Вместо этого она по дорожным знакам, указывавшим города, мимо которых они проезжали, следила за тем, как сокращалось расстояние до Чикаго. Единственным звуком было мерное, усыпляющее постукивание «дворников», неутомимо чистящих стекло. Прошло четыре часа — Мак надеялся быть к этому времени уже в городе, но им еще предстояло немало проехать.В салоне было очень тепло — ради Рори, и через некоторое время Уэнди почувствовала, что засыпает. Это было опасно. Поэтому она решила заговорить и спросила, есть ли что-нибудь такое, что она должна узнать заранее, до приезда.Он пожал плечами.— Вы хотите знать, что вас ждет? Обычно у нас в доме толпы народу. Но в этом году будет не очень многолюдно. Только свои.Неудивительно, если учесть, что прошло совсем немного времени после смерти Мариссы.— Вы и ваши родители? — предположила Уэнди.— И мои братья, Митч и Джон. И жена Джона, Тэсса. Я думаю, что все будет не так официально, как обычно.Не большое утешение. Что именно он имел в виду, говоря «не так официально»? Но она не спросила. Что бы он ни ответил, это не изменит содержимое ее чемодана. Ей придется с умом использовать то, что у нее есть. Возможно, ее новый костюм вполне сгодится, если она заменит свою обычную блузку на кремовую кофточку. А положила ли она ее или оставила в той кипе на кровати?— Вы ведь взяли багаж? — услышала она свой голос.— Нет. Самолет еще не разгружали.Уэнди в отчаянии закрыла глаза. У нее нет даже смены белья — после того, как она упаковала все принадлежности Рори, в сумке не осталось места. Ее брюки измялись в долгом полете, а в баре Рори срыгнула ей на свитер.— Прекрасно, нечего сказать, — поморщилась она. — Не хватало еще, чтобы вы завезли меня черт знает куда.Мак взглянул на нее, приподняв бровь.— Что за мысль пришла вам в голову?От смущения она зарделась. С чего она ляпнула такое? Хоть бы немного подумала…— Сама не знаю, — сказала она. — Прирожденный оптимизм, полагаю. Всегда есть худший вариант, и если я могу найти его, мне легче убедить себя, что в конечном итоге все не так страшно.Мак задумался.— Понимаю.Ну что ж, по крайней мере, они хоть в чем-то сходятся. Уэнди попыталась найти новую тему.— Расскажите мне о Мариссе, — проговорила она наконец.— Зачем? Вы же знали ее, а я не виделся с ней два года. Я только пересылал ей чеки раз в месяц после того, как отец ушел на покой.Резкость его ответа несколько обескуражила Уэнди. Но она упрямо продолжала:— Вы отозвались о ней не очень лестно. По-моему, вам следовало бы объяснить свое отношение.— Поскольку она не может защитить себя сама? Я не ненавидел свою сестренку, Уэнди, если это вас интересует. Я просто видел ее более ясно, чем большинство людей. Вот и все.— Расскажите мне об этом. — На его лице отразилось сомнение, поэтому она мягко прибавила: — Пожалуйста.— Марисса была красивой, избалованной, самовлюбленной. Она не была дурным человеком, но была холодной, расчетливой и любила манипулировать людьми.Уэнди нахмурилась, пытаясь сопоставить этот портрет с тем, что она знала о Мариссе. Мак совершенно прав — она была красивая. Избалованная и самовлюбленная — это, пожалуй, тоже довольно верно. Но не относится ли это в какой-то мере к большинству молодых людей? Что касается ее холодности, расчетливости и властных замашек — не изменилась ли Марисса с тех пор, как Мак видел ее в последний раз? Или же она так умело скрывала свое подлинное «я», что Уэнди не разглядела этих ее черт?С другой стороны, почему она допускает, что Мак прав?— Возможно, в этом не она одна виновата, — задумчиво продолжал он. — Когда после трех мальчиков рождается долгожданная девочка… Словом, со дня ее рождения с ней обращались как с принцессой.— Так вот что она имела в виду, — произнесла Уэнди почти про себя.— Поскольку я не знаю, что вам говорила Марисса, у меня нет ни малейшего понятия, что она имела в виду.Она сказала это не для него, но теперь было поздно отпираться.— Она не хотела, чтобы ваши родители воспитывали Рори, потому что, как она сказала, они и ее погубят.Уэнди показалось, что по лицу Мака скользнула легкая тень, но он ничего не ответил.К тому времени они уже были в Чикаго, проезжая квартал за кварталом. Городские улицы были более оживленными — но и более скользкими тоже. Снег шел еще сильнее, и Мак не отрывал глаз от дороги. Не время было продолжать обсуждение характера Мариссы. Не боясь больше, что Мак может заснуть, Уэнди погрузилась в молчание.Когда Мак снова заговорил, его голос звучал так мягко, что она не сразу услышала его.— Спасибо за то, что поехали со мной. Мне бы ни за что не справиться с этим переездом из Финикса в одиночку.Она медленно повернула голову и посмотрела на него. А он смотрел прямо перед собой, и в его лице не было никакой мягкости. Скоро Мак объявил:— Вот мы и приехали.Они резко свернули на подъездную дорогу, машина дернулась и остановилась. Уэнди смотрела на огромные железные ворота — самые большие, какие она видела в своей жизни. Почти десяти футов в высоту, ворота казались кружевными. За ними, в конце длинного подъездного пути, стоял дом — элегантный кирпичный особняк, с флигелями по сторонам.— Боже мой! — прошептала она.— Люди часто так реагируют. — Мак потянулся за бумажником и вынул что-то, походившее на кредитную карточку, затем опустил окно и вставил карточку в черный ящик, которого Уэнди сначала даже не заметила. Ворота бесшумно распахнулись.— Куда лучше, чем заставлять сторожа торчать на морозе, — пробормотала Уэнди.Она рассердилась. Мог бы и подготовить ее!Нет, подумала она. Даже если бы Мак и описал ей это место, она едва ли представила бы себе то, что увидела: загородное поместье в самом центре города — окруженные кирпичной стеной акры земли и огромный фонтан во дворе у центрального подъезда. В большом окне горели огни рождественской елки.Она отвернулась от всего этого великолепия, вспомнив, что надо закутать Рори в одеяла. Глаза ребенка были широко раскрыты; они казались необычайно большими и темными в неясном свете, доходившем со двора.— Эй, привет, — нежно сказала Уэнди. — Ты давно проснулась?Рори заулыбалась и замахала ручками, просясь на руки. Она никак не хотела, чтобы ее снова завернули в одеяло, и вовсю визжала, когда они подошли к резной входной двери.Дверь распахнулась перед ними, и Уэнди приготовилась встретиться с родителями Мака. Наверное, они тут же вырвут Рори у нее из рук и…Дверь придерживал мужчина, высокий, строго одетый — в темный вечерний костюм. От его аккуратного, опрятного вида Уэнди почувствовала себя еще более несвежей и крепче прижала к груди Рори. Ребенка тоже надо было переодеть.— Добрый вечер, сэр, — произнес мужчина с едва заметным поклоном. — Добрый вечер, мисс. Мистер Берджесс в библиотеке, мистер Мак. Боюсь, миссис Берджесс уже удалилась в свои комнаты, поскольку вы запаздывали.Она легла спать? Уэнди не могла в это поверить. Но затем решила не спешить с выводами. Позвонил ли Мак своим родителям и сообщил ли им, что происходит? Если нет, его мать имела все основания предположить, что до завтра они не приедут.Мак кивнул, по-видимому нисколько не удивившись.— Будьте добры, Паркер, скажите ее сиделке, что мы здесь, на случай если она еще не спит.Ее сиделке? Уэнди стало немного стыдно. Если миссис Берджесс больна, то это многое объясняет.— Непременно, сэр. Мне проводить вас в библиотеку?— Нет. Только возьми эти плащи, а мы позаботимся о себе сами. — Он скинул плащ, затем взял из рук Уэнди детский стульчик и поставил на столик, чтобы раскутать Рори. Столик был темный, из дорогого дерева, отполированный до зеркального блеска. Уэнди вздрогнула при мысли, что на нем могут остаться царапины.Через арку дверного проема она заметила рождественскую елку. Огромная, и на ее ветвях сверкали, подобно сосулькам, белые-белые огоньки. Под ветвями были горы свертков. И вот это Мак называл «не очень многолюдно»?Дворецкий помог ей снять плащ, разглядывая при этом Рори. Когда Мак поднял девочку со стульчика, она устало заморгала на ярком свету, а затем, заметив Уэнди, восхитительно улыбнулась.— Так вот она, дочка мисс Мариссы, сэр? — с нежностью в голосе спросил Паркер. — Мы все так рады, что вы привезли ее домой. — Он поднял сумку, которую поставил Мак.— Я думаю, сумка нам еще понадобится, — сказал ему Мак. — Малышку нужно переодеть.Уэнди отыскана в сумке сухой подгузник и чистые ползунки, и Паркер проводил ее до туалетной комнаты, отделанной розовым мрамором, которая была гораздо больше, чем ванная в ее квартире. Она потратила лишние пару минут и подмыла Рори. Ползунки были не новые и самые простые, но, по крайней мере, ребенок будет чистым и опрятным. Почему она не догадалась положить в сумку ленточку для волос? У Рори уже появились первые кудряшки, и ленточка могла бы продержаться на волосах довольно долго.Она также урвала минутку, чтобы позаботиться и о самой себе. Первое правило маркетинга, как она твердо уяснила в процессе работы, — представить товар в наивыгоднейшем свете. И она не хотела, чтобы Берджессы подумали, что их внучка находилась в руках неряхи. Конечно, она мало что могла сделать — только поправить прическу и подкрасить губы. Хотя они, вероятно, едва взглянут на нее.Когда она вернулась, Мак все еще был в вестибюле — он стоял, прислонясь к стене. Зеркало тянулось на добрых два фута над его головой, но казалось просто ничтожным по сравнению с высотой комнаты. Она вскинула глаза к потолку. Насколько она могла судить, это был шедевр лепнины.Мак выпрямился. Его пристальный взгляд быстро скользнул по ее губам. Уэнди почувствовала жар внутри; видимо, он оценил ее старания,— Готовы? — спросил он мягко.Она едва не сказала «нет», но вместо этого, сделав глубокий вдох, согласно кивнула.В библиотеке было тепло. В массивном кирпичном камине догорал огонь, и его блики смешивались с мягким светом нескольких ламп. С кожаного кресла у камина поднялся мужчина и повернулся поприветствовать их. Он был намного ниже Мака, но нельзя было не заметить семейное сходство в чертах лица и форме бровей.— А, вот и ты, Мак, — произнес старший Берджесс. — И мисс…— Миллер, — подсказал Мак. — Уэнди, мой отец.Уэнди взяла девочку поудобней, чтобы иметь возможность протянуть руку, если Самюэль Берджесс протянет свою. Он, однако, не сделал этого; его взгляд был прикован к Рори. Он держал руки за спиной и раскачивался взад и вперед, словно не был уверен в себе и оттого сердился.Рори вела себя тихо и не прятала голову в плечо Уэнди, а внимательно на него смотрела. Наконец она улыбнулась — широкой, очаровательной и дружелюбной улыбкой.Самюэль Берджесс улыбнулся в ответ, и внезапно Уэнди испытала пронзительную радость оттого, что находится здесь в такой момент.— Может быть, вы возьмете ее на руки, сэр? — предложила она мягко.Мак метнул на нее удивленный взгляд, который раздосадовал Уэнди. Он и вправду думает, что она будет теперь цепляться за ребенка? Чем скорее Рори привыкнет к новому окружению и новым людям, тем легче ей будет.— Гм, — Самюэль Берджесс прочистил горло, — ну что ж. — Очень осторожно он взял свою внучку из рук Уэнди. Он держал ее неуклюже, словно забыл, как это делается. Уэнди затаила дыхание, но Рори, казалось, понимала, что дядя не хочет ее обидеть, и вела себя спокойно.А через несколько минут Самюэль Берджесс уже щекотал девочке подбородок и она весело смеялась.Рори — прирожденный дипломат, подумала Уэнди. После всего, что она им устроила, теперь, когда ее поведение было действительно важно, она блистательно играла свою роль.Улыбаясь, Уэнди повернулась к Маку. Он тоже должен был заметить разницу и оценить.Но он смотрел на нее как-то странно. Его взгляд был мрачен и неподвижен, на его лице не было ни намека на веселье. Улыбка застыла на губах Уэнди. Она почувствовала пустоту и сосущую боль под ложечкой.Почему он так изучающе смотрит на нее?Смутившись, она снова повернулась к Самюэлю и Рори в тот самый момент, когда раздался стук в дверь. Самюэль разрешил войти, и на пороге появилась молодая женщина. Сиделка мягко заговорила с Маком:— Миссис Берджесс спрашивает, не подниметесь ли вы наверх, сэр, когда освободитесь?Но ответил ей Самюэль.— Разумеется, — поспешил он сказать и тут же передал Рори назад Уэнди. — Да, мой мальчик, возьми Аврору наверх, чтобы познакомить ее с бабушкой.У подножия массивной резной лестницы Уэнди остановилась и запрокинула голову. Было невероятно далеко до верхней площадки, ступеньки были широкими, и казалось, что их тысячи.Поставив ногу на первую ступеньку, Мак выжидательно посмотрел на нее.— Вы идете?— Там я вам не понадоблюсь. — Она протянула ему Рори.По коридору бесшумно проходил Паркер, и Мак окликнул его.— Окажите любезность, — доверительным тоном сказал он. — Видите ли, у нас не было времени пообедать, поэтому не могли бы вы предупредить миссис Кордоза, что мы вскоре нагрянем к ней в кухню.— Я посмотрю, что можно сделать, сэр.— Вы хороший человек, Паркер. — Мак обворожительно ему улыбнулся и повернулся к Уэнди. Он не собирался брать ребенка. — Не капризничайте, пойдемте. Вы просто голодны, потому и нервничаете.Она и правда умирала от голода. Возможно, сосущая боль, которую она почувствовала несколько минут назад, была вызвана не только приступом одиночества, но и голодом. Хотя как знать…Уэнди продолжала упрямо стоять возле лестницы.— Уверена, что ваша мать предпочла бы увидеть только вас и Рори. Если она не совсем здорова…— Возможно. Но неважно, что она предпочла бы, мы все к ней поднимемся. — Он протянул руку. — Вы не думаете, что легче встретиться с ней сегодня, когда ее мысли заняты Рори? К завтрашнему дню вы могли бы уже стать старыми друзьями.Уэнди сделала круглые глаза, но подумала, что он, пожалуй, прав. Какая разница, когда она встретится с миссис Берджесс? Уэнди Миллер не такая уж важная персона, чтобы играть какую-то роль в доме Берджессов. Лучше покончить с этим сразу. Сейчас она по крайней мере могла опереться на Мака… Что же с ней такое? Никогда раньше она не нуждалась в моральной поддержке мужчины!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18