– И во сколько мне обойдется должность управляющего?
– Владелец прежде всего хочет, чтобы его детище не превратилось в закусочную. Он вполне удовлетворится небольшим процентом с продаж.
– А что именно, на твой взгляд, означает «небольшим»?
– Небольшим! Небольшим, как… то расстояние, которое будет отделять твое рабочее место от школы твоей дочери.
– Я никогда не смогу жить за границей.
– Почему? Или ты думаешь, что жизнь в Париже станет прекрасней, когда пустят трамвай? Здесь трава растет не только между рельсами, а вокруг полно парков… Вот, например, этим утром я кормил белок в своем саду.
– У тебя дни очень загружены?
– Ты прекрасно освоишься в Лондоне, энергия здесь бьет ключом, люди приветливы, а что до французского квартала, там просто чувствуешь себя в Париже… только без парижан.
И Антуан изложил исчерпывающий список всех чисто французских заведений, расположенных вокруг лицея.
– Ты даже сможешь покупать свою любимую «А'Экип» и пить кофе со сливками на террасе кафе, не покидая Бьют-стрит.
– Ты преувеличиваешь!
– А по-твоему, почему лондонцы назвали эту улицу «FrogAlley» ? Матиас, здесь живет твоя дочь. И лучший друг тоже. Да к тому же ты сам все время твердишь, что жизнь в Париже – сплошной стресс Матиаса уже давно раздражал шум, доносившийся с улицы; он поднялся и подошел к окну: какой-то водитель поносил мусорщиков.
– Не вешай трубку, – попросил Матиас и высунул голову наружу.
Он заорал водителю, что если уж тому плевать на окружающих, то он мог бы по крайней мере проявить уважение к тем, кто занят тяжелой работой. Водитель из-за опущенного стекла выдал новую порцию ругани. В конце концов, мусорщик отъехал к обочине, и машина, скрежеща шинами, рванулась прочь.
– Что там случилось? – спросил Антуан.
– Ничего! Так что ты говорил о Лондоне?
II

Лондон, несколько месяцев спустя
Весна объявилась вовремя.
И если солнце в эти первые апрельские дни еще пряталось за тучами, то наступившее тепло не оставляло сомнений в том, что новое время года не за горами. В районе Южного Кенсингтона царило бурное оживление. Прилавки зеленщиков ломились от аппетитно разложенных фруктов и овощей, цветочный магазин Софи предлагал выбор на любой вкус, а ресторан Ивонны готовился открыть летнюю террасу. На Ан-туана навалилась куча работы. Сегодня ему пришлось перенести пару встреч, чтобы лично проследить за тем, как идут отделочные работы в прелестном маленьком книжном магазине на углу Бьют-стрит.
Витрины «Французской книготорговли» были занавешены пластиковыми полотнищами, предохранявшими их от брызг краски, и маляры уже клали последние мазки. Антуан с беспокойством глянул на часы и повернулся к своему сотруднику:
– Они к вечеру точно не закончат! В магазин зашла Софи.
– Я загляну попозже, чтобы поставить букет; цветы краску не любят.
– Судя по тому, как продвигается дело, можешь заглянуть завтра, – заметил Антуан. Софи подошла к нему:
– Он обалдеет от радости. И ничего страшного, если где-то останутся стремянка и пара банок шпаклевки.
– Нет, нужно все довести до конца, только тогда будет красиво.
– У тебя просто пунктик. Ладно, сейчас закрою магазин и приду помогать. В котором часу он приедет?
– Представления не имею. Ты ж его знаешь, он уже четыре раза менял время выезда.
* * *
Устроившись на заднем сиденье такси, с чемоданом в ногах и свертком под мышкой, Матиас безуспешно пытался понять, о чем толкует шофер. Из вежливости он отвечал наугад то «да», то «нет», пытаясь определить правильность ответа по взгляду водителя в зеркальце. Пускаясь в путь, он записал адрес конечного пункта на обратной стороне железнодорожного билета и вот теперь вручил все сведения этому человеку, внушавшему полное доверие. Однако языковой барьер преодолевать становилось все труднее, а расположенный не с той стороны руль еще более усугублял картину.
Солнце пробивалось сквозь облака, и его лучи заставляли светиться Темзу, превращая ее волны в минную серебристую ленту. Переезжая через Вестминстерский мост, Матиас заметил на другом берегу очертания аббатства. На тротуаре молодая женщина, прислонившись к парапету, наговаривала свой текст, глядя в камеру.
– Более четырехсот тысяч наших соотечественников пересекли Ла-Манш, чтобы обосноваться в Англии.
Такси миновало журналистку и устремилось в самое сердце города.
* * *
Стоя за прилавком, пожилой английский господин складывал листки бумаги в старую кожаную папку, покрывшуюся за долгие годы верной службы мелкими трещинками. Он огляделся вокруг, глубоко вздохнул и вернулся к своему занятию. Незаметным движением включил механизм, открывающий кассовый аппарат, и прислушался к тонкому перезвону маленьких колокольчиков, звучащих, когда выщелкивалась коробочка с деньгами.
– Господи, как мне будет не хватать этого звука, – произнес он.
Его рука скользнула под старинный агрегат, высвобождая пружину, которая удерживала ящик-кассу. Он поставил ящик на табурет рядом с собой. Наклонился, чтобы достать из углубления маленькую книжку в алой выцветшей обложке. Имя автора было Г. Вудхуаз. Пожилой английский господин, известный как Джон Гловер, поднес книгу к лицу, вдохнул запах и крепко прижал ее к себе. Перелистал несколько страниц с осторожностью, граничащей с нежностью. Потом пристроил книгу на видное место на единственном стеллаже, не закрытом пластиком, и вернулся к себе за прилавок. Он закрыл кожаную папку и стал ждать, скрестив руки на груди.
– Все хорошо, господин Гловер? – спросил Антуан, поглядывая на часы.
– Требовать лучшего было бы нахальством, – отвечал старый книготорговец.
– Он скоро будет.
– Когда в моем возрасте откладывается неизбежная встреча – это доброе известие, – ровным голосом продолжил Гловер.
У бортика тротуара остановилось такси. Дверь книжного магазина распахнулась, и Матиас бросился в объятия друга. Антуан кашлянул и глазами указал на пожилого господина, который ожидал в глубине магазина, шагах в десяти от друзей.
– Ага, теперь я лучше понимаю, какой смысл ты вкладываешь в слово «маленький», – прошептал Матиас, оглядываясь вокруг.
Старый книготорговец выпрямился и протянул Матиасу руку.
– Господин Попино, полагаю? – проговорил он на почти безупречном французском.
– Зовите меня Матиас.
– Я очень рад видеть вас здесь, господин Попино. Возможно, поначалу вам будет немного сложно во всем разобраться, помещение кажется тесноватым, но душа этого магазинчика необъятна.
– Господин Гловер, меня зовут вовсе не Попино. Джон Гловер протянул Матиасу старую папку и раскрыл ее.
– В центральном отделении вы найдете все документы, подписанные нотариусом. Осторожней с молнией, после своего семидесятилетнего юбилея она стала до удивления капризной.
Матиас принял портфель и поблагодарил хозяина.
– Господин Попино, могу ли я попросить вас об одном одолжении, совсем незначительном, но мне оно доставило бы огромную радость?
– С большим удовольствием, господин Гловер, – замявшись, ответил Матиас, – но, извините за настойчивость, мое имя не Попино.
– Как вам будет угодно, – приветливо отозвался книготорговец. – Не могли бы вы спросить меня, – вдруг, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, на моих полках найдется экземпляр книги «Этот неподражаемый Дживс».
Матиас повернулся к Антуану, пытаясь обнаружить в глазах друга хоть тень объяснения. Антуан удовольствовался тем, что пожал плечами. Матиас кашлянул и с самым серьезным видом обратился к Джону Гловеру:
– Господин Гловер, скажите, не найдется ли у вас по какому-то невероятному стечению обстоятельств одной книги под названием «Этот неподражаемый Дживс»?
Книготорговец решительным шагом направился к стеллажу, который не был прикрыт пластиком, взял единственную книгу, которая лежала там, и гордо протянул ее Матиасу:
– Как вы можете заметить, цена, указанная на обложке, составляет полкроны. Увы, на сегодняшний день эта монета вышла из обращения, и, дабы мы могли провести нашу коммерческую операцию так, как это принято между джентльменами, я подсчитал, что сумма в пятьдесят центов на сегодняшний день идеально соответствует исходной, разумеется, если вы не имеете ничего против!
Растерявшийся Матиас принял предложение, Гловер передал ему книгу, Антуан выручил друга, одолжив ему пятьдесят центов, и книготорговец решил, что пора ознакомить нового управляющего с его местом работы.
Хотя книжный магазин занимал не больше шестидесяти двух квадратных метров – конечно, если включить сюда площадь, которую занимали книжные полки, и крошечную заднюю комнату, – осмотр длился добрых полчаса. На протяжении этого времени Антуан должен был подсказывать своему лучшему другу ответы на вопросы, которые время от времени задавал ему мистер Гловер, переходя иногда с французского на свой родной английский. Продемонстрировав, как прекрасно работает кассовый аппарат, а главное, как открыть ящик-кассу, когда пружина начинает шалить, старый книготорговец попросил Матиаса проводить его, что было традицией, и Матиас охотно исполнил эту просьбу.
Уже на пороге, и более не скрывая волнения – один раз можно себе такое позволить, – мистер Гловер обнял Матиаса и прижал его к груди.
– Я провел в этом месте всю жизнь, – произнес он.
– Я буду о нем заботиться, даю вам честное слово, – торжественно и искренне ответил Матиас.
Старый книготорговец приблизил губы к его уху:
– Мне только исполнилось двадцать пять, и я даже не мог отпраздновать эту дату, поскольку моего отца посетила прискорбная мысль умереть именно в лень моего рождения. Должен вам признаться, его чувство юмора всегда было выше моего понимания. Назавтра я должен был взять на себя заботы о его книжном магазине, в то время он был английским. Книга, которую вы держите в руках, была первой, которую я продал. На наших стеллажах имелось два ее экземпляра. Этот я сохранил, поклявшись, что расстанусь с ним только в последний день моего пребывания здесь. Как я любил эту работу! Жить среди книг, проводить каждый день бок о бок с персонажами, обитающими на их страницах… Берегите их.
Господин Гловер бросил прощальный взгляд на книжку в красной обложке, которую Матиас держал в руках, и улыбнулся:
– Уверен, что Дживс приглядит за вами. Он откланялся и удалился.
– Что он тебе сказал? – поинтересовался Антуан.
– Ничего, – ответил Матиас, – можешь минутку присмотреть за магазином?
Не дожидаясь ответа, Матиас выбежал вслед за господином Гловером. Он догнал старого книготорговца в конце Бьют-стрит.
– Чем могу вам служить? – осведомился тот.
– Почему вы называли меня Попино? Гловер ласково взглянул на Матиаса.
– Вам следовало бы как можно скорее обзавестись привычкой никогда не выходить без зонтика в это время года Погода у нас вовсе не такая суровая, как принято думать, но случается, что дождик в этом городе идет без предупреждения.
Господин Гловер раскрыл свой зонтик и направился прочь.
– Мне хотелось бы поближе с вами познакомиться, месье Гловер. Я горжусь тем, что стал вашим преемником! – прокричал Матиас.
Человек с зонтом обернулся и ответил своему собеседнику улыбкой:
– Если возникнут какие-либо проблемы, найдите в глубине ящика-кассы номер телефона маленького домика в Кенте, куда я переезжаю.
Элегантный силуэт старого книготорговца исчез за углом. Пошел дождь, Матиас поднял глаза и посмотрел на затянутое тучами небо. Услышал за спиной шаги Антуана.
– Что ты от него хотел? – спросил тот.
– Ничего, – отмахнулся Матиас, забирая из его рук зонтик.
Матиас вернулся в свой магазин, Антуан – в свое бюро, и оба друга встретились в конце рабочего дня у школы.
* * *
Сидя у подножия огромного дерева, тень которого накрывала площадь, Антуан и Матиас дожидались звона колокольчика, означающего конец уроков.
– Валентина попросила меня забрать Эмили, ей пришлось вернуться в консульство, – сказал Антуан.
– Интересно, почему моя бывшая жена звонит моему лучшему другу, чтобы попросить забрать из школы мою дочь?
– Потому что никто не знал, в котором часу ты приедешь.
– Она часто опаздывает, когда нужно забирать Эмили?
– Вспомни, что в те времена, когда вы жили вместе, ты никогда не возвращался домой раньше восьми часов!
– Ты чей лучший друг – мой или ее?
– Когда ты начинаешь нести такое, я задаюсь вопросом, не тебя ли я должен забрать из школы.
Но Матиас больше не слушал Антуана. Из глубины школьного двора маленькая девочка улыбалась ему самой прекрасной в мире улыбкой. С бьющимся сердцем он вскочил на ноги, и на его лице расплылась такая же улыбка. Глядя на них, Антуан отметил про себя, что только сама жизнь могла изобрести столь прекрасное сходство.
– Это правда, что ты останешься? – спросила малышка, едва не задушенная поцелуями.
– Разве я когда-нибудь врал тебе?
– Нет, но у всего есть свое начало.
– Ты уверена, что не привираешь насчет своего возраста?
Антуан и Луи оставили их вдвоем. Эмили решила еще раз показать отцу свой квартал. Когда они появились рука об руку в ресторане Ивонны, Валентина ждала их, сидя за стойкой. Матиас подошел к ней и поцеловал в щеку, пока Эмили устраивалась за столиком, где она обычно делала домашние задания.
– Ты нервничаешь? – спросил Матиас, устраиваясь на соседнем табурете.
– Нет, – ответила Валентина.
– Неправда, я же вижу – у тебя напряженное лицо.
– У меня был нормальный вид, пока ты не спросил, но, если хочешь, я начну нервничать.
– Видишь, ты действительно напряжена.
– Эмили мечтала переночевать сегодня у тебя.
– У меня даже не было времени глянуть, на что похожа моя квартира. Мебели, прибудет только завтра.
– Ты что, не видел собственную квартиру до того, как переезжать?
– Времени не было, все получилось так быстро. Мне нужно было кучу дел уладить в Париже перед тем, как перебраться сюда. Почему ты улыбаешься?
– Просто так, – ответила Валентина.
– Я люблю, когда ты улыбаешься, как сейчас, просто так.
Валентина нахмурилась.
1 2 3 4 5