Минуту Вилогби молчал, потом, подняв глаза на Ларсена, сказал:
— Я могу сказать точно, сколько стоил такой коврик пару лет назад. Восемнадцать тысяч долларов.
— А сколько он мог бы стоить сейчас?
— Хорошему покупателю я бы продал его за двадцать пять. Это не самый редкий образец навахо, но очень хороший. Я нашел его на распродаже.
Ларсен моргнул.
— Я правильно понял: вы продали этот самый коврик?
— Именно. Два года назад.
Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Вы уверены?
— Давайте посмотрим, — сказал Вилогби.
Он прошел в угол галереи и, открыв ящик, достал картотеку. Пару минут он рылся в карточках, заставляя Ларсена нервничать больше и больше.
— Ага! Вот, — сказал он, вытащив карточку из ящика и передав ее Ларсену.
К карточке была приколота фотография коврика. Ларсен сравнил ее со своей — они были абсолютно одинаковы. Он улыбнулся.
— Потрясающе! У вас прекрасная картотека!
— Игра стоит свеч. Обычно я предлагаю покупателю пройти и спрашиваю, что конкретно он желал бы. Если я продал что-нибудь подобное, я звоню клиенту и спрашиваю, может, он хочет вернуть вещь назад. Я продал уже довольно много таким путем.
— Вы также записываете — кому продаете вещи?
— Конечно, на обороте!
Ларсен перевернул карточку.
— Беннет Мильман, — громко прочитал он.
— Да, да, Мильману. Коврик был второй вещью, которую он у меня купил.
Адрес был: Копа де Оро, в Бел-Эйр, примерно в полумиле от дома Крис.
— Вы не знаете, мистер Мильман все еще проживает по этому адресу?
— Не знаю. Я не видел его с тех пор, как он купил этот коврик.
— Большое спасибо, мистер Вилогби! Вы очень помогли мне.
— Не за что, — ответил Вилогби. — А знаете, что самое странное, касающееся этого коврика?
— Что?
— Он лежит на полу. Знаток повесит коврик такого качества на стену, а не будет ходить по нему. Мистер Мильман всегда очень бережно относился к своим приобретениям. Расскажите мне, что он сделал с кувшином, который я продал ему?
Вилогби печально покачал головой. Ларсен почти добежал до машины. Направляясь в Бел-Эйр, он подумал, что ему, наверно, не стоит встречаться с Мильманом один на один, тем более, что тот знает его в лицо. Достав микрофон, он приказал патрульной машине ждать его в Копа де Оро по адресу Мильмана.
* * *
Владения Мильмана находились за резными железными воротами, но они были открыты. Пару минут Ларсен подождал патрульную машину. Когда она подъехала, он вышел из своей машины и подошел к двум полицейским.
— Я не стану взламывать дверь, но вы будьте наготове. И не вмешивайтесь, пока что-нибудь не произойдет.
Полицейские кивнули. Ларсен вернулся к своей машине и въехал в ворота. Дорога была короткая и извилистая. Она заканчивалась кругом, выложенным булыжником в европейском стиле. Ларсен вышел из машины. Место было достаточно живописное и ухоженное, как, впрочем, почти все в этом фешенебельном квартале. Дом тянул на пять-шесть миллионов.
Ларсен подошел к двери и позвонил. Он ждал, что ответит слуга, но никто не подошел. Ларсен немного погулял вокруг дома, когда машина, белый «кадиллак», показалась на подъездной аллее и из нее вышли трое — миловидная молодая женщина и пожилая пара. Молодая женщина подошла к нему.
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
— Я разыскиваю мистера Мильмана.
Она странно на него взглянула.
— А нельзя полюбопытствовать, зачем?
— Я инспектор Ларсен из полицейского управления Беверли-Хиллз. Мне нужно с ним поговорить.
— Боюсь, что это невозможно, — сказала женщина. — Мистер Мильман умер около трех месяцев назад.
— Что?
— Я агент по продаже недвижимости. Я показываю дом клиентам.
— Понятно. Скажите, а мебель все еще в доме?
— Нет. Около двух недель назад миссис Мильман продала все, вплоть до стен, на аукционе.
— А вы не знаете, кто был аукционистом? Аукционисты ведут подробные записи о торгах. Он смог бы тогда найти коврик.
— Сама миссис Мильман. Она не хотела платить аукционисту, поэтому она дала объявление в «Таймс» и продала все сама, только за наличные. Она даже не брала чеки. Говоря по правде, я никогда не видела такой страсти к наличным. Похоже, она хочет скрыть доходы от налоговой инспекции.
— А вы случайно не были на аукционе? — он опять хватался за ниточку.
— Да. Я купила два стула, примерно за полцены от того, что я заплатила бы за них в магазине. Честно говоря, лучше бы она обратилась к аукционисту, кто разбирался бы в стоимости вещей и мог бы дать соответствующую рекламу.
— А вы случайно не помните, не продавала она коврик в стиле навахо?
— У мистера Мильмана было несколько индейских ковриков и кувшинов — очень хорошая коллекция, но меня они не очень интересовали, поэтому я не обратила внимания.
— А вы не помните, кто мог бы купить коврик?
— Боюсь, что нет, — она подошла к нему ближе. — Извините, я не хочу пугать моих клиентов присутствием здесь полицейских. Если вы больше ничего не хотите узнать, не могли бы вы с вашими ребятами покинуть это место?
— Конечно, — ответил Ларсен. — Нам больше здесь нечего делать. Скажите, а где я могу найти миссис Мильман?
— Она живет в Палм-Спрингс. — Женщина протянула ему свою визитную карточку. — Если вы позвоните ко мне в офис, вам дадут ее адрес.
— Спасибо, я так и сделаю.
* * *
Вернувшись в машину, Ларсен откинулся на подголовник и вздохнул. Его надежда опять рассеялась.
Глава 20
Крис моргнула. От света у нее заболели глаза. От света! Как благодарна она была этой боли.
— Расскажите мне, как это было, — сказал доктор Вильерс.
— Проснувшись сегодня утром — а я лежала на боку, разглядывая окна моей спальни — я должна была от света прикрыть глаза рукой. Прошла почти минута, пока я поняла, что вижу что-то новое — яркий свет!
— Мне это очень приятно, — сказал Вильерс. — Это значит, что вы реагируете на лечение. А людей вы еще не различаете — только тени?
— Очень смутно. Скажем, я могу посмотреть в сторону Мелани, когда она говорит со мной, вместо того чтобы догадываться, где она находится по звуку ее голоса. Но пока она все еще только пятно. А когда я смогу видеть снова? — спросила она.
— Потерпите, надо быть терпеливой! Смотрите, сколько времени понадобилось вам, чтобы увидеть свет — вам потребуется гораздо больше времени, чтобы зрение полностью восстановилось.
— А оно восстановится? Или то, что я вижу сейчас, будет самым лучшим для меня результатом?
— Полагаю, совсем наоборот. То, что происходит сейчас — это только первый шаг. Я не могу гарантировать, что у вас будет орлиное зрение, но прогноз достаточно положительный.
— Я никогда не смогу терпеливо ждать!
Вильерс улыбнулся.
— Иногда природа заставляет нас делать это. Только, пожалуйста, когда все кончится, не забывайте об уроке.
— Да.
— Я могу предложить некоторых людей из персонала, которые могут помочь вам быть спокойной. Не хотите попробовать?
Крис отрицательно покачала головой.
— Спасибо, нет. Если бы я считала, что так и останусь в этом состоянии, я бы не раздумывая обратилась за помощью, но я нахожу свои собственные способы пережить это с помощью некоторых моих друзей. Я не хочу, чтобы со мной обращались, как со слепой.
— Как хотите, — Вильерс взял ее за руку. — А это что? Этого раньше не было.
Крис прикрыла левую руку правой.
— Это вид татуировки. Я собираюсь ее вывести.
— Я могу проводить вас к дерматологу, чтобы он посмотрел.
— Хорошо, — согласилась Крис.
— Возьмите меня за руку.
Вильерс помог ей спуститься в холл к лифту и нажал кнопку.
— Вы выходите из дома?
— Да. Время от времени. Но все-таки дома я провожу больше времени, чем мне хотелось бы. Просто я не чувствую себя в своей тарелке, если выхожу с кем-то, кому не могу довериться полностью и кто не знает, в каком я состоянии. Мне бы хотелось пока хранить это в секрете.
— Понимаю, — ответил Вильерс, помогая ей войти в лифт. Когда они поднялись на верхний этаж, он продолжил разговор. — Боюсь, вы отрезали себя от многих друзей.
— Вы должны понять меня, доктор Вильерс...
— Поль. Пожалуйста, называйте меня Поль!
— Поль, в моем деле даже временная потеря зрения может навсегда лишить меня работы. Помните, как быстро меня выкинули из фильма, когда я попала в больницу?
— Да. И меня это очень рассердило!
— Меня тоже сначала, но потом я посмотрела на это с профессиональной точки зрения. Когда начинаются основные съемки, график съемок очень плотный, считается каждый час работы. Студия или продюсер не могут набрать тридцать актеров, у которых роли, сотню — на эпизоды, да еще директор и его команда — и заставить их ждать, пока один человек оправится от болезни. В этом смысле они были правы. Если бы они стали ждать меня, они потеряли бы огромные суммы.
— Понятно. А вот и отделение дерматологии.
Молодой человек в белом халате что-то писал.
— Привет, Поль!
— Привет, Джерри! Разреши познакомить тебя с моей пациенткой, Крис Кэллавей. Крис, это доктор Джерри Стейн.
Стейн встал.
— Добрый день! Я смотрел ваши фильмы. Они мне очень нравятся.
— Спасибо, — сказала Крис.
— Джерри, — вмешался Вильерс. — У Крис на руке татуировка, от которой она хотела бы избавиться. Не поможешь ей?
Крис вытянула руку.
Стейн внимательно посмотрел на нее, подвинув руку ближе к стоявшей на столе лампе.
— Любительская, — сказал он. — Люди напиваются и делают себе такие татуировки.
— Я этого не делала, — сказала Крис.
— Извините, я совсем не имел в виду вас. Однако вам повело: одноцветная, красная — ее легко можно вывести с помощью лазера. Легко выводятся также синяя и черная. А вот зеленую или желтую вывести практически невозможно. Вам же не потребуется даже анестезия. Луч лазера пульсирует коротким вспышками — примерно сорок биллионных в секунду, нагревая только пигмент татуировки и раздробляя его. Затем окружающая ткань «съедает» чернила и выводит их через кожу. Обычно требуется около двенадцати сеансов, но эта татуировка нанесена настолько поверхностно, что, думаю, мы управимся за один.
— Давайте покончим с этим, — ответила Крис.
* * *
Сидя в машине с Денни, Крис потерла тыльную сторону руки.
— Не делай этого. Ты занесешь туда инфекцию.
— Как она выглядит?
— Такая миленькая, красненькая.
— Дерматолог сказал, она будет чесаться, как солнечный ожог.
— Это не проблема, лапочка. Не беспокойся об этом.
— Денни, кто-нибудь едет за нами?
— Нет, я не вижу. Перестань, не превращай меня в параноика!
— Когда они выводили мне эту татуировку, я только и думала об этом ублюдке, который мне ее сделал.
— Полегче. Злость не поможет.
— Ты прав, не поможет. Мне кажется, я даже лучше себя чувствую, когда думаю о том, что теперь могу убить Поклонника.
— Лапочка, я знаю, я купил тебе пистолет, но это не значит, что ты должна пристрелить парня. Это для самообороны в крайней ситуации.
— Ты знаешь, я не могу просто так застрелить его.
— Ну, это я так, образно.
— Я теперь понимаю, как должен чувствовать себя олень в лесу. Только ждать, когда из-за дерева выйдет охотник и выстрелит в него. Мне не нравится роль жертвы.
— Знаю, что не нравится, и я бы хотел сделать что-нибудь, чтобы изменить это.
— Есть кое-что, что ты можешь сделать для меня, Денни, — сказала она.
— Все, что хочешь.
— Смотри внимательней, что у тебя за спиной. То же самое я хочу сказать Мелани.
— О чем ты?
— Я хочу перестать быть жертвой.
— Что ты хочешь сказать?
— Я заставлю Поклонника защищаться каждый раз, как только он появится.
— Лапочка, это может быть опасно. Вспомни. Ион говорил тебе, что лучше не раздражать его.
— Он раздражает меня, а почему я не могу?
— Потому что у него огромное преимущество.
— У меня тоже есть преимущества. У меня есть ты, и Мелани, и Ион. У Поклонника нет друзей, которые помогали бы ему. Он одинок, и я найду путь, как воспользоваться этим.
— Крис...
— Только ты будь внимательней, Денни. Я не хочу, чтобы его гнев распространялся на тебя.
— Крис...
— Просто смотри внимательней, что у тебя за спиной.
— Крис, будь разумна.
— И, Денни, я хочу встретиться с Грэмом Хонгом.
— Зачем?
— Позвони ему и попроси приехать ко мне домой.
— Хорошо.
— И Денни...
— Да.
— Может, тебе тоже стоит иметь пистолет?
Глава 21
Звонок в телефонную службу Палм-Спрингс выявил только одного Мильмана, но его номера не было в справочнике. Ларсен попросил старшего смены, назвал свою фамилию, должность и номер значка — и получил номер телефона и адрес.
— Алло?
— Миссис Мильман?
— Нет, это горничная.
— Могу я поговорить с миссис Мильман?
— Миссис Мильман не разговаривает по телефону.
— Ни с кем?
— Только с теми, кому она звонит сама.
— Не могли бы вы сказать ей, что звонят из полицейского управления Беверли-Хиллз?
— Это ничего не изменит. Она не подойдет к телефону.
— Но это срочное дело!
— Извините, — женщина повесила трубку.
Ларсен никогда прежде не встречал человека, который бы отказывался говорить по телефону. Во всем Лос-Анджелесе люди жили и умирали в машинах и с телефоном, а часто в том и с другим одновременно. Вдова Бенета Мильмана была эксцентричной особой.
Рассерженный, он опять набрал номер. Телефон прозвонил пятнадцать раз, но никто не ответил. Он посмотрел на часы. Ровно девять. Он набрал номер Крис Кэллавей.
— Алло? — ее голос был напряженным, вызывающим.
— Привет, это Ион. Как дела?
— О, привет, — голос смягчился, казалось, она была рада слышать его. — Хорошо!
— Послушай, мне надо съездить в Палм-Спрингс по делам. Я подумал, ты не хочешь покататься по солнышку? Пообедать, а затем вернуться?
— Не хочу ли я? Да меня уже трясет от сидения дома.
— А Денни сейчас дома?
— Да, но он скоро должен уехать.
— Можно мне поговорить с ним?
Денни подошел к телефону.
— Привет, коппер!
— Привет! Послушай, я хочу съездить с Крис в Палм-Спрингс, но мне не хочется иметь Поклонника «на хвосте». Ты не поможешь?
— Всегда, — рассмеялся Денни.
— Ты мог бы вывезти Крис из дома и встретиться со мной?
— Конечно. А куда?
— Поезжайте в Беверли-Хиллз и остановитесь сзади Нейман-Маркуса. Затем пройдите через магазин, я буду ждать вас у входа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31