Хотя, не спорю, пришлось бы пошевеливаться.
— Грен, ты классный механик, но ни черта не смыслишь в юридических бумагах.
— Это уж точно, капитан. Я никогда особенно не вникал в разные там бюрократические штучки. По-моему, проще отладить забарахливший ядерный реактор, чем ломать башку над чтением какой-нибудь хитрой бумажонки. По крайней мере, в движке все просто и понятно.
— Вот поэтому ты не смог бы толково объяснить патрулю СКБnote 22, откуда взялись в трюмах звездолета пятьсот тонн пасты для шариковых ручек и почему у тебя отсутствует генеральная таможенная доверенность на ее транспортировку.
— Наверное, нет.
— Я тоже не представлял, как это сделать.
За столом воцарилось недолгое молчание. Слышалось лишь звяканье вилок о тарелки да шипение открываемых банок с пивом. Пол с Греном обдумывали последние слова капитана.
— А вас, Скайт, какая чума принесла к звезде DB-790, — нарушил тишину Пол Хакинс, — аналогичные проблемы с путевыми документами?
— Нет, с бумагами у нас был полный порядок, — ответил Скайт. — Я и компаньон Дерк Улиткинс вылетели неделю назад с Плобоя. Наш путь лежал на планету Доминанту, где должна открыться ежегодная выставка «Дни оружия». Там мы намеревались продать свою яхту.
— Много слышал об этой выставке, хотя сам ни разу там не бывал, — сказал Пол, — говорят, занятное место.
— Зачем же вы полетели через Хвост Хамелеона, если у вас на борту было все в порядке? — удивленно спросил Грен.
— Хотелось сократить расстояние и долететь побыстрее.
— И много планировали выручить за свою колымагу? — поинтересовался Рэй Клод.
— Миллиона три.
— Да, — сочувственно произнес Грен, — вот уж действительно не повезло. Сейчас ваш корабль, наверное, не обменяешь и на банку с пивом.
— Почему? Реактор остался целым, — возразил Скайт, хотя и сам отлично понимал, что «Триумфу» никогда не суждено подняться в небо. — Я собирался добраться до местного космодрома, чтобы узнать, остались ли на планете какие-нибудь звездолеты. Ведь необходимые детали можно снять и переставить с других кораблей.
— Забудь об этом, парень, — упавшим голосом произнес Рэй Клод, — роботы Этмонса не дадут тебе пройти и нескольких кварталов по городу. А что касается твоей яхты, сдается мне, на ее ремонт уйдет гораздо больше трех миллионов кредитов.
— На Моногхале нет ни единого исправного корабля, пригодного для выхода в безвоздушное пространство, — добавил Грен Уэсли. — Этмонс не такой дурак, чтобы оставлять кому-то шанс на спасение. Свидетели ему ни к чему. А все мы лишь надоедливые крысы, мешающие Этмонсу обтяпывать здесь свои грязные делишки.
Пол Хакинс молча кивнул головой, подчеркивая правильность сказанного.
Рядом с Хакинсом сидел мужчина лет сорока пяти. Его изможденное лицо покрывала серая щетина. Время от времени он поднимал руку и чесал заросший подбородок. На сутулых плечах мужчины висел грязный пиджак зеленого цвета. Костюмы таких расцветок раньше носили холеные менеджеры рекламных агентств. Сейчас когда-то модный пиджак износился почти до дыр. Из-под мятых, лоснящихся рукавов торчали засаленные манжеты. Воротник рубашки сильно истрепался. Худую шею с выступающим вперед кадыком украшал замызганный обрывок галстука. А на переносице франта с претензией на шик и элегантность поблескивали треснутые стекла очков в сломанной золотой оправе.
— Ким Рислинг, — представился он Скайту, интеллигентным жестом поправив очки, — специалист по торговому менеджменту.
— Вас тоже сбила имперская мина у орбиты Моногхала, мистер Рислинг? — спросил Скайт.
— Нет, господин Уорнер, вообще-то я местный. Всю жизнь прожил на этой планете и исколесил Моногхал вдоль и поперек. До войны я продавал пылесосы, зубные щетки и энциклопедии. Надо сказать, удача сопутствовала мне. Все сбережения копились на счету в Первом национальном банке. Со временем я планировал открыть собственную контору… — Ким тяжело вздохнул при мысли об ушедшей, полной достатка жизни. — Когда началась война, я решил остаться на планете, — продолжал Рислинг, — конечно, очень многие жители Моногхала в спешке эвакуировались, лишь почувствовав запах пороха. Трусы и глупцы. Для предпринимателя война — самый быстрый и надежный способ разбогатеть. Да, согласен, риск, что тебя подстрелят, достаточно велик. Но разве в наш безумный век менее опасно ездить подземкой, обедать в экспресс-кафе или покупать модные патентованные пилюли через рекламные каталоги? Все относительно, мой друг, все относительно в этом проклятом мире. Во время войны я принялся продавать сменные фильтры для противогазов и одноразовые носки фирмы «Олсен»…
Слушая длинный монолог Кима, Скайт увидел, что Рэй с трудом пытается подавить зевоту. Грен нервно встал из-за стола, подошел к штабелю с упаковками пива и взял себе еще одну банку. Хакинс, не обращая внимания на Рислинга, начал составлять в стопку грязные тарелки. Скайт догадался, что эту историю присутствующие здесь слышали не один раз. Теперь, как новый человек, Уорнер тоже должен был пройти через это испытание.
— После окончания боевых действий, — монотонно продолжал Рислинг, — когда на Моногхал стали возвращаться беженцы, самым ходовым товаром стали двойные, сверхутепленные палатки с автоматическим подогревом… — Дальше Рислинг принялся перечислять какие-то названия фирм и товаров, их достоинства и недостатки. Весь его монолог походил на бормотание шамана, произносящего заклинания. Скайт вникнул в то, что ему говорят, только когда Рислинг вновь стал произносить понятные слова: — Потом все пошло прахом. Нет больше Первого национального. Крейсер «Голубая кровь» аннулировал мои счета. Последние пятнадцать лет я испытываю горячее желание поскорее убраться с Моногхала. Слышал, что Плобитаун сущий рай для делового человека. Еще не поздно начать бизнес заново. Если я доберусь до Плобоя, то, наверное, смогу поправить пошатнувшиеся дела.
— Если мы выберемся, Ким, ты попадешь на Плобой. Обещаю, — заверил коммивояжера Скайт.
— Я Эд, — протягивая руку Скайту Уорнеру, произнес огромный мужик с фигурой тяжелоатлета, — но все меня зовут Бородач Эд.
Мускулистый торс здоровяка был затянут в черную полинялую футболку, а обнаженные волосатые руки украшены затейливыми татуировками: орел, держащий в когтистых лапах молнию — эмблема элитной десантной бригады «Ураган», — и свернувшаяся кольцами змея, под которой красовалась надпись: «Лола, ты разбила мне сердце». На мощной шее поблескивала стальная цепочка солдатского медальона, а половину обветренного лица скрывала черная с проседью борода.
Рукопожатие Эда оказалось крепким, словно его рука была сделана из стали.
— Я бывший десантник, — раскатистым басом произнес Бородач, — находился среди тех парней генерала Робертса, что остались после войны на планете охранять правопорядок и обеспечивать законность выборов в правительство. Из нашего батальона я — последний.
— Не считая генерача Робертса и тех, кто его сейчас окружает? — спросил Скайт.
— Нет, господин Уорнер.
— Просто Скайт.
— Нет, Скайт. Я считаю, генерал тоже умер. Но командира убила не вражеская пуля, его сломали жизнь и те огорчения, которые навалились на его плечи после гибели большинства наших ребят. Сейчас то, что вы видели в бункере, — лишь тень старого воина. По сути, объединенное командование предало своих солдат, бросив нас здесь на произвол судьбы. Генерал не выдержал обрушившихся невзгод. У него пропала воля к борьбе. Сейчас он окружен небольшой горсткой людей, плывущих по течению жизни, даже не пытающихся хоть как-то изменить свое существование.
Чуть поодаль от Бородача жевал бобы худощавый человек неприметной наружности, одетый в сильно потрепанный серый плащ. Маленький, узкоплечий, с прямыми волосами пепельно-серого цвета, он явно старался не привлекать к себе внимания — такой тип людей невидим в толпе. Взгляды всегда скользят мимо них.
— Дэвид Мэй, — коротко кивнул он, когда Скайт посмотрел на него. — А кто ты?
— Скайт Уорнер — вольный пилот.
— Алекс разберется, — тихо произнес Дэвид Мэй.
Больше за все время обеда он не проронил ни слова. А Скайт для себя отметил, что здесь собрались еще не все.
Глава 14
Обед заканчивался.
Грен Уэсли первым поднялся из-за стола. Пол Хакинс еще дожевывал бобы. Рэй Клод с Бородачом Эдом уже завершили трапезу и теперь неспешно покуривали. Ким Рислинг достал из кармана замызганный носовой платок и, близоруко щурясь, принялся протирать треснутые стекла очков.
Скайт Уорнер отхлебнул «Пьяного гнома» и быстро взглянул в сторону, где сидел Дэвид Мэй. Сейчас человека в плаще полностью скрывала тень, но Скайта не покидало ощущение, что серые глаза пристально следят за каждым его движением.
— Пойду работать, — сказал Грен, вытирая руки о комбинезон, — нужно прикрепить обратно орудийную башню к корпусу бронетранспортера.
— Вам с Полом удалось перекинуть пулемет на флаер? — спросил Рэй.
— Нет, капитан. Пулемет слишком тяжелый. Машина не сможет подняться в воздух.
— Движок «Экстремала» выработал ресурсы еще лет десять назад, — вступил в разговор Пол Хакинс, — сейчас мы пытаемся переставить генератор с гусеничного вездехода. Но и в этом случае двигатель флаера проработает самое большее пятнадцать минут.
— Отлично, Пол. Значит, завтра у нас будет времени более чем достаточно. Алекс обрадуется. Он считает, машин хватит максимум минут на пять.
— Много этот Алекс смыслит в моторах, — ворчливо заметил Уэсли.
— Не понимаю, — произнес Бородач Эд, — зачем тратить время на орудийную башню, когда в ней уже нет никакого прока. По-моему, разумнее бросить все силы на починку двигателей флаеров.
— А ты уверен, Эд, что к завтрашнему вечеру мы не будем нуждаться в защите толстой брони транспортера и его плазменного пулемета? Запомни, Эд, оставлять работу незаконченной — чертовски плохая примета!
Грен Уэсли повернулся и направился к выходу из подсобного помещения.
Пол Хакинс пошел следом.
— К вечеру колымага будет на ходу, — сказал он, обернувшись.
Через несколько минут из гаража послышались звяканье инструментов, грохот падающего железа и неразборчивые, приглушенные голоса механиков.
— После того как приберем на столе, — произнес Рэй Клод, — пойду помогать им. Мы должны успеть к завтрашнему утру закончить ремонт флаеров и снять с них дверцы.
— Я с тобой, Рэй, — сказал Уорнер, — в конце концов, мне не привыкать ковыряться в моторах.
— Отлично, джентльмены, — неожиданно раздался чей-то голос в дверном проеме, — думаю, общими усилиями мы сможем поднять развалюхи в воздух.
В комнату вошли трое.
Первый — высокий худощавый мужчина, одетый во все черное. Холодное, чуть презрительное выражение лица выдавало профессионального ганфайтера, умеющего мастерски обращаться с оружием. Скайт за свою жизнь часто встречал таких людей. Стоящий перед ним человек был опасен, как динамитная шашка с зажженным бикфордовым шнуром.
Голову незнакомца украшало отделанное серебром сомбреро с загнутыми полями. Широкий плащ из ультрамодного углепластика спадал длинными складками почти до самого пола. На ногах — остроносые сапоги с гладкой подошвой из мягкой, пористой резины. Скайт знал, что такая обувь при ходьбе почти не производит шума.
За худощавым в модном сомбреро вошел молодой широкоплечий парень с копной светлых вьющихся волос. Его кремовый пиджак в серую полоску чуть топорщился с правой стороны — там, где обычно носят наплечную кобуру. От Скайта не укрылся внимательный, настороженный взгляд, брошенный на него проницательными глазами этого человека.
Третьим оказался толстенький плешивый коротышка, заросший редкой щетиной. Упитанное лицо коротышки вызвало у Скайта Уорнера какие-то смутные воспоминания. Своим видом толстяк мог походить на средневекового монаха, если бы полинялую куртку военного образца заменила ряса, а стоптанные армейские ботинки — грубые сандалии.
Одежду вошедших покрывали серая пыль и пятна извести.
— У нас новые люди, Рэй? — удивленно произнес человек в черном. — Мы ведь договорились не посвящать в завтрашнее предприятие никого лишнего.
— Этот не лишний. Его зовут Скайт Уорнер. Он единственный, кто уцелел с разбившегося позавчера звездолета.
— Я слышал об одном Скайте Уорнере. — Ганфайтер напрягся, как сжатая пружина. Стоя на широко расставленных ногах, он внимательно посмотрел на Скайта. Взгляд стал холодным и твердым. — Поговаривали, что тот человек отправил к дьяволу кучу крутых парней и даже самого Браена Глума.
— Люди сильно преувеличивают, — медленно, с расстановкой ответил Скайт.
— Алекс Кан. — Худощавый первым протянул ладонь для рукопожатия.
— Скайт Уорнер.
— Хорошее подкрепление будет нам на руку.
Затем Скайт познакомился с остальными, пришедшими с Алексом. Парня в костюме звали Моррисом Груком. Он оказался частным детективом с Плобоя. Толстяк Джонс Десмонд когда-то был полицейским на Моногхале, и Скайта Уорнера никак не могла покинуть навязчивая мысль, что он уже где-то встречал этого человека.
— Как прошла разведка? — спросил Рэй Клод у Алекса Кана.
— Хорошо, — коротко отозвался тот.
— Обстоятельства не изменились?
— Нет. — Посмотрев на часы, Алекс прикурил от золотой зажигалки и обвел всех жестким взглядом. — Рэй, ты уже посвятил Скайта в план предстоящего дела?
— Я ждал тебя. Хотел, чтобы ты сам рассказал обо всем, когда вернешься.
— Правильно, Рэй. Только сначала мы с Моррисом и Джонсом немного отдохнем и перекусим. После ползанья среди развалин чувствуешь себя дьявольски голодным.
Ким Рислинг достал чистые тарелки, а Бородач Эд откупорил три банки пива. В проигрывателе зазвучала новая песня «Бешеной Игуаны» «Темная сторона» — лирическая композиция, недавно занявшая первое место ежегодного плобитаунского ретро-хит-парада «Твои любимые песни».
— Завтра мы собираемся захватить один из курьерских лендспидеров Этмонса, — сказал Алекс, обращаясь к Скайту Уорнеру, когда с зелеными бобами «Цикломат» было покончено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28