Самайн.Старик явно собирался продолжить, однако на лестнице послышались шаги, и появился Чаплин в сопровождении троих солдат из охраны тана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42