водолей ру 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Искушение взять решение на себя стало почти непреодолимым.
Ты ни к чему ее не принуждаешь, — настойчиво убеждал его внутренний голос. — Она не против. Просто… смущается. Наверное, она даже будет благодарна, если ты сам проявишь инициативу. Разве не этого ждут от мужчины. Разве все эти женские «нет», «может быть» или «вряд ли» не означают на самом деле «да»?
Но не у этой женщины, — подумал Шкаф с непонятным чувством, похожим на злость.
— Я… — начала Кизия, — я…
— Скажи это, киска, — подбодрил ее Шкаф. — Скажи или покажи. Для нас обоих очень важно, чтобы я правильно тебя понял.
Кизия моргнула, как от внезапной вспышки света. Затем почти торжественным движением подняла руки и положила их на его грудь.
Тепло ее ладоней прожгло Шкафа до костей. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы остаться неподвижным. Решив, что сможет совладать со своим голосом, он произнес:
— Решай сама, малыш.
Кизия глубоко вздохнула, пристально глядя в его глаза. Затем она медленно провела ладонями по его груди.
Сладкая пытка, которой подвергся Шкаф во время танца с ней, ни в какое сравнение не шла с тем, что он почувствовал в следующие несколько мгновений. Чем выше поднимались руки Кизии, тем ближе он был к Раю. Но чем ближе к Раю, тем горше будет падение, если она все-таки испугается и отступит.
Пожалуйста, Господи, — мысленно взмолился он. — О… пожалуйста.
Кизия обвила левой рукой его шею. Затем погладила кончиками пальцев правой руки его усы и нежно коснулась губ.
— Поцелуй меня, Шкаф, — шепнула она.
Стон вырвался из самой глубины души Ральфа Букера Рэндалла. Мгновение спустя он выполнил просьбу женщины, которую любил.
Третья глава
Кизия Лоррейн Кэрью таяла, как карамелька в микроволновой печи.
— Шкаф, — дрожа, прошептала она. Она обвила руками его шею, вдыхая его приятный, мужской запах. — Ох… Шкаф.
Какой он на вкус! — изумлялась Кизия, жадно его целуя. Забудьте про дорогой шоколад, свежую землянику и нежнейшую телятину. Поцелуй Ральфа Рэндалла может затмить любые блюда самого лучшего ресторана.
А какие ощущения он ей дарит…
Шелковистая твердость его полных губ.
Ах.
Пушистые прикосновения его ухоженных усов.
Ах, да.
Скольжение его гладкого, ловкого языка.
Ах, да… еще.
— Малыш, — выдохнул Шкаф, упиваясь ею с такой же жадностью. Он покусывал и посасывал ее губы, облизывал и дразнил. — Моя милая, милая… крошка.
Я давно хотела целоваться с ним, — внезапно поняла Кизия. Не по-дружески, как раньше. Нет. Она мечтала именно о таком поцелуе, страстном и чувственном.
Но ее желание подавлялось страхом. Страхом быть слишком настойчивой и получить отказ. Страхом показаться доступной и вызвать осуждение. Вместо того, чтобы выразить свои истинные стремления — как и полагается независимой женщине — она предпочла оставаться пассивной. Она ждала действий от Шкафа, угадывая в его темных, глубоко посаженных глазах жар неутоленного желания.
Он мужчина. За ним — первый шаг.
Кизия не хотела, чтобы ее принуждали. Боже упаси! При одной мысли об этом у нее кровь застывала в жилах. Ей хотелось просто забыть о своих страхах. Быть избавленной от необходимости выбора между «да» и «нет».
Короче, ей хотелось, чтобы Шкаф поцеловал ее первым.
Но он этого не сделал.
Несколько ужасных мгновений она думала, что он сдерживается, потому что хочет заставить ее умолять. Бывший муж очень любил выслушивать ее мольбы. Тайрелл знал, как поставить ее — его женщину, его жену — на колени. И она, влюбленная до безумия, отчаянно желающая ему угодить, согласилась играть по его правилам. За время их совместной жизни самоунижение стало частью ее натуры.
Иногда ее повелитель снисходил до поцелуя или комплимента. Но чаще она получала от него пинки, тычки или холодное равнодушие. Оглядываясь в прошлое, она не сразу могла решить, что было более ужасным. Сносить жестокое обращение тяжело. Но его ласки…
Ласки привязывали ее к Тайреллу. Они давали ей надежду, что все еще может пойти на лад.
От таких мыслей душа уходила в пятки, но если бы она не сбежала от мужа, именно его «ласки», скорее всего, свели бы ее в могилу.
«Тебе только это нужно, Кизия Лоррейн? — спросил ее Шкаф несколько минут назад, глядя ей прямо в глаза. — Ты только этого… хочешь?»
«Я… — Слова застряли у нее в горле, когда она невольно вспомнила прошлое. Но попыталась не поддаваться сомнениям. Это не Тайрелл. Тайреллу была нужна женщина, рядом с которой он мог чувствовать себя мужчиной. А Ральф Рэндалл в этом не нуждается. — Я…»
«Скажи это, киска, — настаивал Шкаф. Его голос был умоляющим и властным одновременно. — Скажи или покажи. Для нас обоих очень важно, чтобы я правильно тебя понял».
Странно, но показать свои желания оказалось много проще, чем объяснить словами. Реакция Шкафа на ее прикосновение слегка подняла ее дух. Нежность в его голосе, когда он подтвердил, что именно она управляет ситуацией, подбодрила ее еще сильнее.
И наконец она решилась.
« Поцелуй меня, Шкаф», — шепнула она.
Кизия склонила голову, подставляя ему свои губы. Шкаф без колебания воспользовался ее предложением, разделив с ней удовольствие. Она задрожала, ее пальцы впились в его широкие плечи.
Страстное объятие больших, сильных рук Шкафа вызвало в ней новый приступ дрожи. Встав на цыпочки, она почувствовала прикосновение твердого, как камень, доказательства его желания. Она изогнулась, ее торчащие соски не мог скрыть даже отделанный кружевами бюстгальтер. Голова закружилась.
— Шкаф…
— Кизия…
Как долго это длилось, она не знала. Но когда Шкаф наконец прервал поцелуй, она была распалена до предела.
— Хватит, — простонал он, с видимым усилием отрываясь от ее рта.
— Что? — переспросила она, проводя руками по его груди. Ей хотелось задрать его футболку и погладить ладонями кожу. Такую гладкую. Теплую. Темно-коричневую.
— Пожалуйста, малыш. — Шкаф накрыл ее любопытные изящные ручки своими огромными ладонями. Его хватка была твердой, но нежной — хватка очень крепкого мужчины, сознающего свою силу. — Мы должны остановиться.
Кизия замерла, глядя в его глаза. Его напряженное лицо было покрыто испариной. Я сделала что-то не то, — подумала она со знакомым до боли ужасом. — Я не смогла угодить ему.
— Ост-тановиться? — повторила она, запинаясь.
Шкаф кивнул, выражение его резко очерченного лица доказывало, какие он прилагает усилия, чтобы удержать себя в руках. У Кизии мурашки пробежали по коже, когда она задумалась о том, на сколько ему хватит самообладания. Было заметно, что под его маской невозмутимости скрывается целая буря чувств.
— У тебя завтра смена в семь утра, киска, — тихо сказал он.
Она моргнула, смущенная его напоминанием.
— Ну и что?
Шкаф выпустил ее руки и шагнул назад.
— Мы не должны начинать то, что не успеем закончить.
Кизия покачала головой, пытаясь понять смысл его слов. Еще ведь нет полуночи! — подумала она. Что, во имя всего святого, они могут начать…
Воображение тут же подбросило ей несколько ошеломительных образов. Перед ее глазами возникли очень заманчивые картины.
Она и Шкаф.
Целуются.
Ласкают друг друга.
Обнажаются, душой и телом. Исполняют самые заветные желания.
Она и Шкаф.
Двое становятся плотью единой. Любят друг друга так, как будто не могут остановиться, не могут насытиться, не…
Кизия вспыхнула до самых корней темных, коротко остриженных волос.
— Боже мой, Шкаф, — выпалила она. — И как ты думаешь, сколько времени у нас это займет?
Наступило неловкое молчание. Кизии внезапно захотелось провалиться сквозь землю. Как она могла ляпнуть такое? Ральф Букер Рэндалл — скромный, порядочный мужчина, а она обошлась с ним как с последним…
Ее гость улыбнулся. Кизия резко выдохнула, ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она в жизни не видела ничего более сексуального, чем пухлые губы Шкафа. И более многообещающего.
— Я не только это имел в виду, Кизия, — сказал он, лаская ее своим голосом, словно бархатной перчаткой. — Нам нужно многое узнать друг о друге, и мы не должны торопиться.
Слова Шкафа тронули ее до глубины души. Она прикусила нижнюю губу, внезапно вспомнив недавний разговор.
«Я доверяю тебе больше, чем кому-либо», — сказала она ему.
«Но это не то же самое, как если бы ты просто доверилась мне», — ответил Шкаф ровным голосом.
«Н-нет. — Ей было трудно произнести это слово. Хотя он хорошо умел скрывать свои чувства, она знала, что ее признание его обидело. Слегка исказившиеся черты выдали его боль. — Нет. Но я стараюсь. Только не могу… но это не значит, что я не хочу…»
Кизия умолкла, зажмурилась, пытаясь утихомирить свои разбушевавшиеся чувства. Она многому научилась за три года, прошедшие после расторжения брака и начала новой жизни. Наконец, утешившись мыслью, что она смогла выжить там, где другие ломались, Кизия снова открыла глаза и закончила: «Мне нужно… время».
— Время, — повторила она, почти про себя. Затем вскинула голову и посмотрела Шкафу в лицо. Ее взгляд скользнул по его чувственным губам, широкому носу, к выразительным темно-карим глазам. — Может быть, нам… обоим… оно нужно.
Ее друг и коллега поднял руку и нежно погладил Кизию по щеке. Это прикосновение заставило ее почувствовать себя уязвимой, и в то же время совершенно защищенной.
— Никаких «может быть», крошка, — сказал он с обезоруживающей простотой.
На следующее утро Кизия вставала с большим трудом.
— В Атланте начинается новый день! Сейчас пять часов утра! Пора узнать…
Она приподнялась, повернула ручку громкости радиоприемника и снова рухнула на кровать. Когда ее полусонные мозги начали мыслить более-менее связно, она попыталась оценить свое состояние.
Результаты были неутешительны. Ее руки дрожали. Сердце колотилось, как у перепуганного кролика. А дыхание не было таким учащенным даже во время ее первого дежурства. Естественно, она не чувствовала себя готовой к тушению пожаров.
— Черт возьми, девочка… — упрекнула себя Кизия. Перевернувшись на спину, она уставилась в потолок и попыталась усилием воли привести дыхание в норму.
Здравый смысл утверждал, что ей не могли всю ночь напролет сниться страстные объятия Ральфа Рэндалла. Но смятая постель доказывала обратное. Судя по всему, подсознание прокручивало в ее памяти этот эпизод снова и снова, доводя ее истосковавшееся тело до вершины наслаждения.
Кизия глубоко вздохнула и легла поудобнее. Спустя пару секунд она подняла левую руку и прикоснулась к губам. Они казались теплыми, припухшими и как будто чужими. Облизнув нижнюю губу, она почувствовала на языке непривычный привкус.
— Шкаф, — прошептала Кизия, пытаясь вызвать в памяти образ этого мужчины. Снова поерзав в кровати, она прикрыла глаза. Ее затвердевшие соски остро чувствовали дразнящее прикосновение пододеяльника. — Ох, Шка…
Шлеп.
Внезапное падение на грудь чего-то, похожего на тяжелый меховой шар, вырвало Кизию из эротических мечтаний. Она распахнула глаза.
— Мяу, — приветствовала ее Шабаз, продемонстрировав меленькие белые зубки и бледно-розовый язычок. В течение нескольких секунд она разглядывала Кизию свысока, а затем начала тщательно вылизываться.
При виде кошачьего умывания перевозбужденная Кизия тут же представила себе длинные темные пальцы, поглаживающие рыжую шерсть. В ее воображении шерсть превратилась в шоколадную кожу. Поглаживания вместо успокаивающих стали соблазняющими. Кизия задрожала, чувствуя, как напрягаются ее соски. Что-то внутри нее сжалось в кулак, а затем взорвалось сладостной вспышкой удовольствия. Она напряглась, пытаясь сдержать стон.
Боже. Прошло так много времени с тех пор…
Шабаз взвыла. Она выгнула спину, глядя на хозяйку хищными зелеными глазами. Затем, со всем своим кошачьим коварством, выпустила когти и вонзила их в нежную плоть Кизии.
— Ой! — завопила Кизия, отбивая нападение. Ей удалось отцепить от себя кошку и усесться на кровати. — Кого ты из себя строишь? — спросила она у Шабаз. — Ту дуру Бернадину?
Шабаз с недовольным шипением выскользнула из ее рук. Она метнулась к краю кровати и спрыгнула, бесшумно приземлившись на покрытый ковром пол.
— Шабаз…
— Уже пятнадцать минут шестого! — объявил неестественно жизнерадостный голос. — Давайте узнаем последние…
На этот раз Кизия выключила радио совсем. У нее осталось несколько секунд, чтобы привести себя в порядок, как и полагается сексуально озабоченному, невыспавшемуся пожарному, у которого в семь утра начинается смена.
Первым делом она сбросила одеяло и вылезла из кровати.
Затем побрела в ванную и встала под холодный душ.
— Привет, Кизия, — произнес знакомый мужской голос несколько часов спустя. В его обращении чувствовалась неуверенность, словно говорящий не знал, чего ожидать в ответ.
Кизия оглянулась через плечо. Рыжий пожарный, заявивший накануне, что она не леди, стоял в полуметре от нее.
— Привет, Митч, — ровным голосом ответила она, и продолжила наполнять кофейник. Ей приходилось варить кофе для всей бригады. Не потому, что она была единственной женщиной. Нет, ей поручили это важное дело по той простой причине, что ее кофе оказывался самым вкусным в третьей смене. Поскольку кофеин был любимым наркотиком для большинства ее сослуживцев (адреналин шел на втором месте), этого и следовало ожидать.
— Послушай, — смущаясь, начал Митч. — То, что я сказал вчера вечером…
Кизия только отмахнулась.
— Давно проехали.
— Но…
— Забудь, Митч.
— Не могу. — Митч поковырял пол носком своего начищенного ботинка. — Я должен извиниться перед тобой, Кизия. Прошлым вечером я слегка перебрал и понес чепуху. Хочу, чтоб ты знала, я очень жалею о том, что сказал.
— Не надо…
— Что я говорил? Что ты не леди? Так это не правда. Потому что ты леди. Ты это знаешь. Я это знаю. Черт, все в департаменте знают это!
— Спасибо, но…
— Но ты и одна из нас тоже, — торопливо продолжил рыжий пожарный. — И тем легче забыть о том, что ты леди. Тем более, когда мы на работе. О, я конечно знаю, что вчерашнюю вечеринку нельзя назвать работой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18


А-П

П-Я