Я кашлянула, напоминая о своем присутствии.
— Ах, милочка, — она отложила книжку, — мне пришлось отвлечься, но только ради вас. Значит, так, записывайте.
— Записывать?
— Именно, а то увидите вашего красавца, и все из головы вылетит. Это дело такое. — Она не стала ждать, пока я достану записную книжку, и принялась диктовать: — Для начала попробуйте измениться внешне, удивите его. Вот, я гляжу, у вас прелестные золотистые волосы, так перекрасьте их. Да-да, милочка, перекрасьте. Допустим, что-то темненькое или, наоборот, более светлое. Главное в этом деле — эффект неожиданности… Далее, — голос ее становился все тише, но слова звучали отчетливо и сильно, — придумайте себе какое-нибудь хобби. Что-нибудь экзотическое, не вздумайте собирать марки или играть в казино. Пусть ваше увлечение поразит окружающих, пусть все о нем знают, особенно ваш мужчина. Он должен будет смириться с ним, более того, нужно, чтобы это увлечение и ему покоя не давало. Он станет уважать ваши интересы, вот таким вот образом. Но и вы не забывайте об интересах своего возлюбленного. Она откашлялась и продолжала:
— Что он любит? Футбол? Ничего не скажешь, оригинальный человек. Милочка, я понимаю, это скучно, это ужасно вульгарно, но вам тоже придется полюбить футбол. Вы должны им бредить, разбираться в этих подачах, голах и так далее. Кем работает ваш жених? Прелестно, вам, конечно, не приходило в голову узнать даже, что такое диафрагма или объектив? То-то, милочка, а ведь вы просто обязаны знать все эти тонкости. Надо же вам о чем-то разговаривать с вашим этим… Ладно, главное — не забывайте о своем увлечении. Это на первом месте! Я уже говорила, да?
Дальше она заговорила быстрее:
— Значит, так. Еще — никаких бигудей, масок и стоптанных тапок. Встречайте любимого в свежем белье, с распущенными, чистыми волосами. В этом есть что-то ведьминское, сексуальное. И варите кофе, запах натурального кофе на кухне — вот что сделает мужчину послушным орудием в ваших руках.
— А как же та женщина? — вспомнила наконец я о сопернице.
— Забудьте о ней, если дело в деньгах, он бросит ее немедленно, как только вы последуете моим советам. Если же он в нее влюблен, поможет только приворот. Этим, увы, я не занимаюсь. Не будем отвлекаться, пишите.
Я послушно приготовилась.
— Теперь о настрое. Что бы ни было у вас на душе, мужчина должен видеть вас только в приподнятом настроении. Хандра и злоба их раздражает.
Интересно, а кого это радует, подумалось мне.
— Так вот, приучитесь быть всегда милой и веселой. Придумайте какую-нибудь свою, оригинальную шутку, пусть она станет вашей визитной карточкой. И ваш мужчина будет гордиться вами.
— Какую шутку? — уточнила я с видом примерной ученицы.
— О господи! Ну, к примеру, возьмите старую присказку о лошади и никотине — банально, да? А если такой вариант: «Изобрели новый сорт „Примы“, в котором содержится на одну каплю никотина меньше, вот радость лошадям!» Понимаете?
— Смешно, — согласилась я, не улыбнувшись.
— Ну или что-то наподобие, — устало произнесла женщина, — главное — помните о хорошем настроении. Смейтесь, кокетничайте, ваше лицо постоянно должно светиться от счастья.
— Да?! — удивилась я и попробовала изобразить это прямо сейчас.
— Ну вот так, — старушка повернула лампу, так что стало видно ее морщинистую физиономию, — похоже?
Ее выщипанные брови взметнулись ко лбу, тонкие губы растянулись в подобие улыбки. Человеку несведущему могло показаться, что бабка страдает запорами. Но я кивнула, чтобы не обидеть старуху:
— Очень правдоподобно, вы прямо олицетворение счастья.
Она удовлетворенно кивнула и вернула лампу в исходную позицию.
— Ну и последнее, — совсем измученным голосом произнесла Лариса Филипповна, — снимите эти джинсы.
Мои руки потянулись к ширинке.
— Милочка! — возмутилась гадалка. — Не сейчас же! Дома снимете, достаньте юбочку или платье. У женщины должны быть видны ноги, ноги — это главное, милочка. Но не переусердствуйте, не оголяйтесь совсем, это отпугивает. Завлекайте, интригуйте, пусть остается какая-то недосказанность.
— Спасибо, я поняла.
— Отто, проводи тетю.
Я поднялась:
— А если не поможет? Что тогда?
— Всем помогает. Не забывайте о хобби и делайте счастливое лицо, это поможет вам стать неотразимой.
— Хорошо, но если…
— Отто, перестань рвать на тете джинсы. Сядь. Я вернулась к креслу.
— Милочка, я не вам, вы идите себе. Отто, я сама провожу, сядь. Хотя ладно, просто захлопните дверь, хорошо?
Я попятилась в коридор, не осмелясь спорить.
А потом рванула к остановке, нужно было немедленно приступить к исполнению плана. Егор никуда от меня не денется.
Первым делом я купила в магазине натуральный кофе, кофемолку и кофеварку. В другом отделе приобрела новый халат, срезала у него нижние пуговицы, дабы при каждом движении он легко и непринужденно распахивался, открывая мои шикарные ноги. У меня ведь шикарные ноги, жаль, я не ношу мини-юбок. Кстати, а почему я их не ношу? Этот вопрос надолго меня озадачил, и в конце концов я купила себе парочку смелых юбчонок, чтобы окончательно ошеломить любимого.
До приезда Егора я только и занималась тем, что меняла имидж. Продажа, покупка, обмен были забыты, телефон отключен. Лика при очередной встрече меня не узнала, а потом долго хохотала, тыкая пальцем в мою сторону и призывая прохожих повеселиться вместе с ней. Лелька тоже не осталась равнодушна к моему новому облику. Сначала она тупо таращила глаза, потом медленно сползла по косяку в приступе хохота. Много они понимали!
Егор приехал спустя три дня, как и обещал, предварительно позвонив с вокзала. Это был хороший знак.
— Я тебе сувениры везу разные-всякие, — сообщил он по телефону. — У тебя как с едой? А то я голодный, как сто китайцев!
Я отрапортовала, что готовлю королевский ужин специально для него. В голосе Егора было такое радостное изумление, такая восторженная благодарность и умиление, что я усомнилась в своих подозрениях. Что я себе напридумывала? Он меня любит!
Напевая, я бросилась готовить ужин. Картошка была уже почищена и дожидалась своего часа. К ней я собиралась подать мясной соус. Значит, картошку я поставила варить, мясо для соуса — жарить. Тут зазвонил телефон.
— Сеня там? — услышала я несчастный голос.
— Нет! Он ушел! Навсегда!
— Так тебе и надо! — обрадовалась моя невидимая собеседница и отключилась.
Только я бросила трубку на рычаг, как телефон вновь затрещал. Прямо-таки раскалился до красноты, бедняга.
— Марина, я хочу отложить нашу встречу, — без предисловий сообщил мне незнакомый женский голос.
— Во-первых, здравствуйте, — напомнила я спокойно.
— Э, здравствуйте…
— Во-вторых, представьтесь!
— Я вам звонила по поводу Остоженки, меня зовут Эльмира. Так вот, я хотела бы отложить встречу.
— Надолго? — сурово поинтересовалась я.
— Не знаю. Я вам перезвоню.
Обидно. Судя по интонациям и адресу квартиры, эта Эльмира была богатой штучкой. И сделка обещала быть выгодной. Так всегда — какая-то гадость типа Владуни сама идет мне в руки, а удачные варианты лопаются как мыльные пузыри. Или в лучшем случае откладываются. А потом выяснится, что клиент нашел другого риелтора. Досадно! Даже очень.
Снова раздался телефонный звонок.
Надоело все. Я решила не подходить. Услышала, как включился автоответчик.
— Маринка, я тебе купила потрясающие тапки, — сообщил мамин голос. — Чем ты там питаешься, несчастный мой ребенок? У нас здесь сплошные витамины. Кстати, я нашла для тебя потрясающий вариант. Солидный мужчина в полном расцвете сил, не пьет, не курит, и глаза у него такие добрые…
Я усмехнулась и сделала звук погромче. Мама могла наговорить целую кассету, но меня сейчас это не раздражало. Наоборот, было даже приятно слышать ее голос, хотя он и сообщал об очередном женихе. Улыбаясь, я занялась картошкой. Увы, было поздно, она разварилась до такой степени, что можно было рассчитывать только на пюре.
— Ладно, черт с тобой, — бормотала я, орудуя ступкой, — пюре так пюре.
Надо было торопиться, Горька мог прийти с минуты на минуту, а у меня еще ничего не готово. В сковородке с мясом что-то подозрительно шипело и булькало, а когда я попыталась проверить, что это, меня так обожгло жиром, что больше я не рисковала. Только уменьшила огонь.
Спустя некоторое время появился Горька.
— Пожарных вызвала? — обеспокоился он с порога.
Я выскочила ему навстречу.
— Это не пожар, милый, — проворковала я, нацепив на лицо идиотскую улыбку, как и велела Лариса Филипповна, — это я ужин готовила.
— Здорово, — обрадовался Егор, но не поверил. А потом и вовсе уставился на меня словно баран на новые ворота. Кашлянул натужно.
— Чего это у тебя с волосами?
— Покрасила. — Я кокетливо взбила прическу.
— А это… брови, они где?
— Выщипала, — докладывала я.
Горе закашлялся основательно, кажется, мне удалось произвести на него впечатление. В кухне он долго оглядывался.
— Ты заодно решила обои сменить?
— Да нет, — засмущалась я, — просто я еще в обед решила торт испечь, со сгущенкой, а когда эту самую сгущенку варить поставила, забыла газ привернуть. Ну на полную включила. Ты знаешь, что самое забавное? Она уже была вареная.
— Кто?
— Сгущенка. Ты переодевайся, я пока на стол накрою.
— Только, если можно, в комнате, а то здесь не продохнешь, — Егорушка посмотрел на меня внимательно, — а вообще ты молодец, не переживай, не сразу Москва строилась.
Похвала вознесла меня до небес, и счастливая натянутая улыбка превратилась в настоящую. Я не могла остановиться и все шире растягивала губы, предвкушая удивительный вечер с любимым. О его измене я не вспоминала.
За столом Горька вел себя как истинный джентльмен, я давно не получала от него таких знаков внимания. О том, что пюре полагается быть молочного цвета, в крайнем случае цвета топленого масла, мы оба забыли. О том, что мясо просто должно прожевываться, тоже пришлось не вспоминать. Ну про сбежавший кофе я вообще молчу.
Зато потом я зажгла свечи, достала из заначки бутылку вина и переоделась в новый халат, тот самый, без пуговиц, потом включила телевизор и нашла канал, по которому показывали футбол. Когда я стала кричать «Судью на мыло!», Егор опасливо отодвинул от меня бутылку и попытался выяснить, с каких это пор я интересуюсь футболом. Мне оставалось только загадочно улыбаться и распахивать халатик. Наконец я добилась желаемого — Горька потянулся ко мне, обнял за плечи.
Я знала, что сейчас он выключит телевизор, чтобы в тишине, в отблеске свечей заняться со мной любовью.
— Бедная ты моя девочка, — прошептал Горе, прижимая меня все крепче, — надо тебе новый халатик купить. Хочешь длинный, байковый, а? Вот за выставку получу, купим обязательно!
— Тогда уж и тапочки — белые, — обозлилась я, но вовремя вспомнила о советах гадалки, — иди ко мне!
— А я где, по-твоему? — удивился Егор, однако не отрывая взгляда от экрана.
Мне пришлось уставиться туда же. Ладно, когда-нибудь же закончится этот матч!
— Горе, а ведь есть специальная литература о футболе?
— Угу.
— А можно познакомиться с живым футболистом?
— Не-а, — Горька хихикнул, — только с трупом.
— Да? — удивилась я. — Что так? Они плохо идут на контакт?
— Совсем не идут, — буркнул он, — приходится отстреливать, а потом уж знакомиться.
— Я так не смогу, — покачала я головой и задумалась.
Как же познакомиться с футболистом? Ведь надо же мне чем-то поразить Горьку, а тут такой случай — я в компании с живым футболистом, наверное, вообще войду в Книгу рекордов Гиннесса.
Посреди ночи мне неожиданно пришла в голову идея насчет квартиры Владуни. Я попыталась разбудить любимого, чтобы поделиться радостью, но не тут-то было. Горька храпел не хуже сказочного богатыря.
Прошло несколько дней с возвращения Егора, и он ни разу еще не покинул мою квартиру, чтобы переночевать у себя в гостинице. Рецепты колдуньи, стало быть, подействовали. Я ликовала, хотя то и дело натыкалась в собственном доме на разные неприятные вещи. Грязные носки, например, которые Егор почему-то разбрасывал повсюду. Фотобумага тоже обнаруживалась в самых неожиданных местах. В моей любимой чашке плавали окурки, а подоконник был завален старыми фотографиями. Раздражения я не чувствовала, просто удивлялась. Еще меня поражал тот факт, что мы каждый день завтракаем вместе. Иногда и обедаем, обязательно — ужинаем. Раньше мне казалось это несбыточной мечтой. И еще был домашний, какой-то беспомощный и одновременно уверенный в себе Егор. Странно было видеть его почти целые сутки, наблюдать, как он, фыркаясь, умывается, как топчется у холодильника в полотенце на бедрах. Говорили мы мало, часто я даже ощущала неловкость от этого молчания. Казалось бы, надо обсудить некоторые вопросы, ведь мы жили вместе. Кстати, как он на такое решился? Я чувствовала себя ужасно уязвимой, представляя, что он сделал это из жалости или просто устав со мной бороться. Да, просто сдался. Но такие мысли возникали редко. Ведь я была влюблена, и розовые очки снимала с глаз лишь время от времени. Так что все казалось мне прекрасным. Даже тишина, эта странная тишина в доме, где находились двое, перестала мучить меня. Перманентно возникало чувство умиления. Когда, например, я заставала Егора за работой. Он кромсал, пленку или ползал по полу, раскладывая фотки, или развешивал их по стенам, и вид у него был такой забавный и трогательный, что на глаза наворачивались слезы.
Сегодня я пришла раньше, Егора еще не было. И я устроилась в кресле с книжкой, вздрагивая от каждого шороха и ожидая, что вот-вот распахнется дверь. Так и заснула.
Разбудил меня голос любимого. Егор с кем-то трепался по телефону. Я сладко потянулась, губы машинально сложились в довольную улыбку, но тут я услышала странную фразу Горьки. Что-то вроде «ее надо лечить» или «ей необходим психиатр». Я настороженно замерла, свернувшись клубком, и прислушалась. Неужели он так беспокоится о той своей пожилой мадам, что решил проконсультироваться с кем-то по телефону?! Конечно, старой вешалке нужен психиатр, а как же иначе, но почему мой Горька должен думать об этом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32