OCR Виктория & Spellcheck Оксана
«Mадам придет сегодня позже»: Эксмо; Москва; 1994
ISBN 5-85585-113-3
Оригинал: Susanna Kubelka, “Madame kommt heute spater”
Аннотация
У прекрасной Тиции есть все: обаяние, таланты, любимая работа, светская жизнь, богатый и красивый муж…
Но в ее жизни вдруг начинают происходить странные вещи. Тиция понимает, что у ее мужа-аристократа есть какая-то тайна. Она больше не хочет плыть по течению, решает многое изменить в своей жизни и смело бросается в приключения.
Сюзан Кубелка
Mадам придет сегодня позже
1
Париж — самый прекрасный город на свете!
И опасный для чужаков. Вспомнить хотя бы венгерского писателя Эдена фон Хорвата, которому много лет назад одна ясновидящая предрекла, что здесь, в Париже, решится его судьба. Он тут же поехал в город на Сене, прогулялся по Елисейским полям — и что вы думаете? Разразилась гроза, Эден укрылся под деревом — и был наповал убит молнией!
Со мной произошло почти то же самое. Моей «молнией» стал француз! Правда, я пока еще жива. Но гроза продолжается, и подозреваю, что главный удар еще впереди. Тем не менее я остаюсь в Париже. Никому не уйти от своей судьбы. Кроме того, я объехала весь мир — от Сиднея до Саламанки, от Виннипега до Рима, от Дели до Токио — и могу сказать, что лучшего места, чем в Париже, под сенью Эйфелевой башни, нет!
Сюда меня послала не прорицательница. Я приехала на Сену из чистого озорства. Могла бы благополучно оставаться в Лондоне. В Лондоне мне было хорошо, время там прожито не зря. Я жила с одним известным архитектором в большом доме в Челси, Мы вместе работали, у нас был славный тандем.
А потом умерла моя мать!
И вдруг мне захотелось испытать большую любовь!
Я решила все изменить, уехать прочь. Мечтала опять оказаться в Париже, где уже бывала раньше, грезила о сверкающих огнях, широких бульварах, хотела говорить по-французски и найти родственную душу, идеального мужчину, мое личное счастье, скроенное специально для меня.
Англия вдруг показалась мне холодной и неуютной.
Чересчур медлительной, мрачной, безрадостной, скучной! А в Париже — благодатная почва для того особого типа людей, которые создают вокруг себя особенную атмосферу, способную любому вскружить голову. Я хотела чего-то нового, чудесного. Идеального слияния тела и духа. И я нашла это!
Правда, еще вопрос — что именно!
Быть может, я совершила ошибку? Может, слишком торопила события? Может, не тому сказала «Да!»? Наверное, я сгущаю краски, и завтра все будет хорошо, ведь внешне моя жизнь выглядит грандиозно!
Я сделала блестящую партию. Я — симпатичная белокурая венка. Я, иностранка, заполучила самого вожделенного холостяка во всем Париже, а мне, между прочим, сорок два — как вам это нравится? Я снесла все барьеры, я совершила то, о чем другие только мечтают, и тем не менее уже давно пребываю в дурном настроении. Целыми днями я ломаю себе голову. Не сплю ночи напролет, но сделанного не поправишь. Постараюсь овладеть ситуацией!
Итак, меня зовут Тиция Сент-Аполл — имя, заставляющее учащенно биться многие сердца. Мне завидуют, что я могу называть себя этим именем, потому что фамилия Сент-Аполл пахнет с незапамятных времен кофе и деньгами. Пращур Гелиос прибыл из Греции, завез во Францию драгоценные зерна и умер богатым человеком.
Его сыновья преумножили доставшееся им наследство; да, мужчины этого дома славятся своими миллионами и своей незаурядной внешностью. Исполины с копной непокорных белокурых волос, напоминающих львиные гривы. Они всегда выделяются из толпы французов. Не бывает глупых Сент-Аполлов. Не бывает неудачников. Не бывает бездарей. Нет среди них и гомосексуалистов. И, разумеется, тут не разводятся. Здесь все великолепно! Здесь царят кофе и деньги, сегодня так же, как сто лет назад, и женщины играют при этом не последнюю роль. Каждое новое поколение тщательно подобранных матерей Сент-Аполлов производит на свет новую команду неотразимых белокурых обольстителей, и мне страстно завидуют, что я заполучила одного из них в мужья.
Фаусто Сент-Аполл стал моей судьбой!
Год назад, день в день. После пышной свадьбы в Нотр-Даме, изысканного букета, преподнесенного женихом, кольца с тринадцатью бриллиантами и угрожающего звонка перед моим выходом из дома.
— Шах королеве, — произнес с придыханием женский голос, — следующий ход поставит вам мат! У меня все схвачено! Не радуйся раньше времени, змея белобрысая! Если я захочу, ты сбежишь из Франции, иначе долго не протянешь!
— Серьезно? — заинтересовавшись, спросила я. Но в ответ последовала пара ругательств, и я положила трубку. Ну да ладно! У меня веселый нрав, и я не боюсь глупых угроз по телефону. Я всегда побеждаю. Даже из самых больших неприятностей я извлекаю какую-нибудь пользу. Почему — сейчас объясню. В детстве меня накрыла снежная лавина в горах, в Давосе. И только в самый последний момент меня вытащили из-под снега. Говорят, что, если твоей жизни угрожала опасность и тебя все же спасли, тебя хранит судьба. Поэтому я ничего не боюсь. Мелочи меня и вовсе не волнуют. Поэтому Фаусто и женился на мне, лучезарной, оптимистической натуре. А посему — мое место в Париже, и я живу в этой большой квартире на Авеню дю президент Вильсон с четырьмя спальнями, зимним садом, библиотекой, прислугой и видом на Эйфелеву башню.
Я приспособилась: на первом месте Сент-Аполлы, потом я! Я держу себя в руках. То есть держала…
Сегодня — первая годовщина моей свадьбы. С этого дня все изменилось. Я впервые в своей жизни пошла к гадалке. Лолло, моя кухарка, потащила меня к ней. А сейчас я лежу в библиотеке перед камином, вытянувшись во весь рост на своем пушистом, медового цвета тибетском ковре и подложив под голову красную шелковую подушку, пялюсь на бесчисленные книги и размышляю.
Вот что я с этого имею!
Предсказательницу зовут мадам Адар. Она жутко модная и не сходит со страниц всех печатных изданий и с экранов телевизоров. Живет она в 14-м районе, в самом конце бульвара Распэ. Приняла меня изысканно: горничная в белом фартучке открыла дверь, взяла у меня пальто и провела в салон.
Сидевшая там знаменитость слегка кивнула мне головой в знак приветствия. Она восседала за своим грандиозным столом, с которого до самого пола свисала дорогая кашмирская скатерть. В комнате царил полумрак, шторы были задернуты. Свет падал от двух красивых латунных светильников, стоявших справа и слева от ее стула. Эпоха Возрождения! Ручная работа! Раритет! Я их сразу оценила, лишь только переступила порог, потому что благородные вещи я всегда замечаю. Даже в момент острых кризисов, как сейчас!
— Бонжур, мадам, — громко поздоровалась я. Потом я вложила тысячу франков (целое состояние!) в толстую книгу, лежавшую между нами на столе, присела на стул и стала чинно ждать.
— Бонжур, мадам, — тихо ответила прорицательница, — хорошо, что вы пришли. Поставьте, пожалуйста, вашу сумку на пол. Не скрещивайте ни рук, ни ног. Положите руки на колени. Ладонями кверху. Расслабьтесь!
Ошарашенная, я подчинилась. Знаменитая дама наклонила голову. Ну что сказать? Она мне чем-то напомнила усталую кухарку. Нос большой, помада смазана. Волосы вьющиеся, пепельные, сплетенные в длинную косу, свисающую по спине до пояса. На ней было темное платье и множество колец с маленькими бриллиантиками, на каждом пальце по четыре или пять штук. Руки, когда она ими двигала, походили на сверкающие водопады. Строго говоря, антипатии она у меня не вызывала.
— Итак, что вы хотели бы узнать?
— Для начала кое-что совсем безобидное. Вы можете сказать, что я получу в подарок к годовщине свадьбы? — Я не договорила до конца свой вопрос, как поняла, что он чудовищно глуп.
— Вы получите подарок, мадам, который предназначается не вам.
— Кому же он тогда предназначается?
— Это вы узнаете в свое время. Скажите, вы живете на острове Сент-Луи?
— Нет. У Трокадеро.
— Странно. Я вас вижу у воды. Вы собираетесь переезжать?
— Пока нет. А что?
Мадам Адар посмотрела на свои сверкающие пальцы.
— Вы принесли фотографию вашего мужа?
Я кивнула и, помешкав, протянула ей карточку.
Она взяла ее двумя руками и помяла, будто месила тесто. Потом она долго рассматривала ее и покачала головой.
— Большие проблемы, — медленно сказала она. — Я права?
Я молчала.
— Проблемы с этой женщиной. С которой он работает. Она не интеллектуалка. Темные делишки. Ему надо держать ухо востро, иначе он может попасть под суд. Говорит вам это что-нибудь, мадам? Вы знаете, кого я имею в виду?
— Ничего не понимаю. Я сама работаю вместе с мужем. Больше никто!
Мадам Адар шумно посопела большим носом.
— Нет! Нет! Нет! Это не вы. Я вижу кого-то другого. Та женщина выше и… крупнее. Я вижу ее в загородном доме. Она выглядит… как это называется? Как валькирия! Вы знаете кого-нибудь похожего?
— К сожалению, нет.
— Подумайте! Может, дома вспомните… И… эта женщина недобрая к вам, мадам. Лучше всего оборвать с ней контакты! Мужчина тоже ни на что не годится. Я вижу мужчину с бородой. Он носит большую коричневую шляпу. Это ненастоящие друзья! Вы знаете, кого я имею в виду, мадам?
— К сожалению, нет.
Мадам Адар вздохнула.
— Ваш сын на следующей неделе поправится, — сказала она потом. — Ему не нужно в больницу. У него всего лишь воспалено горло, больше ничего!
— Действительно! А как зовут моего сына? Вы можете это отгадать?
— Минутку. Странное имя. Начинается на Г. Как название фирмы. Гермес! Его зовут Гермес? Может так быть?
— Я вас разочарую, — ответила я, — но у меня нет детей. Скажите мне лучше, как зовут эту… эту валькирию? Вы знаете ее имя?
Мадам Адар долго размышляла.
— О, — сказала она наконец, — оно начинается на «О». Одетта. Вы знаете какую-нибудь Одетту? Нет? Там есть еще «А». Амур. Да, точно. Среди ваших знакомых есть хоть одна с таким именем?
— Ни одной! — Я поднялась. — К сожалению, я должна идти.
Мадам Адар осталась невозмутимой.
— Надеюсь, я вам все же помогла. — Она протянула мне фотографию Фаусто. — Если захотите узнать побольше, приходите снова!
Никогда в жизни!
Ни за что не пойду больше к этой корове! Выбросить тысячу франков на ветер за кучку дерьма!
Но как странно: разве Фаусто не говорил только вчера, что Амур — прелестное имя для маленькой девочки? А его отца действительно зовут Гермес!
Мои дети тоже когда-нибудь будут носить классические имена. Это обычай у Сент-Аполлов. Я хочу иметь детей. Потому и вышла замуж. И еще хочу иметь дом в Провансе. Там я их выращу. Не обычный дом, нет. Маленькую Бастилию, собственный кусочек счастья, наверху на горе, не слишком большой, не слишком маленький, обнесенный толстыми стенами, построенный на века! Я зримо представляю его себе: из окон виден весь мир. А на склоне горы террасами разбит сад — с пиниями, кипарисами, розами и благоухающим кустарником.
Год назад я перестала принимать пилюли.
Если бы Фаусто захотел, я бы уже давно могла забеременеть. В моей семье все долгожители. Мы поздно заводим детей. Моя мать родила меня в сорок шесть. В восемьдесят она была еще не старой женщиной. И у меня будет так же. Я полна сил. Я свежа, здорова и не растрачена. Но Фаусто не торопится.
— Я пока еще не хочу обзаводиться детьми, — твердо говорит он, — от них столько шума, они такие назойливые и бесцеремонные! Ведь у тебя есть я, дорогая! А как тебе известно, моя славная Тиция, я не выношу конкуренции!
Почему же он тогда находит такими трогательными детские имена?
Я приподнимаюсь. Затылок одеревенел. Верчу головой. Вправо, влево. Потихоньку расходится.
Фаусто — загадка. Все французы хотят иметь детей. Только мой муж не хочет! Его родители мечтают о внуках. Мой папа тоже. Фаусто тайком пробирается в мою ванную и заглядывает в мой календарь. В опасные дни он воздерживается. Думает, что я не замечаю. Что я, слепая что ли?
Я провожу рукой по мягкому ковру. Настоящая шерсть. Ручная работа. Растительный орнамент. Хорошая была покупка. Ковер я купила в свой день рождения. В маленьком дорогом магазинчике на дю Жакоб. В этот интерьер он отлично вписался. Уж конечно, лучше, чем шкура зебры, лежавшая здесь раньше.
Я скрещиваю ноги, выпрямляю спину, пытаюсь расслабиться. Говорят, что нужно постараться достичь такого состояния, когда отсутствуют собственные мысли. Тогда «извне» приходят самые лучшие идеи.
А вообще-то моя жизнь превосходна.
Дела идут блестяще. Мы покупаем квартиры, ремонтируем их до блеска и выгодно продаем. Они расходятся, как свежие булочки. Мы не зависим от родительских денег, и я горжусь этим. Потому что это моя заслуга.
По профессии я — архитектор по интерьеру, дизайнер. Закончила институт, получила ученую степень, за плечами многие годы работы и многие страны. Я знаю, что делаю, владею своей профессией в совершенстве. Я и мебель конструирую, придумываю рисунки тканей, посуду. Бывает, сижу за своим чертежным столом и частенько чувствую себя, как Господь в последний день творения.
Но это еще не все.
Я и сама засучиваю рукава! Стою на лестницах и обмериваю шторы. Клею обои, и уже случалось перестилать полы. Из самой омерзительной дыры я сделаю уютное гнездышко. Моя машина забита различными инструментами, струбцинами, молотками, клещами.
Руки у меня нередко бывают в синяках и порезах, все исколоты, но это пустяки. Я люблю свою профессию! И не хотела бы иметь никакую другую. И где бы я ни очутилась, у меня только одно желание: украсить!
Фаусто это нравится.
Но вот уже три недели он обращается со мной, как с больной. Не показывает мне квартиры, которые собирается покупать. Раньше я была первой, кто их видел. Участвовала в любых переговорах. Теперь он все делает один и отсутствует целыми днями. «Месье придет сегодня позже», — объявляет Лолло, когда я прихожу домой. Эта фраза сведет меня с ума!
Но это только цветочки.
Я больше не должна проверять счета. Всю бухгалтерию Фаусто ведет сам. И почему он купил на наши деньги, не спросив меня, этот дорогой «роллс-ройс», в котором спокойно разместятся пятеро детей, нянька и собака, в то время как раньше ездил только на неудобных спортивных машинах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43