https://wodolei.ru/catalog/vanni/iz-litievogo-mramora/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

И в описываемые годы и позже струйки золота всегда текли к неким точкам притяжения и осаждались у богатых и предусмотрительных. Кто знает, не они ли или их дети вынырнули сейчас из подполья, оккупировали здесь и там разные консорциумы и в полном консенсусе с чиновничьей верхушкой принялись отмывать многолетние знаки? (О тех, кто уже без всяких фокусов растащил золотой запас целой страны, мы помолчим – немеет язык).Итак, струйки всегда сочились, сливались в ручейки, но во времена Приезжего посредничать между приисками и «большой землей» было занятием аховым, и брались за него несколько десятков смельчаков. Приезжий не сгущал краски, изображая свои скорые на расправу тылы…Надо было срочно что-то делать. Даже злиться на «столичного коммерсанта» было уже некогда.– Сядь нормально.Чистодел, до того виновато сгорбленный, выпрямился и робко поднял собачьи глаза.– Рассказывай, кто погорел, на чем погорел.– Вроде мужик был крепкий, верный, а вот… вчера взяли… За спекуляцию золотыми вещами.– Как узнал?– Жду его на месте – нету. Отъехал в сторону, звоню из автомата на квартиру. Соседка и рассказывает…– Она тебя знает? – подгонял Приезжий.– Да ни в жизнь! Просто делать старухе нечего, вот и треплется.– А почему за спекуляцию?– Он в золотоскупке оценщиком работал. Там, видно, и влетел.– Что взяли на обыске, неизвестно?– Соседка понятая была, видела. Говорит: брошки-колечки, деньги – не знаю сколько – и весы.Тут Приезжему изменила выдержка.– Весы?! Час от часу не легче!– А чего весы?– А то, что продаст тебя твой крепкий мужик, вот чего!– Да почему?– Деревня ты, барабанщик. Сделают анализ – и сразу видно, что вешали: вещи или песок. Дошло?– Это вы точно – про анализ? – изумился Чистодел.– Досконально. Был у нас показательный суд, один вахлак из старателей вот так же с весами влетел. Притиснут твоего купца, припугнут статьей – и все, не станет он за тебя голову на плаху класть.Чистодел нахмурился, но возразил довольно храбро:– А чего он может сделать? Он про меня ничего не знает!– Ну что-нибудь всегда…– Да чтоб я сдох! Я про него много знаю, а он про меня – во! – и показал неопрятный кукиш.Приезжий поймал кукиш в ладонь, даванул коротко, но Чистоделу и того хватило, чтобы сбить самонадеянность.– Говори, как связь держали.– Виделись только при деле, – Чистодел бережно разлеплял сплющенные пальцы. – Он мне нужен – я ему звоню домой, назначаю время. Встречались на улице в трех уговоренных местах по очереди. Я ему нужен – он пишет на Главный почтамт до востребования.– Значит, фамилию знал!!– А я Сергеев Петр Иваныч. Нас таких в Москве, может, две тысячи, а может, пять. Пойди, сыщи! И внешность у меня обыкновенная.– Общие знакомые есть?– Ни единого человека!– Но кто-то же вас свел?– Кто свел, тот, слава Богу, помер.– Дома у купца хоть раз был?– Не.– На работе?– Дурак я, что ли?– Уж такой ты хитрый.– А чего? – Чистодел уже снова воспрянул.– Ну, если такой хитрый, вот тебе задачка – я, примерно, в Магадане, ты в Москве. Как ты меня найдешь, барабанщик?Чистодел не понял:– Отобью телеграмму до востребования… как обыкновенно: Ковалеву для Димы.– Нельзя телеграмму. Как тогда?– M-м… Тогда, пожалуй что, прости-прощай.– А тебе надо очень. Ты соображай, раз хитрый. Ну-ка?– А приехать можно?– Милости просим. Хоть на два месяца.Чистодел начал увлекаться игрой:– Ага… Тогда в адресный стол, найду Ковалева В. И.– Допустим, в Магадане их пять.– Тогда буду нюхать, от которого Ковалева чем пахнет… Дальше соседей тихонько поспрашаю – у кого, мол, есть такой приятель – иногда навещает, обрисую ваши годы, внешний вид, часто, мол, в столицу летает… На аэродроме девочек прощупаю… Надежда есть – за два-то месяца!Приезжий помолчал, сжав крупный, прямо прорезанный рот. Барабанщику и не снилось, насколько опасна проявленная им сообразительность.– Так… Стало быть, хитрый. А этот твой купец… как его?– Миркин.– Он глупорожденный?– Зачем? Он вполне.– Так почему уверен, что он тебя не найдет? Если обэхээс поможет? Считаешь, ты хитрей всех?Нет, этого Чистодел не считал. Он чувствовал, что Миркин, например, и умней, и изворотливей.– Думаете, могут меня найти?..– Могут найти.Приезжий прикидывал: Миркина взяли по плевой статье. А вот участие в хищениях с приисков – другой коленкор. Потому выдавать Чистодела Миркину – нож острый. Но проклятые весы! Если крепко нажмут… пес его знает, этого Миркина, может, такой же барабанщик.– Страховка нужна, – сказал он. – Не усек? Надо, чтоб твой купец пошел за одну спекуляцию. Тогда ему расчета нет никого закладывать. А пока мы этими весами все, как веревкой, повязаны.Вообразив, что решения проблемы ожидают от него, Чистодел начал напряженно размышлять – то бишь морщить лоб, чесать в затылке, закусывать губу. Да, нужна страховка. Он даже ощутил ответственность за Борю Миркина – надо спасать парня! Тем более парень-то не вредный, добрый парень-то.В процессе «размышлений» возникло и еще одно непривычное чувство: хоть маленького, частичного превосходства над Приезжим. Все-таки провинциал, Москва для него – лес темный. Все-таки держится за меня. Да-а… Так, значит, страховка. Нужна страховка…Приезжий тоже размышлял. В трудные минуты он соображал быстро и находил, как правило, нестандартные решения. Перебрав несколько вариантов, выбрал, по его мнению, лучший. Не самый благоразумный. Даже авантюрный. Вариант наглый, стремительный, рожденный приисковой выучкой и природным коварством.– Значит, говоришь, взяли вчера днем, барабанщик? Авось успеем. Пошли.
* * * В течение последующих часов Чистодел наблюдал за своим спутником с отвисшей челюстью: уму непостижимо, что за человек! Ведь живет (однажды обмолвился) чуть не за полтыщи километров от Колымской трассы. В Магадане-то (который Чистоделу рисовался беспросветным арктическим захолустьем) – и в том бывает наездами. Откуда ж подобные таланты и повадки?!Для начала Приезжему понадобилась уединенная телефонная будка и несколько монет.Он набрал 02 и солидно представился:– Ювелирторг беспокоит. Не подскажете телефончик в отдел экспертиз?Чистодел аж вспотел, стоя рядом «на часах», – Приезжий сам на Петровку нарывается!– Спасибо, записываю. (Это для достоверности: при его занятиях все должно записываться в голове).«НТО зовется», – пробормотал он, крутя следующий номер, и сменил голос. Теперь начальственный басок смягчал некоторый трепет перед серьезным учреждением.– НТО? Это я говорю с секретарем?.. Очень хорошо. Извините, что беспокою, но тут вот какое дело: у нас в золотоскупке забрали весы… по делу Миркина. Так вот следователь Знаменский просил еще разновески привезти… Ну да, с каким экспертом мне связаться?.. Кибрит? Фамилия такая?.. Ага, понял. Хорошая фамилия. А имя-отчество?.. Спасибо, всего доброго.Следующий шаг был тоже прост. При столь редкой фамилии он обошелся Приезжему в плитку шоколада и три-четыре обольстительных улыбки. И – вопреки правилу не выдавать адресов без года и места рождения разыскиваемых – скучающая девица в киоске «Мосгорсправки» аккуратненько написала ему домашний адрес Зинаиды Яновны Кибрит. (На Зиночкину беду в адресных картотеках отсутствовали только данные на оперативных сотрудников милиции и начальство). Прочтя адрес, Приезжий скомкал бумажку, бросил под ноги и махнул проезжавшему такси.– Сразу еду.– Я с вами? – почтительно осведомился Чистодел.– Да, ты при мне. Пригодишься.– Может, вперед покушаем?– Мандраж, что ли?– Да ведь рискованно. Сами на рожон…– Дурак ты, барабанщик. Петлю надо рвать, пока не задушила.
* * * Звериное чутье у Приезжего. Именно о связях Миркина и беседовали сейчас на Петровке. Перед Токаревым стояло двое весов.– Эти изъяты дома, эти – на рабочем месте Миркина. За каждым оценщиком закреплены свои, – объяснял он Зиночке Кибрит.– Не забудьте протоколы изъятия, я должна сослаться на них в акте. Пал Палыч, как он перескочил из газетных киоскеров в скупку?– Пока не признается.– Ювелирные курсы кончил, я проверил, – сообщил Токарев, роясь в бумагах. – Но что любопытно: кончил загодя, до того, как стал торговать газетами.Знаменский секундно поразмыслил.– Ясно.– А мне – нет, – Зиночка ловко упаковывала весы.– Да ведь киоск-то где – в Столешниковом. Очень удобно завести связи с перекупщиками, обрасти клиентурой.– Глупа, – вздохнула Зиночка. – Значит, рабочие весы я проверяю на точность, верно?– Да, – Токарев отыскал требуемые протоколы. – Вдруг обвешивал.– А изъятые дома – на следы золота.– И кремния, Зиночка, – добавил Знаменский.– О! – удивилась она.Кремний – спутник шлиха, то есть золота-сырца. О подобной возможности Знаменский с Токаревым не говорил, так что тот тоже выразил удивление:– Однако… какие, собственно, основания?– Да, собственно, никаких, – развел руками Пал Палыч.– Раз никаких – это серьезно. Это интуиция! – заявила Зиночка.У Токарева вырвался недовольный жест: он предпочитал твердую почву фактов, а интуицию относил к области гаданий и домыслов.Зиночка присела на край стола и провела с Токаревым воспитательное мероприятие: рассказала об удивительном чутье, проявленном однажды Наполеоном.Император имел обычай по утрам просматривать столичную полицейскую сводку. В перечне разнообразных, в том числе, надо думать, и серьезных происшествий императорский взор выхватил почему-то краткое упоминание о задержанном накануне бродяге, которого полиция еще не удосужилась допросить.– Привести ко мне! – внезапно распорядился Наполеон.И вот заурядный тогдашний «бомж» прямо из грязной каталажки без всяких объяснений был представлен пред императорское лицо.– Ну? – произнес Наполеон.Ситуация не позволяла «бомжу» испытывать ни малейших иллюзий. Государь все знал. Уж неведомо какими путями, но проведал он, что мнимый бродяга заслан в страну оппозиционной эмиграцией; что в столице есть у нее многочисленные сторонники; что готовится восстание, призванное свергнуть и физически уничтожить Наполеона.И вот Наполеон произнес:– Ну? – вероятно, достаточно царственно и внушительно.А в сущности, что еще мог он сказать при полном отсутствии информации? Стоило, к примеру, заикнуться об имени бродяги, цели его прибытия в Париж – о чем угодно – и разговор сбился бы на частности и сразу обнажил государеву несостоятельность.Однако он произнес лишь грозное и всеобъемлющее:– Ну? (Маленький шедевр интуиции).И заговорщик, совершенно убежденный в осведомленности государя, глобально повинился, выдав имена, явки, планы, даты. Переворот был сорван.– Это достоверно? – недоверчиво осведомился Токарев.– Строго исторический факт.– Любопытно… Но то все-таки Наполеон…Знаменский понимал, что Токареву сейчас достанется, Миша же от гневного наскока Кибрит безмерно растерялся. И, когда она замолкала, чтобы перевести дыхание, втискивался в паузу с бормотаньем: «Уважаемая Зинаида Яновна… позвольте, я не хотел… Разумеется, Пал Палыч не ниже Наполеона… я отнюдь не имел в виду… совершенно верно, даже выше… вполне возможно… в своем роде…»– Ой, опаздываю! – вскрикнула Зиночка, глянув на часы, и, одарив ясной улыбкой хохотавшего Пал Палыча, кинулась вон.
* * * Жила Кибрит с сестрой, ее мужем и их двенадцатилетним сыном Сережей. Пятым членом семьи числился косматенький веселый песик Рикки.Так как у сестры было ночное дежурство в госпитале, Зиночке предстояло накормить и загнать спать племянника. Последнее давалось нелегко – это не Мишу Токарева отчитать. Раньше помогали сказки, но года полтора назад Сережка их отверг и теперь требовал от тети Зины историй «про преступников». И она – куда денешься – сочиняла истории, напропалую идеализируя действительность.Пока стряпался ужин, Сережа был уполномочен выгулять Рикки.Ах, как жестоко подвела Зиночку воспеваемая ею интуиция! Возясь на кухне, она даже мурлыкала дурацкую и потому, наверно, модную мелодию…Приезжий и Чистодел опередили ее примерно на час. И времени даром не потратили.Садясь в такси, Приезжий еще не знал, как станет действовать. Это зависело от возраста эксперта с редкой фамилией, ее характера, состава семьи и проч. А более всего – от наития и удачи. Приезжий был чуток и насторожен, как взведенный курок, но твердо верил в свою счастливую звезду.Городские соседи редко-редко знакомы друг с другом, знал Приезжий. ЖЭК – наверняка волокита. Нечего болтаться по обочинам, надо вторгаться в центр информации. Где, кстати, тебя – ежечасно нарушающего Уголовный кодекс – меньше всего ждут.И в адресный стол милиции был командирован взбодренный выпивкой и гипнотически-волевым напутствием Чистодел. Минут на двадцать пять он преисполнился гордости и самомнения, что позволило безбоязненно созерцать милицейские погоны и изображать из себя какого-то там инспектора по расселению жильцов. Так были добыты первоначальные сведения.А затем судьба дала Приезжему козырного туза в виде Сережки и Рикки. Мальчик мог бы и прищуриться подозрительно, и недоверчивым молчанием встретить расспросы незнакомцев. Но Рикки невольно сыграл роль предателя. Хоть и замороченный «диванной» жизнью, он глубинным инстинктом ощутил в Приезжем веяния и запахи исконной отчизны и крепкую руку охотника и укротителя.Они обрели общий язык в долю секунды. Завороженный тем, как шалавая собачонка, с грехом пополам умевшая подавать лапку, сейчас по скупому жесту незнакомца ложилась, застывала в стойке, мчалась отыскивать брошенный камешек и, поскуливая от нетерпения угодить, клала найденное к его ногам, Сережа даже не заметил, что сообщил кучу вещей о своей семье.Приезжий отсеял главное: отец мальчика в отъезде, мать на дежурстве, а тетя Зина стряпает фрикадельки с морковью.…Чуть слышно щелкнул замок, и Приезжий вошел в переднюю. Огляделся, кашлянул, давая о себе знать. Из кухни выглянула Кибрит.«Хорошо, что молодая, – подумал Приезжий. – Красивая – тоже хорошо. Все идет хорошо!»Красивые женщины ни разу не огорчали Приезжего. С ними ему было немногим труднее, чем с Рикки.Кибрит еще не видела его отчетливо, в подробностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12


А-П

П-Я