Когда Джинн услышал звонки в дверь, не открывать показалось самым естественным. Это, конечно, могло привести к ненужным напряжениям в последующих отношениях с Олегом, но в настоящем напряжения могли быть еще неприятнее. Поддавшись соблазну отложить напряжения. Джинн решил срочно переодеться — несмотря на довольно жаркую погоду, его колотил озноб, и он боялся простудиться. С одеждой его ждал сюрприз. Комнатный платяной гроб, в котором хранила наряды покойная бабушка. Джинн перед отправкой на дачу разобрал на доски, из которых папа сделал скамейку, — на даче не нашлось ни одной комнаты, которой он занимал бы меньше половины. Под свою одежду Джинн использовал как бы встроенный как бы шкаф — тупик коридора был перегорожен дверцами и за дверцами перекрыт полками и перекладиной. Но в результате коренных преобразований, когда рухнула стена, как бы шкаф остался по ту сторону демаркационной линии и тем исчез. Исчезла соответственно одежда Джинна и еще куча разных полезных ему вещей. Осознав неожиданную утрату, Джинн вдруг обнаружил на тахте чалму и халат — забота Хоттабыча не имела границ. Халат оказался невероятно тяжелым, еле гнувшимся от золота и расшитым драгоценными камнями, но выбора не было. Вытеревшись насухо чалмой и переодевшись, Джинн решил найти ванную комнату, чтобы высушить то, что привык носить, и с ворохом мокрых вещей, с которых стекала серая вода, осторожно спустился во входную залу. Где и встретился вплотную с Олегом и Александром.
— Здрасте, — автоматически сказал Джинн.
— Привет, — автоматически буркнули гости почти хором.
И от взаимного приветствия, как от камня на перекрестке: «Налево пойдешь — коня потеряешь, прямо пойдешь — себя потеряешь…» — дороги их мыслей разошлись в разные стороны.
Джинн думал направо: «Они что, тоже через стены проходят, как Хоттабыч? Конечно! Кувшин-то мне принес Олег — они точно связаны. А этот, коротко стриженный, с прижатыми ушами, наверное, слуга какой-нибудь. Или янычар. Для охраны дворца. Надо же, как его Хоттабыч осовременил — вылитый бандос. Где он только всего этого успел понабраться. Охранник — в джинсах, а я, как мудак, — в халате. Это нечестно!»
Олег думал налево: «Вот влип в историю! Надо было мне в законный выходной этот кувшин растаможивать! Вот уж точно: не делай добра, не получишь зла! Чего я с Карповым на рыбалку не поехал? Все из-за Ленки. Ну она получит дома! Как он умудрился так шифроваться? Квартиры, наверное, соединены. И ни одна падла не сказала, что он под чеченами. Надо как-нибудь осторожно съехать. Черт с ними, с деньгами, — в Турцию свалить на месяц. Теперь свои же еще наедут, что подставил, — точно денег придется отдать. Как минимум машину, гады, заберут. Ладно, выкручусь как-нибудь, не первый раз. И что я все время попадаю?»
Александр думал и говорил прямо:
— Я — Александр. За тебя кто впряжется?
— В каком смысле? — не понял Джинн.
— В прямом. Ты под кем?
— Что значит — под кем?
— Ходишь под кем? — зло пояснил Александр. — Да ты не выебывайся, скажи как есть. Все свои. Он под кем ходит? — Александр повернулся к Олегу, но тот лишь недоуменно пожал плечами. — Ладно, с тобой отдельный разговор. Платишь кому?
— Да никому я не плачу, — ответил Джинн и тут же сообразил, что сморозил глупость — незнакомый бандит вовсе не был связан с Хоттабычем. Но было поздно.
— Никому не платишь?! — Лицо Александра расплылось в улыбке, и он, не сдержавшись, радостно подмигнул Олегу. — Ну, это дело мы поправим. Откуда у тебя бабки?
— Нет у меня никаких бабок! — честно сказал Джинн.
— Это понятно. Все так говорят. А это все — твое?
— Ну, дело в том…
— А это откуда?
Джинн, конечно, предпочел бы сказать все как есть. Но это могло ему повредить. С другой стороны, врать он не любил, потому что получалось всегда неправдоподобно. Поэтому он сказал правду. Но не всю.
— Квартира мне от бабушки досталась. Наследство.
— Хорошее наследство, — озираясь, радовался Александр. — Ездишь на чем?
— Как — на чем? На метро, конечно. Ну, автобусы там разные, трамваи. У папы иногда шестерку беру, когда очень надо…
— Шестерку? В новом кузове или бочка?
— Да нет, кузов мы не меняли. И не бочка — а, скорее, кастрюля. Да ей лет семь уже…
— Какие семь лет? Их выпускать начали в девяносто четвертом. То есть с девяносто четвертого сотка стала называться «А6». Ты чего-то мудришь.
— «А6» — это «Ауди», что ли?
— Естественно. А больше шестерок нет ни у кого. «Мазда» не в счет.
— Так у нас — «Жигули»!
— «Жигули-и»? Ну вы и шифруетесь! Ничего. — Он покровительственно похлопал Джинна по плечу и назидательно заявил: — Все тайное становится явным. Ну что, поехали покатаемся на хорошей машине? Хотя… — Он снял с пояса громоздкую Моторолу с приплавленной к крышке пчелкой Би-Лайн и набрал номер.
— Але, это я. Короче, тут все так сладко, что рекомендую самим посмотреть. Поднимайтесь. Четвертый этаж. Какой у тебя номер квартиры? — обратился он к Джинну. Джинн испуганно молчал, и за него номер сообщил осмелевший Олег. Александр передал номер в трубку и добавил: — Там дверь открыта, можете не звонить.
Они появились неожиданно быстро — двое незнакомых Джинну, с лицами людей, знакомство с которыми не предвещало ничего хорошего. Мельком осмотрев квартиру, один из них заявил:
— Мы у тебя в гостях побывали, теперь поехали к нам.
— Я никуда не поеду, — не очень уверенно сказал Джинн.
— Еще как поедешь, — вполне уверенно сказал Александр.
— Братва, в натуре, на пацана не наезжать! — неожиданно раздался голос за спиной Александра.
Александр от неожиданности вздрогнул и резко обернулся. На поребрике фонтана сидел средних лет человек с бородкой, косичкой и серьгой, в майке и джинсах и покачивал обутой в кед ногой.
— Я сказал, сняли тему, — жестко уточнил он, поглаживая бородку.
— Чего-о? — презрительно хмыкнул Александр, — Это что за клоун?
— Я в законе, конкретно, — нагло заявил Хоттабыч и добавил: — Сам ты клоун.
— В каком еще законе? — ошарашенный торпедной наглостью Хоттабыча спросил Александр. — Да у тебя максимум привод за распитие в общественных местах. Я тебе сейчас объясню закон!
Хоттабыч высокомерно посмотрел на бандита:
— Я в одиночке три тысячи лет отмотал, как одну копеечку. Конкретно в полной отказке. А вот у тебя в натуре привод за распитие. И братва твоя — ссученная.
Александр, разозленный донельзя таким поведением, сделал шаг к Хоттабычу, но его рукой остановил Руслан:
— Три тысячи, говоришь? С кем тянул? Где?
— Я же сказал — один. А где, не ваше дело. Вам до такой кичи всю жизнь воровать!
Руслан нахмурился:
— Кого знаешь?
— Кого я знаю — тех ты не знаешь. Короче, мне с тобой базарить западло. Капайте отсюда и ныкаитесь, чтобы я вас искал и не нашел.
Возникла пауза. Джинн, крайне удивленный постоянными преображениями Хоттабыча и широтой его языка, перестал что-либо понимать и участвовать в процессе, а бандиты, пережившие первое осторожное недоумение от Хоттабычевой наглости, разозлились и перешли в наступление. Первым в атаку поднялся Александр:
— За клоуна ответишь. За пацана — свой базар. За все ответишь по полной!
— Понтярщик он, — задыхаясь от ярости, поддержал Дмитрий. — Стрелу ему на завтра на МКАДе!
— Никаких завтра, — медленно проговорил Руслан. — С нами поедут. Сейчас. Оба.
— Слышал, клоун? — Александр кивнул на Руслана. — Закончил быковать, встал и пошел. И ты тоже, фараон египетский, — обратился он к Джинну. — Тоже мне, быки.
Хоттабыч не сдвинулся с места. Конечно, его своевременное появление не могло не обрадовать Джинна. Но он. Джинн, все же боялся. Хоттабыч, по его собственному представлению, был всего лишь словом, а бандиты были материей и силой. И Джинн вовсе не был уверен в благополучном для себя исходе их противостояния. К тому же страх, вполне естественный для любого беззащитного человека, оказавшегося под волной зла, вооруженного всеми многовековыми инструментами борьбы со словом начала, толкал Джинна в пропасть паники, и or с трудом удерживал равновесие, чтобы не сорваться. И вдруг почувствовал, что страх исчез. То ли волшебством Хоттабыча, то ли от собственного страшного перенапряжения в нем перегорел предохранитель страха, и на душе стало спокойно и светло.
— Он не быкует, — равнодушно сказал Джинн, — и никуда не пойдет. И я не пойду. Сам ты бык.
— Так. — Александр вытащил пистолет, — Значит, поползете. — И он негромким хлопком выстрелил Хоттабычу в колено.
Хоттабыч продолжал спокойно сидеть, покачивая ногой, в которую чмокнула пуля.
— Это что? — быстро спросил он у Джинна
— Наезд, — выдавил побледневший Джинн. У него не было иммунитета на огнестрельные ранения, и он снова испугался.
— Это понятно, что наезд — сам вижу. Штука эта черная — для чего?
— Пистолет.
— Пистолет?! Мне кажется, господа переходят все границы. Что будем делать с господами?
И в этот момент Джинн услышал второй хлопок, что-то чавкнуло ему в ногу, колену стало на мгновение мокро и горячо, острая боль отключила сознание Джинна, и он рухнул на каменный пол — разъяренный Александр выстрелил и в него.
Очнулся он лежащим на своей тахте, рядом сидел Хоттабыч, а снизу доносилось громкое фырканье, как будто лошадь пила воду из фонтана, и встревоженные голоса.
— Ты на своем «Брабусе» сейчас? У тебя же задние сиденья снимаются? Я знаю, что отвинчивать нужно — у меня вообще не снимаются никак. На Кутузовский надо подъехать срочно. Это прямо рядом с тобой. Потом объясню. Прямо сейчас. Нет. Да на хую я вертел все твои дела, понял?! — неожиданно сорвался в крик голос. — Чтобы был здесь через десять минут! Записывай адрес, снизу позвонишь. Все!
— А влезет он в «Ге-Ваген»? — спросил другой голос.
— Не знаю, — раздраженно ответил первый, — других вариантов нет. Надо же как-то этого мудака отсюда вывозить! Вот влипли!
— Это что? — шепотом спросил Хоттабыча Джинн.
— А сходи посмотри, — ухмыльнулся Хоттабыч. Джинн осторожно поднялся и вспомнил, что у нею пробито пулей колено, но никакой боли или неудобства не почувствовал. Правда, на халате в этом месте была рваная дырка и большое кровавое пятно.
— Прости, — сказал Хоттабыч, поймав взгляд Джинна, и тут же пятно исчезло, а дырка заросла тканью и прерванным было золотом шитья.
Неторопливо подойдя к краю лестницы, Джинн увидел внизу, в центре зала у фонтана, своих навязчивых гостей. Всех, кроме самого свирепого Александра. На полу валялась его разорванная на части одежда, сотовый телефон и пистолет, а из фонтана торчала задняя часть коровы с приподнятым хвостом — корова пила воду и фыркала, испражняясь прямо на мраморный пол. Когда корова подняла голову посмотреть на Джинна, Джинн понял, что это бык. А бык понял, что это Джинн, и глаза его стали наливаться кровью. Бык был абсолютно черного цвета, с тупоносыми копытами и крепкими рогами. В его ноздри было продето толстое золотое кольцо, а на мощной шее красовалась многокилограммовая золотая цепь. Бык вылез из воды, набычился и начал активно ковырять передним копытом пол, готовясь к нападению. И тогда остальные незваные гости обернулись, заметили Джинна, и один из них прыгнул к быку, вставил ему в ухо пистолет и заорал:
— Лежать, скотина!
А второй, изловчившись, схватил его за кольцо. Бык перестал рыть мрамор. Он замер, покачиваясь, покорно подогнул передние колени и неуклюже завалился на пол, чудом минуя свои же собственные лепешки.
— Мы уже уходим, не волнуйтесь, — вежливо пробормотал тот, который держал пистолет в ухе быка. — Машина вот-вот подъедет, просто, ну правда, ни в одну нашу он не поместится — не вести же его по улице в таком виде.
— Мы, короче, претензий не имеем, — быстро, как по писаному, заговорил второй. — Мы его сами накажем и этого вот, — он кивнул на Олега с неожиданной злобой, — тоже, не сомневайтесь. Чего ты стоишь, — вдруг прикрикнул он на него с такой силой, что Джинн даже вздрогнул, — давай убирай говно!
— Говно, — радостно сказал Хоттабыч за спиной Джинна, — говеть, говядина! Гой еси вы добры молодцы!
Олег с заискивающей улыбочкой нежно спросил Джинна:
— Скажите, а тряпки у вас тут где? Я просто туалета не нашел и ванной…
— Какие тебе тряпки?! — заорал тот, который держал пистолет. — Курткой подтирай, по-быстрому, не беспокой людей, и так уже столько время у них отняли.
Джинн почувствовал себя неловко и отвернулся. Хоттабыч с ликующим видом наблюдал за сценой, скрестив руки на груди.
— Ну как? — гордо спросил он.
— Я ничего не понимаю, — устало сказал Джинн. — Что случилось? Откуда бык?
— Как это — откуда? — удивился Хоттабыч. — Ты разоблачил его, этого невежливого смерда, — назвал его быком, и он принял свой настоящий облик. Ну, и я немного помог. Потом остальные господа сумели меня убедить, что ничего подобного не повторится, раскаялись в своих грешных намерениях относительно тебя, высокомудрый, и теперь собираются уходить. Слышь, бычье, я правильно излагаю? — обратился он вниз, где Олег уже собрал синей шелковой курткой «Макс Мара» все несдержанности животного.
Ответ был самый положительный.
— Может, его уже это, обратно? — несмело предположил Джинн.
— Зачем это? — снова удивился Хоттабыч.
— Ну, он уже, наверное, все понял и больше так не будет.
Бык закивал головой, насколько это возможно лежа с вставленным в ухо стволом, когда ноздри держат за кольцо.
— Спокойно, спокойно, — надавил на него человек с пистолетом. — Еще рыпнешься — пристрелю!
— Не знаю, — протянул Хоттабыч, — не уверен. Я, видишь ли, на своем веку немало людей превратил обратно в животных, но ни один из них потом так и не стал человеком — я просто не знаю, как это делается. Извини. — И он довольно ухмыльнулся.
— Врешь! — обиделся Джинн.
— Вру, — покладисто согласился Хоттабыч, — иногда. В редких особых случаях.
Телефонный звонок заставил Джинна замолчать следующую реплику, а человека с пистолетом — судорожно шарить по одежде для ответа абоненту. Не выпуская оружия и не меняя позы, он выудил трубку:
— Алле. Да. Подъехал? Рядом с моей машиной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31