душевые кабины на заказ
Но не снится же ей всё это сейчас — и прохладный ветер в спину, и густые волосы Ильи под её пальцами и его вдохновенный поцелуй, и волнующе нескромный взгляд из-под полуопущенных ресниц…
Илья целовал Гелю долго, его ставшие ненасытно-требовательными губы заставили её трепетать и задыхаться. А потом поцелуй вдруг внезапно оборвался. Кто-то вошёл в гостиную и выключил музыку. Наступившая тишина отрезвила обоих. Илья отступил на шаг назад и опустил руки. Геля с трудом, но тоже вернулась к реалиям жизни, перевела дыхание. Ей стало сразу холодно стоять на сыром ветру.
— Пойдем, — негромко сказал Геле Илья, — ты совсем замёрзла…
— Это вы здесь? — услышали они из комнаты голос Аллы, — а кто закрылся в кухне? Я хотела немного убрать со стола, но там кто-то курит и не открывает дверь.
— Там мама с Сашей, — чуть охрипшим голосом ответила Геля входя в комнату.
— И что теперь делать с посудой? — вздохнула Алла.
— Да бог с ней, пусть стоит до утра, — Илья закрыл за собой балконную дверь.
Алла включила торшер, и все прищурились от яркого света. Свечи уже еле мерцали и больше коптили, чем горели.
— Я думала ты уже спишь, — сказала Геля.
— Я думала ты тоже. Знаешь, который сейчас час?
Оказалось, что уже около двух ночи, но Геля не чувствовала ни грамма усталости. Илья тоже выглядел бодро, хотя этой ночи предшествовало несколько почти бессонных.
— Вы собираетесь вообще-то ложиться спать? — спросила Алла, сортируя приборы на столе.
— Как только найду где — сразу лягу, — ответил Илья. Обычно Илья ночевал в одной комнате с Кириллом. Раньше это была его комната, пока Кирилл с Гелей жили в детской вместе. С сегодняшнего дня Илья остался в этом доме без своего угла.
— Да, Илюша, придётся тебе лечь на диване в гостиной… — Алла удрученно покачала головой и посмотрела на царивший вокруг беспорядок, — а ты говоришь — бог с ней с посудой! Геля, давай хоть немного приведём комнату в порядок.
— Ничего не надо! Давайте-ка, девочки, марш в кровать, уже на самом деле очень поздно! Если вы сейчас затеете возню с посудой — я просто умру !
Ах, как Гельке не хотелось уходить! Но она послушно ушла к себе и вовсе не потому, что Илья устал и всем пора было спать. Геля понимала, что эта удивительная ночь сыграла свою безумную роль до конца. Свечи догорели, музыка доиграла, вино не горячит кровь, не захлёстывает опьяняющей волной с головой. Остаётся одно — сохранить в душе неповторимое ощущение счастья оттого, что извечно запретный плод надкушен и продолжает манить к себе ещё неистовее, чем раньше. Теперь время для того, чтобы побыть наедине с собой, чтобы бесконечно прокручивать в сознании весь этот вечер, напряжённо возвращать в памяти его вкус и запах. Запах полыни и сырого ветра.
5
У Саши с мамой был тяжёлый разговор. Во-первых потому, что Полина ничего не собиралась рассказывать сыну, а он настаивал, и в его усталом взгляде было столько искреннего участия и сострадания, что она не могла отмахнуться, придумав какую-нибудь небылицу. Поначалу она бодро выпроваживала его обратно, ссылаясь на бессонницу, головную боль от выпитого вина, желание попить чаю в одиночестве. Саша не уходил. Он не верил, смотрел на мать пристально. А когда он нежно взял её за руку и успокаивающим жестом поднёс к своей щеке, Полина не выдержала и расплакалась. Сначала вдруг просто потекли слёзы, а потом её всю затрясло от судорожных рыданий.
— Мама, мамочка, милая моя, успокойся…не плачь, — повторял Саша, сжимая в своей руке её пальцы, — что произошло, расскажи мне, что тебя мучит, мамочка?..
Но о чём она могла ему рассказать? О той ужасной сцене в спальне, превратившей всегда сдержанного, нежного Антона в хищное и безжалостное чудовище или обо всей её жизни, начиная с Сашиного рождения, а может и ещё раньше — с той минуты, когда она встретила и полюбила его отца. Может, признаться, что всю свою жизнь никого не любила, кроме этого человека, помнила его и жаждала подсознательно его возвращения? Или о том, что испортила жизнь человеку, который стал для Саши настоящим отцом… О чём ей было ему рассказывать?.. Но Саша настойчиво ждал ответа. Он не мог успокоиться до тех пор, пока она не поделится с ним всем, что её тревожит, что так её огорчило.
— Сашенька, может, это глупо и нелепо, но я должна уйти от отца, от Антона, — наконец выговорила она. — Это не просто банальная ссора, это значительно серьёзней.
Саша настороженно прищурился:
— У него другая женщина? Он разлюбил тебя?
— Это я его разлюбила… — Полина отрешённо посмотрела в окно и нервно сжала пальцы. — Я должна уйти от него, я больше не могу жить с ним под одной крышей.
— Но ты плачешь не из-за этого, — тихо и напряженно проговорил Саша, — он обидел тебя, как-то оскорбил?
— Он не может с этим смириться, не хочет меня отпускать, и… делает мне очень больно!… — Полина взглянула на Сашу, напрасно, наверное, она всё ему говорит, зачем втягивает его в эту бессмысленную историю. Саша уважает и любит Антона, пусть их не связывают узы крови, для него он всё же отец. Это иллюзия, что Саша сможет её понять, он как и другие дети не хочет разлада в семье, в которой ему так славно и спокойно жилось.
— Сашенька, прости меня, я не имею права тебе это говорить! Ты не должен быть судьёй между нами. Во всём виновата только я одна…
— Нет, мамочка, не надо…так не может быть. Если всё настолько серьёзно, то отец виноват тоже и весьма сильно. Я не знаю, сможете ли вы помириться, только я тебя умоляю — не мучь себя, не вини, и если невмоготу — уходи. Я не смогу видеть тебя несчастной.
Полина не ожидала таких речей от сына. Как странно, он называет Антона отцом и вместе с тем не просит, чтобы они обязательно выяснили свои отношения и помирились, сохранили семью на радость всем. Её умный взрослый мальчик, она вырастила его для себя, он её вера, надежда и любовь, её путеводная звёздочка… Он ведь готов пожертвовать всем ради её спокойствия и счастья. Как и она когда-то ради него. Но как бы ей плохо не было сейчас и не будет после, Саша никогда не услышит от неё признания в том, что именно он стал тайной причиной её личной трагедии.
Они говорили долго. Саша успокаивал Полину, просил больше не плакать, не думать о плохом, верить в то, что всё непременно будет, как ей хочется. Она в ответ успокаивала его самого, говорила, что уже всё прошло, она спокойна и чувствует себя нормально, и главное для неё то, что счастливы её дети, что женился Кирилл, а у Саши с Ильёй неплохо идут дела…
Когда они вышли из кухни, во всем доме стояла тишина. В гостиной на диване они обнаружили Илью, кое-как устроившегося на ночлег.
— Ах, бедный мальчик, — прошептала Полина, — вставай, мой золотой, я постелю тебе нормальную постель. Что же эти стрекозы не дали тебе бельё?
Полина принялась хлопотать, укладывая Илюшу по-человечески спать, и только тогда Саша отправился к себе в комнату.
Дина проснулась моментально, как только Саша открыл дверь. Она подняла голову, потянулась всем своим обнажённым телом. Но Саша даже не посмотрел в её сторону. Он в раздумье подошёл к окну, остановился возле него, упершись руками в подоконник. После разговора с мамой на душе остался неприятный осадок. Что-то тут не то. Ведь они всегда производили впечатление счастливой благополучной пары. Саша не помнил даже, чтобы они ссорились, по крайней мере при них. Что могло измениться в их отношениях, если оба остались прежними — заботливыми, внимательными, уравновешенными? Но почему же сегодня мама расплакалась при нём, она никогда раньше не плакала…
Дина поднялась с кровати и подошла к Саше, прижалась к нему своим горячим бедром.
— Что с тобой? — промурлыкала она и потерлась щекой о его плечо.
— Мама решила уйти от отца… Почему? Что случилось? Я так ничего и не понял… А я пока не смогу купить квартиру, чтобы забрать её к себе. Не раньше, чем через несколько месяцев у меня будет нужная сумма, даже если Илюшка одолжит. Что же делать?!…
Дина скрипнула зубами. Ну конечно, всё ради мамочки! И квартиру он сразу засобирался покупать! Для неё, для Дины, не очень-то торопился. А как матери ударила в голову блажь уйти от мужа — сразу пожалуйста. Дину-то с собой не забудет позвать на новую квартиру?
— Слушай, что ты дёргаешься? — резко ответила ему Дина, — Может твоя маман загуляла, может быть любовника завела! Пусть тогда он и переживает, где им жить!
Дина не успела закончить свою фразу. Сашино лицо переменилось, и он звонко и достаточно сильно хлестнул её по щеке.
— Не смей так говорить о моей матери! — рявкнул он, — ты ногтя её не стоишь, чтобы рассуждать о ней! Какой ещё любовник? Не суди по себе, маленькая дешёвка!
Саша раздражённо оттолкнул от себя Дину. Но она словно даже не почувствовав ни удара, ни толчка, опустилась перед ним на колени и уткнулась лицом в его ноги. Потом расстегнула брючный ремень и дёрнула молнию вниз. Она сопела между его ног, как верная собака вылизывая его, пока он не расслабился, не отошёл, не задышал прерывисто и шумно. Спустя мгновение Саша резко приподняв её с пола, развернул и бросил на кровать лицом. Дина изогнулась в томительном ожидании сладостного наслаждения в своей излюбленной позе, приподняв бёдра и упершись локтями. Она чувствовала себя покорительницей, потому что ей в очередной раз удалось нескольким поцелуями сделать с Сашей всё, что ей нужно. Но он неожиданно раздвинул ей ягодицы и вонзился в неё как меч. Дина подавила в себе крик боли. Ей никогда не нравился такой секс, особенно на сухую, без вазелина или крема, но она не могла позволить себе подать вид, что ей больно или неприятно. Она должна терпеть, она должна вздыхать с истомой, сладко постанывать и двигаться навстречу к Саше, отчего ей становилось ещё больнее. Её дело подчиняться и терпеть, она должна доставить своему мужчине то удовольствие, на которое он, может быть, даже и не рассчитывает. Особенно сегодня, когда Саше необходимо снять стресс, расслабиться, выплеснуть накопившуюся тяжёлую отрицательную энергию.
Дина с трудом перевела дыхание и сквозь спазмы в горле простонала :
— Как хорошо, Сашенька, как хорошо… Двигайся, не останавливайся, умоляю…
Вместо этих слов она лучше бы заорала от боли. Но Дина готова была выдержать любую боль, только бы Саша забыл о своем сыновнем чувстве. И Дина знала, что именно в такие моменты, он и думать забывал про свою мать, он становился настоящим мужчиной. Таким, который нужен был Дине и которого она никому не отдаст.
Глава третья
1
Весна простояла в этом году небывало жаркая, казалось, природа отдала всё своё тепло апрелю с маем и ничего не оставила на июнь. В июне было дождливо и холодно. Низкие тучи бесконечно натягивались откуда-то с севера и столбик термометра не поднимался выше десяти уже две недели. Люди не снимали плащей и тёплых курток, квартиры выстыли и отсырели. Уже никому не верилось, что по календарю давно лето.
Антон привёз сосновые дров для камина в гостиной и огонь горел почти сутки напролёт. А в семье несмотря ни на что неожиданно восстановилась атмосфера относительного спокойствия. И держалась кряду третий месяц.
В ту же ночь после ссоры Антон уговорил Полину ничего пока не предпринимать, ничего не менять, жить, будто всё идёт по-старому. Он поклялся больше не прикасаться к ней, не навязывать своё общество, лишь бы она оставалась жить в этом доме. Но Антон переживал не о детях, не о репутации семьи, а только о себе. Ему казалось, что всё это вздор, всё уляжется, нужно только переждать какое-то время. Что там такое произошло с его женой — болезнь ли возраста или чрезмерное увлечение современными феминистскими идеями — не важно. Всё пройдёт, всё успокоится и снова они будут жить как прежде — в любви и согласии.
Полине пришлось согласиться на условия Антона. Она могла бы конечно куда-нибудь переехать, снять себе недорогое жильё. Её нынешней зарплаты на это вполне хватило бы. Но как она оставит здесь Сашу? Куда она без него? Значит, какое-то время понадобится на то, чтобы подкопить денег и помочь сыну с покупкой квартиры, в которой и ей найдётся место. Уж если терпела она двадцать шесть лет, потерпит и ещё полгода, хотя они могут оказаться самыми трудными.
Ведь уже теперь Антон иногда смотрит на неё таким тяжёлым взглядом, что ей становилось страшно. Ей казалось, что одно неверное слово, один неверный жест и он снова скрутит её, навалится всем своим крепким телом… Очень часто ей было жутко оставаться с ним в общей спальне, хотя и были их кровати раздвинуты по разным углам. А порой Полина в панике думала о том, что ничего никогда не изменится. Антон в очередной раз одержит над ней победу и никуда её не отпустит и она вынуждена будет с ним снова жить рядом, спать в одной постели, удовлетворять его сексуальные потребности. Может быть, всё же нужно было бежать без оглядки сразу и очень далеко? Ведь Саша уже не ребёнок…
Саша работал как заведённый. Ему нужны были деньги, чтобы купить квартиру для себя и для мамы. Пока вырисовывалась только неплохая трёхкомнатная. В идеале хотелось бы по двухкомнатной маме и им с Диной, но пока это было нереально. Но похоже, что мама и отец снова поладили и можно было особенно не торопиться, выбрать вариант получше. Хотя Саша теперь так редко бывал дома, что ему трудно было судить, как обстоят дела в семье на самом деле. Их босс Максим Андреевич Елхов требовал полной отдачи и не терпел бездействия и инертности. Он сразу увольнял любого сотрудника, который позволил себе прогулять без причины рабочий день или несколько раз опоздал на работу. А те, кто элементарно не справлялся со своими профессиональными обязанностями, были изгоняемы ещё быстрее. Саша с Ильёй хоть и не были в положении наёмной силы, а имели в этой фирме третью часть акций, трудились почти без выходных. Босс Макс им тоже не давал передышки. Но всё, что касалось взглядов шефа на трудовую дисциплину, Саша принимал безоговорочно или почти безоговорочно. Он сам терпеть не мог разгильдяев и бездельников, даром жрущих хлеб. Это было единственным пунктом, по которому Саша не расходился с Максимом Андреевичем во мнениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Илья целовал Гелю долго, его ставшие ненасытно-требовательными губы заставили её трепетать и задыхаться. А потом поцелуй вдруг внезапно оборвался. Кто-то вошёл в гостиную и выключил музыку. Наступившая тишина отрезвила обоих. Илья отступил на шаг назад и опустил руки. Геля с трудом, но тоже вернулась к реалиям жизни, перевела дыхание. Ей стало сразу холодно стоять на сыром ветру.
— Пойдем, — негромко сказал Геле Илья, — ты совсем замёрзла…
— Это вы здесь? — услышали они из комнаты голос Аллы, — а кто закрылся в кухне? Я хотела немного убрать со стола, но там кто-то курит и не открывает дверь.
— Там мама с Сашей, — чуть охрипшим голосом ответила Геля входя в комнату.
— И что теперь делать с посудой? — вздохнула Алла.
— Да бог с ней, пусть стоит до утра, — Илья закрыл за собой балконную дверь.
Алла включила торшер, и все прищурились от яркого света. Свечи уже еле мерцали и больше коптили, чем горели.
— Я думала ты уже спишь, — сказала Геля.
— Я думала ты тоже. Знаешь, который сейчас час?
Оказалось, что уже около двух ночи, но Геля не чувствовала ни грамма усталости. Илья тоже выглядел бодро, хотя этой ночи предшествовало несколько почти бессонных.
— Вы собираетесь вообще-то ложиться спать? — спросила Алла, сортируя приборы на столе.
— Как только найду где — сразу лягу, — ответил Илья. Обычно Илья ночевал в одной комнате с Кириллом. Раньше это была его комната, пока Кирилл с Гелей жили в детской вместе. С сегодняшнего дня Илья остался в этом доме без своего угла.
— Да, Илюша, придётся тебе лечь на диване в гостиной… — Алла удрученно покачала головой и посмотрела на царивший вокруг беспорядок, — а ты говоришь — бог с ней с посудой! Геля, давай хоть немного приведём комнату в порядок.
— Ничего не надо! Давайте-ка, девочки, марш в кровать, уже на самом деле очень поздно! Если вы сейчас затеете возню с посудой — я просто умру !
Ах, как Гельке не хотелось уходить! Но она послушно ушла к себе и вовсе не потому, что Илья устал и всем пора было спать. Геля понимала, что эта удивительная ночь сыграла свою безумную роль до конца. Свечи догорели, музыка доиграла, вино не горячит кровь, не захлёстывает опьяняющей волной с головой. Остаётся одно — сохранить в душе неповторимое ощущение счастья оттого, что извечно запретный плод надкушен и продолжает манить к себе ещё неистовее, чем раньше. Теперь время для того, чтобы побыть наедине с собой, чтобы бесконечно прокручивать в сознании весь этот вечер, напряжённо возвращать в памяти его вкус и запах. Запах полыни и сырого ветра.
5
У Саши с мамой был тяжёлый разговор. Во-первых потому, что Полина ничего не собиралась рассказывать сыну, а он настаивал, и в его усталом взгляде было столько искреннего участия и сострадания, что она не могла отмахнуться, придумав какую-нибудь небылицу. Поначалу она бодро выпроваживала его обратно, ссылаясь на бессонницу, головную боль от выпитого вина, желание попить чаю в одиночестве. Саша не уходил. Он не верил, смотрел на мать пристально. А когда он нежно взял её за руку и успокаивающим жестом поднёс к своей щеке, Полина не выдержала и расплакалась. Сначала вдруг просто потекли слёзы, а потом её всю затрясло от судорожных рыданий.
— Мама, мамочка, милая моя, успокойся…не плачь, — повторял Саша, сжимая в своей руке её пальцы, — что произошло, расскажи мне, что тебя мучит, мамочка?..
Но о чём она могла ему рассказать? О той ужасной сцене в спальне, превратившей всегда сдержанного, нежного Антона в хищное и безжалостное чудовище или обо всей её жизни, начиная с Сашиного рождения, а может и ещё раньше — с той минуты, когда она встретила и полюбила его отца. Может, признаться, что всю свою жизнь никого не любила, кроме этого человека, помнила его и жаждала подсознательно его возвращения? Или о том, что испортила жизнь человеку, который стал для Саши настоящим отцом… О чём ей было ему рассказывать?.. Но Саша настойчиво ждал ответа. Он не мог успокоиться до тех пор, пока она не поделится с ним всем, что её тревожит, что так её огорчило.
— Сашенька, может, это глупо и нелепо, но я должна уйти от отца, от Антона, — наконец выговорила она. — Это не просто банальная ссора, это значительно серьёзней.
Саша настороженно прищурился:
— У него другая женщина? Он разлюбил тебя?
— Это я его разлюбила… — Полина отрешённо посмотрела в окно и нервно сжала пальцы. — Я должна уйти от него, я больше не могу жить с ним под одной крышей.
— Но ты плачешь не из-за этого, — тихо и напряженно проговорил Саша, — он обидел тебя, как-то оскорбил?
— Он не может с этим смириться, не хочет меня отпускать, и… делает мне очень больно!… — Полина взглянула на Сашу, напрасно, наверное, она всё ему говорит, зачем втягивает его в эту бессмысленную историю. Саша уважает и любит Антона, пусть их не связывают узы крови, для него он всё же отец. Это иллюзия, что Саша сможет её понять, он как и другие дети не хочет разлада в семье, в которой ему так славно и спокойно жилось.
— Сашенька, прости меня, я не имею права тебе это говорить! Ты не должен быть судьёй между нами. Во всём виновата только я одна…
— Нет, мамочка, не надо…так не может быть. Если всё настолько серьёзно, то отец виноват тоже и весьма сильно. Я не знаю, сможете ли вы помириться, только я тебя умоляю — не мучь себя, не вини, и если невмоготу — уходи. Я не смогу видеть тебя несчастной.
Полина не ожидала таких речей от сына. Как странно, он называет Антона отцом и вместе с тем не просит, чтобы они обязательно выяснили свои отношения и помирились, сохранили семью на радость всем. Её умный взрослый мальчик, она вырастила его для себя, он её вера, надежда и любовь, её путеводная звёздочка… Он ведь готов пожертвовать всем ради её спокойствия и счастья. Как и она когда-то ради него. Но как бы ей плохо не было сейчас и не будет после, Саша никогда не услышит от неё признания в том, что именно он стал тайной причиной её личной трагедии.
Они говорили долго. Саша успокаивал Полину, просил больше не плакать, не думать о плохом, верить в то, что всё непременно будет, как ей хочется. Она в ответ успокаивала его самого, говорила, что уже всё прошло, она спокойна и чувствует себя нормально, и главное для неё то, что счастливы её дети, что женился Кирилл, а у Саши с Ильёй неплохо идут дела…
Когда они вышли из кухни, во всем доме стояла тишина. В гостиной на диване они обнаружили Илью, кое-как устроившегося на ночлег.
— Ах, бедный мальчик, — прошептала Полина, — вставай, мой золотой, я постелю тебе нормальную постель. Что же эти стрекозы не дали тебе бельё?
Полина принялась хлопотать, укладывая Илюшу по-человечески спать, и только тогда Саша отправился к себе в комнату.
Дина проснулась моментально, как только Саша открыл дверь. Она подняла голову, потянулась всем своим обнажённым телом. Но Саша даже не посмотрел в её сторону. Он в раздумье подошёл к окну, остановился возле него, упершись руками в подоконник. После разговора с мамой на душе остался неприятный осадок. Что-то тут не то. Ведь они всегда производили впечатление счастливой благополучной пары. Саша не помнил даже, чтобы они ссорились, по крайней мере при них. Что могло измениться в их отношениях, если оба остались прежними — заботливыми, внимательными, уравновешенными? Но почему же сегодня мама расплакалась при нём, она никогда раньше не плакала…
Дина поднялась с кровати и подошла к Саше, прижалась к нему своим горячим бедром.
— Что с тобой? — промурлыкала она и потерлась щекой о его плечо.
— Мама решила уйти от отца… Почему? Что случилось? Я так ничего и не понял… А я пока не смогу купить квартиру, чтобы забрать её к себе. Не раньше, чем через несколько месяцев у меня будет нужная сумма, даже если Илюшка одолжит. Что же делать?!…
Дина скрипнула зубами. Ну конечно, всё ради мамочки! И квартиру он сразу засобирался покупать! Для неё, для Дины, не очень-то торопился. А как матери ударила в голову блажь уйти от мужа — сразу пожалуйста. Дину-то с собой не забудет позвать на новую квартиру?
— Слушай, что ты дёргаешься? — резко ответила ему Дина, — Может твоя маман загуляла, может быть любовника завела! Пусть тогда он и переживает, где им жить!
Дина не успела закончить свою фразу. Сашино лицо переменилось, и он звонко и достаточно сильно хлестнул её по щеке.
— Не смей так говорить о моей матери! — рявкнул он, — ты ногтя её не стоишь, чтобы рассуждать о ней! Какой ещё любовник? Не суди по себе, маленькая дешёвка!
Саша раздражённо оттолкнул от себя Дину. Но она словно даже не почувствовав ни удара, ни толчка, опустилась перед ним на колени и уткнулась лицом в его ноги. Потом расстегнула брючный ремень и дёрнула молнию вниз. Она сопела между его ног, как верная собака вылизывая его, пока он не расслабился, не отошёл, не задышал прерывисто и шумно. Спустя мгновение Саша резко приподняв её с пола, развернул и бросил на кровать лицом. Дина изогнулась в томительном ожидании сладостного наслаждения в своей излюбленной позе, приподняв бёдра и упершись локтями. Она чувствовала себя покорительницей, потому что ей в очередной раз удалось нескольким поцелуями сделать с Сашей всё, что ей нужно. Но он неожиданно раздвинул ей ягодицы и вонзился в неё как меч. Дина подавила в себе крик боли. Ей никогда не нравился такой секс, особенно на сухую, без вазелина или крема, но она не могла позволить себе подать вид, что ей больно или неприятно. Она должна терпеть, она должна вздыхать с истомой, сладко постанывать и двигаться навстречу к Саше, отчего ей становилось ещё больнее. Её дело подчиняться и терпеть, она должна доставить своему мужчине то удовольствие, на которое он, может быть, даже и не рассчитывает. Особенно сегодня, когда Саше необходимо снять стресс, расслабиться, выплеснуть накопившуюся тяжёлую отрицательную энергию.
Дина с трудом перевела дыхание и сквозь спазмы в горле простонала :
— Как хорошо, Сашенька, как хорошо… Двигайся, не останавливайся, умоляю…
Вместо этих слов она лучше бы заорала от боли. Но Дина готова была выдержать любую боль, только бы Саша забыл о своем сыновнем чувстве. И Дина знала, что именно в такие моменты, он и думать забывал про свою мать, он становился настоящим мужчиной. Таким, который нужен был Дине и которого она никому не отдаст.
Глава третья
1
Весна простояла в этом году небывало жаркая, казалось, природа отдала всё своё тепло апрелю с маем и ничего не оставила на июнь. В июне было дождливо и холодно. Низкие тучи бесконечно натягивались откуда-то с севера и столбик термометра не поднимался выше десяти уже две недели. Люди не снимали плащей и тёплых курток, квартиры выстыли и отсырели. Уже никому не верилось, что по календарю давно лето.
Антон привёз сосновые дров для камина в гостиной и огонь горел почти сутки напролёт. А в семье несмотря ни на что неожиданно восстановилась атмосфера относительного спокойствия. И держалась кряду третий месяц.
В ту же ночь после ссоры Антон уговорил Полину ничего пока не предпринимать, ничего не менять, жить, будто всё идёт по-старому. Он поклялся больше не прикасаться к ней, не навязывать своё общество, лишь бы она оставалась жить в этом доме. Но Антон переживал не о детях, не о репутации семьи, а только о себе. Ему казалось, что всё это вздор, всё уляжется, нужно только переждать какое-то время. Что там такое произошло с его женой — болезнь ли возраста или чрезмерное увлечение современными феминистскими идеями — не важно. Всё пройдёт, всё успокоится и снова они будут жить как прежде — в любви и согласии.
Полине пришлось согласиться на условия Антона. Она могла бы конечно куда-нибудь переехать, снять себе недорогое жильё. Её нынешней зарплаты на это вполне хватило бы. Но как она оставит здесь Сашу? Куда она без него? Значит, какое-то время понадобится на то, чтобы подкопить денег и помочь сыну с покупкой квартиры, в которой и ей найдётся место. Уж если терпела она двадцать шесть лет, потерпит и ещё полгода, хотя они могут оказаться самыми трудными.
Ведь уже теперь Антон иногда смотрит на неё таким тяжёлым взглядом, что ей становилось страшно. Ей казалось, что одно неверное слово, один неверный жест и он снова скрутит её, навалится всем своим крепким телом… Очень часто ей было жутко оставаться с ним в общей спальне, хотя и были их кровати раздвинуты по разным углам. А порой Полина в панике думала о том, что ничего никогда не изменится. Антон в очередной раз одержит над ней победу и никуда её не отпустит и она вынуждена будет с ним снова жить рядом, спать в одной постели, удовлетворять его сексуальные потребности. Может быть, всё же нужно было бежать без оглядки сразу и очень далеко? Ведь Саша уже не ребёнок…
Саша работал как заведённый. Ему нужны были деньги, чтобы купить квартиру для себя и для мамы. Пока вырисовывалась только неплохая трёхкомнатная. В идеале хотелось бы по двухкомнатной маме и им с Диной, но пока это было нереально. Но похоже, что мама и отец снова поладили и можно было особенно не торопиться, выбрать вариант получше. Хотя Саша теперь так редко бывал дома, что ему трудно было судить, как обстоят дела в семье на самом деле. Их босс Максим Андреевич Елхов требовал полной отдачи и не терпел бездействия и инертности. Он сразу увольнял любого сотрудника, который позволил себе прогулять без причины рабочий день или несколько раз опоздал на работу. А те, кто элементарно не справлялся со своими профессиональными обязанностями, были изгоняемы ещё быстрее. Саша с Ильёй хоть и не были в положении наёмной силы, а имели в этой фирме третью часть акций, трудились почти без выходных. Босс Макс им тоже не давал передышки. Но всё, что касалось взглядов шефа на трудовую дисциплину, Саша принимал безоговорочно или почти безоговорочно. Он сам терпеть не мог разгильдяев и бездельников, даром жрущих хлеб. Это было единственным пунктом, по которому Саша не расходился с Максимом Андреевичем во мнениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32