https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkala/so-svetodiodnoj-podsvetkoj/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Знаешь, я не хочу, чтобы тебе оторвали руку…
— Тебе было бы меня жаль?
— Да, пожалуй… Знаешь, мне было бы тебя очень жаль. Ты — штранный. Штранно, это что же, я тебя тоже люблю?! Выходит, люблю… Штранно.
Он замолчала, а потом вдруг, почти не шепелявя, заявила:
— Да, пожалуй, я бы могла быть с тобой и бесплатно. Штранно… Выходит, я тебя люблю? На мгновение он отодвинулась. — Послушай, может, ты пудришь мне желудок? — Снова придвинулась. — Нет, не пудришь, пудрят не так, я тебе верю. Штранно… Но мне положено брать с тебя деньги за это, а как же мне их брать, если я тебя люблю? Штранно… Что же мне делать?
— Братец Инфанта, — сказал я, — давай будем делать то, за что ты должна брать с мем деньги, и тогда тебе не придется решать: брать или не брать. А монеты я оставлю, просто так, ни за что.
— Если ты оставишь мне монеты ни за чтоя значит, ты меня очень-очень любишь, так? Но если я тебя тоже очень-очень люблю, как же я с тебя их возьму? Как же я отпущу тебя, не сделав с тобой это ? Ты ведь этого хочешь? Все братцы вceда хотят. И потом: мне нужно знать, как это будет бесплатно. С куклой я это не делала, ни за деньги, ни бесплатно… Почему ты дрожишь? Ты сказал, что со мной тебе не может быть плохо.
— Мне не плохо, нет, я… — повернулся к братцу непорядочной шлюхе Инфанте лицом. — Посмотри мне в глаза… Ну, что ты там видишь?
— Ничего. Тут очень темно.
— Вот и я ничего не вижу…
— Подожди… Штранно… Будто бы что-то оттуда да светит…
— Это — луна и звезды. Теперь я тоже вижд оказывается, только присмотреться надо… Это — ядовитая окружающая среда. И еще там есть Железный Бастион и Сам Братец Президент…
— Коронушка ты моя бедненькая…
— Ты думаешь, я сошел с ума? Нет, просто так говорят, я сам слышал, но пока не все понимаю Только сегодня, когда увидел иллюзии за Железным Бастионом, кое-что понял. И еще потом, когда…
— Когда?
— Ладно, давай спать.
— Нет. Хочешь половинку фейхоа? Так, бесплатно? — Он достала из-за щеки фейхоа, вытерл об одеяло и приложила к моим губам. — Если хочешь, ешь все…
Я откусил половину. Оставшуюся половину съела братец непорядочная шлюха Инфанта. Мы не много полежали молча. Потом он сказала:
— Обними меня крепко-крепко… Я хочу знал как это будет бесплатно. Ну… вот так… Знаешь, бесплатно это делать действительно гораздо пряятнее… Странно…
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Странно… — сказала братец непорядочная шлюха Инфанта, с которой мы делали это на кровати в апартаментах отеля с непорядочными шлюхами «Блаженство за три монеты» бесплатно.
А когда это прошло, он спросила:
— Ты скоро ко мне еще придешь?
— Завтра я ухожу за Железный Бастион. Уже сегодня.
— Но ведь ты же вернешься!
— Да, вернусь.
— Я тебя люблю, я тебя буду ждать.
— Спи.
— Когда ты придешь?
— Скоро. Я обязательно приду к тебе скоро.
— Никогда мне не было так хорошо…
— Что тебе принести?
— Не знаю… Неважно, главное — ты приходи… Он уткнулась лицом мне в плечо и тихонечко засопела. Вдруг вздрогнула во сне — что ему там снилось?
А мне снилось, что я маленький братец. Во всех комнатах шикарного дворца, по которым я шел, сидели на ночных горшках маленькие братцы, делая то, что очень хотелось сделать мне, но только в полном одиночестве. Я переходил из комнаты в комнату, из комнаты в комнату, у меня не было больше сил терпеть, и все же я никак не мог заставить себя расстегнуть штанишки. Мне было чего-то стыдно. Наконец, как-то мгновенно превратившись во взрослого братца, я вышел на площадь. На площади, тут и там, сидели на ночных горшках взрослые братцы, делая то, что делать при всех я стеснялся. Думая только о том, как бы уединиться, я направился к одной из улиц. Сидевшие на ночных горшках братцы хватали меня страждущими объединения руками за фалды фрака и кричали, чтобы я к ним присоединился. Я же отрицательно качал короной, вырывался и шел вперед, шел по улицам, увешанным транспарантами «Все — на горшки!», шел по переулкам, увешанным лозунгами «На горшках — объединяйся!», заглядывал в подворотни, где видел мраморные статуи Самого Братца Президента, сидевшего на горшке, в подъезды шикарных дворцов, в открывающиеся передо мной двери… И везде, в каждом крохотном закутке, в каждом укромном местечке на ночных горшках сидели братцы… Около эскалатора, куда я подошел, на ночных горшках сидели братцы таможенники; приметив меня, они закричали, что обязаны проверить мое дерьмо на лояльность существующему горшковому порядку. Я бросился бежать, вскочил на ступеньки… и очутился в Великой Мечте. Великую Мечту освещал поток слепящего света. В самом центре Великой Мечты на ночных горшках сидели возглавляемые Самим Братцем Президентом братцы братцевские мыслеводители из Кабинета Избранных; увидев меня, они замахали руками и закричали, что я обязан к ним присоединиться. Я снова побежал. Прервав горшочное объединение, братцы мыслеводители повскакивали на ноги и бросились меня догонять. Над моей головой, на кото-эой не было короны, пролетел пущенный кем-то из них горшок. Всего меня облепило выпавшее из него Дерьмо. Подхлестываемый отвращением, я рванулся вперед с утроенной силой, с маху врезался в зеркало Железного Бастиона… и Железный Бастион Рассыпался, выпустив меня на свободу…
Когда я проснулся, за окном тлел рассвет. Братца непорядочной шлюхи Инфанты в апартаментах не было. А в карманах фрака братца Пилата III не было ни одной монеты.
— Сука! Шлюха непорядочная! Сука! Сука! Сука! — рявкнул я, оделся и вышел из отеля.
Он нагнала меня метров через пятьдесят. Его лицо было заплаканным.
— Я не хотела!
— Отцепись…
— Они меня заставили!
— Я тебя ни в чем не упрекаю.
— Так положено! Я должна была вытащить все из твоих карманов. Ты, по правилам, должен был пожаловаться на меня в ближайший участок Ордена Святой Экзекуции. Они должны были прийти, отобрать у меня монеты, половину отдать тебе, половину оставить себе. Из своей половины ты должен был заплатить мне. Но я ничего бы не взяла. Я тебя люблю! Я не хотела! Они меня заставили! Так положено! Так всегда бывает!
— Молодец.
— Служу Нашему Дому! — рявкнула он. Потом впилась ногтями в мое плечо и… заревела. Тоже мне, непорядочная шлюха!
— Ладно, хватит, — сказал я.
— Я не должна была брать с тебя деньги. Я же тебя люблю! Вот возьми, — он сунула в мою руку несколько монет, — это мои, собственные, твои я уже отдала. Так положено! Так всегда бывает! А я тебя люблю и не должна брать деньги…
Я положил монеты в карман. Втянул корону в плечи и зашагал к ближайшему эскалатору.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Братец Мона Лиза, которая была убита, стояла в своей маленькой бронированной ассистентской возле окна на улицу, повернутая ко мне спиной. Когда он повернулась ко мне лицом, я увидел, что это вовсе не братец Мона Лиза, а братец совершенно мне не знакомая и совершенно не убитая, но очень похожая на братца убитую Мону Лизу, которая была до того, как его убили, ассистентом при нашем славном знамени: тот же рост, те же белые волосы, те же ярко-белые улыбающиеся губы… Даже корона на нем была точно такая же.
— Братец Пилат III? — спросила он.
— Я-то братец Пилат III, -ответил я. — А вот ты кто?
— А я — новый ассистент при славном департаментском знамени братец Клеопатра II. Направлена сюда отделом кадров Министерства внешних горизонтальных сношений для прохождения службы в бронированных стенах этой славной орденоносной ассистентской. Кстати, братец Пилат III, ты обязан явиться в министерство ровно в десять часов и одну минуту.
Я посмотрел на часы. Было ровно девять и три минуты. Предстоящая поездка в министерство за новой синекурой меня очень радовала.
— Тебя сопровождать?
— Естественно. Ты будешь моим персональным почетным эскортом, — пошутил я.
Но братец Клеонатра II шутку не оценила, видимо, ввиду ее особой тонкости. Вытянувшись в струнку, он рявкнула:
— Так точно!
Находиться в ассистентской наедине с братцем, похожим на убитую в моем шикарном дворце при крайне таинственных обстоятельствах братца Мону Лизу, которая мне померещилась, едва я вошел в ассистентскую, мне было что-то не очень весело. Я вскрыл толстую бронированную дверь и прошел в хранилище. Сделал запись о своем прибытии в журнале прибытия. Посидел на стуле непосредственно под портретом Самого Братца Президента, которому слава, вспомнил о купленном вчера за большие деньги, да так и не использованном по прямому назначению платье, и мне захотелось использовать его прямо по назначению.
— Братец ассистент при славном знамени братец Клеопатра II! — рявкнул я.
Он вошла в хранилище.
— Чего изволите?
— Изволю быть рад, что мой новый ассистент при знамени такой красивая братец. С прежним у меня сложились прекрасные отношения, надеюсь, у нас тоже будут слагаться отношения не хуже. И чтобы положить им крепкое основание, я решил преподнести тебе подачку.
— Какую? — рявкнула он.
Я выложил из стола на стол перевязанный пышной черной лентой шикарный полосатый пакет.
— Что это? — округлила глаза и бедра братец Клеопатра П.
— Да так… ничего такого особенного.
Он извлекла из пакета сногсшибательное платье. Но не упала, как я того ожидал, а только чуть-чуть покачнулась, особенно — плечами. Мне же упасть помешал стул, который стоял под портретом Самого Братца Президента, где я сидел.
— Это мне? Да оно же из магазина пятнадцатого яруса…
То, что братец Клеопатра II не упала, навело мой умный ум на мысль, что это не очень-то простой братец, братец, которая, видимо, по каким-то тайным причинам вынуждена скрывать свою истинную экзистенцию, что корону с ним нужно держать востро…
Я всегда что-нибудь дарю — это такое новое словечко с двадцать первого яруса — своим новым ассистентам, — сказал я, предварительно как следует навострив корону. — Да, так уж у меня, братца Пилата III, заведено. Ну а такому красивой братцу, как братец ты, — обязательно из магазина пятнадцатого яруса.
— Здорово! — придя в себя, весело рявкнула братец Клеопатра II. Не то что на моей прежне| службе, где я до этого служила.
Он сбросила с себя прежнее платье. Чулки, под, вязки, трусики на братце Клеопатре II были в бело-черную полоску, такую же бело-черную, как и на братце непорядочной шлюхе Инфанте, которую я тут же вспомнил. Смотреть на раздевающихся и раздетых братцев, несколько от меня физиологиче. ски отличающихся, да еще на службе, я не имел никакого права, так как это была порнография, которая очень сильно оскорбляла мое братцевское достоинство, за оскорбление которого меня могли привлечь на арену гладиаторов. Я отвернулся от порнографии и стал смотреть на портрет Самого Братца Президента, дай ему Сам Братец Президент здоровья. Почему-то смотреть на портрет Самого Братца Президента мне не хотелось, а хотелось смотреть на порнографию, даже несмотря на то, что она оскорбляла мое братцевское достоинство, а портрет Самого Братца Президента не оскорблял, а наоборот.
— Ну, что скажешь? — спросила братец Клеопатра II.
— Ты уже оделась?
— Да, — сказала он.
— Здорово! — сказал я.
А он сказала:
— Сейчас?
Тогда я сказал:
— Можно и сейчас.
— Ну давай сейчас, — сказала он.
Чтобы не было порнографии, я натянул на глаза корону, которую всегда натягивал на глаза, когда делал с братцами, несколько от меня физиологически отличающимися, это , как называла это братец непорядочная шлюха Инфанта, а как называла братец Принцесса — у меня язык не поворачивался произнести, и что лично я сам вообще никак не называл, поскольку, согласно инструкции, это названия не имело…
Потом, то есть после того, как мы сделали то, что, согласно инструкции, названия не имело, братец Клеопатра II переоделась, прошла в ассистентскую и принесла в хранилище большую заветную бутыль с пятью домовыми знаменами на этикетке бутыли. Я слазил в сейф и достал оттуда деликатесные фрукты. Мы стали обмывать новую синекуру братца Клеопатры II, его новое платье, наше новое знакомство, складывающиеся и множащиеся между нами отношения.
— Зуб тебе в корону!
— Два зуба в твою!
— Ты где до этого департамента служила?
— В Министерстве внешних вертикальных сношений. Департамент квадратной печати спецзоны Верха.
— Ну и как?
— С вами, конечно, никакого сравнения. Раньше было лучше, но теперь стало хуже. С тех самых пор, как теплая война сильно потеплела. Хотя, по идее, должно бы быть как раз наоборот.
Я снова навострил развостренную было корону. д навострив, сказал:
— Конечно, наоборот.
Сказав «конечно, наоборот», я вдруг почувствовал мучительную жажду. Мучительная жажда мучительно заставила выпить меня еще сразу три бокала. В желудке сильно прояснилось.
— Через нас кое-что проходит, — сообщил я тайно братцу Клеопатре II. — Тебе тоже будет кое-что перепадать: фрукты, монеты, новые платья, если, конечно, мы договоримся. Скажи, не таясь, ты чей братец: братца Белого Полковника, или братца Цезаря X, или сразу обоих братцев?
— На предательские вопросы не отвечаю, — ответила он и подмигнула мне сначала левым, а потом другим, правым, глазом.
Мне стало ясно — чей, а он добавила:
— А вообще-то я сам собой братец.
Это я уже не понял, но расспрашивать не стал — плеснул в бокалы новую хорошую порцию божественного, взял яблоко и надкусил. Мне стало совсем хорошо, я был очень счастлив — я сидел в своем любимом департаменте, на своем любимом стуле под портретом очень любимого мною Самого Братца Президента, ел деликатесную контрабанду, и напротив меня сидела хорошенькая братец, несколько от меня физиологически отличающийся, в чем я уже успел чуточку разобраться и в чем намеревался разобраться в достаточной мере в самое же ближайшее за этим временем время…
Тут в дверь хранилища постучали. Оказалось, что постучал братец персональный шофер братца министра.
— Автомобиль подан, — подумал он вслух. Министерский автомобиль был очень большой и очень красивый: очень белый блестящий лак снаружи и очень мягкая черная кожа внутри. Он был почти такой же персональный, как и персональный автомобиль братца Белого Полковника, в котором я как-то катался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24


А-П

П-Я