– Зачем же мне обманывать своего товарища по команде? – возразила она и, протянув кружку, чокнулась ею с кружкой Тубуза.– И в чем же, по-твоему, фишка? – недоверчиво поинтересовался он.– А вы не кричали бы во весь голос, господин лекпин, – зыркнув по сторонам, посоветовала Буська и в своей манере отпила полглотка пива.Тубуз тоже огляделся. Народу в трактире хватало, и у каждого посетителя имелась пара ушей.– Ты вот что, – он перегнулся к гномихе через стол, – во-первых, прекрати меня «господином» называть. А во-вторых, могла бы и поделиться секретами с товарищем по команде!– Хорошо, молодой лекпин, – вновь хихикнула Буська.– Да при чем здесь – молодой?! – возмутился Тубуз. – Я же не называю тебя «молодая гномиха»! Вот и ты зови меня просто по имени. Которое ты прекрасно знаешь.– Хорошо, – согласилась она и с улыбкой добавила: – Тубузик.Он открыл было рот, чтобы все-таки объяснить, как правильно звучит его имя, но Буська успела сказать чуть раньше:– У второкурсников есть воблеры заговоренные, которые на магически измененных водоемах оказываются самыми уловистыми!Тубуз так и застыл с открытым ртом. А Буська продолжила:– Их этому в конце первого курса обучили – прививать рыбообразным воблерам, вырезанным из молодых побегов прибрежной ивы, различные «вирусы нервного поведения жертвы». При проводке от такого воблера исходят магические волны, воспринимаемые хищной рыбой как импульсы страха, и она не может удержаться от нападения…– Где же нам теперь такие воблеры достать? – не удержался от вопроса Тубуз, когда гномиха прервалась, чтобы попить пивка.– Покупать или, допустим, на что-нибудь их выменивать – бессмысленно. Эти воблеры проявляют магические свойства лишь в тех случаях, если поблизости находится их создатель, прививший им магию.– А сделать самому? – ухватился лекпин за последнюю надежду.– Опоздал, Тубузик, – впервые за вечер невесело усмехнулась Буська. – Магические свойства прибрежно-ивовым воблерам прививаются только один раз в году, когда срезают, то есть в день летнего солнцестояния – 22 июня. Заклинания, которых, кстати, ни ты, ни я пока что не знаем, действуют в течение одного года и иссякают, если их не повторить ровно через год…– Капризные приманочки, – шмыгнул носом Тубуз и без особого удовольствия принялся цедить пиво.– Очень капризные, – согласилась Буська. – Особенно если учесть, что лучший эффект при ловле на прибрежно-ивовые воблеры достигается при первых забросах и почему-то при использовании самой тонкой лески.– Понятно, – разочарованно сказал Тубуз. – Только не понятно, какая от всех этих раскрытых секретов нам завтра будет польза. Что толку-то, что ты фишку просекла?– А ты пораскинь мозгами, Тубузик. – В глазах гномихи появились озорные искорки. – По слухам, герптшцог Ули-Клун назначил солидный денежный приз за поимку самой крупной рыбы во время завтрашних соревнований. Второкурсники, конечно же, в первую очередь на крупняк настраиваться станут. И крупняк на магические воблеры обязательно выйдет, обязательно на них клюнет. Но леска-то у второкурсников будет тонкая, а где тонко, там и рвется!Буська замолчала, ожидая, что Тубуз, по своему обыкновению, не замедлит с очередным вопросом, но тот с угрюмым выражением лица продолжал цедить пиво.– Вот тут-то нам и надо будет подсуетиться со своими обычными приманками, но с более надежной лесочкой, – подмигнула Буська лекпину. – Хищная рыба-то будет привлечена импульсами страха жертвы, вот она и начнет эту жертву искать, несмотря на то что в зубах у нее останется кусок дерева с крючками…– Буська! – Монотонный трактирный гул вдруг перекрыл чей-то зычный голос. – Ну-ка подь сюды!– Ой, братья! – испугалась гномиха и покинула Тубуза, оставив на столе недопитую кружку.Лекпин проследил за ней и, к немалому своему удивлению, увидел, что Буська подбежала к трем гномам, которые сразу принялись что-то очень сердито ей внушать. Это были все те же второкурсники и потенциальные его конкуренты в завтрашних соревнованиях господа Мэвер, Жэвер и Дэмор. О чем они там говорили, он не слышал, тем более что почти сразу три брата вместе с сестрой покинули трактир. Тубуз же допил свое, а после небольшого раздумья и Буськино пиво – и только после этого потащился домой…Разговор с Буськой еще больше расстроил лекпина. Выходило, что у второкурсников имеется «секретное оружие». Но что этому оружию противопоставить, Тубуз не знал.Так и просидел он в раздумьях у себя дома до поздней-поздней ночи, таращась на рыбацкие причиндалы, так и заснул за столом…
* * *
Троллю Пуслану снилось его любимое озеро. В его чистых водах он поймал свою первую рыбу, на его берегах учился мастерству владения удочкой и спиннингом, во льду этого озера просверлил свою первую лунку, а однажды едва в нем не утонул, перевернувшись на лодке…Во сне озеро было покрыто первым льдом, уже выдерживающим вес троллей, но Пуслан все-таки не слишком удалился от берега – только до ближайшего подводного «стола», над которым сделал пять лунок и теперь их облавливал. Вокруг этого подводного возвышения были большие глубины, откуда, по всем законам подводного мира, и должна подниматься на кормежку рыба.«Главное, чтобы меня никто не заметил, – думал тролль. – Что за рыбаки нынче пошли! Выходят на лед и, вместо того чтобы рыбу искать, высматривают, у кого клюет, да на что клюет. А высмотрев, прибегут, насверлят вокруг лунок, чуть ли не под твоими ногами, нашумят… В итоге и сами не поймают, и тебе не дадут!»Чтобы перехитрить таких горе-рыбачков, Пуслан принял меры, то есть замаскировался: надел поверх одежды белый халат, на голову – шапку из меха белого горностая, даже сапоги его были под цвет снега. И рыбу, которую тролль нет-нет да и вытаскивал из лунки, убирал тоже в белый холщовый мешок.Вот кивок его удочки в очередной раз вздрогнул, отреагировав на поклевку, Пуслан подсек и, неторопливо перебирая тонкую леску пальцами-сардельками, вытащил из лунки здоровенного красавца-окуня.– Толстого поймал, – прокомментировал кто-то сзади.Пуслан вздрогнул, быстро сунул окуня в мешок, оглянулся и… никого не обнаружил.– Много толстых окуней поймал! – молвил тот же голос.Тролль снова развернулся, покрутил головой – вокруг никого.– Гр, гр, послышалось, – выдавил он, опустил мормышку в лунку и уставился на кивок.– Жадный тролль. Делиться не хочет. Оставь другим половить, – одновременно раздалось несколько голосов.Пуслан оторвался от созерцания кивка и поднял голову. Перед ним на льду стояли шестеро гоблинов. И хотя лица всех представителей зеленого племени сильно смахивали одно на другое, троллю показалось, что именно с этой шестеркой ему доводилось сталкиваться прежде. Не вдаваясь в объяснения, он собрался послать их куда подальше – и… проснулся.
* * *
Поступивший вместе с подаренными судьбой новыми друзьями на первый курс факультета рыболовной магии гоблин Кызль в своем беспокойном сне тащил здоровенного лосося. Попавшаяся на крючок рыбина совершала отчаянные рывки, удочка в руках гоблина согнулась дугой, подергивалась, потрескивала, и рыболову казалось, что ее кончик вот-вот клюнет воду, словно цапля, добывая притаившуюся в ряске лягушку.«Только бы лесочка-чудесочка эльфийская выдержала, – молился про себя Кызль, – да крючочек-чудесочек гномий не подкачал бы!»Лосось продолжал сопротивляться – то давил в глубину омута, то рвался к противоположному берегу на мелководье. Гоблин не торопился с вываживанием, зная, что крючок надежно засел в пасти рыбины, что надо терпеть и не обращать внимания на уставшие руки и дрожащие от напряжения ноги. У лосося силы должны были кончиться раньше.И крючок, выкованный гномами из-под Горы, не сломался, выдержал, не порвалась и эльфийская леска-паутинка – мечта любого рыболова. Но сломалось старое удилище гоблина. Переломилось прямо у того места, где его маленькие, но крепкие руки сжимали бамбуковую рукоять, и отскочившая острая щепка вонзилась гоблину в левую ключицу. Боль была настолько сильной, что Кызль проснулся, держась рукой за раненное во сне место…
* * *
Профессор юриспруденции факультета рыболовной магии эльф Малач и глава эльфийской диаспоры города Фалленблек господин Лукиин стояли у подножья кровати, на которой, беспокойно ворочаясь, спал Мухоол. Во сне молодой эльф хмурился, что-то неразборчиво бормотал, постанывал и даже всхлипывал, лоб его покрывала испарина, подушка под головой пропиталась потом.– Он сказал хоть что-нибудь внятное? – поинтересовался Малач.– Выкрикнул два слова: «Опять – ты». – Лукиин потер ладонью свой высокий с залысинами лоб. – От этого крика я и проснулся и спустился со второго этажа сюда. А, кстати, какими судьбами вы-то ко мне в такое позднее время заглянули?Стрелки часов показывали далеко за полночь, а Малачу было не свойственно разгуливать ночами по Фалленблеку, пусть даже по эльфийскому кварталу, в одном из особняков которого проживал глава диаспоры. Но о том, какое дело заставило профессора юриспруденции на ночь глядя покинуть свой дом в факультетском замке, господину Лукиину знать было не обязательно.– Да вот проходил мимо, возвращаясь от одной обаятельной особы, – развел руками Малач, – и даже с улицы услышал крик нашего первокурсника. Вообще-то сначала я подумал, что кричали вы…– С какой это стати мне кричать в собственном доме! – недовольно буркнул Лукиин. – И, я надеюсь, эта связь с некой обаятельной особой не опорочит ваше достойное имя, профессор? А то здесь поползли слу…– Тихо! – поднял руку Малач и показал на Мухоола, лицо которого исказила гримаса страдания.– Его надо разбудить, – прошептал Лукиин.– Не стоит, – покачал головой Малач. – Это не простой сон, а вещий. Да-да, вещий сон…– Разве…– Тихо! – Профессор вновь прервал главу эльфийской диаспоры. – Необходимо узнать, что снится нашему студенту: ведь, проснувшись, он может ничего не вспомнить.Не обращая внимания на появившееся на лице Лукиина недовольство, Малач достал из кармана трость – по форме как настоящую, только раза в три уменьшенную в размерах. Трость смастерили из светлого дерева, набалдашник ее был вырезан в виде бутона необычного цветка. Малач прикоснулся набалдашником к руке спящего, и бутон словно сам скользнул тому в ладонь. Пальцы молодого эльфа сжали набалдашник, профессор крепко взялся за другой конец трости, прикрыл глаза и… вынужден был схватиться свободной рукой за спинку кровати, чтобы не упасть…Мимо Малача с бешеной скоростью летел поток бурлящей воды. Он находился рядом с Мухоолом на берегу горной реки, слева грохотал водопад, а на противоположном берегу стоял, опираясь на серебристый посох, величайший из великих эльфов – старец Субанаач. Большое расстояние не мешало различить на лице старца благосклонную улыбку, а шум воды не заглушал его слов. Вот только речь великого эльфа подходила к концу.– Да будет впредь так! – молвил Субанаач. – Ты правильно исполнял мои наказы раньше, все верно поймешь и сейчас. Прощай!Что-либо спросить или ответить Мухоол не успел. Великий эльф повернулся, сделал всего один шаг и исчез в поднявшихся в воздух и засверкавших на солнце брызгах.Профессор Малач открыл глаза и не сразу сообразил, что находится в гостевой спальне особняка главы эльфийской диаспоры.– Ну? Ну вы видели что-нибудь, профессор? – потряс его за плечо Лукиин.– О да. – Малач бережно высвободил трость из руки молодого эльфа, наконец-то притихшего во сне. – Насколько я разбираюсь в родословных, этот юноша приходится вам… э-э-э… родным племянником по мужской ветви?– Вы абсолютно правы, профессор. Мухоол – сын моего покойного брата Безвеера, – подтвердил Лукиин.– У вас есть повод гордиться племянником. В своем сне он имел честь беседовать с великим старцем Субанаачем!– Как?! – поразился Лукиин. – Неужели сам величайший из великих?– Да. – Малач придал лицу торжественное выражение. – Этот избранный юноша, несомненно, достоин стать в будущем вашим первым помощником!
* * *
С тех пор как за несколько ночей до злопамятной попытки Прорыва, закончившейся полным фиаско, магистру ордена монахов-рыболовов, профессору кафедры некрупной рыбы факультета рыболовной магии Женуа фон дер Пропсту приснилась попавшаяся на спиннинг русалка, эти подводные обитательницы стали являться ему во сне постоянно. Пропст даже успел к ним привыкнуть, хотя предпочел бы в своих красочных снах, действие которых неизменно проходило на каком-нибудь водоеме, чтобы ловил он все-таки щук и окуней, а не русалок.…Пропст завел весельную лодку в один из своих любимых заливов (которому при обновлении карты озера Зуро лично придумал название Мармазетка), прекратил греблю, взял в руки спиннинг, оснащенный миниатюрной катушкой и маленькой блесенкой на леске-паутинке, привстал и приготовился сделать заброс. Но тут из-под окруженной кувшинками коряги, куда он собирался послать блесну, вынырнула она, русалка. Толстая, с бледно-зеленоватой кожей, игриво улыбнулась и подмигнула магистру.– Сгинь! – шикнул на русалку Пропст. – Всю рыбу мне распугаешь!Но та еще больше высунулась из воды, передернула плечами, заставив заколыхаться свои немаленькие груди, и рассмеялась неожиданно приятным смехом, напоминавшим звон хрустальных колокольчиков.– Тьфу ты, лахудра зеленая! – Магистр выпрямился во весь рост, понимая, что маскироваться нет смысла, так как нормальная рыбалка в этом месте уже не состоится. – Вот что ты смеешься? Я через все озеро в этот залив плыл, хотел рыбки в тишине да одиночестве половить, а ты, понимаешь ли, смеешься! Ну что у вас за племя такое вредное, русалочье!– Зачем тебе рыба, Женуа? – не переставая улыбаться, спросила «лахудра». – Пообщайся со мной, не пожалеешь…– Вот еще! – Не скрывая недовольства, магистр сел, отложил спиннинг и взялся за весла.– Не торопись! – Русалка вдруг нырнула, шлепнув по воде хвостом, и через мгновение вынырнула у борта лодки, схватившись за него зелеными пальцами с длинными острыми ногтями.
1 2 3 4 5 6 7