https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Geberit/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Рассказы –

Фазиль Искандер
Море обаяния
* * *
Тебе хорошо, сказал мне как-то один мой московский коллега, ты пишешь о маленьком народе. А нам куда трудней. Попробуй опиши многомиллионную нацию.
Ты же из Смоленщины, ответил я, вот и пиши, как будто все начала и концы сходятся в Смоленской области.
Не получится, сказал он, немного подумав, и с придыханием добавил: Тебе хорошо, хорошо… Всё горы, всё детство, всё Чегем… Да и редакторы к тебе снисходительней… Мол, всё это там, где-то на далёкой окраине происходит, ладно, пусть пишет.
Это ко мне снисходительны?! Лучше оставим эту тему. Но как объяснить, что у меня свои дьявольские трудности? Тем более эта несчастная склонность к сатире. Маленький народ… Как бы все друг друга знают, все приглядываются друг к другу: кого он изобразил на этот раз? И обязательно кого-нибудь угадывают или придумывают. А там жалобы, угрозы и тому подобное.
Я разработал целую систему маскировки прообразов. Деятелям районного масштаба сам лично перекрашиваю волосы, наращиваю усы или, в редких случаях, начисто сбриваю. Деятелям более крупного калибра пластическая операция, не меньше!
Полная рокировка должностных лиц. Партийного бюрократа перевожу на место хозяйственного бюрократа, отчего некоторым образом проигрываю качество, но укрепляю собственную живучесть.
Все равно узнают или, что еще хуже, внушают кому-нибудь, что он узнан и оклеветан при помощи правды. Моих эндурцев тоже неправильно понимают. Это же не какая-нибудь определенная народность или жители определенного местечка все мы порой бываем эндурцами. Иногда подолгу. Я, например, был чистейшим эндурцем, когда связал свою жизнь с писательским делом.
А что если перейти на Москву? Для пробы опишу один случай, а там посмотрим.
В тот день я был приглашен на литературный вечер. Я пытался было уклониться, но директриса студенческого клуба несколько раз повторила:
Вас, именно вас больше всех ждут.
И я дрогнул: слаб человек, тщеславен. Каждый раз вот так заманивают, а потом видишь, что и писателей больше чем достаточно, да и тебя, собственно говоря, никто особенно не ждал.
Я сунул стихи в кожаную папку, застегнул «молнию» и вышел на улицу. Теплый августовский день близился к закату. Сидя на скамейке возле нашего дома, лифтерши мирно беседовали, время от времени рассеянно поглядывая на свои подъезды. Так пастухи в наших краях поглядывают на своё стадо: не слишком разбрелось? Нет, не слишком.
Наша лифтерша, заметив меня, спросила глазами: не поздно ли вернусь? Я мотнул рукой, сжимающей папку, показывая, что с такой штукой надолго не разгуляешься.
Я миновал переулок и вышел на нашу узкую, но бойкую улицу. С машиной мне сразу не повезло. Все такси оказывались заняты, а леваки почему-то не брали. Впереди, шагах в двадцати от меня, стояла компания из четырех человек. Они тоже, ожидая попутной машины, голосовали, но и их никто не брал.
Вдруг я поймал радостный взгляд человека, идущего навстречу мне по кромке тротуара. Взгляд его был настолько родственно-узнающим, требующим немедленного общения, что я растерялся. Я никак не мог припомнить этого человека. Писатель из наших домов? Поэт? Прозаик? Мне ничего не оставалось, как выразить взглядом не менее радостное узнавание, одновременно стараясь не промахнуться и не выдать, что я не могу его припомнить.
По его возбужденному взгляду и нарастающему счастью приближения я понял, что дело рукопожатием не ограничится. Так и оказалось. Мы расцеловались, и тем горячее я ответил на его поцелуй, чтобы скрыть свое постыдное неузнавание. Отчмокавшись, он откинул голову и посмотрел на меня с поощрительной радостью. Тут я догадался, что этот человек прочел только что опубликованный мной рассказ и сейчас будет делиться со мной впечатлениями. Я приготовился проявить мудрую снисходительность к похвалам.
Видал? спросил он, Гришу в «Известиях» напечатали.
Да? кисло удивился я. Очень приятно.
Какой Гриша? Что за Гриша? Сын! Мелькнула догадка.
Видно, одна из модных в наше время писательских династий. Вывел сына на орбиту и радуется.
Ты представляешь! воскликнул он. Опубликовали, и так широко!
А сколько ему лет? спросил я, полагая, что такую подробность его семейной жизни я имел право не знать.
Грише? удивился он. Сорок семь!
Видимо, лицо мое что-то выразило, но он это не так понял.
Да ты что, думаешь, Гриша все еще пьет?! воскликнул он победно. Бросил! Бросил! Два года в рот не берет и вот тебе результаты! Я так рад за него, так рад! Сейчас иду лечить Джуну, Джуна подзаболела…
Так вы экстрасенс! сказал я, как бы окончательно вспоминая его.
Почему экстрасенс? удивился он и с улыбкой добавил: Экстрасенсу лечиться у экстрасенса все равно, что цыганке гадать у цыганки. Я обыкновенный врач… Да вы что, забыли? Мы же десять лет назад сидели у Гриши. Он тогда у себя в коммуналке выставил свои картины. А сегодня четыре репродукции дали в «Известиях». Я так рад за него, так рад!
И тут я все вспомнил. Да, да, так оно и было. Действительно, десять лет назад я сидел у этого милого художника, и там в самом деле был этот врач. Меня так и обдало теплом. Какое счастье, что в мире существуют люди, способные так радоваться чужим успехам! Наконец мы распрощались с этим человеком, и он полетел дальше.
Настроение у меня значительно улучшилось. Я решил, что такая встреча к добру. Однако машина все не попадалась. Боясь опоздать на вечер, я решил обойти компанию, стоявшую впереди меня, благо никакой стоянки тут не было. Легко преодолевая легкие укоры совести, я прошел мимо них, пересек квартал и почти на самом углу остановил пустое такси.
Водитель согласился меня взять, но кивком головы показал, что ему надо переехать перекресток. Светофор мигнул, таксист переехал перекресток и остановился. Теперь он был гораздо ближе к тем парням, которые стояли впереди меня. Один из них стал подходить к такси.
Я тоже двинулся к такси и вдруг почувствовал всю сложность своего положения. С одной стороны, я уже договорился с таксистом, а с другой стороны, я обогнал тех, что стояли впереди меня. Но, с третьей стороны, здесь вообще никакой стоянки нет и я мог оказаться впереди них, если б дом мой был в следующем квартале. Если б…
И я решил уступить: все-таки они стояли впереди меня. Тогда зачем я продолжал идти? Возможно, надеялся, что таксист их не возьмет, если место, куда они едут, его не устраивает. И такое бывает. А возможно, подсознательно я хотел насладиться скромным благородством своего отказа.
Когда я поравнялся с такси, большой мордатый парень из этой компании, наклонившись к шоферу со стороны улицы, что-то ему говорил. По-видимому, шофер ему ответил, что машина уже занята.
Ничего, шляпа подождет, громко сказал мордатый, явно имея в виду меня, хотя я был без шляпы и никогда ее не носил.
Тут что-то вспыхнуло во мне, что со мной бывает крайне редко. Видимо, сыграло роль, что я готовился к благородному акту передачи такси. Я сказал, что за хамство можно и в морду схлопотать. Парень молча обошел машину и сел рядом с шофером, даже не взглянув на источник угрозы, что источнику угрозы было довольно обидно.
Такси тронулось, и парень отъехал к своим дружкам. Я снова перешел перекресток и в начале следующего квартала стал дожидаться попутной машины. Но не дождался и пошел вперед. Я боялся опоздать. Метрах в тридцати от меня на краю улицы стоял какой-то парень и голосовал. Такси по-прежнему проходили с пассажирами. Леваки порой останавливались возле этого парня, но, не договорившись, ехали дальше. Они останавливались и передо мной, но и меня не брали. Черт его знает, куда они ехали!
Я понял, что опаздываю, и опять решил пройти вперед. Навряд ли этот парень спешил так же, как я. И вообще, какое тут может быть правило, если нет стоянки? Но неприятно. А что делать, если спешишь?
Так или иначе я обогнал этого парня и решил остановиться подальше от него, чтобы он меня не видел. Но только я обогнал его шагов на двадцать, как появился частник в пустой машине. Я не удержался и проголосовал. Левак остановился, но, узнав, куда я еду, не взял меня. Машина отъехала, и вдруг с тротуара раздался женский голос:
Вы некрасиво поступили! Вон человек ожидал раньше вас, а вы его обошли! Некрасиво!
Я спешу! бросил я в ее сторону и зашагал вперед.
Женщина шла по тротуару и продолжала ворчать. Видя, что она не смолкает, я убыстрил шаг. Но и она поспешила, стараясь ворчать параллельно моему ходу. Если я приостанавливался и голосовал, она тоже останавливалась и, дождавшись моего очередного провала, продолжала меня уличать. Начинался какой-то кошмар. Я подумал, не побежать ли, но и бежать было стыдно. Именно перед ней.
И вдруг рядом со мной неожиданно остановились «Жигули». Я даже не голосовал. Я заглянул в окно. За рулем сидел мой давний институтский приятель, знаменитый Борис Борзов.
Тебе куда? спросил он, "сверкнув на меня своими лучистыми карими глазами.
Я назвал место.
Садись, я в тот же район, сказал он.
Я оглянулся на женщину, не зная, как она будет действовать дальше. Но она только взглянула на меня, молча перенесла кошелку в правую руку, которой до этого жестикулировала в мою сторону, и пошла дальше.
Я открыл дверцу. На переднем сиденье стояли бутылка с шампанским и коробка с тортом. Он взял в руки и то, и другое и переложил на заднее сиденье, позаботившись так уложить бутылку, чтобы она не скатилась.
Что, в гости? спросил я, усаживаясь рядом с ним.
В гости к любовнице, сказал он, ослепив меня белозубой улыбкой и стараясь понять впечатление, которое произвело это известие. Поняв или скорее не поняв, добавил: Можешь поздравить меня. Диссер защитил.
За последние двадцать лет мы с ним несколько раз встречались в кафе «Националь», куда он заходил с друзьями. Я знал, что он кандидат биологических наук и работает сейчас в каком-то научно-исследовательском институте.
Так ты же давно кандидат наук, сказал я.
Докторскую, балда, докторскую! воскликнул он, полыхнув на меня своими яркими, как в юности, глазами. Если бы не враги, я бы уже был академиком!
На какую же тему у тебя диссертация? спросил я.
Сейчас узнаешь, ответил он. Кстати, чтобы не забыть. Ты можешь мне устроить постоянный пропуск в ЦДЛ?
Нет, сказал я, даже временный не могу устроить.
А в Дом кино? спросил он.
Тем более, сказал я, як ним не имею никакого отношения.
Ладно, тряхнул он своей аккуратной головой, найдем нужного человечка и без тебя!
Так на какую же тему у тебя диссертация? спросил я снова.
«Бесскорлуиные яйца революция в продуктивности яйценосок». Опыты нашей лаборатории имеют огромное народнохозяйственное значение!
Он бросил на меня одну из своих двусмысленных улыбок, приглашая порадоваться его достижениям и одновременно намекая, что эти достижения следствие открытого лично им таинства общечеловеческой глупости. Он приглашал порадоваться за него в обоих направлениях, стараясь угадать, улавливаю ли я чудо их сочетания.
Как так бесскорлупные яйца? спросил я и мельком с некоторой тревогой подумал, что тема козлотура, видимо, будет преследовать меня всю жизнь.
Ну, ты витаешь в облаках, сказал он, поглядывая то на меня, то на дорогу и начиная весело заводиться, как, бывало, в студенческие времена, а мы делом заняты, делом! Вот вкратце суть проблемы на доступном тебе языке. В настоящее время хорошая несушка дает около двухсот пятидесяти яиц в год. Если в редких случаях триста браво! Браво! Когда мы доведем свои опыты до конца, курица будет нести яйца, правда, бесскорлупные, в три раза больше, чем сейчас! Мы зальем страну бесскорлупными яйцами! И тогда закапает, наконец, над моей усталой головой золотой дождь. И горе той руке, которая попытается в этот момент водрузить надо мной зонт! В чем суть? Яйцекладка подчинена строгому ритму. Яйцо проходит по яйцеводу не менее двадцати одного часа, и овуляция не наступает, пока не снесено очередное яйцо. Ты, дикарь, конечно, не знаешь, что такое овуляция. Запомни: выход яйцеклетки из яичника! А нельзя ли ускорить формирование яйца и тем самым уменьшить интервалы между снесенными яйцами?!
Вот вопрос, поставленный нашей лабораторией, а точнее, твоим, как ты знаешь, непокорным слугой. И ответ на него уже частично получен. Напомню тебе то, чего ты никогда не знал, путь яйца по яйцеводу. Яйцо относительно быстро проходит воронку (у Борзова никаких претензий), белковый отдел и перешеек, но надолго, трагически долго задерживается в матке. Девятнадцать часов! Почему? Потому что здесь, именно здесь, оно проходит сложный процесс образования скорлупы.
…Я слушал его и вдруг вспомнил наше первое знакомство. В институте мы учились с ним на разных факультетах и жили в разных комнатах общежития. Лично мы еще не были знакомы, но я, конечно, как и весь институт, знал о нем: Борзов-гуляка, Борзов-пижон, Борзов-хохмач.
Летом я его встретил в родном городе при довольно необычных обстоятельствах. Поздно вечером я гулял по набережной. И вдруг вижу: толпа подростков окружает какого-то человека с явно недоброй целью. Было довольно темно. Внезапно из толпы раздался знакомый голос:
Борзов задний ход не дает! Налетайте, шакалы!
Я подбежал, протиснулся в толпу и увидел Борзова, стоящего с воздетым кулаком. Остекленевшие глаза, бешеное лицо. Юнцы, смутно узнавая меня как местного человека, неохотно расступились. Я вывел его из толпы. Они бы его, конечно, растерзали.
Борзов был вдребадан пьян. Таким я его видел в первый и последний раз. Обычно он почти не пьянел. К нам подошла плачущая девушка. Оказывается, он был с ней. Он сказала, что Борзов сам первым стал задираться с этой компанией подростков.
Вместе с девушкой я проводил его до гостиницы «Рица», удивляясь, как ему удалось в летний сезон снять там номер. Позже я таким вещам перестал удивляться: он мог всё.
После этого я проводил девушку. Она была приезжая и жила на частной квартире. Она мне сказала, что Борзов купил на базаре бутылку чачи и с этого все началось. Девушка была хороша и так трогательно переживала случившееся!
1 2 3 4


А-П

П-Я