– Как добрались? – продолжал он, после того как мы все уселись вокруг очень скромненького такого стола.– Нормально, – ответил пацан. – Как всегда, на метро.Я посмотрел на него, но он сразу же отвернулся.Фиг его знает, зачем он врал. Но я решил посидеть, помолчать. Мне-то какое дело? Главное, чтобы платили. За бабки я мог подтвердить, что мы сюда доползли на карачках.Марина тоже помалкивала. Сидела, глазами на нас смотрела. То на меня, то на Сережу этого.– Долго пришлось идти? – не унимался насчет метро папаша.– Да нет, – сказал пацан. – Только грязно очень. Весна. Я все ботинки испачкал.«Так вот, зачем он пошел пешком от универмага», – догадался я.Однако почему он врет, мне все равно было непонятно.– Так вы на какой станции вышли? – настырно продолжал отец.– Там, где всегда… – начал пацан, но тот быстро его перебил:– Так «Кузьминки» сегодня закрыты. У них там ремонт.Я чуть не поперхнулся своим чаем.– … на «Волгоградском проспекте», – другим голосом закончил пацан.«Ну и рожа у него теперь! – весело подумал я. – Интересно, как он будет выкручиваться?»– Я всегда оттуда хожу, – продолжал он. – Это очень полезно… и… и… главное…Дальше он уже не нашел, что сказать. Видимо, совсем растерялся. Лицо у него стало просто жалким. Я уже еле удерживался от хохота. Тут еще папаша решил его доконать.– Надо было на «Текстильщиках» выходить. Так было бы гораздо ближе. После «Волгоградского проспекта» идут «Текстильщики», и только потом – «Кузьминки».Естественно! Откуда этот Сережа мог знать порядок станций на одной из паршивых веток нашего любимого метро? Это был разгром. Десять ноль в пользу бедных.– Я очень часто хожу пешком… по две-три станции…Он еще пытался держать марку, но папаша уже повернулся ко мне.– Михаил, вам еще чаю?И рожа у него была хитрая-прехитрая.Через десять минут я остался на кухне один. Марина утащила моего пацана к себе в комнату, а папаша решил выскочить за сигаретами. От «Мальборо» он отказался. «Спасибо, жидовских не курим». Заявил, что предпочитает «наши». Больше всего уважает «Яву». Желательно «явскую». Ну, что же, у каждого свои приколы. Я остался сидеть и ждать. * * * Через минуту примерно, после того как убежал этот папаша, где-то в квартире затопали быстрые шаги, и на пороге кухни появился заспанный карапуз. Он стоял, покачиваясь, напротив меня и тер лицо пухлыми кулачками.– Ты кто? – наконец сказал он, зевнув розовым ртом.– Я Миша. А ты кто?– Это я Миша. А ты кто-то чужой.– Я скоро уйду.– Хорошо, – сказал он. – А где папа?– Вышел за сигаретами. Сейчас придет. Сколько тебе лет, Миша?– Пять. А тебе?– Мне двадцать три.– Ты уже взрослый, – он опять зевнул и задрожал как котенок.– Надо штаны надеть, – сказал я. – Где ты их снял?– Марина сняла. Она всегда меня усыпляет.– Сейчас она тоже придет. Хочешь чаю?– С сахаром, – твердо сказал он.Выпив, не отрываясь, целую кружку, он с интересом посмотрел на меня.– Знаешь, почему у тебя борода?– Почему?– Потому что ты много рыбы ел. Косточки в горле застряли, а потом на лице вылезли.– Ты думаешь?– Конечно. У папы тоже всегда так.Я решил поддержать беседу.– А ты гречневую кашу любишь?– С молоком не люблю, – ответил малыш. – Только с сахаром.– А знаешь, из чего ее делают?– Нет.– Ее делают из греков. Ловят их маленькими, пока не подросли, и делают из них кашу.– А кто такие греки? – спросил он.Я понял, что проиграл.– Два ноль в твою пользу, Михаил. Но штаны все-таки надо найти.Он спрыгнул с табурета и прошлепал из кухни. Через минуту вернулся по-прежнему без штанов, зато принес большую конструкцию, построенную из «Лего».– Что это за мавзолей у тебя?– Это дом.– А кто в нем живет?Он высыпал на пол штук пять или шесть пластиковых фигурок.– Солдатики, – сказал я. – Тогда это у тебя не дом, а казарма.– Это Геракл и Геркулес, – возразил он. – Они не солдатики, а сильняки. Как Шварцнеггер.– Тогда это точно не казарма, – согласился я. – Кстати, помнишь, я говорил тебе насчет греков…В эту минуту появилась Марина. Волосы у нее были растрепаны. Одной рукой она застегивала халат, другой прикрывала ворот у горла.– Мы тебя разбудили? – быстро сказала она. – Пойдем, не мешай нашему гостю. Где твои штаны?– Это не гость, а Миша, – громко сказал малыш. – Я хочу с ним играть.– Ты не беспокойся, – улыбнулся я ей. – Мы тут управимся. Иди, иди, а то скоро отец придет.Она внимательно посмотрела на меня и медленно улыбнулась. За ее спиной мелькнуло красное лицо этого Сережи. Он тоже заглянул в кухню, а потом заперся в ванной.– Не беспокойся, – повторил я. – У меня с детьми хорошо получается. * * * На следующий день я решил больше не выпускать инициативы из своих рук. Взялся за бизнес, так надо вести его по-настоящему. «Учиться, учиться и учиться», – как завещал великий папа. Тем более, что ведь по любому придется ответ держать. Педагогика – вещь серьезная. Требует глубокого научно-методического подхода.– Сегодня учимся бухать, – сказал я своему воспитаннику, снова оторвав его от компьютера. – Чего ты там все время делаешь?– Так, ерунду одну, – отозвался он. – А «бухать» я уже умею.– Нет, – протянул я и загадочно улыбнулся. – Пару раз напиться на какой-нибудь наркоманской вечеринке – это не значит «бухать». С этого дня у тебя начинается новая жизнь. Радуйся, ты попал в руки профессионала. Я чемпион Москвы в полутяжелом весе.– А почему не в тяжелом?– Я над этим работаю. Но среди полутяжей мне равных нет.– Хорошо, – сказал он с улыбкой. – Когда начнем?– Сперва нужно пройти теоретическую подготовку.– Да? Это как?– Нужно ознакомиться с правилами для главбухов.– Главбухи-то здесь при чем?– Те, кто бухают не по науке – это просто любители. Махровая самодеятельность. Главбухи, мой дорогой, – это уже элита.– Понятно, – снова улыбнулся он.– Правило номер один: бухать так бухать. Нельзя стать настоящим главбухом, если у тебя остаются сомнения. Главное, чтобы в сердце было искреннее желание стать маленьким пьяным поросенком. Воля здесь ни при чем. Надо по-настоящему захотеть. Тогда у тебя, может быть, получится. Сейчас уже настоящих мастеров почти не осталось, одни любители. Но я тебя научу.Пацан мой улыбался до ушей, но молчал.– Правило номер два: главбух должен быть художником. Без поэтического отношения к делу ничего не выходит. Ты любишь море?– Да.– Думай о нем, когда пьешь.– Меня укачает.– Тогда думай о женщине.– О Марине?– О ком хочешь. Лишь бы это была поэзия. Какие стихи тебе нравятся?– Есенин.– Отлично. Он тоже бухал. Надо распределить выпивку по поэтам. Есенин пусть будет водка.– Лучше рябиновая настойка.– Молодец. Кто еще?– Пушкин.– Это шампанское. Еще?– Байрон.– Я не читал. Сам придумай.– Наверное, коньяк…– Ты должен быть уверен.– Да, точно коньяк.– У нас еще остались вина. Сначала красное.Он ответил не сразу.– Может, Блок?..– Откуда мне знать? Я стихов не читаю.– Нет, Блок – это белое вино.– А кто тогда красное? – спросил я.– Франсуа Вийон… – он опять подумал. – Да, точно! Франсуа Вийон.– Венгр?– Нет, француз. Его повесили за воровство и разбой.– Хороший поэт. Дашь потом почитать. Кто у нас будет отвечать за портвейны?– Я не знаю. Я портвейна не пил.– Значит, есть пробелы. Ладно, будем ликвидировать. Вот тебе и домашнее задание. Сегодня – портвейн, а завтра ныряй в папину библиотеку.– У него нет стихов.– Ну, сходи в Ленинку. В общем, на этом пока все. Всякие виски-шмиски оставим на другое занятие. Нельзя мешать все в одну кучу. Собирай пока этих пацанов, и мы их сегодня проверим.– Больше нет правил? – разочарованно спросил он.– Еще как минимум два. Но вначале контрольный вопрос. Кто был самый верный ленинец, на которого всем нам надо равняться?Его лицо выразило сильное удивление. Потом он задумался и наконец улыбнулся.– Бухарин?– Пять баллов. Начинаешь улавливать суть. Следующее правило гласит: никогда не забывай про бухучет. Если ты перестал считать, ты уже не главбух, а просто бухарик. Надо всегда знать сколько уже выпито. В этом случае ты способен мыслить стратегически и верно распределять остающиеся ресурсы. Это понятно?– Как божий день.– И наконец золотое правило главбухов. Не блевать. Ни при каких обстоятельствах. Это унижает человеческое достоинство.Обговорив с ним еще кое-какие детали, я сел на телефон и стал искать подходящую пьянку.Вариантов, как всегда, было много. Две свадьбы, один мальчишник, встреча бывших одноклассников, презентация в туристической фирме, девичник и несколько попоек без всякого повода. Все это было хорошо, но не хватало стиля. Требовалось внутреннее напряжение всей композиции.Наконец я наткнулся на то, что искал. Пару месяцев назад четверых знакомых пацанов выперли из университета. Что-то они там напились и набедокурили. Сегодня их всех провожали в армию. Это было как раз то, что надо. Сдержанное мужское горе и проникновенное сочувствие товарищей. * * * Когда мы вошли, все посмотрели на нас с неодобрением.Я представил своего ученика и вынул из пакета три бутылки водки «Финляндия».Лица сидевших просветлели.Вслед за этим Сережа достал из своей сумки большую упаковку пива «Карлсберг».Глаза присутствующих затеплились уважением.Наконец я сообщил, что в машине еще пять таких упаковок, и со всех сторон к нам потянулись крепкие мужские руки.Поприветствовав всех собравшихся, мы получили место в углу дивана. Я пододвинул к себе початую бутылку водки, и началась практическая часть нашего занятия.За столом обсуждалась проблема – как откосить. Двое призывников были уже настолько пьяны, что не принимали участия в дискуссии. Однако двое других живо прислушивались к советам бывалых людей. Громче всех выступал один дембиль. Он только что вернулся на гражданку и по привычке считал, что все должны его слушать. Армия портит людей, вселяя в них необоснованные иллюзии.– Косить надо с умом, мужики, – выкрикивал дембиль с таким напряжением, что у него покраснела шея и часть лица.– Косить надо так, чтобы не было мучительно больно, – проговорил мой сосед слева, заедая водку зеленым луком.– Ссаться и дурочку валять бесполезно, – продолжал орать дембиль, не слушая никого. – Я вам как «дед» говорю. Врачи такие мастырки секут на раз. Отпиздят по доброму в учебке, и перестанешь ссать.После четвертой рюмки моего Сережу повело на разговоры.– Пойдем, покурим, – ткнул он меня локтем в бок.Когда выходили в коридор, я видел как его качнуло.– Нужно подержать паузу, – сказал я ему.– Все нормально, – ответил он и плюнул на пол.– Тошнит?– Нормально. Дай сигарету.Мы закурили и постояли молча несколько секунд.– Знаешь, зачем я тебя вчера с собой взял к Марине? – наконец заговорил он.«Конечно, знаю, – подумал я. – Похвастаться захотел».– Чтобы не следили за мной, – продолжал он.– Не понял, – сказал я. – Ты что, на ЦРУ работаешь?– Папочка меня без присмотра не оставляет. А когда ты рядом, никто поблизости уже не крутится. Тебя, наверное, достаточно. Я еще в первый день заметил.«Да? – подумал я. – А в квартиру-то чего тогда потащил? Мог бы и в машине оставить…»– Я не хочу, чтобы он про Марину узнал.– Почему? – спросил я.– Я ее тогда больше не увижу.– Убьют? – я слегка усмехнулся.– Не убьют, – серьезно ответил он. – Но спрячут так далеко, что фиг найдешь.– Где это?– Где угодно. В Сибири, в Европе, в Америке.– В Штаты она бы, наверное, не отказалась поехать, – опять усмехнулся я.– Скорее всего, – сказал он. – Поэтому я и взял тебя с собой.– А чего это папа так взъелся?– Хочет, чтобы я женился на одной итальянке.– Богатая?– У нее отец телевизионный магнат…В эту минуту дверь из квартиры открылась, и на пороге показался пьяный дембиль.– Мужики! – завопил он. – Вот вы где! А мы вас везде обыскались.– Сейчас придем, – быстро ответил я. – Нам поговорить надо.– Все нормально, мужики! Вы мне только скажите, где там у вас еще пиво лежало.Я дал ему ключи и объяснил, где стоит наш «LandRover».– Дверь только потом посмотри.– Конечно, – заплетающимся языком сказал дембиль и утопал вниз.– А еще ее отец владеет заводами по переработке руды и двумя футбольными командами, – сказал мой Сергей.– Какими?– Не знаю. Кажется, из второй лиги.– Ну, все равно, – я уважительно покачал головой. – Это же итальянский чемпионат. Женись. Чего ты раздумываешь?– Я ее никогда не видел.– Ну и что! Итальянки просто чума какие красивые.– А Марина?– Да хрен с ней, с Мариной! Ты что, дурак, что ли?– Сам ты!..Он оборвал себя на полуслове, но я видел, какого труда ему стоило удержаться.– Пошел ты! – наконец выдавил он и пнул дверь ногой.Хорошо хоть не меня.Я остался один в коридоре.Через минуту на лестнице запыхтел этот дембиль. Он тащил все пять упаковок и был абсолютно счастлив.– Классная у тебя тачка! – заорал он. – Слышь, тебя как зовут-то? Я позабыл.– Михаил, – отозвался я.– А! Ну, молодец, Михаил! Отличный из тебя получится воин.Он очевидно решил, что это меня провожают в армию.Дверь за ним хлопнула, и я снова остался один. Пора было возвращаться. * * * За столом все еще продолжался разговор на тему «как откосить».– Ну, и далеко там зашло? – примирительным тоном негромко сказал я, усаживаясь рядом с Сергеем.– Где? – спросил он.– В Италии.Видно было, что он сначала не хотел отвечать, но потом все-таки снизошел:– Мой отец подарил ее отцу катер.Я даже ушам своим не поверил.– Для рыбной ловли?– Кажется, да, – ответил он. – Тот итальянец большой любитель. Тебе-то какое дело?Я не знал, что ему сказать. Из-за этого катера, которым меня два дня назад попрекнул босс, теперь мне вдруг показалось, что я тоже замешан во всей этой истории с итальянской женитьбой. Не зря же он выбрал именно меня. И тогда выходило, что вся эта ерунда насчет «сделать из мальчика человека» была просто отмазкой. А меня наняли, чтобы шпионить. Тем более, что они снимали наружное наблюдение, когда с пацаном был я. Наверное, они хотели, чтобы он начал мне доверять. А я потом должен был стукнуть папе.Интересная выходила схема. Впрочем, я еще ни в чем не был уверен. История с итальянским катером могла оказаться простым совпадением. Папа ведь мог сказать о нем так, между прочим. Оговорился человек, с кем не бывает.
1 2 3 4 5 6