Внезапно
Джеку захотелось в туалет. Он стал колотить в кнопку всей ладонью, и
невзрачный человек за конторкой издал удивленный возглас. Джек сдавил
другой рукой некое место пониже живота, чтобы уменьшить давление мочевого
пузыря. До его слуха донесся звук опускающегося лифта. Мальчик закрыл
глаза и плотно сжал коленки. Его мать выглядела неуверенной в себе,
растерянной и смущенной, а мужчины заталкивали ее в машину. Но Джек знал,
что это происходило не на самом деле: это были воспоминания - часть одного
из снов - и это происходило не с матерью, а с ним самим.
Когда раздвижные двери лифта сомкнулись за его спиной, он взглянул на
свое отражение в запыленном зеркале. Эта сцена семилетней давности вновь
овладела его сознанием, и он увидел желтые глаза одного из мужчин,
почувствовал на себе руку другого, тяжелую и бездушную...
Это невозможно - сон наяву! Он не видит глаза мужчин, меняющиеся от
голубого к желтому; его мать красива и добра к нему; бояться нечего; никто
не умирает; и только чайка представляет опасность для моллюска. Джек
закрыл глаза, и лифт начал подниматься.
Эта штука из песка смеялась над ним.
Двери лифта раскрылись, и Джек вышел. Он миновал закрытые шахты
других лифтов, повернул налево и помчался по коридору к своей комнате.
Здесь его бег выглядел менее неуместно. Они занимали номера 407 и 408 -
две спальни, маленькую кухню и гостиную с видом на океан. Его мать
раздобыла где-то цветы, расставила их в вазы, рядом поставила маленькие
фотографии в рамочках.
Джек в пять лет, Джек в одиннадцать лет, Джек, еще младенец, на руках
у отца. Его отец, Филипп Сойер, за рулем старой развалюхи, вместе с
Морганом Слоутом едущий в Калифорнию. В те времена они были настолько
бедны, что часто ночевали в машине.
Джек распахнул дверь гостиной в номере 408 и позвал: "Мама! Мамочка!"
Его встретили цветы и улыбающиеся фотографии, но ответа не
последовало. "МАМА!" Сзади захлопнулась дверь. Джек почувствовал холодок
внизу живота. Он выскочил из гостиной в большую спальню справа. "МАМ!"
Другая ваза с высокими яркими цветами. Пустая постель выглядела, как
насмешка. На столике батарея пузырьков и бутылочек с витаминами и всякой
всячиной. Джек обернулся. В окне спальни мелькали какие-то тени.
Двое мужчин из автомобиля - ни их самих, ни машину Джек описать бы не
смог, - и они тащат его мать...
- Мама, - заорал он.
- Я тебя слышу, сынок, - донесся до него из двери ванной голос
матери. - Что стряслось?
- Ох, - выдохнул он, и почувствовал, как все тело расслабляется. -
Ох, извини! Я не мог понять, где ты...
- Принимаю ванну, - рассмеялась она. - Готовлюсь к ужину. Надеюсь,
возражений нет?
Джек понял, что ему незачем идти в ванную. Он упал в одно из
расшатанных кресел и с облегчением смежил веки.
С ней все в порядке.
"ПОКА все в порядке", - прошептал приглушенный голос, и он вновь
увидел воронку в песке.

В семи или в восьми милях по прибрежному шоссе, как раз около
универсального магазина Хэмптони, они нашли ресторанчик под названием
"Царство омаров". У Джека осталось сумбурное впечатление от прошедшего дня
- он уже начал забывать о случившемся. События на пляже оставили лишь
слабый отпечаток в его памяти. Официант в красном пиджаке с желтой
эмблемой на спине, изображающей омара, проводил их к столику у длинного
узкого окна.
- Мадам желает выпить? - У официанта было каменное выражение лица
уроженца Новой Англии, и Джек, взглянув на свой спортивный костюм и
отлично сшитое выходное платье матери (от Хальсона) сквозь призму этих
водянисто-голубых глаз, почувствовал, как в нем закипает бешенство. "Мама,
если ты на самом деле не больна, какого дьявола мы здесь делаем? Это же
кошмарное место! Этою безумие! О, Боже!"
- Принесите мне бокал неразбавленного мартини, - сказала она.
Официант приподнял брови.
- Мадам?
- Лед в стакане. Маслина во льду. Охлажденный джин поверх маслины.
Итак, вы можете это подать?
"Мамочка. Боже мой, разве ты не видишь его глаза? Ты кажешься себе
очаровательной, а ему кажется, что ты насмехаешься над ним! Разве ты не
видишь его глаза?"
Нет. Она ничего не видела. И эта ненаблюдательность у нее, которая
так обостренно чувствовала людей, легла еще одним камнем на сердце Джека.
Мать уходила... во всех отношениях.
- Да, мадам.
- Потом, - продолжала она, - вы берете бутылку вермута - любой марки
- и наклоняете ее над стаканом. Потом ставите бутылку на полку и приносите
стакан мне. Понятно?
- Да, мадам. - Водянисто-холодные ново-английские глаза остановились
на его матери, неспособные, казалось, к каким-либо проявлениям чувств. "Мы
одиноки здесь", - подумал Джек, впервые до конца осознав это. _Б_о_ж_е_,
именно _м_ы_.
- Молодой человек?
- Я бы выпил колы, - грустно ответил Джек.
Официант ушел. Лили достала из сумочки пачку сигарет фирмы "Герберт
Тэрритун" (с детства, помнил Джек, она просила: "Достань мне мою Тэрритун
с полки, сынок"), и закурила, выпустив одновременно три струйки дыма.
Еще один камень на его сердце. Два года назад его мать вдруг бросила
курить. Джек с недоверием воспринял это: она курила всегда и скоро закурит
снова. Но нет... Это произошло лишь три месяца назад в нью-йоркском отеле
"Карлтон".
- Ты снова куришь, мама? - спросил он.
- Да, я курю капустные листья, - пошутила она.
- Мне бы этого не хотелось.
- Почему бы тебе не включить телевизор? - перебила она с
несвойственной ей поспешностью; губы матери были плотно сжаты. - Может
быть, как раз показывают кого-нибудь из этих дерьмовых проповедников. Сядь
и смотри, и чувствуй себя их братом во Христе.
- Извини, - выдавил он с трудом.
Тогда это был всего лишь Карлтон. Капустные листья. Но сейчас это
"Тэрритун" - сигареты, где нижняя часть мундштука окрашена под фильтр, но
это не фильтр. Он припомнил, как отец рассказывал кому-то, что курит
"Винстон", а жена - "Черные легкие".
- Тебе что-то померещилось, Джек? - спрашивала она его сейчас, смешно
зажав сигарету между вторым и третьим пальцами правой руки. Он должен был
отважиться и сказать: "Мама, я вижу, ты опять куришь "Тэрритун", - ты
вернулась к старому?"
Ужасная боль пронзила его сердце, и ему захотелось плакать.
- Нет, - ответил он. - Кроме этого места. Оно немного загадочное.
Она огляделась и улыбнулась. Два других официанта - один толстый,
другой худой, - оба в красных пиджаках с желтой эмблемой-омаром на спине,
- стояли у входа в кухню, тихо беседуя. Вельветовые шторы над входом в
обеденный зал отделяли кабинку, где сидели Джек с матерью. Перевернутые
стулья украшали пустые столы. На дальней стене висела готическая гравюра,
которая натолкнула Джека на воспоминание об "Умершем любимом" - фильме с
участием его матери. Она играла молодую, очень богатую женщину, вышедшую
замуж за темную подозрительную личность вопреки воле родителей. Ее
избранник привез ее в большой дом на берегу океана и попытался довести до
безумия. "Умерший любимый" был более или менее типичным для Лили фильмом -
она снялась во многих черно-белых фильмах, где неплохие, но давно забытые
актеры разъезжали в "Фордах", не снимая шляп.
Неоновая надпись над вельветовыми шторами гласила: "Это отделение
закрыто".
- Мрачновато здесь, верно? - спросила она.
- Как в преисподней, - ответил Джек, и она засмеялась своим
заразительным смехом.
- Ох, Джекки, Джекки! - она ласково поправила его чересчур длинные
волосы.
Он отвел ее руку, также улыбаясь (Боже, ее пальцы состояли из кожи и
костей. _О_н_а _п_о_ч_т_и _м_е_р_т_в_а_, _Д_ж_е_к_!..).
- Не трогай меня без разрешения.
- Почему так строго?
Они еще раз улыбнулись друг другу. Джек не помнил, когда бы еще ему
так хотелось плакать или когда бы он так сильно любил ее. Что-то новое
открылось сейчас мальчику... возвращение к "Черным легким" - часть этого.
Принесли напитки. Она легонько коснулась его бокала своим.
- За нас.
- Хорошо.
Они выпили. Официант принес меню. Лили небрежно просмотрела его.
- Что бы вы предложили?
- Рекомендую морской язык.
- Принесите два.
Джек был немного смущен, заказывая за них обоих, но он знал, что мать
хочет именно этого - после ухода официанта он взглянул матери в глаза и
увидел одобрение своему поступку.
Принесли еду. Морской язык с лимоном был горячим и вкусным. Но Лили
едва прикоснулась к содержимому своей тарелки.
- Занятия в школе начались две недели назад, - Джек успел съесть
половину порции. Глядя на большие желтые автобусы с надписью "Районная
школа Аркадии", он почувствовал себя слегка виноватым, хотя причиной этому
были обстоятельства.
Лили выжидающе смотрела на него. Она уже выпила второй бокал, и
официант принес третий.
Джек передернул плечами.
- Подумай, что я имею в виду.
- Ты хочешь в школу?
- Что? Нет! Не здесь.
- Хорошо, - согласилась она. - Потому что у меня нет этих твоих
чертовых справок, а без свидетельства о рождении они тебя в школу не
примут, приятель.
- Не называй меня так, - сказал Джек, но Лили даже не улыбнулась
старой шутке.
"Мальчик, почему ты не в школе?"
Он оглянулся, как будто этот голос прозвучал где-то рядом, а не в его
сознании.
- Что-нибудь не так? - спросила она.
- Нет. Впрочем... в этом чудесном парке, Стране Чудес, есть старый
черный чудак. Славный малый... Он спрашивал, почему я не в школе.
Она выпрямилась. Улыбка пропала с ее лица.
- Что ты ему сказал?
Джек пожал плечами.
- Я сказал, что болен. Помнишь, так было с Ричардом? Доктор сказал
дяде Моргану, что Ричард не должен ходить в школу шесть недель, но может
гулять на улице. - Джек слегка улыбнулся. - Я думаю, ему повезло.
Лили немного расслабилась.
- Я не люблю, когда ты разговариваешь с незнакомыми людьми, Джек.
- Мама, он...
- Мне неважно, _к_т_о_ он. Я не хочу, чтобы ты разговаривал с
незнакомыми людьми.
Джек подумал о чернокожем друге; он представил себе его стальные
волосы, изборожденное морщинами темное лицо; умные, светящиеся глаза. Он
вспомнил их встречи в Аркадии, где не было никого, кроме них, да еще
поодаль два чудака играли в крокет, сохраняя глубокомысленное молчание.
Но сейчас, сидя с матерью в этом ужасном ресторане, - не чернокожий
мужчина, а он сам задал себе вопрос.
Почему я не в школе?
"Все так, как она сказала, сынок. Нет ни справок, ни свидетельства.
Ты думаешь, она захватила сюда твое свидетельство о рождении? Ты так
думаешь? Она слишком торопится, и ты торопишься вместе с нею. Ты..."
- Ты что-нибудь получал от Ричарда? - обронила она, и когда она
закончила фразу, то к нему пришло это, и оно поразило, как удар молнии.
Его руки задрожали, стакан упал со стола и разбился.
"Она почти мертва, Джек".
Голос из песчаной воронки. Он звучал в голове Джека.
Это был голос дяди Моргана. Не возможно, не почти, не как будто. Это
был настоящий голос. Голос отца Ричарда.

По пути домой, в машине, она спросила:
- Что произошло с тобой там, Джек?
- Ничего. Мне почудился последний хит Джейн Круппа.
- Не смейся надо мной, Джекки, - она выглядела усталой и измученной.
Между вторым и третьим пальцами правой руки была зажата сигарета. Она вела
машину очень медленно - чуть больше сорока миль в час - как всегда, когда
выпивала лишнее. Лили сидела прямо, юбка не прикрывала колени, а
подбородок, казалось, нависал над рулевым колесом. На мгновение она стала
похожа на ведьму, и Джек быстро отвернулся.
- Совсем нет, - промямлил он.
- Что?
- Я не смеюсь. Это было что-то вроде судороги. Мне очень жаль.
- Все в порядке, - ответила она. - Я думала, это связано с Ричардом
Слоутом.
- Нет.
"Его отец говорил со мной из воронки в песке на берегу, вот и все! Он
говорил со мной в моих мыслях, как в фильме, где ты слышала голос свыше.
Он сказал мне, что ты почти мертва!.."
- Тебе его не хватает, Джек?
- Кого? Ричарда?
- Нет, папы Римского. Конечно, Ричарда.
- Иногда. - Ричард Слоут ходил в школу в Иллинойсе - одну из тех
частных школ, учиться в которых очень престижно.
- Ты увидишься с ним. - Лили взъерошила его волосы.
- Мама, с тобой все в порядке? - Эти слова сами собой слетели с
языка. Он почувствовал, как его пальцы впились в колени.
- Да, - ответила она, прикуривая другую сигарету (она притормозила до
двадцати миль, делая это, и едущий сзади старый грузовичок нетерпеливо
посигналил). - Все как нельзя лучше.
- На сколько ты похудела?
- Джекки, можно никогда не быть слишком худым, или слишком полным. -
Она помолчала и улыбнулась ему. Это была усталая, грустная улыбка,
сказавшая ему все, что он хотел знать.
- Мама!..
- Хватит, - оборвала она. - Все нормально, и не будем об этом.
Попробуй найти мне какой-нибудь би-боп по приемнику.
- Но...
- Поищи би-боп, Джекки, и закрой рот.
Радиостанция Бостона передавала что-то джазовое в исполнении
альт-саксофона. А над всем этим царил океан. Позже Джек увидел гигантский
скелет из металлических конструкций на фоне неба. И очертания гостиницы
"Альгамбра".
Если это был их дом, то они были дома.

3. СМОТРИТЕЛЬ ТЕРРИТОРИЙ
На следующий день показалось солнце - тяжелое и яркое, осветившее
пляж и крыши. Волны сверкали в лучах света. Джеку показалось, что
солнечный свет здесь не такой, как в Калифорнии - менее яркий, более
холодный. Волны набегали и вновь возвращались в океан, потом опять
набегали, окаймленные золотой полоской. Джек отошел от окна, привел себя в
порядок и оделся; он чувствовал, что пора идти на остановку школьного
автобуса. Семь-пятнадцать. Но, конечно, в школу он сегодня не пойдет;
1 2 3 4 5 6 7 8 9