— А что такого сделал Мигель, чтобы так взволновать тебя?
— Ну… — Анна открыла и закрыла рот, потом подумала, что с матерью следует быть честной. — Он поцеловал меня!
Хло рассмеялась.
— Ну, Анна, теперь я вижу, что мне не следует беспокоиться о тебе.
Она повернулась и вышла, а Анна откинулась на подушки. Было уже начало третьего. Скоро наступит утро и встреча с Мигелем.
Анна прекрасно помнила этот бревенчатый дом, прилепившийся к склону горы. Она всегда наслаждалась красотой окружающей природы и покоем, который царил кругом. Все это так контрастировало с суетой, постоянно царившей на ранчо…
Интересно, что нравится здесь Мигелю и что привело его сюда? Анна позвонила в дверь. Прошло довольно много времени, прежде чем дверь открылась. Когда Мигель возник на пороге, она увидела, что застала его за бритьем. На нем были только джинсы и ботинки. Вокруг шеи белое полотенце.
— Извини за беспокойство, — как можно холоднее произнесла она, — но мне надо поговорить с тобой до того, как ты уедешь в Аламогордо.
Он стянул полотенце, промокнул им остатки крема на щеках и верхней губе.
— У меня на экстренный случай есть мобильник.
Мать ничего ей о мобильнике не сказала, и мысль о том, что она сделала это нарочно, заставила Анну нахмуриться.
— Я этого не знала, — буркнула она.
— А что произошло? — спросил он и жестом пригласил ее войти. Анна удивилась перемене, произошедшей внутри дома. Лестер и его жена увезли все вещи, и теперь мебели было мало, но тем не менее комнаты поражали чистотой и уютом.
Не дожидаясь приглашения, Анна села на диван, покрытый коричневым пледом.
— Ты знаешь, что мой брат находится сейчас в Южной Америке? — спросила она.
Мигель стоял посреди большой комнаты, чтобы не продлевать ее визит. Вот уж об этом ему не стоит беспокоиться, подумала Анна. Она вылетит отсюда как пробка из бутылки, только выполнит поручение Хло.
— Да, твой отец говорил мне об отъезде Адама. Ему очень не хотелось, чтобы сын уезжал, но он решил, что так будет лучше и для него, и для дела.
Анна кивнула.
— Так вот, с ним произошел несчастный случай, и родители вылетели туда.
— Что-нибудь серьезное? Анна покачала головой.
— Мы так не думаем. Конечно, сломанная нога — это плохо, но никакой угрозы для жизни нет.
У него вырвался вздох облегчения.
— Ну и слава Богу! Так что твоя мать велела мне передать? Она хочет, чтобы я сам приглядывал за лошадьми в ее отсутствие или чтобы нанял кого-нибудь?
— Я сама займусь лошадьми.
Анна поднялась с дивана и тут же пожалела об этом. Она видела, как Мигель оценивающе осмотрел ее с головы до ног, в его взгляде было написано явное сомнение, что она справится.
— Ты?
— А что?
Выражение его лица ничуть не изменилось, разве что он слегка поднял брови.
— Не хочешь пойти на кухню сварить себе кофе, пока я оденусь?
Что уж теперь одеваться, подумала она, злясь на себя за то, что отметила и оценила его сексуальность. Теперь он так и будет стоять у нее перед глазами — полуобнаженный, с мощными мускулами и широкой грудью. Она знает теперь, какого великолепного кофейного цвета у него кожа.
Краска залила ее лицо, и она поторопилась спросить:
— А у тебя есть кофе?
— Да, позавтракаешь со мной?
Она покачала головой.
— Не хочу.
Он нахмурился.
— Ты вообще умеешь готовить или это должна делать для тебя мать?
— Моя мать ничего не должна делать для меня. И я умею готовить. А ты?
Он улыбнулся.
— Конечно.
Он пошел к выходу, по дороге обернулся и сказал:
— Я буду готов через пять минут.
Когда он вошел в кухню, то застал Анну сидящей на высоком табурете с чашкой кофе в руке. Он поразился красоте девушки с блестящими волосами, светлой кожей и зелеными-зелеными глазами.
На ней была блуза абрикосового цвета, заправленная в голубые джинсы. Прекрасные сапожки ручной работы и фетровая шляпа на шнуре за спиной. На запястье серебряный, отделанный бирюзой браслет, такие же бирюзовые серьги в ушах.
Она олицетворяла собой все то, что Мигель презирал в женщинах. И все же он понимал, что по внешности судить о ней нельзя. Возможно, она вовсе не такая избалованная, как Чарлин. Но тоже молода и богата.
— Родители тебе утром не позвонили?
Он подошел к холодильнику и достал бекон и яйца.
— Нет. Я разговаривала только со своими тетками и рассказала им, что произошло. Обе они просили тебя сказать, если от них потребуется какая-то помощь…
— У них есть собственные ранчо, о которых им надо заботиться, — ответил он, поджаривая бекон на сковороде.
Анна наблюдала за ним у плиты.
— Тебе не нравятся Роуз и Джастин? — спросила она.
— Они мне очень нравятся. Именно поэтому я не хочу загружать их работой, с которой прекрасно справлюсь сам. А вот ты… я не уверен, что ты сможешь полностью заменить Хло.
Анна поняла, что последнее его замечание было вызвано желанием разозлить ее. Не получив никакого ответа, он обернулся и удивленно взглянул на нее. Она спокойно пила кофе.
— Молчание — золото?
Она подняла на него глаза.
— Да не волнуйся ты, я вполне могу позаботиться о лошадях.
— Похоже, тебе еще рано вставать с постели. Какая у тебя огромная шишка на лбу! Болит голова?
— Тетя Джастин вчера вечером принесла таблетки от головной боли. Она же медсестра и хотела убедиться, что у меня нет сотрясения мозга.
— Ну и какой диагноз поставила тебе твоя тетя?
— Что у меня необычайно крепкая голова.
— Не стоило и ехать. Я мог бы ей сам сказать об этом.
Анна не знала, почему этот мужчина так притягивал ее к себе. Умом она понимала, что лучше и на сто ярдов не приближаться к нему, а все остальное ее существо молило дотронуться до него, почувствовать его запах, без конца целовать его губы.
Она импульсивно соскользнула со стула и подошла к нему, стараясь все же, чтобы между ними сохранилось расстояние хотя бы в несколько дюймов. Даже сквозь едкий запах жареного бекона она ощущала запах его чистой кожи, слабый аромат лосьона.
— Что ты готовишь? — спросила она.
— Яичницу с беконом.
— Разве ты не знаешь, что это вредно?
Он полуобернулся, взглядом задержавшись на ее губах.
— Мне, на самом деле, многое вредно.
Жаркий огонь вспыхнул внутри Анны.
Сейчас ей казалось невероятным, что еще месяц назад она думала, что уже никогда не захочет ни одного мужчину. Стоя рядом с Мигелем, она поняла, что значит хотеть мужчину. Она никогда не испытывала этого чувства по отношению к Скотту. Как, впрочем, и к кому-либо еще. До тех пор, пока не встретила Мигеля. Эта мысль волновала и пугала ее.
— Тогда почему ты… позволяешь себе? — спросила она.
Он усмехнулся и отвернулся к сковороде. Анна с облегчением перевела дыхание.
— Человеку отпущено на земле мало времени. Поэтому глупо отказывать себе в удовольствиях.
— Так ты не просто ковбой, ты еще и философ, — заметила Анна, скрестив руки на груди.
— Нет, я ковбой, просто имею свою точку зрения на некоторые вещи, — ответил он.
— И ты всегда был ковбоем?
— Да, я всегда был ковбоем и еще некоторое время совмещал это со службой у шерифа. Я был его помощником.
— Здесь?
— Нет, в провинции Берналильо.
— Но это значит, и в Альбукерке.
— Да.
Она думала, что он расскажет ей что-то еще, но он промолчал, ловко выкладывая яичницу на тарелки. Анне стало любопытно, где он так научился готовить. То ли его заставила жизнь, то ли ему это нравилось.
Она помогла ему накрыть на стол, который стоял возле окна. Оттуда открывался прекрасный вид на гору, поросшую сосновым лесом. Она зачарованно смотрела на раскрывшуюся перед ней дикую красоту, и Мигель удивленно спросил:
— Разве ты никогда не смотрела из этого окна?
— Смотрела, конечно, но это было давно. Мы с братом часто приходили сюда, это было наше любимое место на ранчо. Этот дом построил мой отец для медового месяца с мамой. Они ездили сюда, когда им хотелось побыть наедине. А спустя несколько лет дом отдали главному надсмотрщику.
— Когда я нанимался к вам, у меня был дом недалеко от Руидозо, — сказал Мигель. — Я хотел продолжать жить в нем, но Хло и слышать об этом не желала. Она из практических соображений хотела, чтобы я жил на ранчо. Поэтому пообещала, что если я продам свой дом, а потом, может статься, уволюсь, то она добавит мне денег на новый дом. Но я влюбился в это место с первого взгляда.
Они приступили к еде. Анна чувствовала, что проголодалась, но никак не думала, что будет завтракать с Мигелем. Ей казалось, что это произошло помимо ее воли.
— Мой дядя Рой — шериф в провинции Линкольн, — сказала Анна. — Наверное, ты знаешь его.
— Да, я знаю Роя много лет. Он был легендой в свое время.
— А почему ты не остался служить в полиции, как Рой?
— Для меня эта работа была только средством к существованию. Посвящать ей всю свою жизнь я не собирался.
— И как долго ты проработал в полиции?
Он нахмурился, и Анна не поняла, то ли это вызвано тем, что он подсчитывает в уме время, то ли он раздражен ее расспросами.
— Больше десяти лет.
Она не ожидала такого ответа, поэтому в первый момент не смогла скрыть удивление.
— Десять лет! Но это значит, что ты начал работать очень рано.
Он усмехнулся.
— А сколько, по-твоему, мне лет, Анна? Она вспыхнула, почувствовав на себе его взгляд.
— Не знаю… тридцать пять?
— На самом деле тридцать семь. Значит, он на десять лет старше Скотта, но она почему-то совсем не ощущала разницу в их возрасте. Он был мужчиной, от взгляда которого у нее перехватывало дыхание, а от случайного прикосновения замирало сердце.
— А мне двадцать пять… Так все же почему ты ушел из полиции?
— Потому что мне больше хотелось быть ковбоем. Тебя удовлетворяет такой ответ?
— Нет, — ответила она.
— Послушай, Анна, я вовсе не пытаюсь скрыть какую-то страшную историю из своей жизни. Мне на самом деле приятнее иметь дело с людьми, чем с оружием.
— Извини, что я спросила.
— Да нет, я понимаю, что у тебя в голове романтическая история, будто бы во мне сидит какая-то заноза, а ты именно та женщина, которая должна ее вытащить и вернуть меня к полноценной жизни. Так вот, я не нуждаюсь ни в лечении, ни в утешении, ни в спасении.
Она почувствовала, как глаза ей застилает красная пелена ярости.
— Черт, что я вообще здесь делаю? — Она швырнула недоеденный кусок хлеба в тарелку и вскочила с места. — Я буду ждать в конюшне. И не потому…
Внезапное головокружение не дало ей договорить. Чтобы не упасть, она вынуждена была схватиться за край стола.
— Анна! Тебе плохо? — Он вскочил из-за стола и подхватил ее.
Да, ей плохо. Но ни за что на свете она не хотела ему признаваться в своей слабости.
— Все в порядке. Я просто чересчур резко встала.
— У тебя же было сотрясение мозга! Тебе вообще рано подниматься с постели.
Головокружение прошло, она опустила дрожащую руку и посмотрела на него.
— Черт возьми, у меня не было никакого сотрясения. И я хочу, чтобы ты перестал вести себя так, как будто ты все про меня знаешь!
Задетый тем, что она высмеяла его заботу, он язвительно посмотрел на нее.
— Если у тебя не было сотрясения мозга, тогда что с тобой? Может быть, ты беременна? Может быть, именно поэтому решила вернуться домой к маме и папе?
От такой наглости у нее буквально перехватило дыхание.
— Ты что, с ума сошел? Неужели ты думаешь, что если бы я была беременна, то вошла бы в загон для скота?
— Я знаю, что женщины способны и не на такое!
— Только не я. И потом, ты прекрасно знаешь, что я не замужем! — в ярости выкрикнула она.
— Чтобы иметь детей, совершенно необязательно быть замужем, — с насмешкой парировал он. — Или ты об этом еще не знаешь?
— Ты… ты… самый нахальный, самый…
— Садись и доедай свой завтрак, — приказал он.
— Завтрак окончен! Мы…
Внезапно он схватил ее за копну рыжих волос и притянул к себе.
— Никаких «мы» не существует. Или ты этого хочешь, Анна? Ты к этому подталкиваешь меня?
Легко дернув за волосы, он заставил ее поднять к нему лицо.
— Да, — отрывисто прошептал он. — Думаю, ты хочешь именно этого.
— Мигель… — Но больше ничего сказать он ей не дал. Остальные слова замерли под натиском его губ. Чтобы не упасть, ей пришлось прижаться к его груди.
— Ты ответила на мой поцелуй так, как будто я единственный мужчина в твоей жизни, которого ты хотела, — прошептал он.
Ясно, что он смеется над ней, но его слова были так близки к правде, что она невольно вздрогнула.
— Ты вовсе не единственный мужчина, с которым я целовалась! — огрызнулась она, но голос при этом был слишком слабым и дрожащим.
Он пристально посмотрел на нее.
— Я не сказал, что я единственный мужчина, с которым ты целовалась. Я сказал, что я единственный мужчина, которого ты хотела. А это большая разница, Анна. Я предупреждаю тебя: не надо раскрывать надо мной свои девственные крылья.
— Как будто бы я намереваюсь это делать! А моя девственность тебя вообще не касается!
Не обращая внимания на ее сарказм, он продолжал:
— Мы совершенно разные люди, Анна. Ты знаешь, что ты из себя представляешь, а я знаю, какой я. Мы не подходим друг другу.
Откуда он знает? И почему ей так хочется, чтобы он понял, какая она на самом деле? Он совершенно невыносим и груб. Но прежде всего он мужчина. А она поклялась больше никогда не увлекаться ни одним мужчиной!
Она отпрянула от него.
— Я очень рада слышать это, Мигель. Так что занимайся своими делами на ранчо, а я своими, идет?
— Безусловно.
Анна вышла из комнаты, больше не взглянув на него. Она уже спускалась по ступеням, когда за спиной раздался его голос. Обернувшись, она увидела его в проеме двери и подивилась еще раз, насколько он вписывается в окружающий пейзаж. Но и она тоже. Просто он об этом не знает.
— Я буду следить за тобой.
— Прости, но я думала, что ты тут управляющий, а не хозяин поместья.
— Я могу быть и тем и другим. Если понадобится.
Иными словами, если она не сможет вести хозяйство в отсутствие родителей, то он определенно с этим справится.
Ну так она постарается не дать ему такой возможности.
Глава ЧЕТВЕРТАЯ
Анна повесила трубку и с облегчением откинулась на подушки дивана. С Адамом все в порядке. Завтра его уже выпишут из больницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14