Ши пропустил пони вперед и поплелся сзади, спрятав голову в плечи, подняв воротник и глубоко засунув руки в карманы. Глаза слепили колючие снежинки; способность соображать была почти утрачена, но он не оставлял героических попыток хоть как-то оценить обстановку. Итак, логические формулы забросили его в какой-то иной мир. Вряд ли стоило требовать от неприветливого бородача дополнительных объяснений, чтобы убедиться, что это все-таки далеко не Ирландия. Где-то он здорово просчитался. Может, попробовать вернуться, проверить расчеты? Куда там — Ши обнаружил, что у него нет и малейшего представления о том, что содержали те клочки бумаги.Оставалось одно: попытаться справиться с возникшей ситуацией на месте.Что же это за мир, в который он загремел столь неожиданным образом холодный, унылый мир, населенный маленькими лохматыми пони и угрюмыми одноглазыми стариканами в голубых плащах? Уж не мир ли это скандинавских мифов? В этой области Ши разбирался весьма слабо. Ему удалось лишь припомнить, что боссом номер один был там некто то ли Один, то ли Воден, то ли Вотан, и что жил там еще один бог по имени Тор, а примечателен он был тем, что имел привычку швыряться кувалдой во всех, кто был ему несимпатичен.Поначалу Ши, как научный работник и вообще человек без предрассудков, решительно засомневался в реальности встречи как с богами, совершающими невероятные чудеса, так и со всякими чудовищами и страшилищами. Но странная леденящая игла, пронзившая мозг, и пригоршня ясеневых листьев настойчиво требовали объяснений. Конечно, головная боль могла свидетельствовать о начинающейся пневмонии, а старые бородачи просто имеют привычку таскать листья в карманах, но все же... Огромные черные птицы — они-то летят следом, не отстают, не боятся людей и этой кошмарной погоды...Смеркалось, но из-за серой промозглой пелены Ши так и не мог определить, село солнце, или нет. Порывы ледяного ветра заставляли его зябко горбиться, грязь на дороге начинала застывать, но была еще достаточно жидкой и целыми кусками прилипала к ботинкам. Он готов был поклясться, что теперь они весили по триста фунтов каждый, а промокшие липкие носки только усугубляли чувство дискомфорта. Он давно уже слышал странный звук, похожий на щелканье кастаньет, прежде чем до него дошло, что это стучат его собственные зубы.Казалось, что они шли уже как минимум неделю, хотя, разумеется, говорить можно было разве что о часах. Не без труда он вытащил руку из кармана и взглянул на свои часы. Без четырех минут десять. Наверняка врут.Он поднес их к отмороженному уху. Остановились. Он попробовал трясти их, заводить, но тщетно.Не спросить ли у спутника, который час, — подумал Ши, но тут же понял, что у одноглазого такие же представления о времени, как у него самого.Тогда, может, попытаться выяснить, долго ли еще идти, но для этого надо перекричать ветер... Да и манеры у старика не слишком любезные, лучше не трогать его лишний раз. И Ши молча побрел дальше.Сумерки сгущались, метель усиливалась. Ши едва различал фигуру всадника, маячившую впереди. Дорога, покрытая снегом, стала такой же серой, как и все остальное, и почти слилась с окружающей равниной. Мороз крепчал, а снежинки, сухие и тяжелые, отскакивали от щек, словно градины. Порывы ветра то и дело швыряли ему в лицо целые пригоршни снега, он зажмуривался, и когда в очередной раз открыл глаза, понял, что чуть не сбился с дороги и вынужден в темпе догонять проводника.Свет! Переместив рюкзак на живот, он долго шарил в нем на ходу, пока не нащупал ледяной металл фонарика. С трудом вытащив его из-под остального барахла, он нажал кнопку. Ничего не произошло. Он потряс фонарик, пощелкал пальцами по стеклу, ударил кулаком по корпусу — безрезультатно.Через несколько минут должно окончательно стемнеть, и старик вместе с пони скроются в этом мраке навсегда. Понравится это старикашке или нет, но придется все-таки просить у него позволения подержаться за полу его плаща.Ши уже почти решился обратиться к нему, как вдруг что-то в аллюре пони навело его на мысль, что цель близка. Еще мгновенье, и лошадка уже не плелась шагом, а перешла на рысь. Ши пришлось догонять ее бегом, спотыкаясь и оскальзываясь в снежной слякоти из опасений сбиться с пути. Рюкзак его, конечно, весил теперь никак не меньше тонны. Ши задыхался, словно шел не по ровной дороге, а карабкался на крутую гору.Посреди серого-пресерого мира возникло темное пятно. Старик остановил пони и соскользнул с седла. Сквозь снежную пелену неясно вырисовывалась грубо сколоченная дверь. Одноглазый стукнул в нее огромным кулаком. Дверь приоткрылась. Наружу пробилась полоска желтого света, и плащ старика, вынырнув из темноты, вновь стал небесно-голубым.Дверь уже закрывалась, когда приковылял Ши.— Эй, погоди! — проквакал он, едва успевая просунуть ногу в проем. Из дома выглянул какой-то тип в мешковатой домотканой рубахе. Физиономию его обрамляли свисающие бакенбарды.— Чего надо?— П-позвольте мне т-тоже войти...— Уф-ф, — заколебался было тип. — Ладно, заходи уж. Да не стой, холоду напустишь! Глава 3 Ши стоял в сенях, млея от разливающегося тепла. Следующий дверной проем был футах в шести от входа. Занавешивающие его шкуры раздвинулись, пропуская одноглазого внутрь. Посредник Сверр — видимо, это он и был — раздернул их еще шире.— Будь здесь как дома, владыка мой, и ныне, и присно, и вовеки веков, — торопливо пробормотал он, явно не придавая этой формуле вежливости слишком большого значения.Исследователь чужих миров нырнул под шкуры и очутился в длинной комнате, облицованной черным деревом. Где-то горел огонь — очевидно, в самом центре пола, где виднелся выложенный из камней очаг высотой по колено.Вокруг него стояли несколько столов и скамеек. Ши мельком углядел стену, сплошь увешанную оружием, в центре которой в окружении каких-то то ли копий, то ли дротиков красовался огромный меч чуть ли не с самого Ши вышиной. На тонких наконечниках пылали красные отблески огня от укрепленных по стенам факелов, тускло блестел похожий на бумажного змея щит, испещренный затейливым узором. Впрочем, все это Ши рассматривал не дольше секунды, поскольку Сверр ухватил его под руку и потащил дальше, выкликая:— Од! Хальгерда! Путник совсем замерз! Приготовьте парилку! А ты, незнакомец, следуй за мною.Они прошли по коридору в комнату поменьше, и обладатель бакенбард приказал гостю:— Снимай эту мокрую одежу! И странно же ты вырядился, однако! В жизни не видал столько застежек. Если из сынов ты Муспелльсхейма, то могу приютить тебя на ночь. Но знай: не далее как завтра нагрянут сюда те, что пожелают встретить тебя не дружеской рукой, но мечом острым!И он уставился на Ши, ожидая ответа.— Так ты не из сынов Муспелльсхейма?— С чего вы взяли? — огрызнулся Ши.— В столь легкой одежде, и так далеко на севере... Те, кто «охотится на красного медведя», — тут Сверр сделал некое движение рукой, словно очерчивая в воздухе контуры рогатины, — нуждаются в укрытии теплом, равно как и в сердце отважном!Он снова вперил взгляд в гостя, словно пытаясь выудить у него какой-то секрет.— Ведь сейчас май, — сказал Ши. — Хоть вы, насколько я понимаю, довольно прилично на севере, эта холодина и у вас должна скоро кончиться.Сверр озадаченно пожал плечами.— Так-то оно так, только люди говорят, настает зима Фимбул, а значит — тепла не жди. Теперь холода не уйдут, покуда не прозвучит Ревущая труба, покуда не прискачут с востока Сыновья Волка, покуда Время...Ши хотел задать еще парочку вопросов, но Сверр с кислой миной отвернулся. Ши стащил с себя промокшие, липнущие к ногам брюки и вдруг заметил, что хозяин подбирает с пола его наручные часы.— Это часы, — дружелюбно пояснил Ши.— Знак власти? — Над окладистой бородой Сверра расплылась понимающая улыбка. Он хлопнул себя по колену. — Ну конечно, конечно! Следовало бы мне сразу уразуметь. Ты же пришел со Странником, а я-то что подумал? Выходит, из южан ты ворлоков...Он вытащил откуда-то одеяло и набросил его на голого, дрожащего Ши.— А теперь сюда! — скомандовал он.Через несколько дверей они прошли в какую-то крошечную комнатушку, настолько задымленную, что Ши первым делом закашлялся. Он начал было тереть глаза и вдруг испуганно ухватился за край одеяла. У дверей стояли две девушки, ни одна из которых ни в коей мере не была похожа на тех ирландских красавиц, что воображал себе Ши. Обе они до крайности напомнили разочарованному путешественнику Гертруду Маглер — такие же блондинистые, румяные, аж светящиеся. Сверр представил их:— Это моя дочка — Од. Воительница наша. Пещерного медведя одолеет глазом не моргнет.Ши посмотрел на мускулы юной мисс и молча со гласился с хозяином.— А это — Хальгерда. Ну давай, иди, вода уже готова.Посреди комнатушки жарко пылал низенький очаг. Сверху на него были грудой накиданы камни величиной с картофелину. Рядом стояли две огромные деревянные бадьи, наполненные водой.Девушки вышли и прикрыли за собой дверь. Ши со странным чувством, будто раньше уже не раз это проделывал — «Видимо, это часть автоматической настройки сознания на структурную модель иного мира», — подумал он про себя — уверенно поднял одну из бадей. Воду он торопливо выплеснул на камни и то же самое проделал с другой бадьей. Раздалось шипение, и комнатка окуталась клубами горячего пара.Ши постоял в этом пару столько, сколько смог вытерпеть — где-то около минуты, а затем ощупью до брался до двери и, глотая воздух, вывалился наружу. Тотчас на него обрушился поток ледяной воды. Покуда он шатался, хватаясь руками за что попало и судорожно всхлипывая, содержимое еще одной бадьи опять окатило его с головы до ног. Тщетно пытаясь прикрыться, он завопил:— Буль... Стой, перестань!.. Хватит!Откуда-то из водянистой мглы донеслось хихиканье обеих девиц. Глаза его были еще полны воды, когда до него дошло, что душ этот устроили именно они, а спасительное одеяло осталось в парилке.Первым его побуждением было поскорей рвануть назад, но одна из них протягивала полотенце, которое надо было принять хотя бы из вежливости.Появился Сверр, с безучастным видом держа в руках кувшин с какой-то жидкостью. Ну что ж, — решил Ши, — если им наплевать, что я неглиже, то мне тем более. И в самом деле, после этой небольшой встряски стыд сам собой испарился. Ши спокойно вытирался, пока Сверр совал ему свой кувшин.Патологическим равнодушием к первозданному облику Ши девушки переплюнули даже Гертруду.— Испей-ка горяченькой медовухи! У вас на юге, поди, такой не делают. Од, подай-ка путнику полотенце! Не хватало нам, чтоб он подхватил насморк!Ши отхлебнул из кувшина и нашел, что медовуха чем-то напоминает пиво, а чем-то и настоящий мед. Тягучая приторная жидкость поначалу пошла не в то горло, но он куда больше был озабочен тем, чтобы удержать фасон перед хозяевами, нежели собственным самочувствием. Наконец, первый глоток покатился в желудок, и дальше дело пошло веселей. Он снова начал чувствовать себя человеком.— Назови же имя свое, незнакомец, — потребовал Сверр.Ши ненадолго задумался. Придя к заключению, что фамилии у этой публики, скорее всего, не приняты, в конце концов он ответил попросту:— Гарольд.— Как-как?Ши повторил, по возможности, более внятно.— А-а, — обрадовался Сверр. — Харальд.Из-за перестановки ударения это прозвучало почти как слово «харя». * * * Вскоре Ши, полностью одетый, но все еще босой, восседал на скамье, на том месте, что указал ему Сверр. В ожидании ужина он оглядывал зал и своих соседей, сидевших за тем же столом. Напротив него расположился рыжеволосый, с рыжей же бородой гигант средних лет, наружность которого сразу напомнила Ши странную фразу Сверра о красном медведе. Пола его багряного плаща откинулась, открывая шитый золотом пояс. За ним сидел еще один рыжий, только чуть посветлее, тонкий в кости, с лисьей физиономией и живыми, подвижными глазками. Затем — юный блондин с золотистым пушком на щеках примерно тех же габаритов и комплекции, что и сам Ши.В середине скамьи от пола до потолка вздымались две толстые, богато украшенные резьбой колонны из черного дерева, поставленные так близко к столу, что образовывали нечто вроде трона. Восседал на нем никто иной, как провожатый Ши, одноглазый седобородый старик. Бесформенная шляпа лежала перед ним на столе; а сам он, облокотясь на одну из колонн, вел беседу с одним из гостей — крупным молодым блондином, эдаким крепким орешком, добродушное лицо которого в этот момент было омрачено тревогой. Рядом с этим последним к столу были прислонены огромные ножны, как раз под стать тому мечу, который видел Ши на стене.Исследователь чужих миров скользнул взглядом по лицам собравшихся и остановился на стройном юноше. Тот кивнул ему и, обогнув стол, подошел ближе.— Не возражаешь, если я присяду? — застенчиво улыбнулся он. — Ведь еще Хавамал говорил: Горе сердце снедает. Коли добрым друзьям Не поведаешь мысли свои. Эти строки он произнес нараспев, своеобразно выделяя аллитерацию, что придавало старинному нерифмованному стиху удивительное обаяние.— Наступает Время... У меня есть еще минута, чтобы поболтать с простым человеческим существом. Знаешь, мне страшно, и я этого не стыжусь. Кстати, меня зовут Тьяльви.— А меня — Харальд, — ответил Ши, произнеся свое имя на манер Сверра.— Тебя ведь Странник сюда привел? Ты случайно не из заморских ворлоков?Ши уже второй раз слышал это странное слово.— Да я и понятия не имею, что такое «ворлок», честное слово! — воскликнул он. — И Странника вашего знать не знаю. Я просто заблудился, а он показал мне дорогу сюда. Кто бы мне объяснил, в конце концов, куда это я попал?Тьяльви расхохотался и основательно отхлебнул медовухи.— Не понимаю, чего тут смешного? — буркнул Ши.— Не обижайся, друг Харальд! Но знаешь, когда человек говорит, что заблудился на Распутье Мира... Ха-ха-ха! В жизни ничего смешней не слышал!— Где-где? На каком, говоришь, распутье?— На Распутье Мира, конечно! Ты что, с луны свалился? Очнись! Да еще и времечко не лучшее выбрал — Они же все в сборе... Вон сидят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16