Это было в начале лета, когда мы еще жили вместе.
– Возможно, сделка не состоялась. Я попробую что-нибудь разузнать. – Я задумалась. – Странно, но Харпер тоже ничего не знала об этом домике. Или по крайней мере не обмолвилась о том, что ее парень может быть там.
– К слову, о Харпер – ты по-прежнему думаешь, что ей пока не стоит знать правду?
– Честно говоря, уже не думаю. Наверное, личность убитого установят только через несколько дней, так что до нее наверняка дойдут слухи. Пусть лучше Харпер узнает об этом от тебя, чем от кого-то третьего. Расскажи ей завтра.
– И продюсеру я тоже расскажу. Будет лучше, если и он узнает об этом от меня.
Я сделала глоток чаю и ненадолго задумалась.
– Когда я ехала домой… ты не перезванивал мне сразу после того, как мы с тобой поговорили?
– Нет, а что?
– Кто-то позвонил и расплакался. Очевидно, ошибся номером. Я просто подумала…
– Нет, я тебе не звонил. Но мне и в самом деле хотелось заплакать.
– Господи, Крис, мне так жаль!..
Я поставила чашку на столик и крепко сжала его плечо. Сквозь мягкую ткань я чувствовала, какие у него сильные бицепсы. Прошлой зимой эти руки обнимали меня. Мы занимались сексом на моей кушетке, Крис – в спущенных джинсах, я – в расстегнутом лифчике. Но я никогда не проводила с ним ночь. И не только потому, что его великолепное тело не могло бы меня воспламенить. На самом деле оно сводило меня с ума. Но в моем сознании разрыв с Джеком – и та боль, которую я ему причинила, – был тесно связан с моим увлечением Крисом, и каждый раз, когда я готова была отправиться с ним в спальню, меня охватывало чувство вины, которое притупляло желание. Впрочем, сегодня мне показалось, что Джек ушел в далекое-далекое прошлое.
– Я счастлив, что сейчас сижу с тобой, Бейли, – сказал Крис и мрачно улыбнулся. – Было бы ужасно, если бы мне пришлось справляться с этим в одиночку.
Он поставил бутылку и притянул меня к себе. Это были дружеские, заботливые объятия – однажды он уже меня так обнимал. Крис вздохнул и заметно расслабился. Он высвободил руку и погладил мои мокрые волосы, сначала мягко, потом настойчивее. Я почувствовала, как во мне что-то шевельнулось.
Крис слегка отодвинулся и заглянул мне в глаза. Его нежные губы коснулись моих. Я немедленно вспомнила, как они приятны. Он жадно целовал меня – и я отвечала ему с тем же нетерпением. Прильнув к его телу, я почувствовала, как затвердела его мужская плоть.
– О Боже, Бейли, – пробормотал он. – Так бы и съел тебя всю.
– Согласна, – без колебаний прошептала я. Я сказала «да» по целому ряду причин. Потому что никакая девушка не сможет устоять перед таким. Потому что я хотела Криса и на этот раз не чувствовала за собой вины. И мне, как и ему, казалось, что секс на какое-то время умерит скорбь.
– Может, пойдем в спальню? – предложила я.
Я выключила свет, сбросила шлепанцы и нашла резинку, чтобы собрать влажные волосы на затылке. Когда я обернулась, Крис уже стянул рубашку. Кожа у него была светлее, чем прежде, – возможно, оттого, что он все лето пробыл в городе, но этот оттенок лучше подчеркивал великолепные мышцы на животе. На правой руке у Криса были две китайские татуировки – я почти успела об этом забыть. Я потянулась к нему; Крис наклонился и поцеловал меня, работая языком. Он положил обе руки мне на грудь и сквозь ткань пощекотал большими пальцами соски.
– Помнишь, что ты сказал, когда впервые меня увидел? – спросила я. – Когда ты сидел в баре на той вечеринке?
Крис почти незаметно качнул головой и зажмурился.
– Ты сказал, что у меня очень красивая грудь. Он хмыкнул:
– Я не смог скрыть своего восхищения.
Обеими руками он стянул с меня майку через голову и принялся поглаживать ладонями груди. Сердце у меня бешено забилось, ноги стали ватными.
Рука Криса скользнула мне между ног – надавила, отпустила, надавила, отпустила… Не помня себя, я застонала. Крис оторвал мне пуговицу на джинсах, расстегнул молнию, стянул с меня и джинсы, и белье. Я пыталась дотянуться до застежки на его брюках, но он приподнял меня и уложил на белое одеяло, которым была застелена кровать, сам снял джинсы и плавки. Его обнаженное тело было таким же прекрасным, как и лицо. То, что я собиралась заниматься сексом с подобным мужчиной, казалось просто противозаконным.
В течение следующего часа он делал то, что и обещал, – наслаждался мной. Его пальцы и губы исследовали меня дюйм за дюймом, так что я извивалась от наслаждения. Я видела, что его энергия по большей части подпитывается отчаянием. Возможно, мы занимались сексом именно потому, что он тосковал. Но, во всяком случае, было слишком хорошо, чтобы беспокоиться об этом. Когда он вошел в меня в последний раз, я вообще не в состоянии была ни о чем думать.
В его сильных, мускулистых руках я заснула почти тут же, абсолютно измученная. Но часа через полтора проснулась, пошла в туалет, заснуть не смогла. Налив стакан молока, я стала любоваться видом с балкона. Даже посреди ночи кое-где в домах горел свет – наверное, там жили та-, кие же любители вечеринок и «совы», вроде меня. В течение двух лет после развода меня безжалостно и непрерывно мучила бессонница, которая наконец отступила – семь или восемь месяцев назад. Каждый раз, когда я не могла заснуть, меня охватывал ужас. Я надеялась, что сегодня это всего лишь случайность, результат тех мыслей, что клубились в моем сознании, – о страшной смерти Тома, о сексе с Крисом, о Красавчике (я подумала о нем в тот самый момент, когда Крис проник в меня). Я взяла с кофейного столика «Нью-Йорк тайме», которую принесли утром, и быстро пробежала ее глазами. В третьем часу утра я задремала на кушетке, а в пять снова пробралась в постель.
– Куда ты ходила ночью? – спросил Крис, когда мы проснулись в семь.
– Так, не спалось – наверное, из-за того, что столько всего случилось… Хочешь булочку? Она из морозилки, но если намазать клубничным вареньем – нипочем не отличишь…
– Конечно, хочу, – ответил он, снова принявшись меня ласкать.
Мы опять занимались любовью – недолго, но так же активно. Пока Крис был в душе, я приготовила кофе, достала из морозилки булочки и соскребла с них кристаллы инея.
– Что будем делать? – поинтересовался Крис, присаживаясь на краешек старого обеденного стола в гостиной. Сначала мне показалось, что он имеет в виду нас и хочет знать, чем мы теперь займемся в качестве сладкой парочки, но потом я с облегчением поняла: Крис говорит о смерти Тома. Я понятия не имела, что нам следует делать.
– Как мы и решили, ты должен все рассказать Харпер и продюсеру, – сказал я. – А я навещу Бэриша. Не знаю, насколько близкие у них были отношения с Томом, но он наверняка расстроится.
– Но мы ведь даже не знаем наверняка, Том это все-таки или нет? Ты сама сказала, полиция не обязана ставить нас в известность. Мы ему не родственники.
– У меня есть несколько мыслей по поводу того, как нам оставаться в курсе событий, – сказала я. – Предоставь это мне.
Крис допил кофе и провел рукой по волосам.
– Послушай, Бейли, – сказал он. – Наша компания обычно собирается по пятницам в баре Челси-Пирс. В основном там тусуются рабочие сцены и статисты, но сегодня только и будет разговоров что о смерти Тома. Хочешь пойти со мной? Может, мы услышим что-нибудь такое, что нам пока неизвестно. Ну и потом, я бы очень хотел увидеться с тобой вечером. И снова все повторить, если ты не против.
– Конечно, это будет здорово, – улыбаясь, ответила я.
– Я позвоню, когда мы закончим, часов в восемь. Давай встретимся прямо в баре.
Когда Крис ушел, нежно поцеловав меня на прощание, я схватила мобильник и позвонила детективу О'Доннелу.
– Черт возьми, – произнес он, услышав новости. – Я сразу сказал, добром это не кончится.
Я описала ему ситуацию – он потребовал деталей. Я чувствовала, как детектив прикидывает, могли он сделать хоть что-нибудь, дабы предотвратить гибель Тома.
– Я свяжусь с шерифом, – пообещал он, – и попробую все разузнать.
– А мне, наверное, нужно позвонить мистеру Бэришу.
– Давайте я это сделаю.
– Огромное спасибо. И передайте ему, что он может позвонить мне, когда захочет. – Я спросила также, не позвонит ли О'Доннел заодно и профессору Кэру, потому что меньше всего на свете мне хотелось сообщать ему эту новость. Тот согласился.
– Можно, я свяжусь с вами через пару дней – просто на тот случай, если вам что-нибудь станет известно? – спросила я в завершение разговора.
– Конечно. Расскажу все, что узнаю.
Выяснив по справочной номер телефона, я позвонила в «Остров сокровищ» – тот самый антикварный магазинчик в Андах, возле которого я останавливалась. Я не была уверена, что он уже открыт, однако в трубке раздался знакомый хрипловатый голос. Это была женщина, которая накануне объясняла мне, как проехать на Дэббет-роуд. Я спросила:
– Беверли?
– Да, – мрачно ответила та. Что-то подсказало мне: она уже в курсе.
– Это Бейли Уэггинс. Я вчера спрашивала у вас дорогу на Дэббет-роуд. Вы слышали о том, что случилось с Томом Фейном?
– Да, да. Мне позвонили в восемь утра. Это ведь вы его нашли?
– Да. Я решила вам позвонить, потому что вы, похоже, друг семьи.
– Очень мило с вашей стороны. Я просто в шоке – все в шоке. Такая замечательная семья. Можно подумать, на них буквально проклятие наложили.
– В каком смысле?
– Сначала умер отец, потом Марго. А теперь бедный Том. Никто не знает, что с ним случилось. Говорят, что его, возможно, убили. Или он покончил с собой. Как вы думаете?
– Не знаю. У Тома не было никаких проблем с местными?
– О Господи!.. Нет. С тех пор, как Том перешел в старшие классы, он бывал здесь очень редко. Детям всегда кажется, что им тут нечего делать. Марго совсем забросила дом, когда умер ее муж. Когда она заболела, то и сама почти перестала приезжать. Том вернулся лишь затем, чтобы продать землю.
– Он сказал одному нашему общему другу, что продал дом этим летом.
– Вроде бы да – какой-то городской парочке. Но в конце концов они не сумели получить закладную и были вынуждены уехать. Больше никто к нему не наведывался, и агент по недвижимости сказал Тому, что у него появится шанс, если он приведет дом в порядок.
– Он пытался сделать это в одиночку?
– Том время от времени принимался за ремонт, а потом нанял Барри, чтобы тот сделал основную работу.
– Барри?
– Так, один местный парень, который берется за все, что предложат. Том попросил его кое в чем помочь. Барри две недели ждал приказа приступить к работе, но так и не получил от Тома весточки.
Я вспомнила о семи тысячах долларов.
– Он ждал аванса?
– Видимо, да. Так обычно и бывает.
Я спросила, не может ли она поговорить с этим самым Барри и узнать, действительно ли он ожидал от Тома аванса. Беверли поколебалась, как будто внезапно пожалев о своей откровенности.
– Послушайте, у Тома, очевидно, была с собой большая сумма денег. Возможно, его ограбили. Моя цель – выяснить, кто это сделал.
Это, судя по всему, ее убедило. Я пообещала перезвонить через пару дней. Меня посетило ощущение, что Беверли окажется для меня неоценимым источником информации.
Поскольку прогноз обещал сегодня теплую погоду, я надела кожаную мини-юбку, черный топ без рукавов и босоножки. Через десять минут я уже ехала на метро в редакцию «Базз». Том Фейн не относился к знаменитостям первого разряда, но он все-таки снимался в новом фильме, так что Нэш наверняка не откажется от маленькой заметки о его гибели.
Пятница всегда «день великих событий». Понедельник – это «день закрытия», когда все в основном заняты обложкой, иллюстрациями и крупными новостями: кто кого бросил, кто с кем переспал и скольких детей Анджелина Джоли собирается усыновить на этой неделе. Именно в пятницу составляется колонка светских сплетен. (Никогда – учтите, никогда – не попадайтесь под горячую руку журналистам из колонки светских сплетен!) В этот день случается больше всего историй, и тогда репортеры и редакторы буквально сходят с ума, как будто наш космонавт только что высадился на Марсе.
Я бросила сумку на стол и огляделась. Лео что-то печатал. Место Джесси пустовало, но на ее столе валялись крошки.
– Джесси наконец привела в порядок линию бикини?
– Да, но сегодня она целый день бегает туда-сюда. Что-то такое с Ашером. – В обязанности Джесси входили также новости из мира музыки.
– Ты, кажется, спятил.
– Я должен заполнить целую страницу фотографиями на тему «Парни с самой толстой задницей», но до сих пор подобрал только четыре. Есть какие-нибудь идеи?
– Нет, но я подумаю.
Я взглянула в сторону стеклянной двери, за которой находился кабинет Нэша Нолана. Сегодня он чертовски занят, но мне нужно его увидеть. Хотя свет преломлялся в стекле и трудно было что-нибудь разглядеть, я различила внутри какое-то движение и шагнула вперед.
Нэш действительно был у себя и разговаривал с Мэри Кэй – бывшим автором колонки светских сплетен, которую приняла на должность консультанта всеми за это проклинаемая Мона Ходжес. Если верить слухам, единственная достойная внимания заметка, вышедшая из-под ее пера, была посвящена вторичному браку Лиз Тэйлор и Ричарда Бартона. Нэшу это явно не понравилось, но поскольку Мэри часто приглашали в различные шоу вроде «Нашего времени» и для журнала это было небесполезно, она, видимо, находилась в безопасности.
Я постучала по косяку. Мэри Кэй обернулась и бросила на меня взгляд, который она, очевидно, приберегала для тех, кому случалось наступить ей на ногу.
– Есть минутка? – спросила я. – У меня кое-какие новости.
– Сейчас. Может быть, закончим попозже, Мэри?
– Ладно, Нэш, но нам нужно действовать быстрее, – отозвалась та и зашагала прочь, неодобрительно осмотрев меня с головы до ног. На ней был легкий шерстяной костюм персикового цвета, рыжеватые волосы собраны во «французский узел», на ногах – белые колготки, которые слегка напоминали противомоскитную сетку. То, что я появилась в середине сентября одетой по-летнему, Мэри Кэй наверняка сочла тяжким преступлением против моды.
– Что стряслось, Бейли? – спросил Нэш, едва она нышла. – Только пусть это будут хорошие новости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36