С невероятной настойчивостью адвокат вводил Батлера в курс дела. Генерал не симпатизировал Рузвельту, но государственный переворот считал изменой. Батлер чтил конституцию. Откровения Макгюира привели его в ужас, но он изобразил заинтересованность, чтобы узнать все до конца.В следующий приезд Макгюир сообщил ему о новых миллионных субсидиях и поделился еще более безумными планами, в частности установить в США диктатуру во главе с Батлером, которому отводилась роль, подобная Гитлеру в Германии. Генерала возмутило это предложение, но он сдержался. После отъезда Макгюира он связался с Белым домом и подробно проинформировал обо всем Рузвельта.Трудно себе представить ход мыслей президента. С одной стороны, он сознавал, что заговор, за которым стояли влиятельные финансовые круги, нельзя считать безумной авантюрой, не имеющей никаких шансов на успех. К тому же президенту было хорошо известно о мощных фашистских группировках, которые легко могли превратить США в союзника Германии уже тогда, всего год спустя после прихода Гитлера к власти.С другой стороны, Рузвельт понимал, что арест главарей из кланов Морганов и Дюпонов в период депрессии вызовет тяжелейший национальный кризис, а может, и еще один крах на Уолл-стрит. Не в первый и не в последний раз за свое пребывание у власти президент ощутил наличие в Соединенных Штатах сил более влиятельных, чем он сам.Однако заговор нужно было пресечь, и немедленно. Поэтому о нем, якобы случайно, узнала пресса. Газеты ухватились за сенсационную новость о возможном государственном перевороте, и печатали сообщения о нем на первых полосах. Тем не менее они в один голос с насмешкой называли ее «абсурдом и нелепостью». Когда Томас Ламон из Банка Морганов прибыл пароходом из Европы, его обступила с расспросами толпа журналистов. «Чушь! Смешно об этом говорить!» — ответил он.Рузвельт под нажимом либерально настроенных демократов учредил для ведения расследования специальный комитет палаты представителей. Батлер предложил комитету вызвать для дознания Дюпонов, но сделать это никто не рискнул. Не посмели тронуть и клан Морганов. Тогда Батлер взял инициативу в свои руки: в ряде интервью журналистам он заявил, что не кто иной, как генерал Макартур, входил в число заговорщиков. Но пресса оставила это заявление без внимания, а генерал Дуглас Макартур высмеял его.Слушание дела было сплошным фарсом — Макгюира оставили в покое, поверив, будто Батлер «неправильно его понял», другие заговорщики также отделались отговорками. На этом дознание и кончилось.Только четыре года спустя комитет осмелился опубликовать свой отчет официально, но с пометкой «для ограниченного пользования». Члены комитета были вынуждены признать, что «некоторые лица предприняли попытку создания в стране фашистской организации… Комитет убедился в обоснованности показаний, сделанных по делу генералом Батлером». Однако признание существования чрезвычайно опасного заговора не повлекло осуждения кого-либо из его участников.Дальнейшее расследование показало, что в переворот, согласно плану, предполагалось вовлечь более 1 млн. человек, а оружие и боеприпасы для них должен был поставить «Ремингтон армс», дочернее предприятие Дюпонов.Профашистские настроения Дюпонов проявились и в 1936 году, когда Ирене Дюпон использовал средства «Дженерал моторс» для финансирования печально известного «Черного легиона». Эта террористическая организация автомобильных предприятий ставила перед собой цель препятствовать вступлению рабочих в профсоюзы. «Легионеры» — в капюшонах и черных балахонах с изображением черепа и перекрещенных костей — устраивали взрывы на профсоюзных собраниях, избивали и даже убивали активистов профдвижения. Эта организация была связана с ку-клукс-кланом. Ирене Дюпон поощрял вступление в «легион» высококвалифицированных рабочих предприятий «Дженерал моторс». Примечателен один эпизод: рабочий из Детройта Чарльз Поул был зверски убит бандой «легионеров», некоторые из них принадлежали к зловещей «Уолверинской республиканской лиге» Детройта — «филиалу» «Черного легиона». В эту организацию также входили некоторые крупные промышленники. Однако на страницах газет, писавших о судебном разбирательстве по делу Поула, их имена не упоминались. Следствие показало, что по крайней мере 50 человек — большинство из них негры — стали жертвами «легионеров». Было также установлено, что организация объединяла служащих заводов «Дженерал моторс» и насчитывала 75 тыс. человек.Наряду с «Черным легионом» Дюпоны активно поддерживали Американскую лигу свободы, фашистскую организацию, проповедовавшую ненависть к неграм и евреям, любовь к Гитлеру и отвращение к Рузвельту. Лигу финансировали Ламот и Ирене Дюпоны, выделив ей в первый же год ее существования около 500 тыс. долларов. Организация располагала просторным представительством из 31 комнаты в Нью-Йорке, отделениями в 26 колледжах, и ее 15 вспомогательных организаций распространили по всей стране в общей сложности 50 млн. экземпляров фашистских брошюр. В сентябре 1936 года, когда Гитлер выступил в Нюрнберге с проектом 4-летнего плана, Дюпоны и Американская лига свободы вложили колоссальные деньги в предвыборную кампанию республиканца Алфа Лэндона, выдвинувшего свою кандидатуру на пост президента США. Его также поддерживали Американская нацистская партия и Германоамериканский союз.Кандидатура Лэндона провалилась, что вызвало у Дюпонов еще большую ненависть к Рузвельту. Вопреки намерению президента улучшить условия труда рабочих Кнудсен и Дюпоны ввели на предприятиях «Дженерал моторс» скоростную систему сборки, разработанную другим активным членом «братства», Шарлем Бедо. Случалось, что, не выдержав колоссального темпа, рабочие умирали от перенапряжения, которое усугублялось страхом оказаться на улице в период роста безработицы. По указанию Ирене на заводах были организованы отряды штурмовиков по типу немецких, которые усмиряли недовольных с помощью оружия и газов. На это хозяин не пожалел выложить из собственного кармана около 1 млн. долларов. Через агентство Пинкертона Дюпон нанял целую армию детективов, которые вели слежку за «левыми» и прочими недовольными на предприятиях дюпоновской империи, производивших химикаты, военное снаряжение и автомобили.К середине 30-х годов на заводах «Дженерал моторс» в фашистской Германии полным ходом шло производство грузовиков, бронемашин и танков. Правление этой компании поддерживало тесные политические, торговопромышленные и личные контакты с Гитлером. В 1937 году председателем правления компании стал Альфред Слоан, бывший президент «Дженерал моторс». 12 августа 1936 года в Эшвиле (Северная Каролина) по инициативе Альфреда Слоана было созвано совещание национального совета церковнослужителей и паствы, на котором с горячей речью в поддержку Гитлера выступил фашист и миллионер-лесопромышленник из Техаса Джон Кирби. Губернатор штата Джорджия Юджин Телмедж и священник-фашист Джеральд Смит, присутствовавшие на собрании, поддержали Кирби. Слоан часто бывал в Берлине, где проводил время в обществе Геринга и Гитлера.Вице-президентом «Дженерал моторс» был ярый фашист Грэм Говард, находившийся под постоянным наблюдением ФБР. Говард написал печально знаменитый трактат «Америка и новый мировой порядок». В нем он проповедовал политику «умиротворения», выдвигал построенную на гитлеровских принципах доктрину, ратовал за свободу торговли и восстановление золотого стандарта для государства «Соединенные Штаты Фашизма», в котором первая роль, несомненно, принадлежала бы концерну «Дженерал моторс».Частым гостем в Германии был Джеймс Муни, глава компании «Дженерал моторс» в Европе, непосредственно руководивший заводом «Адам Опель». 22 декабря 1936 года в Вене Муни заявлял американскому дипломату Джорджу Мессершмидту: «Нам бы следовало выработать договоренность с Германией на будущее. Я не считаю, что наше недовольство происходящими в этой стране событиями должно этому препятствовать». Иными словами, невзирая на негативное отношение основной массы американцев к нацизму, деловое сотрудничество с Германией должно было развиваться, как и раньше. Мессершмидт, который ненавидел Гитлера, хотя и сам был немец, пришел в ярость. Он резко ответил: «Весьма странно вести торговлю с какой-либо страной, поставляя ей товары, которые она намерена использовать в ущерб делу мира».23 декабря в отчете исполняющему обязанности госсекретаря Мессершмидт писал в Вашингтон: «Примечательно, что Муни и полковник Состенес Бен… единодушны в своих взглядах. Заводы ИТТ в Германии полную неделю работают в две смены. Увеличение нагрузки объясняется просто — все эти предприятия большей частью заняты выполнением государственных заказов и производством военного снаряжения. Заводы „Опеля“, которые принадлежат „Дженерал моторс“, работают в таком же режиме».На рождество того же года Муни прибыл в Берлин для обсуждения с Гельмаром Шахтом вопроса о торговопромышленном сотрудничестве Германии и Америки. Это вызвало негодование посла США в Германии Уильяма Додда, сторонника либеральных взглядов. Возвращаясь в 1937 году из Берлина в Нью-Йорк, Додд выступил на пресс-конференции в нью-йоркском порту. Газета «Нью-Йорк таймс» цитировала его отзыв о «братстве»:«Клика американских промышленников одержима стремлением превратить наше государство в фашистское, свергнув демократическое правительство. Они действуют в тесном контакте с фашистскими режимами в Германии и Италии. Работая в Берлине, я неоднократно имел возможность убедиться в существовании тесных связей некоторых влиятельных кланов США с фашистским режимом. Здесь (на пароходе) один пассажир, руководитель крупной финансовой корпорации, без обиняков заявил мне, что готов принять решительные меры для установления в стране фашизма, если президент и впредь будет проводить свою прогрессивную политику».Высказывания Додда остались без внимания.23 ноября 1937 года представители «Дженерал моторс» провели в Бостоне секретное совещание с бароном Манфредом фон Киллингером, руководившим до Фрица Видемана шпионской сетью на Западном побережье, и бароном фон Типпелькирхом, нацистским генеральным консулом в Бостоне. Участники встречи подписали соглашение, свидетельствовавшее об их полной приверженности фашизму. В соглашении отмечалась необходимость способствовать поражению Рузвельта на выборах (не устраивало его отношение к Германии). Подчеркивалось, что руководство политикой Белого дома должно впредь осуществляться фюрером, на роль которого предлагалась кандидатура сенатора из Монтаны Бэртона Уилера. Достигнутая договоренность сохранялась в строжайшей тайне, но одна секретарша каким-то образом сняла копию с документа и передала ее журналисту Джорджу Селдесу. Тот опубликовал его в рубрике «Факты». В свою очередь Джон Коффи, либеральный сенатор из штата Вашингтон, представил 20 августа 1942 года полный текст соглашения в публикации конгресса «Конгрешнл рекордс». Он потребовал наказать по заслугам Дюпонов и руководство «Дженерал моторс». Излишне добавлять, что документ этот канул в Лету.В 1938 году Муни, как и Генри Форд, был удостоен Гитлером ордена «Золотой орел».27 марта 1939 года Муни прибыл в Великобританию для консультаций с руководителями английского филиала своей компании, где узнал неприятную новость: трое служащих компании «Адам Опель» в Германии схвачены гестапо по обвинению в передаче США секретных данных о новой модели «фольксвагена». Он тотчас направился в Берлин и встретился там с д-ром Мейснером, занимавшимся делами высокопоставленных иностранцев. В ходе состоявшейся беседы Мейснер указал, что даже фюрер не вмешивается в деятельность Гиммлера и СС. Тогда Муни решил напомнить о своей преданности Гитлеру.Мейснер считал, что такое пустяковое недоразумение не должно влиять на германо-американские отношения, однако, если обвинение подтвердится, арестованные будут наказаны. В ответ на это Муни вызвался свидетельствовать в их пользу. 6 апреля он посетил сначала одного помощника Гиммлера, а затем и Риббентропа. Тем не менее ему так и не удалось добиться отмены ареста своих служащих.19 апреля произошла встреча Муни с Эмилем Пулем, сотрудничавшим с БМР и «Рейхсбанком», и Гельмутом Вольтатом, первым помощником Геринга в осуществлении 4-летнего плана. В ходе встречи речь шла о важном для Гитлера проекте — колоссальном золотом займе в США, который был крайне необходим для успешного насаждения «нового порядка». Муни с энтузиазмом одобрил этот замысел и взялся за его осуществление.25 апреля он прибыл в Лондон для беседы с послом Джозефом Кеннеди. Тот согласился встретиться с Пулем и Вольтатом в Париже. Муни также провел переговоры с Фрэнсисом Родом из «Морган, Гренфел» — филиала Банка Морганов в Великобритании. В результате было решено, что заем Германии будет предоставлен через БМР. При этом Род многозначительно заметил, что с помощью БМР можно прекрасно вести дела и не нарушать положений государственного законодательства о международных займах. Иными словами, он был уверен: при желании БМР обойдет любой закон.29 апреля Муни вернулся в Берлин. Он начал уговаривать Пуля тайно встретиться с Кеннеди в Париже в его номере отеля «Ритц». Пуль сначала вроде бы согласился, но на следующий день отказался ехать в Париж, опасаясь привлечь к себе внимание немцев. Он предложил отправить в Париж Вольтата, который не заставил долго себя уговаривать.3 мая Муни позвонил Кеннеди в Лондон. Последний, сообщив, что намерен прибыть в Париж на уик-энд 5-6 мая, спросил, не ввести ли в курс дела Белый дом? Информировать президента, отвечал Муни, следует, будучи твердо уверенным в том, что он одобрит встречу. Не стоит рисковать. И потом — договоренность о встрече уже одобрена Берлином и идти на попятную просто неразумно.После этого разговора Кеннеди растерялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42