Она была абсолютно закрыта. В общем, за эти два дня у меня сложилось впечатление, что мое начальство просто подменили. Заснула Александра Петровна на лесной полянке доброй ведьмой, а проснулась злой. Правда, в первые два дня работы я ощущала подмену острее.
То, что мадам Кассандра сегодня не тратила лишних усилий, чтобы отравить мне жизнь, не отразилось на моей решимости уйти. Я задумалась, зачем я держусь за это место. Из-за денег? Так слава богу, благодаря Катерине, у меня они есть. Из-за Аристарха? Так он прекрасно знает не только мой телефон, но и адрес, всегда может меня найти. Если захочет. Мозолить ему глаза, чтобы быстрее захотел? Бессмысленно. В тот единственный день, когда Аристарх будет принимать, к нему записалось столько людей, что он не только не успеет меня заметить, но даже посетить сортир в рабочее время. И получается, зачем мне тогда здесь торчать? Чтобы почувствовать на себе всю силу внезапно вспыхнувшей неприязни Александры Петровны? Или узнать, почему она меня невзлюбила? А стоит ли? Мое-то отношение осталось прежним. И не делала я ничего такого, за что она может меня ненавидеть. Даже в моих «Дневниках ведьмы», которые еще и не попали на стол к редактору, она героиня насквозь положительная. По крайней мере, пока. Я подумала, подумала и написала заявление об уходе. В двух экземплярах, как положено. И убрала в верхний ящик стола. Снизу, в маленьком конвертике, положила мамину пирамидку. Свою снимать не стала, зачем бросать вызов раньше времени? Стало легче. Это было классное приключение. Если бы Аристарх не оцарапал мне сердце! Но это же пройдет? Когда-нибудь?
Ближе к концу рабочего дня, когда поток жаждущих чуда стал редеть, а мне пора было собираться, я подошла к Александре Петровне, сдала выручку и напомнила о том, что сегодня я ухожу раньше. Она кивнула и велела попросить Лукерью посидеть на администраторском месте оставшийся час. Лукерья согласилась, с условием, что я поставлю ей на компьютере интересную игру. В верхнем ящике стола под заявлениями лежал диск со смертельными гонками из «Звездных войн». Луше игра понравилась, и она стала увлеченно гоняться на ракетолетах вместе с Анакином Скайуокером.
А я пошла в театр. Как пишут в женских романах, «все ее существо трепетало от ожидания». В данном случае это расхожее клише вполне ко мне подходило, потому что мое «существо» вело себя именно так. Естественно, я явилась чуть раньше времени, в соответствии со своей дурацкой привычкой к точности. Ждала слегка опоздавшую Глафиру. Люди шли на спектакль, и было их довольно много. Как-то мельком я видела анонсы по телевидению, но они прошли по касательной, не затронув моего сознания, и, если бы не таинственные билеты, сама бы я на спектакль не пошла. Не потому, что такая дремучая, хожу только по ночным клубам, просто последние дни меня так носит в водовороте жизни и стукает о камни перемен, что мне бы это просто в голову не пришло. Наконец появилась Глашка. Она постройнела и похорошела. Бурная сексуальная жизнь ее явно красила. Голубые глаза казались еще больше на похудевшем личике. Она сменила скучный стиль «деловой колбасы» на нечто более женственное. Но самое главное, Глашка изменилась внутренне. Прежде всего, начала излучать энергию сексуально удовлетворенной женщины, сходную с состоянием сытой кошки. Мужчины на нее оглядывались. А еще, наконец, применила свое мастерство гримера к себе самой и теперь вполне могла украсить обложку гламурного журнала. В ней появился шарм и кураж. Я мысленно поаплодировала. Все-таки я молодец, что устроила эти курсы.
Мы расцеловались, прошли в фойе. Я купила программку, и мы направились в буфет, выпить шампанского за встречу. Про Катерину Глаша уже знала, Катька заглянула к ней перед отъездом, а вот про меня и про мое писательство – нет. И что начали гнобить на работе – тоже. Глашка советовала не медлить с уходом. Осенью работу искать легче. Я предложила выпить за перемены в жизни. Мы выпили за перемены, за Катьку, за меня, за удачу в моих новых начинаниях и могли бы еще долго сидеть в буфете, если бы не прозвенел третий звонок.
Уже в темнеющем зале мы прошли на свои места. Места оказались просто отличные. Партер, шестой ряд, самая середина. И недешевые, кстати. Мой невидимый друг постарался. Мы с Глафирой обратились в слух и зрение. Пара бокалов шампанского, выпитых нами, ничуть нам не мешала, даже наоборот, помогала расслабиться. Однако на двенадцатой минуте спектакля расслабленность исчезла – я, как библейская жена Лота, обратилась в соляной столп. На сцене появился Аристарх. Минуты четыре я пребывала в ступоре, ничего не понимая, потом еще раз перечитала программку. Никакого Старшинова в ней не было. И никакого Аристарха. Актера, который играл незадачливого возлюбленного героини, звали Михаил. Вот фамилия у него была Аристархов. Псевдоним! Понятно, откуда он взялся! В школе, наверное, Аристархом звали, привык. Удобно и звучит красиво. Глашка дернула меня за рукав и зашептала:
– Сашка! Это же твой матадор! Точно! Я вспомнила, где его видела. В театре! Он актер!
– Да уж вижу, – выдавила я из себя, постепенна, выходя из ступора, – или у него есть брат-близнец.
– Маловероятно, – скептически фыркнула Глашка, – не в Бразилии живем.
– При чем тут Бразилия?
– Слишком похоже на сериал. Один брат астролог, другой актер…
– Ты смеешься надо мной, что ли?
– Я шучу. Не каменей. Посмотрим, что дальше будет.
И мы стали смотреть спектакль. Это была забавная история о том, как молодая девушка и строгая мама живут вместе. Мама немного помешана на любви к дочери и чистоте в доме, но милая и трогательная. Дочка тоже хорошая девочка, устала от маминой опеки, поэтому придумывает всякие хитрости, чтобы добыть себе немного свободы. Дочка обманывает, мама верит, и все довольны. И вот однажды, протирая пыль, мама роняет себе на голову пару томов Брокгауза и Ефрона и обретает дар читать мысли. Это порождает множество смешных ситуаций с дочерью и ее возлюбленным и вносит путаницу в их жизнь, пока не выясняется, в чем дело. Кажется, это называется комедией положений. Написано остроумно, диалоги легкие, играли все замечательно. Особенно Аристарх. Или Михаил?
В антракте Глашка пыталась вывести меня из ступора рюмкой коньяку, я покорно выпила и ничего не почувствовала. Взяла у Глафиры сигарету и закурила. Эффект тот же. Глашка решила меня не тормошить, дать мне переварить увиденное. Адаптироваться, как говорят психологи. Закончился антракт, мы вернулись в зал.
Во втором действии дочь героини и ее возлюбленный пытаются найти дару матери применение, чтобы она, наконец, оставила их в покое. Они решают открыть салон предсказаний. В салон приходят разные посетители со странностями. Мама начинает понимать, что карьера предсказательницы ей совсем не нравится, а знать мысли людей, оказывается, тяжелая ноша. Она решает избавиться от своего дара и опять роняет себе на голову энциклопедический словарь. После чего становится такой, как прежде. Или удачно притворяется таковой, последняя сцена оставляет этот вопрос открытым. Непритязательно, но изящно. Если бы я была обыкновенным зрителем, а не частью чьей-то ловкой интриги, я бы наверняка получила удовольствие. А так в моем мозгу, как в лабиринте, бродили вопросы: «Зачем?», «Почему так?» и, естественно, «За что?». И еще парочка: «Неужели я такая дура, что не заслуживаю правды?» и «Если все-таки заслуживаю, то почему мне этой правдой надо дать по морде?». В финале стали вызывать автора. И вот на сцену вышла та самая рыжая девушка, которую я встретила с Аристархом-Михаилом в кафе. Она мило улыбалась и рдела от успеха. Девушка подошла к микрофону на авансцене и сказала, что сегодня она хочет поздравить с днем рождения свою маму, Свиридову Александру Петровну, которая послужила прообразом главной героини и очень помогла в продюсировании этого проекта. Из-за кулис выплыла мадам в превосходном вечернем платье. Да, да, мадам Кассандра. Александра Петровна, собственной персоной. Девушка-автор вручила ей букет, Аристарх-Михаил поцеловал ручку. Она тоже подошла к микрофону и растроганно произнесла:
– Спасибо, Настя! Спасибо всем! Я сегодня еще раз убедилась, что «весь мир – театр».
«Все люди в нем – актеры, и каждый не одну играет роль», – мысленно довершила я цитату, чувствуя, как по моему лицу начинают течь предательские слезы. Настя обняла маму, Аристарх-Михаил – Настю, я поймала влюбленный взгляд девушки, брошенный на него, и мне все стало ясно. Занавес упал. В моей голове, наконец, замкнулись нужные контакты. Я поняла. Куда он уехал, почему не писал, отчего Александра Петровна выдавливает меня из салона, делая все так, чтобы я сама ушла. Мозаика сложилась. Аристарх – это псевдоним актера, который увлекся астрологией, пока его актерская карьера тормозила, и неожиданно в ней преуспел. А тут и Мельпомена с Талией, капризные музы, спустились с небес. Дочь Александры Петровны, хозяйки салона, где он принимает, написала пьесу. Видимо, навеянную отношениями с мамой. Мама, дама влиятельная, со связями, нашла спонсоров, запустился проект. Он оказался удачным, начались гастроли, девушка Настя поехала вместе с театром. Потом влюбилась в Аристарха, а может, втайне давно была влюблена, кто знает. Он тоже не устоял. Хотя у него уже был роман. Со мной. Но кто же устоит против милой рыжеволосой девушки? Особенно если она рядом, а я далеко. Александра Петровна узнала об этом позже, когда они приехали. То есть сравнительно недавно. Но она-то была в курсе того, что Аристархов увлечен мной. И естественно, беспокоилась. Я стала угрозой счастья ее дитятки, меня надо было устранить. Кассандра не хотела увольнять меня, опасалась, что мужчина пожалеет бедную девушку и все начнется сначала.
Александра Петровна – хороший психолог, все рассчитала. Надо сделать так, чтобы я сама ушла. Скорее всего, билеты – ее идея. Втайне от дочери и астролога. Умно. Вы великий шахматист, Александра Петровна, и это ваша лучшая партия. А я послушная пешка.
Как кукла из сказок Гофмана, у которой завели пружину, я направилась к выходу. Глафира попыталась меня растормошить, но безуспешно. Говорить или утешать было глупо. Увиденное надо пережить. Пойти прогуляться. Глашка увязалась следом, но я успокоила ее – с моста не брошусь. Мне надо побыть одной. Глафира отстала, обещала позвонить часа через два, чтобы быть уверенной, что все так, как я говорю. Я отправилась бродить. Метро, такси, улочки и переулки центрального района. Было людно. Много молодых людей, в хорошем настроении. Обычно со мной пытаются знакомиться, но сейчас никто даже не взглянул. Я ходила и ходила по городу, пытаясь как-то выплеснуть из себя это ощущение непереносимой тошноты от всего, что я узнала и поняла, от самой интриги, достойной старика Макиавелли. Вдруг тошнота стала непереносимой, меня, наконец, вырвало. Я едва успела добежать до клумбы в проходном дворе. Стало легче. Но ненадолго. В горле прочно расположился удушливый ком. Я обнаружила, что незаметно для себя пришла на ту улицу, где располагался магазин волшебных вещей «Две ведьмы». Он был закрыт, но в помещении горел свет. У стойки с сувенирами стояла Юлиана и что-то пересчитывала. Я постучала, она помахала руками, дескать, закрыто, но я продолжала стучать. Мне казалось, что если я уйду от этой двери, то немедленно умру от отвращения и отчаяния. Юлиана подошла к двери, видимо чтобы прогнать наглую девицу, и увидела меня. Не говоря ни слова, открыла дверь, втянула за руку внутрь магазина, одним ловким движением сорвала с шеи амулет Александры Петровны. Я совершенно забыла о нем! В этот момент я почувствовала, что оседаю на пол, а сильные руки ведьмы не дают мне упасть. Очнулась я в «шатре», в удобном кресле. В глазах прояснилось, ком в горле исчез. Юлиана делала надо мной какие-то пассы руками и улыбалась.
– Да, крутые у вас, Саша, ангелы-хранители! Просто небесный спецназ. Оперативно вас ко мне приволокли. Я такого еще не видела.
– Что это было, порча?
– Нет. Сильное желание, чтобы вас не было. Желание ведьмы. Ну вот и имеем стандартный набор: стресс, немного зомбирования и подавление воли на фоне сильного оттока энергии. В общем, ничего страшного. Убить не хотели, а только напугать. Напугали?
Я кивнула.
– Про психическую атаку слышали? Вот это она, только в ведьмовском исполнении. А вы еще и амулетик надели, раскрылись. Зачем?
– Александра Петровна настояла. А почему вы решили, что это она?
– Стиль знаком и энергетика. Узнаю коней ретивых… Годы идут, а девушка все та же. Ну и что такого особенного произошло? Чем вы ей так насолили? Рассказывайте.
– Уже поздно, я вас задерживаю…
– Ничего, такси возьмем. Мы ведь с вами, Саша, в одном районе живем. Надо только домой позвонить, а то домашние волноваться будут. И вы позвоните.
– Я живу одна.
– Как одна? Вы что, сирота?
– Нет, просто отдельно от родителей.
– Думаете, они не чувствуют, когда с вами что-то не так?
– Я не думала об этом.
– Не мешало бы. У вас телефон включен?
– Звонок отключила! Мне должна подруга звонить.
Юлиана напомнила вовремя. Телефон интенсивно вибрировал, на дисплее мобильного отражался Глашкин номер. Если верить памяти моего телефона, она звонила уже шесть раз. Я успокоила сильно встревоженную Глафиру, что жива и здорова и собираюсь и впредь такой оставаться. Потом перезвонила родителям. Ведьма Юлиана тоже достала из сумочки телефон, быстро поговорила с каким-то Кирюшей. С мужем, наверное. Предупредила, что будет поздно и доберется сама, встречать не надо. Просила погулять с собакой. Хорошо, когда дома кто-то ждет!
– Ну что, Саша, по чашке чаю? Или кофе? А может, выпить?
– Нет, только чаю. Горячего и сладкого.
– Правильный подход. Пойдемте в кабинет, там у меня чай и сахар.
Мы прошли в малюсенькую комнатку, где умещалось два стола, два стула и компьютер и шкаф. Находиться в этом пространстве могли максимум два человека. На подоконнике стоял электрический чайник. Юлиана заварила хорошего цейлонского чая в маленьком чайничке на двоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38