Расчлененное тело на холме не было смертью. Оно было лишь
осколком смерти. Сама по себе смерть - пустое место для нее. Пайпо был
скалою, высокой и крепкой, под ее защитой Лайбо и Новинхе любые шторма
были нипочем. Его не стало, шторм поглотил их и неизвестно, где выбросит.
"Пайпо, - кричала ее душа. - Не уходи! Не оставляй нас!"
Но он ушел, не желая слушать ее мольбы, также, как когда-то ушли ее
родители.
Работа кипела на станции зенадоров; мэр Боскуинха собственноручно
копировала отчеты Пайпо для ансибла. Это должно было помочь экспертам
разобраться в его гибели.
Новинха знала, что в записях Пайпо нет разгадки убийства. Ее данные
убили его. Голограмма все еще висела в воздухе около терминала. Это было
голографическое воспроизведение генных процессов в ядре клетки
свиноподобных. Ей не хотелось показывать их Лайбо, но теперь, когда он
ушел, она внимательно вглядывалась в изображение, стараясь понять, что
заставило его броситься к свиноподобным, что он хотел сказать им или
сделать, что дало повод к убийству. В нем жила невидимая тайна, охраняя
которую, свиноподобные убили человека.
Чем больше она рассматривала голограмму, тем меньше понимала ее, и,
наконец, она совсем пропала. Навернувшиеся слезы превратили ее в голубой
туман. Она убила его. Без нее он не открыл бы секрета свиноподобных. Если
бы я не пришла сюда, если бы не хотела стать Говорящим от имени
свиноподобных, ты был бы жив, Пайпо. Лайбо имел бы отца и был бы счастлив,
станция оставалась бы домом. Я несу семена смерти, и они прорастают в
людях, любимых мною. Сейчас я живу, значит, другие должны умереть.
Мэр услышала ее всхлипывания и поняла, что девочка тоже охвачена
горем утраты. Боскуинха поручила другим продолжить шифровку отчетов и
подошла к ней.
- Сочувствую тебе, девочка, - сказала она. - Я знаю, ты часто бывала
здесь. Пайпо стал тебе вторым отцом. Прости, что пришлось задать тебе
много вопросов, но ты - единственный очевидец. Пойдем ко мне домой.
- Нет, - произнесла Новинха. Ночной холод слегка отрезвил ее. Собрав
остатки сил, она продолжала: - Я хочу побыть одна, пожалуйста.
- Где?
- Я пойду к себе на станцию.
- Тебе не следует быть одной, - мягко настаивала Боскуинха.
Но Новинха бежала от доброты, от людей, старающихся утешить ее. Разве
вы не видите, что я убила его? Я не заслужила утешений. Я хочу больше
боли. В ней мое прощение, мое наказание. Как иначе смыть кровь с моих рук?
Но сила оставила ее, она не могла больше сопротивляться. Через
десять минут машина мэра тронулась навстречу ночи.
- Вот мой дом, - сказала мэр. - У меня нет детей твоего возраста, но
я думаю, тебе у нас понравится. Не волнуйся, никто не потревожит тебя. Это
лучше, чем горевать одной.
- Да, лучше. - Новинхе казалось, что она справилась с голосом. На
самом деле, это был слабый шепот убитого горем человека.
- Пожалуйста, - забеспокоилась Боскуинха. - На тебе лица нет.
Хорошо бы не было.
У нее не было аппетита, хотя муж Боскуинхи приготовил ужин и кофе.
Уже заполночь ей наконец-то разрешили лечь в кровать и остаться наедине с
собой. Ночью, когда все уснули и дом затих, она встала, оделась и
спустилась к домашнему компьютеру Боскуинхи. Она задала программу на
подключение к терминалу станции зенадоров. Голограмма была на месте. Она
не должна допустить еще одной смерти, никто не должен отгадать секрет
свиноподобных.
Она вышла из дома и направилась к центру, вдоль блестящей ленты реки,
мимо виллы дас Агбюс, к станции биологов, к ее дому.
В жилище было холодно и неуютно - она не могла уснуть, несмотря на
теплое одеяло и теплые носки. В лаборатории царило тепло и порядок - ее
собственная работа не страдала от совместных исследований с Пайпо. Все
выполнялось добросовестно и в срок.
Со всей педантичностью она приступила к работе. Она выбросила все
образцы и слайды, исследование которых было связано со смертью Пайпо.
Тщательно протерла везде, не оставив ни единой зацепки о проводимом
эксперименте.
Затем повернулась к терминалу. Она сотрет всю информацию о
проведенной работе. Затем уничтожит отчеты родителей, подтолкнувшие ее к
открытию. Она уничтожит все, хотя это было смыслом ее жизни, главной темой
ее научной деятельности. Все ее достижения должны исчезнуть за одно
мгновение.
Компьютер остановил ее.
- Рабочие заметки зенобиологических исследований не подлежат
уничтожению из памяти машины, - появилось сообщение. Она ничего не могла
сделать. Она училась у своих родителей, их работы она изучала как
священное писание: ничто не должно быть уничтожено, ничто не должно быть
забыто. Святость знаний запала в ее душу глубже любого катехизиса. Ловушка
парадокса. Знания убили Пайпо, уничтожить знания - вторично убить
родителей, стереть даже память о них. Какое убийство из двух предпочесть?
Она не могла хранить знания, но не имела права их уничтожить.
Новинха сделала все, что могла: замаскировала информацию и защитила
только ей известным паролем. Теперь никто не увидит эти данные кроме нее,
до самой смерти. Только после ее смерти, пришедший на смену ей
последователь раскроет спрятанную тайну. Лишь одно исключение - когда она
выйдет замуж, ее муж, если сочтет нужным, тоже будет иметь право доступа к
данным. Но она не выйдет замуж. Так будет даже проще.
Мрачное будущее поплыло перед глазами. Оно было неминуемым,
бесцветным, безрадостным. Она хотела жить вечно, теперь ей тяжело выносить
жизнь, жизнь без семьи, без любимого человека. Она ухватилась за
смертельную догадку и тут же выпустила ее из рук. Вечное одиночество,
вечная боль, вечная вина, постоянное ожидание смерти и страх перед ней. И
лишь одно утешение: никто больше не умрет из-за нее.
Страшное отчаяние охватило ее, и в тот же момент она вспомнила
"Королеву пчел и Гегемона", вспомнила Говорящего от имени Мертвых. Хотя
настоящий автор - подлинный Говорящий - вот уже тысячи лет вечным сном
спал в своей могиле, в других мирах жили новые Говорящие, служившие
жрецами людей, не верящих в богов и признающих только одну ценность -
человеческую жизнь. Говорящие, чьим делом было вскрывать подлинные мотивы
человеческих поступков и объявлять правду о жизни людей после их смерти. В
этой бразильской колонии были священники вместо Говорящих, но священники
не устраивали ее, она должна призвать настоящего Говорящего.
Она не сознавала раньше, что сама хотела делать это всю свою жизнь, с
тех пор как впервые прочла и вдохновилась "Королевой Пчел и Гегемоном".
Она хотела постичь их умение, поэтому хорошо знала закон. Луситания была
католической колонией, но Закон Звездных Путей разрешал любому горожанину
призвать жреца для любого умершего, и Говорящие от имени Мертвых
становились такими жрецами. Она имела полное право позвать, и если
Говорящий отзывался, никто не мог запретить ему войти в чужой мир.
Возможно, ни один Говорящий не пожелает прийти, а, возможно, никто не
сможет прибыть до ее смерти. Но у нее был шанс, что когда-нибудь - десять,
двадцать, тридцать лет спустя - он появится и раскроет людям тайну жизни и
смерти Пайпо. А, узнав правду, он четко и грамотно объяснит людям, что она
любила, что было дорого ей в "Королевстве Пчел и Гегемоне", может быть это
угасит ненависть, пылающую в ее сердце.
Ее призыв вошел в компьютер, ансибл разнесет его Говорящим
близлежащих миров. "Постарайтесь прибыть", - просило ее сердце неизвестных
слушателей. - "Даже, если ты разоблачишь жестокую правду моей вины.
Прибудь, несмотря ни на что".
Она проснулась с мучительной, тупой болью, свинцом разлившейся в
затылке. Она повернулась к терминалу, который тут же выбрал оптимальный
угол видение и развернулся, чтобы защитить ее от излучения. Но не боль
разбудила ее. Она почувствовала нежное прикосновение, кто-то положил руку
на плечо. На секунду ей показалось, что это - Говорящий от имени Мертвых,
явившийся на ее зов.
- Новинха, - прошептал он. Нет, не Говорящий, другой. Тот, которого
забрала у нее прошлая ночь.
- Лайбо, - выдохнула она. Она хотела встать, но слишком стремительно
- судорога свела мышцы, голова закружилась. Она вскрикнула, его руки
подхватили и поддержали ее.
- Все в порядке?
Теплота его дыхания согрела ее, она почувствовала успокоение,
почувствовала дом.
- Ты искал меня.
- Новинха, я пришел, как только вырвался от них. Мама, наконец,
уснула. Сейчас там Филипо, мой старший брат. Арбайте заботится о нас. Я...
- Ты хотел убедиться, что у меня все в порядке, - сказала она.
На секунду воцарилось молчание, затем снова зазвучал его голос, злой
на этот раз, злой и отчаявшийся, и усталый, усталый, как годы, как свет
умерших звезд.
- Бог свидетель, Иванова, я пришел не заботиться о тебе.
Внезапно что-то щелкнуло внутри нее, и слабый лучик зародившейся
надежды погас.
- Ты должна сказать, что обнаружил отец в твоих голограммах. Что я
должен был изобразить. Я думал, воспроизведение осталось, но когда я
вернулся на станцию, оно исчезло.
- Разве?
- Ты прекрасно знаешь, Новинха. Никто, кроме тебя, не мог
аннулировать программу. Я понял это.
- Почему?
Он вопросительно посмотрел на нее.
- Я понимаю, ты хочешь спать, Новинха. Но я абсолютно уверен, ты
решила, что обнаруженное отцом в твоих голограммах и заставило свиней
убить его.
Она молча смотрела на него. Он уже видел раньше этот взгляд, полный
холодной решимости.
- Ты не хочешь показывать их мне? Я - зенадор, я имею право знать.
- Ты имеешь право знать все, что оставил тебе отец, все его записи и
заметки. Ты имеешь право знать все, что я обнародую.
- Так обнародуй скорей.
Снова воцарилось молчание.
- Разве мы сможем понять свиноподобных, если не узнаем, что отец
выяснил о них?
Она не отвечала.
- Ты несешь ответственность перед Ста Мирами, перед нашей
возможностью понять единственную живую, чуждую нам расу. Как ты можешь
сидеть здесь - что это значит, ты хочешь самостоятельно все обнаружить?
Хочешь быть первой? Прекрасно, будь первой. Я напишу твое имя на первой
странице - Иванова Санта Катарина фон Хессе.
- Меня это мало заботит.
- Я тоже играю в эту игру. Ты не сможешь выяснить все до конца без
того, что я знаю - я тоже могу скрыть свои наработки!
- Меня не интересуют твои наработки.
Это было слишком.
- Что же тебя интересует? Чего ты добиваешься от меня? - Он схватил
ее за плечи, поднял со стула и встряхнул. Он закричал: - Это МОЕГО отца
убили, а ты знаешь и скрываешь, почему его убили. Ты прячешь голограммы!
Скажи мне! Покажи мне их!
- Никогда, - прошептала она.
Его лицо вспыхнуло от гнева.
- Почему? - прокричал он.
- Потому что не хочу, чтобы ты умер.
Она заметила сомнение в его глазах.
- Да, Лайбо, это правда. Потому что я люблю тебя. Потому что, если ты
узнаешь секрет, свиноподобные убьют тебя тоже. Мне все равно, что будет с
наукой. Мне безразлично мнение Ста Миров, безразличны отношения между
человеком и чужаками. Мне все безразлично отныне и навсегда.
Наконец, слезы хлынули из его глаз. Мокрые ручьи потекли по щекам.
- Я хочу умереть, - сказал он.
- Ты утешаешь каждого, - прошептала она. - Кто утешит тебя?
- Ты должна сказать мне, иначе я умру. - Его руки опустились, он
обмяк и повис на ней.
- Ты устал, - прошептала она, - тебе нужно отдохнуть.
- Я не хочу отдыхать, - промямлил он. Поддерживая его, она повела его
от терминала.
Она привела его в спальню, встряхнула и постелила простыню, не
обращая внимания на поднявшуюся пыль.
- Ты устал, здесь ты отдохнешь. Ты за этим пришел сюда, Лайбо. За
поддержкой, за покоем.
Он закрыл лицо ладонями, опустил голову и всхлипнул. Мальчик плакал
по отцу, плакал о том, что все кончилось, она также плакала раньше. Она
сняла с него ботинки, аккуратно сложила и повесила брюки, рубашку. Он
глубоко вздохнул, пытаясь сдержать слезы.
Разложив на стуле одежду, она наклонилась и прикоснулась своей щекой
к его груди.
- Не оставляй меня одного, - прошептал он сквозь слезы. Его голос
ослаб от отчаяния. - Останься со мной.
Она легла рядом с ним, и он крепко прижался к ней. Лишь короткое
мгновение сна ослабило его объятия. Она не спала. Ее рука нежно касалась
кожи его плеч, груди, талии.
- О, Лайбо, я думала, что потеряла тебя, так же, как Пайпо. - Он не
слышал тихого шелеста ее губ. - Но ты всегда будешь возвращаться ко мне,
как сейчас. - Как Ева, она будет изгнана из библейского сада за презрение
грехов. Но она, так же как Ева, сможет терпеливо вынести все, пока с ней
будет Лайбо, ее Адам.
Будет Лайбо, будет Лайбо? Ее рука застыла над обнаженным телом Лайбо.
Он никогда не будет рядом с ней. Брак - вот единственный путь быть вместе
долгие годы. Законы были строги в колониях любого из миров, и абсолютно
непреклонны в католических колониях. Ночью она осознала, что когда придет
время, Лайбо может стать ее мужем. Но Лайбо был единственным человеком,
чьей женой она никогда не станет.
Если он станет ее мужем, тогда, автоматически он получит доступ к
любому файлу данных, к любой информации. При необходимости, компьютер
откроет ему все, что он пожелает, несмотря на приоритет защиты. Так
установил Закон Звездных Путей. Женатые люди в сущности представляют одно
лицо в глазах закона.
Она не позволит ему прикоснуться к запретной информации, иначе он
поймет, что обнаружил его отец. А значит, его тело она найдет на холме. Он
будет страдать под пыткой свиноподобных. Ей будет сниться этот кошмар
каждую ночь.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9