— Как там, говоришь, тебя кличут-то?
— Кот Баюн. Сказки, песни, истории, колыбельные всякие. Стихи могу.
— Все ясно. Сначала «баюшки-баю», а потом зубами в горло.
— Жить-то надо, — философски заметил кот и неожиданно прыгнул в сторону. Через минуту он вернулся, выплюнув по дороге мышиный хвостик.
— Да-а-а, — протянул Санька, — ну и порядочки тут у вас. А нам-то в школе заливали: «У лукоморья дуб зеленый… и кот ученый…»
— Ну-ка, ну-ка, помедленнее, пожалуйста, — вытянул морду Баюн.
— Не подходи, вражья сила! — взвизгнул Санька и попытался отползти, но уперся спиной в ствол.
— Да ладно, — миролюбиво поднял обе лапы вверх кот. — Целиком и полностью признаю свою ошибку. Но прошу обратить внимание — был введен в заблуждение. Ты зачем намотал себе на голову незнамо что? Запах не разберешь какой и на человека не похож. Опять же, освещеньице слабовато. Тут любой перепутает. Так что извини.
— Кто старое помянет, тому глаз вон, — проворчал паренек и начал тихо сползать вниз, на тропинку. — Но я уж лучше дальше пойду. До свиданьица.
— Скатертью дорога. Кстати, если ты в город, то он в другой стороне находится. Хотя я бы тебе там появляться не советовал.
Санька в недоумении уставился на кота.
— Нет, конечно, — продолжал тот. — Когда ты желаешь, чтобы при твоем появлении со всех сторон сбегался народ, то все нормально; у нас обычно дураков любят. Однако могут не так понять.
Паренек вспомнил первые встречи с местным населением и в замешательстве застыл посреди дороги, не зная, что ответить. Действительно, его вид вызывал, мягко говоря, подозрения.
— Какой город? Мне город ни к чему, — начал, было, он, но потом, сообразив, что совершенно не знает, куда же ему надо, выложил коту всю свою необыкновенную историю, закончив ее традиционным вопросом: — Что делать?
Баюн его внимательно выслушал и задумчиво почесал лапой пушистый подбородок.
— Тогда тебе к Кащею. Светлая, между прочим, голова, хотя с темной стороной дело имеет. Все знает.
Новость о том, что где-то тут неподалеку живет Кащей Бессмертный, уже не произвела на Саньку абсолютно никакого впечатления. Когда новая информация валится тебе на голову как кирпичи с рухнувшего рядом дома, то чувства притупляются. Настораживало одно: помнится, ничего хорошего от злодея не видели.
— Ерунда, — фыркнул Баюн. — Все дело в том, что он многое может. Народ же у нас простой; одному дай — остальные в очередь выстроятся. Но для всех хорошим никогда не будешь. А так как живет он уже несколько тысяч лет, то и обиженных на него, сам понимаешь, хоть пруд пруди. Кроме всего, поговаривают, что он с царством мертвых связан. А кому туда охота? То-то. Посему его еще и боятся. Оттого и небылицы всякие плетут. Слушать их — пустое дело, и ежели тебе нужно какую-нибудь очень трудную задачку решить, прямая дорога — в Кащеев замок.
— Что ж, раз это единственный выход, придется встретиться с этим вашим специалистом. Посмотрим, может, он действительно сумеет мне помочь. Давай показывай, как к нему добраться.
— Прямой дороги туда никто не знает, как, впрочем, и кривой. Просто идешь. Все само произойдет в свое время; если, конечно, очень захотеть.
— В свое время? Очень определенно. И когда оно наступит, это самое время?
— А это уж от тебя зависит. Человек много видит, да мало замечает. В основном то, что его сейчас интересует. Остальное мимо пролетает, не задерживается. А нужные события происходят лишь тогда, когда ты сам к этому готов.
Сказав это, кот исчез.
«Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается», — писалось в книжках. Врали книжки или нет, Санька не знал и знать не хотел. Он находился в пути больше месяца, но словно какая-то таинственная сила кружила и кружила его по лесам. Ему очень хотелось попасть домой, и эти бесплодные блуждания уже порядком надоели: К тому же он не встречал никакого человеческого жилья; хлебца попросить и то не у кого.
Наступил новый день, теплый, ласковый, просто великолепный. Маленький подарок вечно озабоченным, уткнувшимся в себя и свои проблемы людям. Остановитесь, посмотрите вокруг. А люди если и останавливаются, то ненадолго; у них нет времени, они торопятся, боясь опоздать, оказаться последними, никому не нужными.
Вот и Саньке было совершенно не до красот природы. Сидя на камне, он огорченно рассматривал свою обувку. Отлетели каблуки, но это еще полбеды; развалились и носы, кругом торчали гвозди. Прямо кровожадные рыбы пираньи, а не ботинки.
Передохнув немного, он поднялся и увидел, что находился на вершине пологого холма. Вокруг сплошной лес. Куда идти, где искать этот треклятый замок? А тут еще эта засевшая в голове фраза: «Все происходит в свое время». Получалось, еще не время. Но так вообще могло ничего не произойти и год, и больше. Что тогда? Болтаться по лесу взад-вперед. А все ради чего? Встречи с каким-то призрачным гражданином по имени Кащей. И неизвестно, сможет ли помочь этот так называемый Бессмертный.
Чрезвычайно мрачные перспективы на будущее, и настроение такое же.
— Хорошо живется волшебникам, любое их желание моментально выполняется, — ворчал Санька. — А мы люди простые. Все потом и кровью. Хотя Баюн и говорил: «Встреча обязательно произойдет», что-то в это мало верится. Ходишь тут, ходишь.
Ему стало нестерпимо жалко себя, заброшенного бог весть куда и непонятно для чего. В душе его потихоньку нарастала злость. Кто это подстроил? Поймать этого шутника, да настучать ему по репе, глядишь, надолго бы потерял чувство юмора. На худой конец, хоть кого-нибудь, на ком можно было сорвать зло. Годились странствующие рыцари или какая-нибудь грозная разбойничья шайка. Даже вражескую крепость, казалось, запросто сумел бы со злости разметать до основания. В мечтах почему-то мы всегда самые-самые.
— Скелет ходячий! — завопил Санька во все горло, но голос сорвался и вместо «Где ты?» получилось: — Гкхшшш…
— Зачем кричишь, связки портишь? Тихо скажешь, хозяин тоже услышит, — раздалось со стоящей рядом березы. На ветке сидел большой черный Ворон. — Идем.
Птица взлетела и направилась в глубь леса.
Долго ли, коротко ли, но лес постепенно поредел, расступился и перед ними возник замок. Широкий ров, заполненный водой. Высокие, толстые стены. Нависающие остроконечные башенки с узкими бойницами. За стенами три сплошные, без единой щелки, зубчатые башни, сильно смахивающие на острогу остриями вверх. Мрачное сооружение, владелец которого мог сидеть в осаде не один год. Хотя кто рискнет осадить Кащея?
Пернатый проводник куда-то исчез. Пожав плечами, Санька перешел сгорбленный мостик и остановился возле массивных, окованных железом ворот.
Над ними, на месте герба, висел выбеленный временем череп и рядом — песочные часы. И никакой охраны.
— Спят, тунеядцы. Заходи кто хочешь.
Но так просто, с наскока, войти не удалось. Неведомая сила отталкивала, не давая возможности даже дотронуться до ручки. На ум пришло: «Стучите, и вам откроют». Где-то должен быть звонок.
Действительно, с боку свисала привязанная к молоточку веревка, но под ней красовалась грозная надпись: «Прежде чем зайти, подумай, нужен ли ты здесь».
— Думать надо до того, как из дома выйдешь, — огрызнулся Санька, изо всех сил дергая веревку.
— Что? — Череп внезапно ожил и лязгнул зубами. Пустые глазницы озарились багровым светом.
Санька от неожиданности попятился, зацепился ногой за кочку и плюхнулся на землю:
— Эт-то я. К Кащею.
— Зачем?
— На прием. По личному делу. И вообще, — парнишка уже оправился от испуга, — если ты за секретаря, так доложи, а нечего тут зубами скрипеть.
— Заходи, раз не боишься, — оскалился череп.
От такого пожелания тревожно екнуло сердце, однако отступать было поздно.
Песочные часы перевернулись, и двери медленно, со скрипом, пришли в движение.
— Эка невидаль. Дистанционное управление. Ну, поглядим, что это за Кащей. — Молодец лихо шагнул во двор.
В следующее же мгновение ему захотелось поскорее выскочить обратно. Перед ним плотной стеной стояли злыдни, упыри, оборотни, какие-то скелеты, мелькали призрачные тени.
Увидев вошедшего, они дружно завыли и двинулись ему навстречу. Теплая, дружественная встреча грозила сразу же перейти в поминальный — для гостя — ужин.
В своем прошлом, которое теперь было будущим, ему с такими компаниями сталкиваться не приходилось, и он совершенно не знал, что делать. Он попробовал перекреститься, но в результате к вызывающим озноб воплям добавился еще и душераздирающий хохот. Пот ручейком заструился между лопаток. Ноги, несмотря на все усилия, намертво приросли к земле. Сердце стучало как паровой молот. Похоже, сказке подходил конец.
— И понесла же меня нелегкая в это логово. Человек — единственное существо, которое из лучших побуждений само себе делает неприятности.
Тем временем ужастики, толкаясь и сопя, плотным кольцом окружили этот неожиданный кулинарный подарок. Особенно противной была рожа упыря со стекающей по подбородку слюной. Он скалился в предвкушении предстоящего пиршества, и его вытянутые пальцы дрожали от возбуждения.
Санька машинально поставил блок. Физиономия упыря самым неожиданным образом переменилась. Слюна все так же капала на землю, а вот глаза стали круглыми и похожими на два полтинника. Он замер. Да и остальные словно натолкнулись на невидимую стену. Они враз замолчали и остановились, косясь на Санькины руки
«Интересно, чего это они там увидали? — недоумевал он. — Руки как руки, правда, давно не мытые, но это не повод от них шарахаться».
Он помахал одной ладошкой, затем другой. Передние ряды отпрянули назад, сшибая задние.
«Колечка испугались», — озарило паренька.
— Что? Не нравится?
Окружающие во главе со слюнявым энергично замотали головами. Кто же мог знать, что такое безобидное на вид лакомство окажется им не по зубам.
— Бедненькие. Жратеньки им захотелось. Тепленького, — продолжал куражиться обалдевший от радости Санька. — У, живоглоты! Сегодня постный день. Обедать будете в ужин. Да и то на следующей неделе. А для начала вот вам блюдо из трех пальцев: с фигой, маслом и колечком, да под каждый нос.
От такого пожелания вся компания с визгом кинулась в разные стороны. Санька еще немного потопал ногами, плюнул им вслед и направился к центральной башне. Если дорог несколько, то шагать нужно прямо. Но, переступив порог, молодец в очередной раз задумался, а все ли у него в порядке с головой.
Огромный зал казался в несколько раз больше и выше, чем сама башня снаружи. Куполообразный потолок терялся в вышине. Невесть откуда взявшиеся украшенные витражами высокие стрельчатые окна пропускали мягкий свет. Горящие свечи двигали тени. Гулкое эхо многократно усиливало каждый звук, и всякий сюда входящий непроизвольно останавливался придавленный этим великолепием. Нервы были на пределе.
— Ну что же это ты, дружок? Проходи, — раздался тихий спокойный голос.
Сколько раз Санька прокручивал в уме эту встречу. Вспоминая прочитанные сказки, он готовился увидеть нечто зловещее. По всем правилам, Кащей сразу начинал колдовать, метать стрелы, молнии и махать мечом. Воевать с ним — занятие бессмысленное, а единственное спасение — какая-нибудь жутко заумная фраза, чтобы это пособие по анатомии остолбенело с отвалившейся челюстью и пыталось понять, о чем речь. Тогда можно и поговорить.
К сожалению, мы предполагаем одно, а все остальные почему-то думают совершенно иначе. В девяти случаях из десяти наши заготовки сразу же летят в мусорную корзинку.
Так получилось и на этот раз. Санька приготовился услышать жуткий рев, зловещий хохот или еще что-нибудь тому подобное, атакой простой вопрос его прямо потряс. От неожиданности наступила нервная разрядка. Он подскочил, развернулся, приняв боевую стойку, и тут же опустил руки. Перед ним стоял высокий старик в длинном черном плаще, похожий скорее на мумию, чем на скелет. Высокий лоб, тонкий прямой нос, тонкие, в ниточку, губы и черные, словно бездонные глаза на бледном, почти белом лице.
— Что-то не так? — спросил он с усмешкой. — Ты думал, у меня облезлый череп и кости наружу?
Санька сглотнул и машинально кивнул. Но если сам Кащеев вид все-таки особого страха не вызывал, то глаза пронзали насквозь. Холодные, равнодушные, от взгляда которых человек цепенел, а затем начинал медленно распадаться на кусочки. Кащей еще мгновение смотрел на парнишку, уже еле державшегося на ногах, затем повернулся и, пройдя в глубину зала, сел на трон. Глаза у него стали спокойные, даже чуть усталые.
— Зачем пожаловал?
Санька задумчиво почесал затылок. Множество вопросов крутилось на кончике его языка, особенно про эту глупость с яйцом, однако как отнесется к этому хозяин — вдруг обидится? Любопытство дело хорошее, когда оно не мешает жить. Приходилось сразу брать быка за рога.
— Есть у меня одна малюсенькая просьба. Мне сказали, вы можете помочь мне вернуться назад, в мой мир.
— Ты этого хочешь?
— Очень.
— И в чем проблема?
— Так вот в том-то и есть, что сам я никак не могу найти эту дорогу домой.
— Значит, плохо ищешь, — усмехнулся Кащей. — Человек, если чего-то сильно захочет, рано или поздно это получит. Весь вопрос только в том, нужно ли оно «это» ему? И можно ли потом от этого приобретения избавиться.
— Вы что, все тут сговорились? Хочешь, не хочешь. Еще один Баюн выискался.
— А вот насчет нашего сочинителя ты кстати напомнил. — Кащей повел глазами по залу. — Эй, хвостатый, покажись.
Маленький огненный вихрь сорвался с посоха, стоявшего возле трона, и метнулся в дальний угол зала. Раздался дикий кошачий визг, и перед изумленным Санькой возник кот. Шерсть на нем стояла дыбом и слегка дымилась, а между ушей с треском проскакивали маленькие искорки. Сам же он был цел и невредим.
— Хулиганство! — благим матом орал Баюн. — Почтенное животное жизни лишают!
— А с каких это пор почтенные по углам прячутся? — беззвучно смеялся Кащей.
— Исключительно в литературных целях. Записки для истории. В назидание потомкам, так сказать, чтобы знали свое прошлое.
1 2 3 4 5 6 7