Действительно, вскоре ландшафт начал меняться. Чаше стали встречаться большие камни, которые приходилось объезжать, корявые деревья. Изредка на глаза попадались зеленые колючки с большими ярко-красными цветами, что во время засухи само по себе привлекало внимание. Наверное, их длинные корни, уходившие глубоко в землю, доставали до водонесущего слоя.
Горный хребет приближался. И вот прямо по курсу в каменной стене стало возможным различить глубокий, темный разлом, похоже, что в этом месте был нанесен удар гигантским топором, проломившим эту преграду. Я представил, как выглядит этот хребет с ущельем из кабины флайера, летящего на высоте нескольких тысяч метров. Но сейчас с заднего сиденья лендспидера большая часть впечатлений терялась.
Итак, наша экспедиция неуклонно приближалась к тектоническому разлому, носящему образное название Удар Топора, через который лежал путь на Другую сторону гор — в Долину Мертвых Душ. Еще немного, и мы въедем в ущелье с почти отвесными каменными стенами. Во время сезона дождей через этот естественный проход избыток влаги из саванны уходит в находящуюся ниже уровнем Долину Мертвых Душ. в этот период здесь бурлит пенящийся водный лоток, который столетия точит камни ущелья.
Сейчас дорога, по которой лежал наш путь, проходила по узкому уступу на высоте трех метров над пересохшим руслом сезонной речки. Этот уступ имел небольшой наклон в сторону трехметрового обрыва. Все камни и валуны, падающие со стен ущелья, скатывались с него вниз, где за них принимался водный поток, шлифуя и превращая глыбы в гладкие булыжники и гальку. Но сейчас из-за продолжительной засухи трудяга-поток решил сделать себе передышку и ушел отсюда, оставив на время большие угловатые обломки упавших недавно скал лежать на своем месте и дожидаться дождей, с которыми он вернется и продолжит облизывать каменные бока гранитных черепах, динозавров и диковинных животных, выстроившихся друг за другом в высохшем русле, словно в галерее художника-анималиста.
Хауард Сочурек, сидевший за баранкой нашего лендспидера, как раз решил объехать одно из таких изваяний, преграждавших нам проход в ущелье. Он повернул налево от серо-красного валуна и, проскочив подъем на террасу, оказался в пересохшем русле, из-за нагромождения камней непригодном для движения на лендспидере. Пришлось дать задний ход. Пока Сочурек проводил этот маневр, черный лендспидер Эндрю Барнса опередил нас и первым забрался на террасу. Теперь Эндрю на своем вездеходе ехал впереди нас, а замыкал колонну лендспидер Дэвида Мора.
Скорость движения стала совсем небольшой. Приходилось быть осторожным, чтобы не сорваться вниз на камни с наклонной поверхности карниза, по которому мы продвигались в глубь скалистого ущелья.
Песок, подымавшийся воздушной струёй из-под днища впереди шедшего лендспидера, забивался в уши и неприятно скрипел на зубах. Эндрю не случайно обогнал нас на подъеме — пассажирам первой машины не грозили такие неприятности. Хуже всего было тем, кто находился в хвосте колонны в зеленом вездеходе на воздушной подушке. Им приходилось глотать пыль и песок, поднимаемые двумя передними лендспидерами. В саванне на открытом месте мы передвигались шеренгой, а тут нам, зажатым с обеих сторон почти отвесными скалами, выбирать не приходилось.
Для того чтобы пыль не так сильно мешала нам, Сочурек притормозил, отпуская черный лендспидер Эндрю Барнса дальше вперед, тем самым давая поднятой его машиной пыли хоть немного осесть. По-видимому, Дэвид Мор сзади поступил так же, и наша экспедиция растянулась на несколько сот метров по узкой полоске террасы.
Нас окружал серый гранит скал с красными прожилками базальта. Подняв голову вверх, куда вздымались неприступные стены, я увидел узкую ленту лазурного неба, словно в вышине над нашими головами протекала загадочная, таинственная река, а мы висели вниз головой над ее голубыми бездонными водами. Рокот моторов многократно отражался от ее берегов и тонул в этом головокружительном потоке.
Я опустил глаза, боясь, что у меня закружится голова, но возникло новое ощущение — того, что мы попали в гигантские тиски и стены ущелья, ожив, начнут двигаться навстречу друг другу и раздавят нас вместе с нашими вездеходами, как скорлупу. В этот момент Чарльз Гласс обернулся к нам с Делом Бакстером и, показывая вперед рукой, громко произнес:
— Мы уже преодолели половину ущелья!
Я посмотрел по направлению его руки и увидел перемычку, соединяющую стены ущелья между собой. Гигантский обломок скалы, упавший сверху, застрял между правой и левой стенами, нависнув своей громадой над высохшим руслом реки и террасой, создав что-то наподобие арки.
— Что это?! — так же громко, чтобы перекрыть рокот двигателя, усиленный многократным эхом, поинтересовался я.
— Врата Ада! — ответил Чарльз Гласс. Наверное, он заметил что-то, появившееся на моем лице, потому что добавил: — Так называют это место местные жители! Середина ущелья!
— А почему они так называют это место?! — спросил Дел Бакстер.
Чарльз Гласс дотронулся до плеча Сочурека.
— Почему это место так называется?! — переадресовал он Сочуреку вопрос Бакстера… Не отрываясь от управления машиной, Хауард Сочурек пояснил:
— Этот путь называется Дорога Смерти. По этой дороге местные племена относили умерших, чтобы захоронить их в Долине Мертвых Душ.
Мы постепенно приблизились к этим уродливым воротам, созданным капризом природы, и вскоре проехали под нависшей громадой скалы.
— Кем нужно быть, чтобы своими руками своих же родственников относить в ад? — прервал молчание Дел Бакстер.
— Дикари! — презрительно отозвался Чарльз Гласс.
— У здешних племен процветает культ дьявола. Они поклоняются силам зла. И поэтому попасть в ад является великим счастьем, — сказал мрачным голосом Хауард Сочурек.
— Они все и так там будут. — Чарльз Гласс сплюнул пыль, забившуюся ему в рот. — Все как один занимаются каннибализмом. Сколько геологов не вернулись в Стармор. Наверное, попали на стол вот к таким поклонникам сатаны. Но я думаю, что среди нас нет простаков, готовых стать закуской на празднике кучки голозадых придурков. И если они сунутся к нам, то пусть вырежут мне живьем печень, если я не отправлю их всех без очереди на вечеринку к дьяволу! К тому же не только у меня полная обойма льготных билетов на это представление, — и Чарльз Гласс похлопал по кобуре своего бластера.
Врата Ада остались далеко позади. Ущелье стало расширяться, и его стены становились ниже. Чувствовалось, что экспедиция скоро выберется из этого мрачного места. Дорога, по которой мы двигались, впереди делала поворот, за которым и должен был находиться выход из ущелья в долину.
Черный лендспидер Эндрю Барнса уже добрался до поворота и скрылся за гранитной стеной. Через минуту и наша машина повернула следом. И в этот момент впереди раздался взрыв, гром от которого лавиной покатился по всему ущелью.
Под черным корпусом шедшего впереди лендспидера вспыхнуло яркое пламя. Машину подбросило, и из ее салона выпали две человеческие фигурки. Капот вездехода задымился. Под днищем что-то завизжало, заскрипело, и машина, потеряв управление, заскользила к обрыву. В последний момент перед тем, как упасть вниз, из нее успел выскочить еще один человек. По-моему, это был Пол Тэш. А в следующий момент лендспидер накренился, показав на долю секунды свое днище с воздушными вентиляторами, и, перевернувшись через край, полетел вниз, где, упав на камни, взорвался и загорелся. Густые клубы черного дыма поползли вверх.
Тем временем один из выпавших вскочил на ноги и побежал к нам. Это был Роджер Пэйн. Второй человек шевелился, но никак не мог встать на ноги. К нему подбежал Пол Тэш и, взвалив себе на плечи, помчался следом за Роджером с такой скоростью, на какую только был способен под тяжестью тела раненого товарища. И тут я услышал звуки выстрелов из каренфайеров. Кто-то обстреливал наших парней с противоположной стороны ущелья, где имелся широкий каменный уступ. Этот уступ начинался как раз напротив того места, где взорвался лендспидер Эндрю Барнса, и тянулся дальше к выходу из ущелья. Но он находился значительно выше уровня террасы, по которой мы ехали, и являлся прекрасным местом для, засады. С него вся дорога от поворота до конца ущелья была видна как на ладони и простреливалась во все стороны.
— Назад! — заорал на Сочурека Чарльз Гласс.
Сочурек молниеносно переключил передачу, и наша машина, заскрежетав бортом по каменной стене, попятилась обратно за поворот, под защиту скалы. Энергетический заряд каренфайера со свистом рассек воздух над нашими головами и, ударившись о гранит, выбил из него сноп раскаленных искр, но мы уже скрылись за спасительное укрытие.
Хауард Сочурек еще не успел заглушить двигатель, а я и Дел Бакстер уже выпрыгивали из лендспидера, на ходу вытаскивая свои бластеры. Надо было прикрыть отступление наших товарищей, оказавшихся в крайне тяжелом положении, или хотя бы отвлечь нападавших и не дать им, спокойно прицеливаясь расстреливать беглецов. Чарльз Гласс также без промедления присоединился к нам.
Подобравшись к повороту, я осторожно выглянул. Роджер Пэйн был уже близко. За ним бежал Пол Тэш волоча на себе Марка Хукера. Вокруг беглецов сыпались огненные стрелы, разрываясь у них под ногами яркими фонтанчиками искр. По всему ущелью разносилась канонада пальбы, а на каменном уступе, под которым горел взорвавшийся лендспидер с Эндрю Барнсом, одна за одной мелькали вспышки выстрелов. Я прицелился в эти огоньки из бластера и стал методично нажимать на курок своего оружия, ощущая каждый раз мощную отдачу, как только мой «Дум-Тум» с грохотом выплевывал огненный луч. Рядом заработал бластер и Дела Бакстера. Попасть с такого расстояния в противника, прятавшегося в укрытии за камнями, было нереально, но мы отвлекли на себя внимание нападавших, что и требовалось.
Роджеру Пэйну оставалось преодолеть до поворота еще каких-нибудь десять метров. Я уже видел на его лице счастливую улыбку, в то время как огненная стрела впилась ему в правый бок, вырвав с кровавыми брызгами часть плоти. Он, словно споткнувшись, безвольно взмахнул руками и, перевернувшись, со сдавленным криком упал на спину.
После того как подстрелили Роджера, Полу приходилось бежать в одиночестве, не считая, конечно, Марка Хукера, которого Пол тащил на себе.
Пол Тэш бежал из последних сил. Ноги у него подкашивались. Но Марка Хукера он не бросал.
Я видел его красное лицо с широко открытым ртом и выпученными глазами. Он бежал до того медленно что казалось, никогда не сможет преодолеть последние метры.
А к нам с Делом Бакстером и Чарльзом Глассом присоединились Хауард Сочурек и Дэвид Мор с парнями из зеленого лендспидера. Прибывшее подкрепление было как раз вовремя. Пол Тэш еле волочил ноги и должен был вот-вот упасть. Наш дружный залп на мгновение заставил замолчать нападавших. Этого мгновения было достаточно, чтобы Дел Бакстер бросился навстречу Полу и помог ему добраться до укрытия. А я успел добежать до раненого Роджера и затащить его за безопасный выступ скалы.
Как только Пол оказался под защитой каменной стены, ноги у него подкосились, и он упал на холодный камень террасы, с хрипом хватая открытым пересохшим ртом воздух. Пот струями стекал с его пунцово-красного лица и большими каплями капал с кривого носа. Зеленая рубашка промокла до нитки! словно он попал под дождь, и прилипала к его сухощавому телу. Но, несмотря на все это, он был цел и невредим, а вот о Марке Хукере и тем более о Роджере Пэйне этого нельзя было сказать. Я прислонил Роджера Пэйна спиной к капота красного лендспидера. Он часто и неглубоко дышал, к по всему телу пробегала мелкая дрожь. Из простреленного бока вытекала густая красная струя крови. Я взялся руками за его мокрую от пота и крови рубашку и разорвал, обнажая Пэйну грудь и живот. Одного взгляда на рану было достаточно, чтобы понять, что Роджер Пэйн обречен. Обожженные разрядом каренфайера внутренности вываливались из кровоточащей раны в боку. Обгоревшие лохмотья кожи болтались вокруг, источая неприятный запах горелого мяса. Пэйн уже стал закатывать глаза, теряя сознание, как вдруг его пальцы впились мне в руку. Роджер широко раскрыл веки, с надеждой посмотрел мне в глаза и тихим голосом, в котором звучала скорее мольба, нежели вопрос, прошептал:
— Уорнер, скажи, я буду жить?
Сколько раз я видел смерть, сколько раз ощущал ее холодное дыхание, но так и не смог привыкнуть к ее мерзкому виду. Вот передо мной умирает человек, знакомый мне не больше трех дней, которые мы провели в совместной экспедиции, оказавшейся для него роковой. И что я могу вспомнить об этом человеке, покопавшись в своей памяти? Только его веру в чудо-медальон, спасающий от гибели; наслаждение на его лице, когда он мучил Шона Рея; счастливую улыбку, когда он, бросив Марка Хукера под обстрелом, бежал к укрытию. Так что хочет от меня этот Роджер Пэйн? Спасение? Надежду? Я не господь бог. Жалость, сострадание? Я даже не могу отпустить ему грехи. Что же он хочет от меня? И тут я увидел в его глазах ответ на этот вопрос. Он хотел, чтобы на его месте оказался другой. Кто угодно — друг, брат. Но только не он — не Роджер Пэйн. Он хотел поменяться со мной местами!
Я взял свободной рукой медный кружок медальона, висевшего на кожаном ремне на шее Роджера, и, посмотрев на замысловатые надписи, украшавшие его поверхность, поинтересовался:
— Сколько ты заплатил за этот амулет?
— Два кредита, — слабеющим голосом ответил Роджер Пэйн.
— Ты зря потратил деньги.
Не знаю, слышал он мои последние слова или нет, но его хватка ослабла, глаза закатились. Он отпустил мою руку и испустил дух.
Подымаясь, я заметил, что рядом стоит Чарльз Гласс. Он все слышал, но не сказал ни слова, а просто, наклонившись, закрыл Пэйну глаза. И мы с Чарльзом молча постояли минуту над мертвым телом одного из членов нашей экспедиции.
— Чарльз! — прервал наше молчание подошедший Элан Дойл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16