https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/Santek/
По какой-то причине, известной только носорогам, резкое движение или громкий крик обращает их в бегство. Однако легкие однообразные движения побуждают их к нападению.
Носорог пригибает голову к земле и бросается на нас. В последний момент я стреляю и он падает у самого аппарата. Позже фотограф пускается в объяснения:
— Я против того, чтобы убивать диких животных, но в этом случае оно на нас напало и охотнику пришлось стрелять для самозащиты.
Намерения носорога можно точно определить по положению его хвоста Если хвост носорога поднят вверх — значит зверь напуган и стремится скрыться. При нападении хвост опускается. Когда я вижу, что хвост носорога идет вверх, я шепчу своему клиенту, чтобы он не двигался и не издавал никаких звуков, пока я не заставлю животное совершить нападение.
Все эти уловки довольно несправедливы по отношению к несчастным носорогам, и если фотограф желает снять нападающего носорога, я настаиваю на том, чтобы он получил разрешение на отстрел зверя. После этого фотограф имеет право убить двух носорогов любыми средствами по его желанию.
Однажды мне пришлось сопровождать молодого американца по имени Уолтер Сайкс, который хотел заснять носорогов. Уолтер, несмотря на свои шестнадцать лет, был до безумия увлечен фотографированием. Этому юноше, по всей видимости, удалось заснять самые лучшие кадры нападающих носорогов, которые когда-либо были засняты, так как в течение одного дня на нас было совершено шесть нападений, причем ни одно из них не было спровоцированным. Я не могу не восхищаться мужеством этого парня. Мне еще ни разу не приходилось сопровождать клиента, проявившего больше хладнокровия в самые трудные минуты.
В тот памятный день мы разбили лагерь в районе Яида. Уолтер уже заснял несколько замечательных кадров, но пожелал снять еще. Мы договорились, что я не буду вызывать носорогов к нападению, а если носорог все же бросится в нападение, то я постараюсь отвести его, вместо того, чтобы стрелять.
Путешествуя на грузовике по открытой равнине, утыканной колючими деревьями, мы обнаружили носорога, ощипывающего веточки. Я остановил машину, и мы стали осторожно к нему приближаться, следя за тем, чтобы ветер дул на нас. Носорог-самец продолжал пастись, причем его коренные зубы издавали звук, похожий на звук ручного декортикатора. Уолтер навел свой аппарат и приступил к съемке. Вдруг носорог бросился на нас.
Когда он приблизился на расстояние чуть больше двадцати ярдов, я стал громко кричать, чтобы вспугнуть его. По возможности я не допускаю, чтобы опасный зверь приближался на расстояние ближе чем двадцать ярдов. На меньшем расстоянии носорог по инерции понесется на охотника, если пуля из его ружья не попадет в нужную точку. Услышав мой крик, самец развернулся и, как хороший форвард в регби, промчался справа от нас.
— Я бы не поверил, что эти звери могут так быстро разворачиваться, — заметил Уолтер.
Хорошо, если бы некоторые охотники, которые заявляют, что не трудно увернуться от нападающего носорога, прыгнув в сторону, видели, как мгновенно этот зверь развернулся.
Я не знаю, почему звери в районе Яида проявляли такую агрессивность, но на нас в этот день бросилось еще пять носорогов. Одного мне пришлось отпугнуть, пустив пулю мимо; он промчался между моим заряжающим и мной. После этого случая я готов был прекратить дальнейшие съемки, однако Уолтер пожелал заснять еще ряд кадров. И хотя уже день близился к концу, мы продолжали поиски носорогов.
Мы направились в долину, которую можно было назвать «цитаделью носорогов», поскольку водилось их там бесчисленное множество. Мы обнаружили крупную самку носорога, стоявшую под акацией. Уолтер начал ее снимать. Я заметил, что самка стала проявлять признаки беспокойства. Она могла броситься в любой момент. Вдруг мой заряжающий показал вытянутыми губами налево и направо. Еще двое носорогов приближались к нам с противоположных сторон.
У меня не было никакого желания быть посаженным на рога трех носорогов одновременно. Я тронул Уолтера за плечо, и мы стали отходить, по возможности быстро пятясь назад. Вдруг старая самка бросилась на нас.
Перед тем как броситься в нападение, она находилась в пятидесяти ярдах от нас — это расстояние я замерил позднее. Уолтер тут же навел свой киноаппарат и стал снимать. Я ожидал, держа ружье наготове. Я крикнул, чтобы вспугнуть зверя, но он продолжал нестись на нас. Заряжающий тоже громко кричал и размахивал руками — самка не обращала на него никакого внимания. Не отводя глаз от видоискателя, Уолтер пробормотал:
— Когда я скажу, бей ее, стреляйте!
В таких случаях профессиональный охотник должен оправдать доверие клиента. Уолтер полностью верил в то, что я убью носорога с первого выстрела. Я ожидал, держа ружье наготове, а зверь тем временем несся на нас. Время проносится в момент такой опасности, как вспышка магния. Стук копыт носорога становился все громче и громче. Голова самки была прижата к земле под таким углом, чтобы подбросить жертву. Уолтер отказался отступить хотя бы на один дюйм и продолжал производить съемку. Когда самка приблизилась на двадцать ярдов, я поднял ружье, ожидая, что Уолтер даст мне команду стрелять. Он молчал. Носорог несся на нас. Он приблизился на расстояние менее 15 ярдов. Дальше я ждать не мог. Мой палец начал сжимать спуск. В тот же миг Уолтер крикнул:
— Бей ее!
Его команда была произнесена почти одновременно с выстрелом. Раздался гром моего ружья. Самка погибла на ходу: пуля ударила ее в наклоненную часть головы между основанием уха и глазом и она с грохотом рухнула на землю, не двинув даже ногой. Побледневший, но невозмутимый Уолтер спокойно заявил:
— Сэр, я был свидетелем того, как вы вели себя в бою.
Немногие из приезжающих в Африку имели счастье видеть столько раз нападающих носорогов, сколько видел Уолтер Сайкс. Он был храбрым юношей и настоящим спортсменом.
Существует широко распространенное мнение, что фотографирование крупных зверей — безобидное развлечение, а охота с ружьем в руках — весьма жестокое занятие. На самом деле между этими двумя видами спорта существует лишь небольшая разница; если фотограф желает заснять действительно первоклассные кадры, он почти наверняка подвергнется нападению носорогов, буйволов или слонов. В этом случае животное должно быть убито. Фотографы редко учитывают этот фактор; они думают, что раздражительная самка с детенышем поймет их добрые намерения и позволит бесконечно снимать себя, но это случается редко.
Ничто не приводит крупных зверей в такую ярость, как жужжание киноаппарата или внезапный щелчок фотокамеры. Чтобы заставить слона перейти в нападение, лучше всего внезапно щелкнуть большим аппаратом. Этот фатальный механический звук был причиной многих нападений диких зверей.
Прежде чем я подвожу клиентов к стаду слонов, я всегда объясняю: когда я подам сигнал, нужно немедленно прекратить съемку и отойти. Фотограф неизменно дает искреннее обещание во всем повиноваться; затем следует долгое подкрадывание, во время которого, кажется, все работает против нас. Слоны скрываются в густых зарослях, или же ветер не сочетается с углом солнца, или животные поворачиваются хвостами к объективам. Затем что-то тревожит крупного самца и он внезапно выскакивает из зарослей на солнечный свет. Он стоит неподвижно; его огромные уши растопырены до пределов, хобот поднят вертикально вверх, он внюхивается в ветерок. Я тут же даю сигнал клиенту, чтобы он отошел, так как хорошо знаю — при первом же щелчке затвора аппарата слон бросится на нас. Но фотограф видит только, что ему представился единственный случай сделать такой снимок. Он щелкает аппаратом, и в тот же миг слон бросается на нас. Вот вам еще один слон, «застреленный ради самозащиты»!
Если кто-либо хочет всерьез заняться фотографированием крупных зверей, во время которого они могут нападать, необходимо брать разрешение на отстрел животных, как и для охоты на них. Это намного упрощает дело. Если клиент вдруг указывает на слона, которого он желает сфотографировать, я ему просто заявляю:
— Вам разрешен отстрел одного слона. Если этот слон бросится в нападение, желаете ли вы, чтобы он был именно тем слоном, отстрел которого вам разрешен?
Если клиент говорит «да», то туг затруднений не возникает; он может снимать его столько, сколько пожелает. Когда слон бросается на нас, я его убиваю. Любое животное в конце концов переходит в нападение, если его беспрерывно беспокоить, поэтому такое положение дел только справедливо. Однако я должен заметить, что животные проявляют удивительную терпимость к съемкам. Мне приходилось с удивлением наблюдать, как группа фотографов входила и выходила из кустарников на расстояние тридцати ярдов от стада слонов, устанавливая при этом экспозицию, меняя объективы и принимая самые невероятные позы, чтобы заснять животных в необычайном ракурсе. Слоны, должно быть, знали о присутствии фотографов и тем не менее довольно терпеливо переносили их выкрутасы. Вероятно, слоны полагали, что фотографы — не более, как стадо бабуинов. Слоны близоруки, и поэтому такая ошибка при данных обстоятельствах была вполне естественной.
Я не хочу этим сказать, что каждый турист, возвращающийся из Африки с довольно хорошими снимками крупных зверей, обязательно убивал животных, чтобы получить эти снимки. Во многих частях Кении можно сделать хорошие снимки диких зверей с грузовика, особенно если имеется телеобъектив. Одно время было очень трудно и опасно фотографировать буйволов. Однако поскольку бегущий буйвол может развивать скорость не более 35 миль в час, грузовик легко может идти, не отставая, вслед за убегающим стадом. Чувствуя себя в безопасности, фотограф может делать вполне удовлетворительные снимки животных из кабины, почти не подвергаясь никакому риску. Основная трудность, с которой сталкивается фотограф, — это держать аппарат в устойчивом положении и избегать пыли. Сопровождая однажды сафари, организованное кинокомпанией «Колониал фирм корпорейшен», мы последовали за стадом буйволов по совершенно высушенной степи. Бегущие животные и едущий на большом ходу грузовик подняли такую пыль, что видимость была не лучше, чем в тумане. Один из буйволов, пытаясь убежать, повернул под прямым углом к стаду и наткнулся на наш грузовик. Он брюхом повис на капоте мотора, причем передние его ноги были по одну сторону капота, а задние по другую. Так он ехал в течение некоторого времени, пока водителю не удалось его стряхнуть.
Охотник-спортсмен охвачен единственным желанием — убить животное; фотограф же часто требует, чтобы сопровождающий его охотник-профессионал поставил дикого зверя в определенную позу. Поскольку почти невозможно предугадать, как поступит дикое животное, это довольно трудная задача, требующая большого искусства. Во время одной такой охоты по моей вине чуть не погиб помощник из местного населения, когда я пытался поставить в определенное положение стадо слонов для операторов крупного киноконцерна.
Мы обнаружили стадо на открытой местности и установили аппараты. Однако стадо отказалось идти навстречу нашим желаниям. Слоны толпились, направив головы внутрь, а хвосты наружу. Это представляло собой жалкую картину, и режиссер приказал мне перегруппировать слонов так, чтобы они головами стали в направлении аппаратов. Подумав, я велел одному из помощников обойти стадо с наветренной стороны, чтобы слоны почуяли его запах. Я полагал, что внезапно донесшийся до слонов запах человека вынудит стадо повернуться в нашем направлении. Сам я не мог пойти туда, поскольку мне надо было оставаться при операторах с ружьем наготове на случай возможного нападения.
Посланный мною юноша был из племени масаи, отличный парень, очень храбрый. Масаи вообще отличаются быстротой в беге, а этот юноша был особенно быстроногим. Это обстоятельство и выручило его в данном случае. Юноша обошел стадо и стал медленно подходить к нему с наветренной стороны. Учуяв запах человека, слоны подняли хоботы. Я ожидал, что стадо развернется; вместо этого молодой слон-самец вышел из группы и с яростным ревом бросился на юношу.
Слон был на слишком большом расстоянии от меня, чтобы я мог стрелять по нему.
Масаи бросился бежать со всех ног. Нападавший слон с каждой секундой нагонял его. Юноша сбросил одеяло — единственный предмет, прикрывавший его тело, — в надежде, что слон остановится и начнет рвать его своими бивнями, но слон не остановился. Масаи бежал быстро, однако слон мчался еще быстрее. Укрыться было негде, и я уже считал юношу погибшим.
Вдруг масаи подбежал к песчаному наносу шириной футов в шесть. Он перепрыгнул через него и побежал дальше. Слон же не смог перепрыгнуть нанос, который остановил его лучше, чем каменная стена. Яростно трубя, он бегал взад и вперед по краю наноса. В конце концов с явным неудовольствием он отказался от своего намерения и вернулся к стаду. Я с радостью заметил, что стадо повернулось головами к аппаратам и, таким образом, операторам удалось заснять слонов в том виде, в каком они желали.
Вполне возможно, что наступит день, когда фото— и киноаппарат полностью вытеснит в Африке охотничьи ружья. Во многих отношениях это, несомненно, будет замечательно. И все же я рад, что жил в эпоху, когда человек выходил против могучих зверей с нарезным ружьем в руках вместо аппарата для съемки картинок.
Глава шестнадцатая
Самые опасные звери
В течение многих лет клиенты спрашивают меня:
— Хантер, какого зверя вы считаете самым опасным среди крупных зверей Африки.
Ни один человек не может точно ответить на этот вопрос. Однако, рискуя повториться, я попытаюсь сформулировать свое мнение на этот счет.
Многое зависит от обстоятельств. Зверь, который может быть весьма опасным в зарослях, часто становится легкой добычей в открытой степной местности. Кроме того, сами охотники значительно отличаются друг от друга; один может считать данного зверя опасным, в то время как другой охотник будет придерживаться противоположного мнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Носорог пригибает голову к земле и бросается на нас. В последний момент я стреляю и он падает у самого аппарата. Позже фотограф пускается в объяснения:
— Я против того, чтобы убивать диких животных, но в этом случае оно на нас напало и охотнику пришлось стрелять для самозащиты.
Намерения носорога можно точно определить по положению его хвоста Если хвост носорога поднят вверх — значит зверь напуган и стремится скрыться. При нападении хвост опускается. Когда я вижу, что хвост носорога идет вверх, я шепчу своему клиенту, чтобы он не двигался и не издавал никаких звуков, пока я не заставлю животное совершить нападение.
Все эти уловки довольно несправедливы по отношению к несчастным носорогам, и если фотограф желает снять нападающего носорога, я настаиваю на том, чтобы он получил разрешение на отстрел зверя. После этого фотограф имеет право убить двух носорогов любыми средствами по его желанию.
Однажды мне пришлось сопровождать молодого американца по имени Уолтер Сайкс, который хотел заснять носорогов. Уолтер, несмотря на свои шестнадцать лет, был до безумия увлечен фотографированием. Этому юноше, по всей видимости, удалось заснять самые лучшие кадры нападающих носорогов, которые когда-либо были засняты, так как в течение одного дня на нас было совершено шесть нападений, причем ни одно из них не было спровоцированным. Я не могу не восхищаться мужеством этого парня. Мне еще ни разу не приходилось сопровождать клиента, проявившего больше хладнокровия в самые трудные минуты.
В тот памятный день мы разбили лагерь в районе Яида. Уолтер уже заснял несколько замечательных кадров, но пожелал снять еще. Мы договорились, что я не буду вызывать носорогов к нападению, а если носорог все же бросится в нападение, то я постараюсь отвести его, вместо того, чтобы стрелять.
Путешествуя на грузовике по открытой равнине, утыканной колючими деревьями, мы обнаружили носорога, ощипывающего веточки. Я остановил машину, и мы стали осторожно к нему приближаться, следя за тем, чтобы ветер дул на нас. Носорог-самец продолжал пастись, причем его коренные зубы издавали звук, похожий на звук ручного декортикатора. Уолтер навел свой аппарат и приступил к съемке. Вдруг носорог бросился на нас.
Когда он приблизился на расстояние чуть больше двадцати ярдов, я стал громко кричать, чтобы вспугнуть его. По возможности я не допускаю, чтобы опасный зверь приближался на расстояние ближе чем двадцать ярдов. На меньшем расстоянии носорог по инерции понесется на охотника, если пуля из его ружья не попадет в нужную точку. Услышав мой крик, самец развернулся и, как хороший форвард в регби, промчался справа от нас.
— Я бы не поверил, что эти звери могут так быстро разворачиваться, — заметил Уолтер.
Хорошо, если бы некоторые охотники, которые заявляют, что не трудно увернуться от нападающего носорога, прыгнув в сторону, видели, как мгновенно этот зверь развернулся.
Я не знаю, почему звери в районе Яида проявляли такую агрессивность, но на нас в этот день бросилось еще пять носорогов. Одного мне пришлось отпугнуть, пустив пулю мимо; он промчался между моим заряжающим и мной. После этого случая я готов был прекратить дальнейшие съемки, однако Уолтер пожелал заснять еще ряд кадров. И хотя уже день близился к концу, мы продолжали поиски носорогов.
Мы направились в долину, которую можно было назвать «цитаделью носорогов», поскольку водилось их там бесчисленное множество. Мы обнаружили крупную самку носорога, стоявшую под акацией. Уолтер начал ее снимать. Я заметил, что самка стала проявлять признаки беспокойства. Она могла броситься в любой момент. Вдруг мой заряжающий показал вытянутыми губами налево и направо. Еще двое носорогов приближались к нам с противоположных сторон.
У меня не было никакого желания быть посаженным на рога трех носорогов одновременно. Я тронул Уолтера за плечо, и мы стали отходить, по возможности быстро пятясь назад. Вдруг старая самка бросилась на нас.
Перед тем как броситься в нападение, она находилась в пятидесяти ярдах от нас — это расстояние я замерил позднее. Уолтер тут же навел свой киноаппарат и стал снимать. Я ожидал, держа ружье наготове. Я крикнул, чтобы вспугнуть зверя, но он продолжал нестись на нас. Заряжающий тоже громко кричал и размахивал руками — самка не обращала на него никакого внимания. Не отводя глаз от видоискателя, Уолтер пробормотал:
— Когда я скажу, бей ее, стреляйте!
В таких случаях профессиональный охотник должен оправдать доверие клиента. Уолтер полностью верил в то, что я убью носорога с первого выстрела. Я ожидал, держа ружье наготове, а зверь тем временем несся на нас. Время проносится в момент такой опасности, как вспышка магния. Стук копыт носорога становился все громче и громче. Голова самки была прижата к земле под таким углом, чтобы подбросить жертву. Уолтер отказался отступить хотя бы на один дюйм и продолжал производить съемку. Когда самка приблизилась на двадцать ярдов, я поднял ружье, ожидая, что Уолтер даст мне команду стрелять. Он молчал. Носорог несся на нас. Он приблизился на расстояние менее 15 ярдов. Дальше я ждать не мог. Мой палец начал сжимать спуск. В тот же миг Уолтер крикнул:
— Бей ее!
Его команда была произнесена почти одновременно с выстрелом. Раздался гром моего ружья. Самка погибла на ходу: пуля ударила ее в наклоненную часть головы между основанием уха и глазом и она с грохотом рухнула на землю, не двинув даже ногой. Побледневший, но невозмутимый Уолтер спокойно заявил:
— Сэр, я был свидетелем того, как вы вели себя в бою.
Немногие из приезжающих в Африку имели счастье видеть столько раз нападающих носорогов, сколько видел Уолтер Сайкс. Он был храбрым юношей и настоящим спортсменом.
Существует широко распространенное мнение, что фотографирование крупных зверей — безобидное развлечение, а охота с ружьем в руках — весьма жестокое занятие. На самом деле между этими двумя видами спорта существует лишь небольшая разница; если фотограф желает заснять действительно первоклассные кадры, он почти наверняка подвергнется нападению носорогов, буйволов или слонов. В этом случае животное должно быть убито. Фотографы редко учитывают этот фактор; они думают, что раздражительная самка с детенышем поймет их добрые намерения и позволит бесконечно снимать себя, но это случается редко.
Ничто не приводит крупных зверей в такую ярость, как жужжание киноаппарата или внезапный щелчок фотокамеры. Чтобы заставить слона перейти в нападение, лучше всего внезапно щелкнуть большим аппаратом. Этот фатальный механический звук был причиной многих нападений диких зверей.
Прежде чем я подвожу клиентов к стаду слонов, я всегда объясняю: когда я подам сигнал, нужно немедленно прекратить съемку и отойти. Фотограф неизменно дает искреннее обещание во всем повиноваться; затем следует долгое подкрадывание, во время которого, кажется, все работает против нас. Слоны скрываются в густых зарослях, или же ветер не сочетается с углом солнца, или животные поворачиваются хвостами к объективам. Затем что-то тревожит крупного самца и он внезапно выскакивает из зарослей на солнечный свет. Он стоит неподвижно; его огромные уши растопырены до пределов, хобот поднят вертикально вверх, он внюхивается в ветерок. Я тут же даю сигнал клиенту, чтобы он отошел, так как хорошо знаю — при первом же щелчке затвора аппарата слон бросится на нас. Но фотограф видит только, что ему представился единственный случай сделать такой снимок. Он щелкает аппаратом, и в тот же миг слон бросается на нас. Вот вам еще один слон, «застреленный ради самозащиты»!
Если кто-либо хочет всерьез заняться фотографированием крупных зверей, во время которого они могут нападать, необходимо брать разрешение на отстрел животных, как и для охоты на них. Это намного упрощает дело. Если клиент вдруг указывает на слона, которого он желает сфотографировать, я ему просто заявляю:
— Вам разрешен отстрел одного слона. Если этот слон бросится в нападение, желаете ли вы, чтобы он был именно тем слоном, отстрел которого вам разрешен?
Если клиент говорит «да», то туг затруднений не возникает; он может снимать его столько, сколько пожелает. Когда слон бросается на нас, я его убиваю. Любое животное в конце концов переходит в нападение, если его беспрерывно беспокоить, поэтому такое положение дел только справедливо. Однако я должен заметить, что животные проявляют удивительную терпимость к съемкам. Мне приходилось с удивлением наблюдать, как группа фотографов входила и выходила из кустарников на расстояние тридцати ярдов от стада слонов, устанавливая при этом экспозицию, меняя объективы и принимая самые невероятные позы, чтобы заснять животных в необычайном ракурсе. Слоны, должно быть, знали о присутствии фотографов и тем не менее довольно терпеливо переносили их выкрутасы. Вероятно, слоны полагали, что фотографы — не более, как стадо бабуинов. Слоны близоруки, и поэтому такая ошибка при данных обстоятельствах была вполне естественной.
Я не хочу этим сказать, что каждый турист, возвращающийся из Африки с довольно хорошими снимками крупных зверей, обязательно убивал животных, чтобы получить эти снимки. Во многих частях Кении можно сделать хорошие снимки диких зверей с грузовика, особенно если имеется телеобъектив. Одно время было очень трудно и опасно фотографировать буйволов. Однако поскольку бегущий буйвол может развивать скорость не более 35 миль в час, грузовик легко может идти, не отставая, вслед за убегающим стадом. Чувствуя себя в безопасности, фотограф может делать вполне удовлетворительные снимки животных из кабины, почти не подвергаясь никакому риску. Основная трудность, с которой сталкивается фотограф, — это держать аппарат в устойчивом положении и избегать пыли. Сопровождая однажды сафари, организованное кинокомпанией «Колониал фирм корпорейшен», мы последовали за стадом буйволов по совершенно высушенной степи. Бегущие животные и едущий на большом ходу грузовик подняли такую пыль, что видимость была не лучше, чем в тумане. Один из буйволов, пытаясь убежать, повернул под прямым углом к стаду и наткнулся на наш грузовик. Он брюхом повис на капоте мотора, причем передние его ноги были по одну сторону капота, а задние по другую. Так он ехал в течение некоторого времени, пока водителю не удалось его стряхнуть.
Охотник-спортсмен охвачен единственным желанием — убить животное; фотограф же часто требует, чтобы сопровождающий его охотник-профессионал поставил дикого зверя в определенную позу. Поскольку почти невозможно предугадать, как поступит дикое животное, это довольно трудная задача, требующая большого искусства. Во время одной такой охоты по моей вине чуть не погиб помощник из местного населения, когда я пытался поставить в определенное положение стадо слонов для операторов крупного киноконцерна.
Мы обнаружили стадо на открытой местности и установили аппараты. Однако стадо отказалось идти навстречу нашим желаниям. Слоны толпились, направив головы внутрь, а хвосты наружу. Это представляло собой жалкую картину, и режиссер приказал мне перегруппировать слонов так, чтобы они головами стали в направлении аппаратов. Подумав, я велел одному из помощников обойти стадо с наветренной стороны, чтобы слоны почуяли его запах. Я полагал, что внезапно донесшийся до слонов запах человека вынудит стадо повернуться в нашем направлении. Сам я не мог пойти туда, поскольку мне надо было оставаться при операторах с ружьем наготове на случай возможного нападения.
Посланный мною юноша был из племени масаи, отличный парень, очень храбрый. Масаи вообще отличаются быстротой в беге, а этот юноша был особенно быстроногим. Это обстоятельство и выручило его в данном случае. Юноша обошел стадо и стал медленно подходить к нему с наветренной стороны. Учуяв запах человека, слоны подняли хоботы. Я ожидал, что стадо развернется; вместо этого молодой слон-самец вышел из группы и с яростным ревом бросился на юношу.
Слон был на слишком большом расстоянии от меня, чтобы я мог стрелять по нему.
Масаи бросился бежать со всех ног. Нападавший слон с каждой секундой нагонял его. Юноша сбросил одеяло — единственный предмет, прикрывавший его тело, — в надежде, что слон остановится и начнет рвать его своими бивнями, но слон не остановился. Масаи бежал быстро, однако слон мчался еще быстрее. Укрыться было негде, и я уже считал юношу погибшим.
Вдруг масаи подбежал к песчаному наносу шириной футов в шесть. Он перепрыгнул через него и побежал дальше. Слон же не смог перепрыгнуть нанос, который остановил его лучше, чем каменная стена. Яростно трубя, он бегал взад и вперед по краю наноса. В конце концов с явным неудовольствием он отказался от своего намерения и вернулся к стаду. Я с радостью заметил, что стадо повернулось головами к аппаратам и, таким образом, операторам удалось заснять слонов в том виде, в каком они желали.
Вполне возможно, что наступит день, когда фото— и киноаппарат полностью вытеснит в Африке охотничьи ружья. Во многих отношениях это, несомненно, будет замечательно. И все же я рад, что жил в эпоху, когда человек выходил против могучих зверей с нарезным ружьем в руках вместо аппарата для съемки картинок.
Глава шестнадцатая
Самые опасные звери
В течение многих лет клиенты спрашивают меня:
— Хантер, какого зверя вы считаете самым опасным среди крупных зверей Африки.
Ни один человек не может точно ответить на этот вопрос. Однако, рискуя повториться, я попытаюсь сформулировать свое мнение на этот счет.
Многое зависит от обстоятельств. Зверь, который может быть весьма опасным в зарослях, часто становится легкой добычей в открытой степной местности. Кроме того, сами охотники значительно отличаются друг от друга; один может считать данного зверя опасным, в то время как другой охотник будет придерживаться противоположного мнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37