На нее только пахнуло опасностью.– Что вы здесь делаете?– Поджидаю хозяйку. Было открыто, и я позволил себе войти.Открыто? Нет, такого за ней не водится. Осторожность! – предупредил внутренний голос.– Я думаю, вы ошиблись дверью.– Ни в коем случае! Имею адресок. Да и мальчик подтвердил, что именно здесь проживает Зинаида Яновна Кибрит. И что сейчас она дома одна… Племянник ваш, не так ли? Очень симпатичный мальчик.«Грабитель?.. Насильник?.. Кто он?.. Я не понимаю. Не понимаю!»– Что вам, собственно, нужно?– Лично мне – абсолютно ничего, уверяю вас. Я пришел просить о снисхождении к одной заблудшей душе.«Вот оно что! Шантаж. Никогда даже не думала о такой возможности».Поняв, она как-то уравновесилась. Сказала холодно:– Если не ошибаюсь, это связано с моей работой.Приезжий развел руками:– Увы… видит Бог, был бы рад прийти по другому поводу.– Дома я о делах не разговариваю. Пожалуйста, на Петровку.– Зачем же сразу гнать человека?Перед ней стоял атлетически сложенный мужчина лет тридцати пяти. Ласковый, хитрый, наглый. Явно с примесью кавказской крови. В дорогом и слишком новом, необмятом костюме. По-русски говорил чисто, с какой-то трудно уловимой, но не южной примесью в манере выговаривать слова. Если б не ситуация, Зиночка нашла бы, что он несимпатичен, но недурен собой и не лишен своеобразного обаяния.– Кто вы такой? Представьтесь.– Это было бы бесполезно, поскольку перед вами сейчас никого нет. Я в настоящий момент знаете где? За столом с друзьями – их человек десять – и говорю красивый тост. И ни на минуту никуда не отлучаюсь.В Кибрит поднялась буря протеста.– Железное алиби. Понятно… Считайте, что ваша миссия не удалась. Прошу! – она указала на дверь.Незнакомец снисходительно посмеялся:– Напрасно, напрасно. У меня обоюдно интересный разговор.– Не буду я с вами разговаривать.– Будете, Зинаида Яновна. Придется.Он запер дверь торчавшим изнутри ключом, положил его в карман. И тут она заметила, что руки у него в перчатках.– Убирайтесь немедленно! Или я… – ей представился большой кухонный нож, чайник с кипятком… ее охватила неукротимая и, в общем-то, безрассудная жажда сопротивления.– А что вы? – спросил он пренебрежительно, словно ребенка. – Ну что вы?.. Оружия наверняка нет, позвонить я не дам, крикнете – не услышат. Если только с кулачками на меня. Но женщина вы хрупкая…Он двинулся от двери, приближаясь к Зиночке, и та медленно отступала в комнату, клокоча, но поддаваясь напору исходившей от него силы.– Впрочем, о хрупкости это так, к слову, – ласково сказал он. – Уверен, что мы столкуемся по-хорошему… Скажите мне, Зинаида Яновна, должна ли быть в мире справедливость?Почему-то вопрос этот отрезвил ее.«Я веду себя глупо. Надо вслушиваться, что он говорит. Не мечтать о расправе с помощью кухонной утвари. Глупо. Глупо. Глупо».Ей удалось затолкать свой праведный гнев на задворки души. Почти удалось унять омрачавшее разум возмущение.– Я спрашиваю, справедливость должна быть? – повторил незнакомец.– Справедливость есть.– Увы, не всегда, – сокрушенно покачал он головой. – Далеко не всегда. Вот, скажем, один человек мучается, а другой нет. Несправедливо. Надо, чтобы никто не страдал или пусть страдают оба. Вы согласны?– Ближе к делу, – отозвалась Зиночка, уже не задыхаясь.– Браво!.. По вашей вине может пострадать один человек и его друзья. Если это случится, тогда пострадаете и вы.– Только не пытайтесь меня запугать!«Ишь ты! И глазом не моргнула».Экспертша как-то не вполне укладывалась в представление Приезжего о красивых женщинах.– Характер показываете? Ну-ну. А сердечко-то небось прыгает? Поверьте, сочувствую. Но что делать? Вы нас прижимаете, мы огрызаемся. Как говорится, борьба миров… Но вы же не захотите, чтобы что-то случилось с Сережей? Верно? Такой хорошенький мальчик, и вдруг…Вот теперь Кибрит испугалась. Отчаянно, обморочно, как никогда в жизни. Где Сережка?! Ему давно пора быть дома! Она – невероятно!.. – она забыла о нем с появлением этого негодяя в передней!Привычка владеть своим лицом отчасти скрыла от Приезжего степень ее паники, но и того, что он увидел, хватило для злобного торжества.– Отчего вы молчите?– Я слушаю, – с трудом проговорила Кибрит.– А-а. Тогда продолжаю. Конечно, он только племянник. Это ослабляет впечатление. Но все-таки тоже неприятно. Сын родной сестры…Страх накатывал волнами, леденя спину и оставляя испарину на лбу.«Павел… Шурик… хоть кто-нибудь!.. Никого… Надо сию минуту что-то с собой сделать. Иначе я очумею и проиграю вообще все!»– Что-то пригорает! – ахнула отчаянно. Незнакомец потянул носом – действительно, припахивало.– Пошли проверим.Карауля каждое движение Кибрит, он проводил ее в кухню. Разрешил снять с конфорки начавшую пришквариваться морковь, погасил газ под бушевавшим чайником и – то ли поддавшись любопытству, то ли готовя комплимент для налаживания отношений – приоткрыл крышку жаровни с фрикадельками.– M-м… аппетитно.Может быть, эти полторы-две секунды и спасли Зиночку. Она приникла к окну и заметила во дворе косматую тень резвившегося Рикки. Значит, и Сережа рядом! Пока ничто не потеряно! Холод сбежал со спины, внутри начало успокаиваться и твердеть.Стальные пальцы легли на ее плечо:– Кто там?– Никого нет.Рикки уже скрылся, тускло светил фонарь, смотреть было не на что. Они вернулись в комнату.Зазвонил телефон. Пал Палыч? Шурик? Кто-то услышал ее отчаяние? Или просто сестра скучает на дежурстве? Успеть бы крикнуть в трубку хоть слово! Но возле аппарата монументально застыл злодей. Девять звонков – и тишина.Зиночка отвернулась к зеркалу, чтобы выяснить, не слишком ли потерянный у нее вид: предстояла еще неведомая борьба и нечего обнадеживать противника легкой победой. Фу-ты! Лоб блестит, нос тоже, скулы выперли, взгляд, как у голодной кошки…Ей мнилось, что она пудрится и подкрашивает губы для демонстрации хладнокровия и для придания себе некоего имиджа официальной служительницы правосудия. Она обозвала бы жутко нехорошим словом того, кто сказал бы, что она возжаждала понравиться шантажисту, понравиться сугубо по-женски.Между тем было именно так. Включилась интуиция, и Зиночка начала играть привычную, понятную ему красотку: умеренно сообразительную, умеренно порядочную, но способную продаться, если прижмут, то есть нормальную шлюшку.Воображая, что застегнула на все пуговицы свой милицейский мундир, она сказала:– А вы очень рискуете. Если до вас доберутся…Шантажист расплылся в улыбке:– Раз рискую, значит, крепко застрахован… Так есть у нас база для разговора?– Смотря о чем.«Ну вот, давно бы так».– По сути, речь о пустяке, – деловито заговорил он. – От вас требуется только одно: перед анализом хорошенько протереть весы, что взяли у несчастного Миркина. Вот и все. Вы меня поняли?«Проба на кремний (следовательно, шлих). Пал Палыч угадал – золото-сырец, приисковая контрабанда…»Кибрит спохватилась, что слегка передержала паузу.– Да, поняла. Но что же мы стоим? Давайте сядем.– Давно жду приглашения.Они сели, Зиночка бессознательно приняла картинную позу.– Признаться, вы меня так напугали, что ноги не держат…Шантажист благосклонно отметил совершившуюся в ней перемену.– Сколько волнений, а из-за чего? Из-за мелочи! Какая вам разница, что написать в экспертизе? И никто никогда не узнает.– Но весы ведь могут направить другому эксперту.– Уже известно, что направят вам. Бесполезно хитрить, Зинаида Яновна, бесполезно. Я понимаю – гордость и все такое… трудно сразу согласиться. Но выхода у вас нет. Или – или. А для верности Сережу мы пока заберем с собой. Вы заметили, он долго не возвращается? Наверно, разговорился с моим приятелем.– Вы… уведете Сережу?! – какой испуганный взмах ресниц, какой трепет в голосе – искусное притворство, она уже ко всему была готова.Шантажист улыбнулся нежной и безжалостной улыбкой:– Конечно, уведем. Собачку отпустим, а мальчика возьмем.– Но это невозможно! Погодите… давайте поговорим спокойно… Хотите курить?Сигареты были из запасов сестрина мужа, чересчур крепкие для Зиночки, и, неглубоко затягиваясь, она с изумлением узрела свой изящно отогнутый мизинчик.«Что это? Я кокетничаю?!.. С ним?!.. Ну да, так и нужно. Как раз так и нужно!»Снова ожил телефон. На сей раз звонивший оказался упорнее, но Кибрит не гадала кто и не считала звонков. Она только как бы отмеривали этапы плана, который торопливо, суматошно выстраивался в ее мозгу. Конструкция получалась слабоватой и практически безвариантной. На изобретение запасных ходов не оставалось ни сил, ни времени, телефон умолк.Зиночка умоляюще прижала руки к груди:– Послушайте, вы неглупый человек, должны понять… Возвратятся Сережины родители, что я скажу?– Ну… тетя взяла погостить, поехали с экскурсией в какой-нибудь Суздаль…– Сестра недавно звонила. Сережа подходил, сказал, что собирается ужинать. Какая вдруг экскурсия на ночь глядя? Откуда тетя?– Придумаете. Это уж ваша забота.– Да ничего же путного не придумаешь! С какими глазами я буду молоть чушь?.. Нет, мне не выдержать. Кончится тем, что я разревусь и выложу правду. Разве это нужно мне или вам – чтобы еще кто-то знал?Шантажист помолчал, взвешивая сказанное. С ее стороны это мог быть ход в игре, а могла быть и полная искренность. Он загасил в пепельнице окурок, сунул его в спичечный коробок, коробок положил в карман.Кибрит следила за его пальцами в перчатках и физически ощущала колебания противника. Вот просто так она растрогала и убедила его? Нет, разумеется. Что же тогда?..Она всхлипнула:– Я сдаюсь, я на все согласна, только пусть Сережа останется дома!– Мои друзья должны иметь гарантии.– Но я тоже должна иметь гарантии!– Мальчик вернется в целости и сохранности.– И вы его отпустите, не опасаясь, что станет рассказывать где, кто… Не верю! Нет, на таких условиях я отказываюсь, хоть убейте!«Убить не хитро, да ты мне нужна живая. Пока не отрежусь от Миркина и не сбуду товар – живая нужна. И покорная. Нечего глазами сверкать. Расшумелась тут!»– Предложите другой способ держать вас в руках.– Дайте мне подумать!– Думайте, – шантажист снисходительно пожал плечами. – Минут семь хватит?«Хватит!» – беззвучно отрезала Зиночка. Его наглое давящее спокойствие маскировало слабину. В чем? «Ну же, тупая башка, ну!.. Стоп. Я поняла. Заберем мальчика. А дальше? Не сунешь в карман, как спичечный коробок».Нужно отсутствие свидетелей похищения на случай, если ребенок поднимет крик (двенадцать лет – не грудной младенец). Затем – место, где его надежно содержать. Где бы за ним бдительно присматривали. И где в любой момент можно было исполнить требование Кибрит услышать голос Сережи по телефону в доказательство того, что он цел и невредим. Даже если такое место есть (хотя незнакомец скорее смахивал на иногороднего), всегда возможны неприятные неожиданности. А он – не специалист по кражам детей. Он – торговец желтым металлом. И он остерегается какого-нибудь срыва.Шантажист думал примерно о том же. Все, что помогало ему прежде в безопасной реализации шлиха: никаких подельщиков, никаких связей в столице, сбыт по единственному каналу (через Чистодела), проживание всегда в разных гостиницах и т. д. – все оборачивалось сплошными минусами в ситуации с племянником экспертши. Только в крайнем случае придется умыкнуть парня, снова положась на свою счастливую звезду. Если вдруг не удастся запугать насмерть эту строптивую дуреху… к сожалению, не совсем дуреху.Он встал:– Семь минут одна секунда. Резюме – другого способа нет. И не надо рыдать. Вы отлично вывернетесь. Заставите молчать Сережиных родителей. И сами будете молчать.– Погодите! Другой способ есть! – Зиночка принялась лихорадочно рыться в портфеле.Шантажист подошел ближе, настороженно следя, как она достает папку с грифом «Секретно», как трагическим жестом протягивает ему. Он придирчиво изучил гриф и стал просматривать подшитые документы. Кибрит поясняла:– Вот – акты экспертиз, вот – вещественные доказательства. Выносить это с Петровки категорически запрещено. Должностное преступление.– Зачем же вы притащили на квартиру?– Пробегала вчера по магазинам, туфли искала… думала вечером поработать. Тут, видите, не дописано… тут надо вычертить схему… Рискнула унести…– Нашли? Туфли.– Да. Чешские лодочки.(Лодочки купила в обед одна из сотрудниц отдела и уступила Зиночке, убедившись, что ей самой они жмут.)– Покажите.Кибрит показала. И, словно бы не удержавшись, примерила: на дне коробки лежал товарный чек. Шантажист клюнул на приманку. Чек был помечен вчерашним числом. Должностное преступление ради чешских лодочек – как по-бабски достоверно!Он снова обратился к папке.– А если пропадет?Зиночка оперлась о стол, подрагивающей рукой оттянула ворот свитера:– Решетка…Дрожь в руках имитировать нельзя, они и впрямь тряслись, и ворот душил, потому что в папке заключалась главная опора конструкции.– Ладно, – решился шантажист. – Беру как задаток. Но имейте в виду, этой папочкой вы племянника не прикроете. И если что… – он сунул папку под пиджак.«Слава Богу! Сделка состоялась».– Только, умоляю, чего-нибудь не потеряйте!– Не имею обыкновения. Приятно было познакомиться. И дружеский совет на прощанье: не вздумайте сообщить обо мне коллегам.– Что я, сама себе враг? Но… вы обещаете вернуть документы, как только…– А зачем портить вам жизнь?– Не мне одной. И себе, – выпустила коготки Зиночка. – Возбудят следствие. Чтобы сколько-то оправдаться, я расскажу все. Опишу вашу внешность, приметы: рост 180, вес 81-82, след от пулевого ранения на правой ноге.Шантажист впился в нее вопросительным взглядом.– Вы высоковато поддергиваете брючину, а я, знаете ли, не лишена наблю…– Ясно, – оборвал он и спросил уже от двери: – Когда будет готова экспертиза?– Через два-три дня. Раньше никак. Сама бы рада!– Я позвоню.Ушел. Зиночка обессиленно привалилась к стене в передней и так стояла, пока не услыхала на лестнице топот Рикки и Сережи.
* * * Примерно через час с четвертью возле подъезда Кибрит выгрузились из такси двое пьяных. Один – что повыше ростом – еще чудом держался на ногах и кое-как доволок до лифта совсем раскисшего приятеля, способного лишь икать и нечленораздельно приговаривать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12