он сказал мне это сам, и он был прав. Но я училась очень быстро. Наверное потому, что я старая и мне больше нечего терять. В самом начале у меня были большие трудности со страхом, который у меня был. Одно присутствие Нагваля заставляло меня заикаться и робеть. Нагваль производил такой же эффект на всех остальных. Это была его судьба – быть таким устрашающим.
Она перестала говорить и устремила на меня взгляд.
– Нагваль не человеческое существо, – сказала она.
– Что заставляет говорить тебя это?
– Нагваль – дьявол, кто знает с какого времени.
Ее утверждения бросили меня в озноб. Я ощутил, что мое сердце колотится. Она, безусловно, не могла бы найти лучшего слушателя. Я был заинтересован в высшей степени. Я попросил ее объяснить, что она имеет в виду.
– Контакт с ним изменил людей, – сказала она. – ты знаешь это.
Он изменил твое тело. В твоем случае ты даже не знаешь, что он сделал это. Но он вошел в твое старое тело. Он что-то вложил в него. То же самое он сделал со мной. Он оставил нечто во мне и это нечто взяло верх. Только дьявол может сделать это. Теперь я северный ветер и я не боюсь никого и ничего. Однако, до того, как он изменил меня, я была слабой безобразной старой женщиной, которая робела от одного упоминания его имени. Паблито, конечно, не мог помочь мне, так как он боялся Нагваля пуще смерти.
Однажды Нагваль и Хенаро пришли в дом, когда я была одна. Я слушала их за дверью, словно подкрадывающихся ягуаров. Я перекрестилась; для меня они были двумя демонами, однако, я вышла, чтобы посмотреть, что я смогу сделать для них. У меня были миски, сделанные из тыквы, и я дала обоим мужчинам по миске супа. Нагваль, по-видимому, не был признателен за еду; он не хотел есть пищу, приготовленную такой слабой женщиной, ссылающейся на свою неуклюжесть, и бросил миску со стола взмахом руки. Но миска, вместо того, чтобы перевернуться и вылить содержимое на пол, силой Нагваля соскользнула и упала на мою ногу, не пролив ни капли. Миска действительно приземлилась на мою ногу и стояла там, пока я не наклонилась и не подняла ее. Я поставила ее на стол перед ним и сказала ему, что я слабая женщина и всегда боялась его, моя пища имеет добрые чувства.
С этого самого момент Нагваль изменился по отношению ко мне. Тот факт, что миска супа упала на мою ногу и не разлилась, показал ему, что сила укала на меня. Я не знала этого тогда и думала, что он изменился по отношению ко мне потому, что ему было стыдно за отказ от моей пищи. Я не придала значения этой перемене. Я все еще боялась его и не могла смотреть ему в глаза. Но он начал все больше и больше обращать на меня внимание. Он даже принес мне подарки: шаль, гребенку, платье и другие вещи. Я пришла в ужас. Я стыдилась, так как думала, что он был мужчиной, который ищет женщину. У Нагваля были юные девушки, чего он хотел от такой старой женщины, как я? Сначала я не хотела носить и даже смотреть на его подарки, но Паблито уговорил меня, и я начала носить их. Кроме того, я стала еще больше бояться его и не хотела оставаться наедине с ним. Я знала, что он был дьявольским мужчиной. Я знала, что он сделал со своей женщиной.
Я ощутил необходимость перебить ее. Я сказал ей, что никогда не знал ни о какой женщине в жизни дона Хуана.
Ты знаешь, кого я имею в виду, – сказала она.
– Поверь мне, донья Соледад, я не знаю.
– Не говори мне этого. Ты знаешь, что я говорю о ла Горде.
Единственная «ла Горда», которую я знал, была сестра Паблито, чрезвычайно тучная девушка, по прозвищу Горда-толстуха. Я чувствовал, хотя об этом не говорил, что она на самом деле не была дочерью доньи Соледад. Я не хотел нажимать на нее для получения дальнейшей информации. Я внезапно вспомнил, что эта толстая девушка внезапно исчезла из дому и никто не мог или не осмеливался сказать мне, что случилось с ней.
– Однажды я была одна перед домом, – продолжала донья Соледад. – я расчесывала свои волосы гребнем, который дал мне Нагваль; я не догадывалась, что он прибыл и стоит позади меня. Внезапно я ощутила, что его руки охватили меня около подбородка. Я услышала, как он мягко сказал, что я не должна двигаться, иначе моя шея может сломаться. Он повернул мою голову налево. Не совсем, а немного. Я очень испугалась и завизжала и попыталась освободиться от его хватки, но он держал мою голову твердо долгое, долгое время.
Когда он отпустил мой подбородок, я потеряла сознание. Я не помню, что случилось потом. Когда я пришла в себя, я лежала на земле, прямо там, где я сидела. Нагваль уже ушел. Мне не было так стыдно, что я не хотела никого видеть, особенно ла Горду. Долгое время я даже думала, что Нагваль никогда не поворачивал мою шею и что у меня был кошмар.
Она остановилась. Я ожидал объяснения того, что случилось. Она казалась отсутствующей, может быть, задумчивой.
– Что на самом деле случилось, донья Соледад? – спросил я, не сумев сдержать себя. – он действительно что-то сделал с тобой?
– Да, он повернул мою шею, чтобы изменить направление моих глаз, – сказала она и громко засмеялась, увидев мое удивление.
– Я имею в виду, не сделал ли он?..
– Да, он изменил мое направление, – продолжала она, не обращая внимания на мои расспросы. Он сделал это тебе и всем остальным.
– Правильно, он сделал это со мной. Но почему ты думаешь, что он сделал это?
– Он должен был. Это самая важная вещь, которую надо сделать.
Она имела в виду своеобразное действие, которое дон Хуан считал абсолютно необходимым. Я никогда ни с кем не говорил об этом. Фактически, я почти забыл о нем. В начале моего ученичества он однажды развел два небольших костра в горах северной мексики. Они были, наверное, разделены двадцатью футами. Он велел мне стать на том же расстоянии двадцати футов от них, удерживая свое тело и особенно голову в самом расслабленном и естественном положении. Затем он велел мне стать лицом к одному огню, и зайдя сзади, повернул шею налево и расположил мои глаза, но не мои плечи, по направлению второго огня. Он удерживал мою голову в этом положении в течении нескольких часов, пока огонь не погас. Новое направление было юго-восточным, точнее, он расположил второй огонь в юго-восточном направлении. Я понял все это дело, как одно из загадочных чудачеств дона Хуана, один из его ничего не значащих ритуалов.
– Нагваль сказал мне, что все мы развиваем на протяжении своей жизни одно направление для смотрения, – продолжала она. – это становится направлением глаз духа. С течением лет это направление чрезмерно используется и становится слабым и непривлекательным, а так как мы привязаны к этому особому направлению, мы сами становимся слабыми и непривлекательными. В тот день, когда Нагваль повернул мне шею и держал ее, пока я не упала в обморок от страха, он дал мне новое направление.
– Какое направление он дал тебе?
– Почему ты спрашиваешь это? – сказала она с чрезмерной силой. – ты думаешь, что может быть Нагваль дал мне не сходное направление?
– Я могу сказать тебе, какое направление он дал мне, – сказал я.
– Не надо, – отрезала она. – он сказал мне это сам.
Она казалась возбужденной. Она изменила положение и легла на живот. У меня спина заболела от писания. Я спросил ее, могу ли я сесть на пол и использовать кровать в качестве стола. Она встала и вручила мне сложенное покрывало для использования в качестве подкладки.
– Что еще Нагваль сделал с тобой? – спросил я.
– После изменения моего направления Нагваль по-настоящему стал беседовать со мной о силе, – сказала она, ложась снова. – сначала он говорил об этих вещах от случая к случаю, т.к. он не знал точно, что со мной делать. Однажды он взял меня на короткую прогулку в горы. В другой раз он повез меня на автобусе в свои родные края в пустыню. Мало-помалу я стала привыкать уходить с ним.
– Он когда-нибудь давал тебе растения силы?
– Он однажды дал мне мескалито, когда мы были в пустыне. Но так как я была пустая женщина, мескалито не принял меня. У меня была с ним ужасная встреча. Именно тогда Нагваль понял, что он должен вместо этого познакомить меня с ветром. Это было, конечно, после того, как он получил знак. Он снова и снова повторял в тот день, что хотя он был магом, который научился видеть, если он получил знак, у него нет способа знать, каким путем надо идти. Он уже ожидал несколько дней определенного указания относительно меня. Но сила не хотела дать его. Будучи в безвыходном положении, я думаю, он привел меня к своему гуахе, и я увидела мескалито.
Я перебил ее. Ее употребление слова «гуахе», тыква, привело меня в замешательство. Рассматриваемое в контексте того, что она мне сказала, это слово не имело смысла. Я подумал, что по-видимому, она говорит метафорически или что тыква была эвфемизмом.
– Что такое гуахе, донья Соледад?
В ее глазах появилось удивление. Она сделала паузу, прежде чем ответить.
– Мескалито – гуахе Нагваля, – наконец сказала она.
Но ответ привел меня в еще большее замешательство. Я был удивлен тем, что она, кажется, на самом деле пыталась объяснить мне смысл. Когда я попросил ее дальнейших объяснений, она настаивала на том, что я все знаю сам. Это было излюбленным приемом дона Хуана, чтобы пресечь мои расспросы. Я сказал ей, что дон Хуан говорил мне, что мескалито был божеством, или силой, содержащейся в батонах пейота. Говорить, что мескалито был его тыквой, было абсолютно бессмысленно.
– Нагваль мог познакомить тебя с чем угодно посредством своей тыквы, – сказала она после паузы. – это ключ к его силе. Любой может дать тебе пейот, но только маг, благодаря своей тыкве, может познакомить тебя с мескалито.
Она перестала говорить и уставилась на меня. Ее взгляд был свирепым.
– Почему ты заставляешь повторять то, что уже знаешь? – спросила она сердито.
Я был совершенно захвачен врасплох ее внезапной переменой. Прямо перед этим она была почти мягкой.
– Не обращай внимания на изменения моего настроения, – сказала она снова улыбаясь. – я северный ветер. Я очень нетерпима. Всю свою жизнь я не осмеливалась говорить то, что думаю. Теперь я не боюсь никого. Я говорю то, что ощущаю. Чтобы противостоять мне, ты должен быть сильным.
Она подползла ближе ко мне на животе.
– Итак, Нагваль познакомил меня с мескалито, который вышел из его тыквы, – продолжала она. – однако он не мог предполагать, что могло случиться со мной. Он ожидал нечто вроде твоей собственной встречи элихио с мескалито. В обоих случаях он был в затруднении и предоставлял своей тыкве решать, что делать дальше. В обоих случаях его тыква помогала ему. Со мной было иначе. Мескалито не сказал ему ничего, чтобы вывести меня куда-то: Нагваль и я покинули это место с большой поспешностью. Вместо того, чтобы вернуться домой, мы поехали на север. Мы сели на автобус, идущий в Мехикали, но вышли среди пустыни. Было уже очень поздно. Солнце садилось за горы. Нагваль хотел перейти дорогу и идти к югу пешком. Мы ожидали, пока проедут какие-то быстро мчавшиеся машины, как вдруг он похлопал меня по плечу и указал на дорогу перед нами. Я увидела спираль пыли. Порыв ветра вздымал пыль в стороне дороги. Мы наблюдали как она движется к нам. Нагваль перебежал через дорогу, и ветер окутал меня. Он действительно заставил меня очень легко кружиться, а потом он исчез. Это был знак, которого ожидал Нагваль. С тех пор мы ходили в горы или в пустыню, чтобы искать ветер. Ветер сначала не любил меня, потому что это было мое старое я. Поэтому Нагваль постарался изменить меня. Я уже видела его в тот день, как он кружился в кустах, но на этот раз он появился надо мной и остановился. Он ощущался как птица, которая очутилась на моем животе. Нагваль велел мне снять все мои одежды; я была совершенно голая, но мне не было холодно, так как ветер согревал меня.
– Ты боялась, донья Соледад?
– Боялась? Я оцепенела. Ветер был живой, он облизывал меня с головы до моих пяток. А затем он вошел внутрь моего тела. Я была подобна воздушному шару, и ветер выходил из моих ушей и моего рта и других мест, которые я не хочу упоминать. Я думала, что нахожусь на пороге умирания, и я бы удрала, если бы Нагваль не прижал меня к скале. Он говорил мне на ухо и успокаивал меня. Я спокойно легла и позволила ветру делать со мной все, что угодно. Именно тогда он сказал мне, что делать.
– Что делать с чем?
– С моей жизнью, моими вещами, моей комнатой, моими ощущениями. Сначала это было неясно. Я думала, что это мои мысли. Нагваль сказал, что все мы делали это. Однако, когда мы спокойны, мы понимаем, что есть нечто еще, говорящее нам разные вещи.
– Ты слышала голос?
– Нет. Ветер движется внутри тела женщины. Нагваль говорит, что это потому, что женщины имеют матку. Когда ветер находится внутри матки, он просто учит тебя и говорит тебе делать разные вещи. Чем более спокойна и расслабленна женщина, тем лучше результаты. Ты можешь сказать, что внезапно женщина оказывается делающей вещи, которые раньше она не представляла, как делать.
С того момента ветер приходил ко мне все время. Он говорил мне в моей матке и рассказывал все, что я хотела знать. Нагваль видел с самого начала, что я была северным ветром. Другие ветры никогда не разговаривали со мной, как он, хотя я научилась различать их.
– Сколько есть разновидностей ветров? – есть четыре ветра, подобно тому, как есть четыре направления. Это конечно относится к магам и к тому, что маги делают. Четыре является числом силы для них. Первый ветер – бриз, утренний ветер. Он приносит надежду и радость: он является вестником дня. Он приходит и уходит и входит во все. Иногда он мягкий и незаметный; в другое время он надоедливый и докучливый.
Другой ветер – суровый ветер, холодный или горячий, либо то и другое вместе. Это полуденный ветер. Губительный, полный энергии, но полный также безрассудства. Он вламывается в двери и рушит стены. Маг должен быть ужасно сильным, чтобы справиться с этим суровым ветром.
1 2 3 4 5 6 7