В ее стране мужчины высоко ценили красоту, и в Джессмин Д'Геррик они увидят свою погибшую королеву Джару. Народ с радостью примет ее, но не фракции, борющиеся за власть.
Кто-то постучался снаружи.
— Можно мне взглянуть? — спросил король.
— Входи, — ответила Джессмин.
Сандаал отвернулась, когда он вошел, ее внимание, казалось, было привлечено чем-то другим. Иногда она боялась, что выдаст себя раздражением. Великий посланник убедил Гэйлона Рейссона остаться внутри кибитки. Ему не обрадуются в Ксенаре, хотя Д'Ар чувствовал, что со временем к виннамирскому королю привыкнут, если не полюбят. Сандаал, однако, сомневалась, забыл ли хоть один житель Ксенары этого короля с его проклятым мечом и Камнем.
Девушка прогнала горькие мысли и принесла королеве веер из фазаньих перьев. Ее величество вместе с фрейлинами проедут в открытой богато украшенной карете по широкой, вымощенной булыжником улице, ведущей ко дворцу. Король решительно возражал против этого. Но теперь он стоял молча, смирившись перед логикой королевы и рассудительным тоном посланника.
— Вы не должны беспокоиться, ваше величество, — мягко сказала ему Катина. — Стража будет совсем близко, и все мы будем вооружены.
Она показала ему маленький кинжал в драгоценных ножнах, привязанный к запястью и спрятанный в шелковых волнах рукава.
— Мы умеем пользоваться оружием.
— Без сомнения, — сказал Гэйлон с ноткой сарказма. — Значит, встретимся во дворце.
— Милорд, — Джессмин попыталась повернуться, чтобы взглянуть на него.
Роза вскрикнула:
— Не шевелитесь!
Король застучал сапогами, спускаясь по ступенькам, и Сандаал услышала его голос:
— Разыщите Госни. Я хочу встретиться с ним в хвостовой кибитке.
Поторопитесь!
— Миледи, будьте добры, — сказала Роза, испугавшись, когда Джессмин опять попыталась повернуться.
Приближались лошади, их копыта стучали по булыжнику, их поступь совсем не походила на движение утомленных животных, тянувших кибитки. Сандаал выглянула из-под занавески и увидела королевскую карету, украшенную дорогим пурпурным шелком и атласом. Фитцуол помог королеве спуститься по ступенькам и сесть в карету, затем помог фрейлинам занять места около Джессмин. Дети с нянькой будут ехать следом вместе с процессией.
Джессмин вглядывалась в толпу, пытаясь отыскать мужа. Его нигде не было, так же как и верного герцога. Появились солдаты в шлемах и кирасах, древки копий упирались в правое стремя. Поблескивали наконечники. Дюжина солдат проехала вперед, дюжина осталась позади. Великому посланнику помогли сесть на небольшие носилки, которые понесут перед королевой. По его сигналу процессия наконец сдвинулась с места.
Руины остались позади, шествие вступало в город. За спинами собравшейся толпы высились здания: белая, розовая, бежевая штукатурка, хотя и новая, была уже изъедена солеными ветрами и солнцем. Железные балконы ломились от горожан и гостей, негде было яблоку упасть. Сидя на атласных подушках, Сандаал переводила взгляд с улицы на городские стены и обратно. Кругом царило молчание, и сверхъестественную тишину нарушали только стук подков и скрип колес.
Королева озиралась в замешательстве, в утреннем свете она выглядела бледной и усталой. Затем она улыбнулась и жестом приветствовала горожан на ближайшем балконе. Улыбка на ее лице, которой Сандаал раньше не видела никогда, осветила и переменила Джессмин. Она помахала рукой не взрослым, а маленькому ребенку, красивой девочке в красном платьице, которая стояла впереди, вцепившись в прутья решетки. Девочка просунула руку через прутья и застенчиво помахала в ответ.
Толпа наконец приняла решение, как встретить Джессмин Д'Геррик. Внезапно на булыжную мостовую упала шелковая ленточка, потом еще одна, и люди Занкоса закричали приветствия. Эхо от этого рева перекатывалось в узком ущелье зданий, пока у Сандаал не заложило уши. Возница изо всех сил сдерживал упряжку, а солдаты — своих лошадей. Цветные ленты, развевающиеся на ветру, совсем не способствовали этому.
Сандаал обернулась и увидела, что двое солдат, ближайших к карете, крепко держат поводья и внимательно смотрят в толпу. Ей почудилось что-то знакомое в том, как один из них сидит на лошади. В ксенарских шлемах были кожаные клапаны, прикрепленные к кольчужному ободу, прикрывающему шею, но лицо защищало только широкое стальное переносье. Солдат снова посмотрел вверх, и леди Дослан увидела, как сверкают его зеленые глаза. Дэви. Вот дурак!
Рядом с ним ехал высокий король Виннамира, Сандаал узнала его, хотя Гэйлон, настоящий мужчина и преданный муж, сбрил свою великолепную рыжую бороду, чтобы сыграть роль ксенарского солдата. Если их обнаружат, триумфальный въезд королевы в Занкос может обернуться катастрофой. Гэйлон Рейссон может пробудить ярость ксенарцев, от которой он хотел защитить жену. Бесполезная идея, но интересная. Даже колдуну будет нелегко справиться с разъяренной толпой.
Сандаал смотрела по сторонам. Джессмин, скрывая замешательство, отвечала на приветствия. Она родилась здесь, но все же сейчас она ехала по чужим улицам чужого города, чужой страны. Яркие краски и возгласы смутят кого угодно. К медленно двигавшейся карете приближались дети, хотевшие вручить дочери Роффо маленькие подарки, обернутые в ткань. В основном подарки были съедобные — финики, кунжутные пирожки и другие сладости, — но королева не могла попробовать ничего. Позже еду отдали нищим, столпившимся у ворот дворца, — голодные люди, рискуя отравиться, жадно расхватали подаяние.
Подошли еще несколько ребятишек, крутясь под ногами у двух странных солдат, ехавших за каретой. Леди Д'Лелан не обратила на них внимания, ее глаза были прикованы к молодому катайскому дворянину, стоявшему в проходе у фонарного столба, которого она узнала. Раф Д'Гулар оценивающе разглядывал Джессмин, и, несмотря на возгласы людей, окружавших его, он хранил молчание. Он сдвинул брови, и его красивое смуглое лицо слегка омрачилось.
Дом Гуларов имел собственного претендента на трон — старший единокровный брат Рафа Кил, побочный сын короля Роффо, был также единокровным братом Джессмин, старше ее на много лет. Раф заметил леди Д'Лелан, и его тонкие губы изогнулись в роковой усмешке. Почти все ксенарские мужчины были безбородыми, прочие брились, но у Рафа были узкие усики и козлиная бородка. Сандаал всегда считала его очаровательным предателем в семье предателей. Слегка кивнув, юноша повернулся и скрылся в толпе.
Бульвар длинными поворотами протянулся вниз по склонам ко Внутреннему морю и дворцу. На месте разрушенной церкви Мезона была выстроена новая, но Сандаал не имела представления, какому богу она была посвящена. Богу войны, Мезону, больше не служили жрецы, и у него не осталось последователей. Гэйлон Рейссон, чародей, но и человек, властью Кингслэйера уничтожил жестокого бога.
Рядом с церковью, сияющей белым мрамором, возвышался дворец, его с прилегающими садами, палатками и двориками окружала высокая стена. Из всего Занкоса лишь дворец пережил месть виннамирского короля. Сандаал еще помнила его стоящим над водой, залитой золотым солнечным светом. Он куда больше походил на крепость, чем Каслкип, вместо серых камней, кое-как скрепленных известковым раствором, он был сложен из гигантских, плотно пригнанных мраморных и гранитных плит.
За спинами ревущей толпы Джессмин тоже увидела дворец. Ее глаза в изумлении блуждали кругом. «Да… — подумала Сандаал. — Любуйтесь своим новым домом, ваше величество. Принимайте восторги своего народа — он никогда не позволит вам вернуться в Виннамир».
Солдат, одолживший Дэви свою форму, невольно одолжил ему и запах пота, и дурные привычки своей лошади. Эта маленькая бестия предпочитала идти вприпрыжку и пританцовывала, даже стоя на месте. Герцог безнадежно дергал поводья, стараясь проехать между тысячами кричащих людей, стоявших по обеим сторонам дороги.
С балконов продолжали сыпаться цветные ленты, пугая лошадей. Несколько раз Дэви и король сталкивались друг с другом в центре бульвара. Гэйлон только ворчал на него на ксенарском жаргоне, который включал в себя сквернословие столь же цветистое, как сыпавшиеся ленточки. Солнце только ухудшало положение дел. Холодный ветерок освежал лицо Дэви, но железный шлем и кожаная кираса раскалились, и пот, стекая, попадал ему в рот.
Сандаал, сидевшая напротив королевы, привлекала его взгляд гораздо чаще, чем он хотел бы себе позволить. Просто безумие. Все вокруг было безумием — эта толчея, выкрики, огромные дома. Но на лицах людей, толпившихся вокруг него, герцог заметил странную радость. Дом Геррика возвращался в Ксенару, а все остальное не имело значения.
Шествие проделало три длинных витка вниз по склону, ко Внутреннему морю. Дэви недоумевал, как на таком крутом склоне смогли построить дома, но здания стояли длинными неровными рядами, с такими узкими проходами, что балконы почти соприкасались. Верхние этажи некоторых домов были соединены мостиками, и над грязными улицами в каждом окне в ящиках росли цветы. На некоторых плоских крышах были разбиты целые сады.
Какой удивительный город. Сандаал была права — герцог уже окунулся в кипучую жизнь Занкоса.
— Разуй глаза, ради всех богов! — рявкнул король, когда лошадь Дэви дернулась в сторону к сгрудившимся детям.
— Слушаюсь, сир! — покаянным шепотом отозвался Дэви. Он крепко натянул поводья, чтобы вернуть лошадь на дорогу.
Но разутые глаза первым делом отыскали Сандаал и увидели, что она улыбается. Дэви в смущении отвернулся, изучая крыши, но уже чувствуя, что никакого покушения не будет. О да, это место опасно, но не сегодня. Сегодня вся Ксенара влюблена в женщину, которая должна стать ее королевой.
Наконец процессия подошла к церкви, и, кроме горожан, хлынувших вслед за ними на бульвар, ревущие толпы остались позади. Дэви прерывисто вздохнул и позволил себе расслабиться, разглядывая высокие колонны церкви. Здесь, в тени, было прохладно. На верхней из широких каменных ступеней стояли статуи грациозных богов, и запах ладана смешивался с морским воздухом. Потребуют ли они, чтобы Джессмин поклонялась их богам? А если потребуют, согласится ли она? Нет, королева никогда бы не пошла на такую фальшь.
Широкие дубовые ворота медленно раскрыли створки, чтобы впустить их на дворцовые земли. Сам дворец возвышался у дальнего конца ограды, сияющее строение со множеством куполов, подавлявшее своим величием. Оно было куда больше Сторожевого замка, его линии и формы были просты и прекрасны; и башня, и купол, и терраса представляли совершенную гармонию.
Эовин Д'Ар вылез из своих носилок, когда прибыла последняя повозка и ворота закрылись. На лице старика было написано удовлетворение.
— Миледи покорила сердца всего народа, — сказал он восхищенно. — Вы сделали все, на что я надеялся, и даже больше. Благодарю вас, ваше величество.
— Сердца слишком легко разбить, господин посланник, — отозвалась королева со своих подушек. — Я должна покорить еще их умы.
Великий посланник согнул перед ней старую, окостеневшую спину:
— Служить вам — большая честь, ваше величество.
Он помог ей выйти из кареты, затем подвел ее к другим носилкам. Королева двигалась медленно, стараясь скрыть боль в бедре. Посланник возвратился к своим носилкам, когда подошла дворцовая стража, чтобы проводить их. Дэви смотрел, как они уходят.
— Эй, ты! Капрал!
Властный голос Сандаал странно прозвучал в тишине. Герцог огляделся по сторонам в надежде, что он обращается к кому-то другому. Но остальные уже ушли.
— Да, миледи.
— Помоги нам сойти, ты, глупое животное! — Сандаал вздернула подбородок, боясь, что он ослушается.
Дэви спешился, на мгновение обрадовавшись, что избавился от солдатской лошади, но неохотно вступая в игру, навязанную Сандаал. Леди Д'Лелан протянула ему руку, а сестры Д'Ял с изумлением смотрели на происходящее. Герцог помог ей спуститься на землю.
Сандаал фыркнула:
— Тебе пора бы принять ванну.
— Не мне, а лошади, миледи.
Дэви помог выйти Розе, затем Катине. Обе сморщили носы.
— Тебя следовало бы выпороть за дерзость, капрал. Ты уже не в Виннамире.
Как будто он нуждался в этом напоминании! Герцог обернулся, услышав стук копыт. Гэйлон, все еще в форме ксенарского солдата, возвращался от кибиток. Он остановился перед ними.
— Миледи, этот человек доставил вам беспокойство? — спросил король.
— Только его зловоние, — сказала Сандаал и, озорно улыбнувшись герцогу, отошла к своим подругам.
— Она меня узнала, — мрачно пробормотал Дэви, приближаясь вместе с королем к остаткам процессии.
— Теперь она узнала и меня, — в голосе Гэйлона слышалось раздражение.
— Она скажет посланнику?
Король покачал головой:
— Это неважно. Наши солдаты все равно скажут. После того как они все утро просидели связанными и с кляпами во рту в повозке с провиантом, мне что-то не хочется перерезать им глотки.
— Это было бы слишком по-ксенарски, — согласился Дэви. — Что, действительно ужасно пахнет?
— Ну, если ты не стоишь против ветра… — засмеялся Гэйлон. — Ты не одинок, мой герцог. Все мы четыре дня не мылись. Но, благодаря Виннамиру, в Занкосе теперь хватает свежей воды.
Он пустил лошадь коротким шагом.
— Давай освободим наших друзей-солдат, вернем им одежду и этих безобразных животных, а потом поищем ванную.
Стражники во дворце были рослые и здоровые; вне сомнения, решила Джессмин, их выбирали не только за боевые качества, но и по внешности. Все здесь казалось близким к совершенству. Стражники носили легкие кожаные кирасы, складчатые килты и сандалии на шнуровке. У них были мускулистые загорелые ноги. Королева, не привыкшая видеть столько голой кожи, отводила глаза в смущении. Небольшой отряд пронес ее носилки через нижние сады ко дворцу. Королева услышала за спиной нежный смех, и ей стало любопытно, приводит ли фрейлин это место в такой же благоговейный трепет, как ее.
Вдоль дороги рядами росли молодые оливковые деревья, и карликовые цитрусовые в горшках склонялись под тяжестью цветов и плодов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44