«Нужны конкретные доказательства!»
— Вы не знаете, это завещание все еще у доньи Анны?
— Те бумаги, которые вез синьор Юстас? — старик пожал плечами и смущенно одернул свою поношенную рубашку. — Не знаю, синьора. Не думаю, что это так.
— И я боюсь, что нет, — пробормотала она. Затем, увидев, что он встает, спросила: — Вы возвращаетесь к донье Анне?
Эстебан невесело усмехнулся.
— Нет. Я стар, но еще не готов умереть, — его узкие плечи заметно расправились. — Я пойду куда-нибудь!
— Ерунда! — Пенелопа встала и взяла его узловатые, разбитые работой руки в свои. — Вы останетесь здесь.
— Aqui? — его брови поднялись в смущении. — Но синьор Даффи…
— Он согласится, — перебила она его. — Здесь всегда найдется место для храброго человека.
Старик так смотрел на нее, что Пенелопе пришлось в конце концов отвернуться от его благодарного взгляда.
— Джоанна, — позвала мисс Баттерворт. Экономка тотчас появилась в дверном проеме, и Пенелопа не сомневалась, что она все это время стояла в коридоре, подслушивая. Но Пенелопа подумала беспомощно, едва ли стоит обвинять ее. Она делает это из стремления помочь, и грех сердиться на человека за подобные намерения.
— Si, синьора?
— Джоанна, могу я попросить подготовить для него комнату в крыле для слуг? Пожалуйста!
Глаза мексиканки снова расширились от удивления, но видно было, что она довольна.
— Si, синьора.
— Я увижу вас обоих позже. — Пенелопа поспешила из комнаты, уже строя планы.
Джоанна дружелюбно сказала по-испааски:
— Идем, Эстебан. Мы найдем тебе комнату, а затем я накормлю тебя лучшим чили, который ты когда-либо пробовал.
Он вздохнул с облегчением.
— Все будет хорошо, gracias. Синьора Баттерварт очень добрая.
— Si, — усмехнулась Джоанна, — однако не слишком добрая. Синьора Баттерворт — сильная женщина, Эстебан. Донья Анна, наконец, встретится с противником, который возьмет верх над ней.
Старик нервно перекрестился, а Джоанна подбадривающе улыбнулась и повела его на кухню.
Мик натянул поводья и подождал, пока Джули догонит его. С высокого обрыва они смотрели на широкую пустыню, лежащую внизу перед ними. Далеко вдали виднелась неровная линия гор. El Paso раскинулся у их ног беспорядочной толпой кирпичных зданий, защищенных высоким лесом.
Даже на таком расстоянии Мик заметил блики солнца на воде Рио-Гранде. Кое-где вдоль изрезанного берега реки были видны зеленые пятна — там, где воду использовали для орошения полей.
Наконец, они добрались. Он увидел, что Джули смотрит на свой дом, и ему не понравилось выражение тревоги, застывшее на ее лице.
— Как далеко ранчо твоего отца от города?
— Два часа езды, — ответила она, не сводя глаз с дома.
— Хорошо, тогда мы доберемся к месту до наступления ночи, — он сомневался, что ему удалось скрыть сожаление в своем голосе.
— А что дальше?
Она подняла подбородок, и он подумал, как много этот маленький жест значит для него. Ему пришлось ехать зубы, чтобы ответ прозвучал твердо:
— Давай сейчас просто поедем. Доберемся до дома, а тогда уж будем беспокоиться, что дальше, хорошо?
— Si, хорошо, — она оглянулась и нахмурилась.
— В чем дело, Дхульетта?
— Вроде бы ни в чем. Просто, как будто…
Мик проследил за ее взглядом. Низкие валуны и скалы не отличались от остальных, мимо которых они ехали весь сегодняшний день.
— Что?
— Я чувствую на себе чей-то взгляд, кажется, кто-то наблюдает за нами.
Мик приподнялся на стременах и окинул взглядом местность. Однако ничего необычного не заметил. «Должно быть, нервы, — сказал он себе, — Бог свидетель, мне самому тоже как-то неспокойно».
Расслабив мускулы, он резко упал в седло, и в тот хе миг почувствовал ослепляющую вспышку боли, пронзившую его голову. Падая с коня, Мик слышал звук выстрела. Крик Джули исчез, и свет померк у него в глазах.
Сатана неожиданно помчался через пустыню сумасшедшим галопом.
Джули старалась успокоить свою кобылу; услышав стук копыт, она обернулась и увидела, что Мика нет в седле. Почувствовав недоброе, Джульетта опустила глаза и, увидав тело мужа, распростертое на песке, едва не задохнулась при виде ярко-алой струйки крови, стекавшей из его виска.
— Dios mio, он мертв!
Она не могла дышать. Не могла кричать. Не могла пошевелиться. Мик! Прошло какое-то время, пока стук копыт лошади, мчавшейся галопом, дошел до ее сознания. Ее грудь сжалась от боли, но Дхули не успела почувствовать этого. Она схватила поводья и, бросив последний взгляд на Мика, пришпоривая кобылу, помчалась в сторону Еl Paso.
Тяжелые двойные двери распахнулись и с шумом стукнулись о косяк. Патрик долго не мигая смотрел на пустой коридор ранчо Сантос.
Патрик Даффи не собирался снова входить в этот дом. Шестнадцать лет назад, когда Елена умерла, он решил, что узы, связывающие его с этим домом должны быть разорваны. И если бы не Пенелопа Баттерворт, которая постоянно подвергала сомнению его уверенность, то никогда бы не вернулся сюда. Но за несколько коротких дней Пенелопа зажгла свет надежды на его хмуром небосклоне. Она разорвала хрупкую паутину полуправды, которой он себя окружил.. Ее неженская сила воли, ее решимость найти сведения о смерти брата, ее непоколебимая уверенность в том, кого она любила, бесстрашное стремление помогли ему понять, насколько отвратительно выглядит его собственная слабость. И, в конце концов, он вернулся. Вернулся в этот дом, где все началось.
Если и были ответы на вопросы, мучившие его последнее время, то они были здесь. У нее. У доньи Анны.
«Боже мой, я пришел сюда! Может быть, будет лучше сейчас же уйти, оставить мертвых в покое?
Но ведь я терпел столько лет! Разве я когда-нибудь ворошил прошлое? А оно преследовало меня годами! Не только Елена, но и собственные поступки. А Джульетта?
Мог ли я сделать ее счастливой? Нет! Потому что прошлое всегда стояло между нами.
Настало время встретиться с ним лицом к лицу. Неважно, с каким.
Стон боли вырвался у него при виде широкой; закругленной лестницы, ведущей в корвдор второго этажа: он вспомнил эту лестницу такой, какой видел ее давным-давно, в день свадьбы.
Елена уверенно стояла наверху, спокойно оглядывая толпу, ожидающую ее. Потом ее глаза встретились с его. Она стала спускаться по этим самым ступенькам, гордо подняв голову под белой кружевной накидкой, развевающейся при ходьбе. Елена шла, чтобы встретить его. Даже когда дон Рикардо встретил ее в конце лестницы и взял под руку, девушка не взглянула на отца. Ее глаза были только для Патрика.
Даффи тихо застонал. Через несколько коротких лет она ушла. Теперь перед ним вставали другие воспоминания, далеко не приятные.
Патрик ясно видел Елену в ее постели, бледную, умирающую. Слышал свой срывающийся голос, требующий признания. Он спрашивал снова и снова, изводя ее вопросами, пока, наконец, она, измученная, не сказала ему то, что он хотел услышать.
Глаза сухие, слезы давно выплаканы; Елена бросала ему назад его же слова… соглашаясь со всеми его обвинениями. Но и тогда, с ее признанием, Патрик не получил долгожданного облегчения. Даже в самые мрачные минуты он надеялся, что ошибся. Что она не предавала его. И теперь, вспоминая ее слабый шепот, умоляющий о последней просьбе, он не может избавиться от чувства вины за то, что тогда оставил ее, умирающую, и при ней была только Джоанна.
Патрик вздрогнул и тряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли. «Господи, — подумал Даффи уныло, — неужели я был не прав все эти годы? Неужели я позволил своей ревности убедить себя в том, чего никогда не было?» Теперь он не только сомневался в том, предала ли его Елена, но и начал понимать, что, возможно, сам предал ее. Сможет ли он сейчас встретиться лицом к лицу с правдой? Патрик снова обвел взглядом дом. Да, сможет. Должен. Господи, он должен найти правду ради Елены, ради себя, ради Джульетты.
Даффи отвернулся от лестницы и пошел по длинному, выложенному плиткой проходу. Каблуки его сапог грохотали по полу. Патрик остановился возле первой двери, затем возле другой, третьей… Он должен видеть Анну Сантос! Но все комнаты были пусты. Если где-то рядом и были слуги, они избегали его. Единственный звук, слышный во всем доме — звук его шагов.
Стремительно двигаясь дальше по коридору, Патрик отметил, как сильно изменился дом. Когда дон Рикардо был еще жив, все выглядело по-другому: и поместье, и ранчо. Теперь старое здание походило на нынешнюю его хозяйку. Холодное, пустое.
В конце коридора осталась последняя закрытая дверь. Кабинет хозяина. Наверняка, она была там. Ждала.
Патрик долго рассматривал кожаную дверную обивку. Затем протянул руку, и его пальцы сомкнулись, сжав холодный металл; он решительно повернул ручку и широко распахнул дверь.
La Patrona сидела за письменным столом Рикардо. Медленно подняв на него глаза, она слегка изогнула тонкие губы, но так и не улыбнулась:
— Добро пожаловать, зять!
ГЛАВА 18
Мик застонал, осторожно повернулся и пробормотал:
— Перестань толкаться.
Его глаза приоткрылись, и он увидел над собой морду Сатаны. Лошадь нетерпеливо встряхивала головой и тихонько ржала.
— Все в порядке, ты, старый мешок с сеном. Я встаю. — Мик поднял голову и тут же застонал от нахлынувшей боли. Тронув кончиками пальцев свое лицо, он нащупал запекшуюся кровь в волосах и на щеке, и зажмурился, наткнувшись на вмятину в черепе, оставленную пулей, задевшей висок.
— Дьявол, — пробормотал Мик и осторожно сел. Его голова невыносимо болела, но он понимал, что ему повезло. Стрелок, очевидно, промахнулся потому, что Мик неожиданно упал в седло. Он взглянул на Сатану, очень довольный тем, что научил его всегда возвращаться к себе, потом повернул голову и посмотрел вокруг. Пустыня, покрытая серыми тенями была безлюдна. Мысль о жене встревожила его, ударила, словно кнутом: где Джули? Тупая боль в голове стала сильнее от беспокойства. Нигде не было видно никаких следов. Ее лошадь умчалась. Она не лежала убитая на земле; значит, уехала или ее увезли.
Черт побери! Добраться так близко, что можно было видеть El Paso, чтобы здесь случилось такое! Ну что ж, кто бы его ни подстрелил, этот мерзавец будет очень удивлен, когда «покойник» отправится по его следу. И предчувствие подсказывало ему, что если он поедет этой дорогой, то в конце ее найдет Энрике.
Пошатываясь, Мик встал на ноги. И тут же почувствовал, что его голова вот-вот рассыплется на части.
Но после нескольких болезненных минут стук в голове превратился в более-менее выносимую пульсацию.
Сатана подошел к нему, и мужчина с благодарностью обнял животное за шею.
— Стой спокойно, мальчик. Не будем играть сегодня, хорошо? — Мик боролся со своей болью, загоняя ее в дальний угол мозга.
Сейчас нужно думать о том, как быстрее добраться до El Paso. Там кто-нибудь ему поможет найти ранчо Даффи. Будь он в лучшей форме, — нашел бы Джули сам, просто идя по следу. Но с простреленной головой выйдет намного быстрее, если отправиться прямо на ранчо ее отца. Мистер Даффи наверняка знает, кто стоит за всем этим.
Если бы это были апачи, то, Мик абсолютно уверен, что был бы сейчас без скальпа. Это, должно быть, снова ее бабка. И, что бы ни придумала эта старая стерва, он все же найдет Джули.
Мик забрался в седло, плюхнулся на место и, сжав зубы, крепко схватился за луку седла. Мир перед глазами угрожающе качнулся, затем все стало на свои места.
То, что Джули рассказывала ему о своем отце, не вселяло особой надежды. Неизвестно, захочет ли Патрик Даффи помочь ему забрать Джули от ее бабки. Но, по крайней мере, этот негодяй скажет ему, где живет старая ведьма.
— А когда мы будем знать это. Сатана, — прошептал он, — мы поедем и заберем мою жену.
Лошадь сорвалась с места, когда Мик ткнул ее каблуками в бока. Раненный или нет, Мик будет скакать всю ночь, если это будет нужно для спасения Джули.
— Чего ты хочешь?
— Правды. — Патрик вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
Поздний вечер, солнце с трудом пробивается через тяжелые темно-бордовые шторы. Воздух в комнате застоявшийся, как будто окна здесь не открывали несколько лет. Керосиновая лампа, стоящая на столе, отбрасывала дрожащий свет на лицо старухи, и Патрик был поражен, как мало она изменилась за все эти годы.
Время не смягчило ее резкие черты, и маленькие черные глаза не стали теплее. Единственным намеком на ее действительный возраст была яркая белизна ее волос, да слегка затрудненное дыхание.
— Правды? — Анна оскалилась, точно дикое животное. — Какой правды? Той, что требует гринго, которая гостит у тебя в доме?
— Кто?
— Женщина из Англии, которая рассказывает небылицы обо мне. Это она заставила тебя придти сюда? — Донья Анна невесело рассмеялась. — Вероятно для того, чтобы извиниться от ее имени?
— Ты, старая ведьма, — прошептал он и был очень доволен, увидев, как ее передернуло от оскорбления, — Пенелопа Баттерворт не нуждается во мне, чтобы защититься от таких, как ты! Я здесь совсем по другому поводу.
— Если это не о твоей англичанке, то меня это не интересует. Уходи прочь, borracho! Ты отвратителен мне.
— Я не пьян, Анна. — Патрик оперся ладонями на стол и смотрел прямо в ее безжизненные глаза. — Удивлена? Да, я вижу, что удивлена.
— Что тебе нужно от меня? Говори и уходи!
— Я сказал тебе, Анна. Мне нужна правда о Елене, обо мне и Джульетте.
Спазм чего-то, что могло бы быть удовольствием, исказил ее лицо. Донья Сантос отложила ручку и откинулась на спинку слишком большого для нее кресла. Она переплела пальцы, немного вскинула голову и, сузив глаза, долго смотрела на него.
— Говори, черт бы тебя забрал!
Звук, похожий на шорох листьев, наполнил комнату;
Патрик не сразу понял, что она смеется. Холодная дрожь пробежала у него по спине.
— Ты дурак. Ты всегда был дураком. И размазней.
— Мне не нужно твое чертово мнение о моем характере.
— Характере? Xa!
— Скажи мне о Елене. И о Дужьетте.
Даффи не собирался обращать внимание на ее оскорбления. Он шестнадцать лет готовился к тому, чтобы услышать правду, и, видит Бог, услышит ее! Внезапно донья Анна встала. Кивнув головой, она обошла край стола и пересекла комнату, чтобы встать напротив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32