Сегодня случай особый: в сигарете настоящий табак! Два Сереги долго собирали его по крошке из подобранных бычков. Затем был процесс просушки, затянувшийся из-за природных катаклизмов, и вот наконец изделие готово к употреблению. Одинцов после череды разом обрушившихся событий выглядит несколько растерянным. Это и свадьба, и уход верного соратника Сакина, и победа на конкурсе. Чтобы не курить одному, Серега предлагает мне принять участие в этом волнующем процессе. Я бы с удовольствием отказался, но сейчас, мне кажется, лучше поддержать Одинцова. Садимся в хате, как это всегда раньше делали два друга. Так близка к завершению наша одиссея, что становится грустно. То ли оттого, что никак не наступит финал, то ли оттого, что скоро это все же произойдет. Между нами царит взаимопонимание. Мы курим одну сигарету на двоих. Серега балдеет от каждой затяжки.
День выдался напряженным и очень длинным, хочется спать, но я все же ухожу на берег, на который то и дело налетают страшные волны. Сильнее, чем спать, хочется поговорить с журналисткой Таней Семкив, прилетевшей вместе с нами после последнего конкурса. Таня — человек невероятно солнечный, всегда излучающий оптимизм и хорошее настроение. Никогда не забуду своей радости, когда на третий день пребывания на острове впервые увидел ее в нашем лагере. Весь промокший, уставший от неизвестности и раздраженный бытовыми неурядицами, я выползал из нашей хлипкой постройки. Как только увидел Таню, засиял от радости. Мы знакомы еще с Ногинска, где проходил один из этапов отбора участников проекта. Согласно контракту, каждый из нас может общаться на острове только с журналистами. Надо ли объяснять, как я был счастлив, что в их числе оказалась Таня. Естественно, мы стали друзьями.
Мы смотрим на ночное море, Таня рассказывает о жизни на соседних островах. Однажды, когда очень устал, я спросил у нее: «Что сделать, чтобы отдохнуть от соплеменников, отвлечься от происходящего в лагере, расслабиться?» Подумав, Таня произнесла очень простые, но важные для меня слова: «Попробуй погулять по острову, попробуй вспомнить, что это Карибское море… Наслаждайся прекрасной природой, тем, что окружает тебя». Ее совет выручал меня не раз.
Волны пытаются достать нас. Самым проворным это иногда удается, но мы все равно не поднимаемся с места. Вдруг наш разговор прерывается. Мы и сами не поняли почему. Просто что-то не так. У меня почему-то возникла мысль, что надо поправить стул, на котором сижу. Вторая мысль заставила вскочить, будто меня ужалили: «Какой стул? Я на стуле не сидел уже почти полтора месяца! Значит, качается земля?!» Танька тоже не может вымолвить ни слова, хотя, как и я, уже на ногах.
— Что это?! — выпаливает она наконец.
— Землетрясение! — стремительно всплывает у меня страшное слово, засевшее в голове со времен, когда жили в Таджикистане. Там такие серьезные толчки не редкость.
— Что же делать?!
— Бежим! — я хватаю ее за локоть, и мы мчимся берегом в сторону лагеря. Секундой позже в голову приходит, что есть вещи похуже землетрясения. Ведь мы на берегу моря, а вдруг это цунами?!
— Это подводное землетрясение! — ору я изо всех сил, смутно представляя себе, что это такое. Мы разворачиваемся и бежим теперь не к лагерю, а прочь от волн, которые могут в любой момент смыть нас в море.
В кустах, куда мы рванули, как олени от охотника, неожиданно натыкаемся на Одинцова. Вот это встреча! К этому времени Танька уже включила фонарик, которым мы освещаем такое же перепуганное лицо Сереги. Но в его глазах не страх перед землетрясением, а оторопь от того, что мы врезались в него.
— Чего стоишь?! Бежим! — кричу я.
— А чего? — неуверенно бормочет Одинцов.
— Землетрясение!!! — я толкаю его в спину, чтобы он быстрее прорубал путь в зарослях.
Вскоре паника утихла, мы переглядываемся с Танькой, когда этого не видит Одинцов. Понятно, что он делал ночью в кустах вдали от лагеря — пытался подслушать наш разговор.
В лагере тоже неспокойно. Землетрясение! Землетрясение! Акулы громко оповещают друг друга о новости, которая уже перестала быть таковой. Анька перед началом движения земной коры собиралась спать. Когда плот закачался, решила, что это Одинцов вернулся. Но, оглянувшись, поняла, что домик качается сам по себе. Она тут же выскочила к Инне, которая сидела в это время у костра. Забавно, что Инна испытала то же, что и я: хотелось поправить стул. Потом решила, что кто-то подкрался сзади и толкнул сундук, на котором она сидит. И только обнаружив, что сзади никого нет, поняла, что происходит, и вскочила.
Таня достает мобильник, чтобы сообщить «богам», что у нас все в порядке, но ей никто не отвечает. Что, если эпицентр оказался именно там, где наши друзья? Спать теперь не хочется совсем.
По своему неприятному опыту знаю, что землетрясение, как правило, одним толчком не ограничивается. С опаской прислушиваюсь к морю. Кажется, оно шумит так же, как и до землетрясения. Эффект от него был, кстати, существенно усилен шумом падающих кокосов. Первое время мы достаточно долго испытывали некоторый шок, когда в ночной тишине вдруг раздавался впечатляющий глухой звук падения неизвестно чего. Потом, конечно, разобрались, что это орехи, но легче не стало. Каждое падение, особенно если оно происходит в метре от тебя, заставляет лишний раз помолиться, отходя ко сну. Сейчас орехов вокруг значительно прибавилось. Наверное, процесс их падения напоминал по звуку топот табуна злобных гиппопотамов. Бедные девушки!
Но самые смешные воспоминания о случившемся — у Сереги. Он, видимо, так увлеченно и самозабвенно подкрадывался к нам, что даже не почувствовал ничего. Теперь сокрушается: «Был такой шанс испытать землетрясение, а я его упустил! Вот так всегда: или жилет без свистка достанется, или акула глухая!» Это одно из его любимых выражений, и сравнение действительно часто соответствует действительности. Ему больше всех везет на нелепые ситуации. Вопрос, что он забыл в кустах далеко от лагеря, мы так и не задали, не стали заострять внимание.
Через минуту Таня сообщает, что цивилизация не пострадала: остров на месте, никого не смыло. Уже после ее ухода долго сидим за столом. Вновь в лагере атмосфера дачных посиделок. Больше всего, разумеется, вспоминаем о свадебной церемонии. Два свидетеля, жена и друг семьи собрались за столом обсудить уход мужа. Как на картинке. Из слов и поведения Ани легко понять, что она хотела бы поскорее воссоединиться с супругом. Сейчас трудно вычеркивать кого бы то ни было, все свои. Поэтому добровольное намерение Ани уйти оценивается всеми как высшее проявление дружбы и благородства. Она словно признает — каждый из остающихся достоин стать Последним героем.
Ночью очень холодно. Анька настаивает, чтобы я перебрался на плот. Так будет теплее и мне, и ей. Продолжая шутить, что Анька в день свадьбы осталась без мужа и ложится спать с посторонними людьми, мы засыпаем. Вместе действительно гораздо теплее.
Глава 30
Прощание старых Черепах. ТАК выживать нам бы не хотелось! Объяснение в сарае. «Свет мой, зеркальце, скажи…» Мы остаемся вдвоем с Одинцовым.
Анька просит меня собрать ее вещи и передать с режиссером на цивилизованный остров, где временно прописались выбывшие ранее из игры.
С радостью выполняю волю уходящего. А ведь уже сегодня вслед за Анькой могу уйти и я. Нам по-прежнему предстоит нагонять упущенное, а значит, сегодня состоятся совет, конкурс и еще один совет! Поэтому и встали пораньше, чтобы успеть приготовить завтрак и спокойно поесть. Если верить нашему туземному опыту, сейчас около 5.30. Рассвет едва пробивается сквозь плотную гряду облаков и туч. Лодка, которая обычно приплывает в шесть, еще не пришла.
Прибывший за нами режиссер Миша Баркан с загадочным выражением лица предлагает Акулам пройтись по пляжу. Каша еще варится, можно и пройтись. Недалеко от флага «Джей севен» замечаем какие-то камни, что нас страшно удивляет. Камни на острове кораллового происхождения большая редкость. Через секунду понимаем: «камни» — это мешки с рисом, который был обещан нам по контракту. В самом начале образования племени Акул многие ворчали, что «боги» прекратили выдавать рис. Жаловаться было неловко: стыдно просить еду, коли приехали выживать. И вот тебе на! Истерический смех сменяется вопросом: «Куда нам столько?» Здравый смысл подсказывает, что столько нам действительно ни к чему, но в итоге забираем все равно гораздо больше, чем нам нужно. Зачем — никто из нас не знает, а психотерапевта рядом нет.
Душа торжествует, когда прямо из мешка — без мерки! — высыпаем в котел трехдневную норму на восемь человек. Это будет наш завтрак, самый богатый завтрак за многие дни. Одинцов невероятно возбужден: «Сегодня буду есть кашу, пока не отвалюсь от котелка с огромным пузом!» К сожалению, времени у нас немного, поэтому полусырой рис вскоре ставим на стол. В четыре ложки черпаем кашу, которая сегодня без тропических добавок: без кокоса, без банана, без цветков и водорослей, без солененьких брюшек раков-отшельников или хитина маленьких крабов. Что-то ломается внутри от этого праздника живота. Выживать ТАК нам бы не хотелось. Жаль, что сегодня предпоследний день самой большой авантюры в жизни каждого из нас. При мысли об этом на душе становится тягостно.
Перед советом Анька, прощаясь, говорит мне много приятных слов. Мы прошли вместе с ней почти весь путь, начиная с высадки на остров, когда всю ночь держали полиэтиленовую пленку над головой. Все это время мы в большей или меньшей степени были друзьями. Напоследок она по традиции спрашивает: «За кого голосовать-то будешь?» Сколько раз перед тем, как идти на совет, мы обменивались мыслями, старались сделать обоснованный и честный выбор. Сколько раз такие беседы помогали нам сохранять благоразумие, разбираться в хитросплетениях закулисной борьбы, удерживали от необдуманных поступков. Сегодня мне придется нарушить наш принцип — не голосовать друг против друга. У Одинцова защитный тотем, против себя голосовать запрещено. Если я и Анька проголосуем против Инны, возникнет спорная ситуация, так как Инка с Серегой голосуют против Ани по ее же просьбе. Значит, и мне придется голосовать против нее…
Анька уходит при раскладе голосов три против одного. На самом деле эти голоса, конечно, не «против», а «за». Один за всех и все за одного.
Снова идет дождь, три Акулы прячутся в сарае, где хранится реквизит для проведения игры. Чего там только нет! Карты, по которым мы искали клад; черная и белая метки, которые оставляют уходящие с острова; листочки с фамилиями и именами (голоса, отданные на совете против соплеменников); факелы — символы нашей жизни на острове. Утром горели уже только три из них, когда мы выходили после заседания совета. Сколько воспоминаний накатывает на нас! Я копаюсь в куче бумажек с именами людей, которые еще не так давно были вместе со мной на острове. Иногда ухмыльнешься, прочитав чье-то имя, иногда с уважением подумаешь о человеке. А порой задумаешься о правильности принятого решения. Особенный случай — уход Бориса. Я жалею, что проголосовал против него, и, возможно, косвенно повлиял на Аньку своим решением. Мое имя на бумажках не встречается ни разу. Лестно, что за всю игру никто против меня не проголосовал.
На одной из полок стоит бутылка шампанского, которую распивали на свадьбе. Там еще что-то осталось. Журналисты забирают Серегу на интервью, мы остаемся с Инной, и я предлагаю ей выпить. Она отказывается и мне не советует: «Вань, тебе лучше сохранить ясный ум. Насколько нам дали понять, сейчас будет интеллектуальный конкурс, который тебе надо обязательно выиграть. Понимаешь, я очень болею за тебя. Мне очень хочется, чтобы ты сегодня победил, но я не могу открыто поддерживать тебя. Да, ты достоин стать Последним героем, может, даже достойнее Одинцова, но он меня однажды спас, и теперь я не могу голосовать против него. Я ему обещала. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе выиграть. Если буду знать правильный ответ, постараюсь подсказать тебе, но сама отвечать не буду».
От услышанного прекращаю суетиться, теперь не до шампанского. Я и раньше чувствовал, что Инна симпатизирует мне, но ее намерение сделать все возможное для моей сегодняшней победы — неожиданно и приятно для меня. Вот это действительно друг. Инка говорит также, что и сама хотела бы выиграть, но считает меня более достойным победы. Впервые слышу от одного из самых значимых лидеров альянса признание, что я достоин быть Последним героем. Причем слышу не только комплимент, но и обещание в поддержке, которая не нарушит ее обязательства перед Одинцовым.
Пока есть время, обсуждаем с Инной предстоящий конкурс и как она собирается подсказывать, историю о том, как Сереги спасли Инну от съедения, все, что пережили за время нашего пребывания на острове. Инка продолжает: «Вань, ты знаешь, на самом деле Одинцов мог и не увидеть в тебе сильного соперника. Но после возвращения с Тортугас, где я была у вас в гостях, я передала ему, что хотя Игорь у вас главный, но бояться ему надо тебя. Прости, пожалуйста. Я старалась помочь ему во всем, пока мы не познакомились с тобой ближе на Тибуронес. Пока ты не стал нашим Кощеюшкой. И последнее. Я не требую, чтобы ты оставил меня в финале себе в соперники. Будет лучше, если выберешь Сергея. А вообще, поступай как хочешь, хорошо?»
Подходит Серега. Он подозрительно смотрит на Инну, которая спрашивает у него о чем-то отвлеченном. «Серега, смотри, шампанское со свадьбы! — говорю я, чтобы разрядить обстановку. — Давай глотнем!» Мы выпиваем по чуть-чуть, не забывая о пожелании Инны сохранить перед конкурсом ясную голову. Во мне все клокочет. Если побеждаю в этом конкурсе, выхожу в финал. Победителя Игры определят голосованием. Еще неизвестно, кто именно и когда будет голосовать, но шансы у меня в любом случае неплохие.
Миша Баркан неожиданно вновь предлагает нам пройтись вдоль линии берега, чтобы найти нечто. Мы с готовностью покидаем наше временное пристанище и снова оказываемся под дождем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31