— Ой! Чем это ты мажешься?
— Заходи, заходи… — Мать суетливо запирала дверь, прикладывала ладонь к губам, пугливо разглядывала сына. — Ты все-таки приехал… Есть будешь?
— Буду. — т Иван чувствовал себя неловко в тесной прихожей. Ему почему-то казалось, что квартира стала меньше, чем была. Мебель какая-то неузнаваемая, и неприветливо смотрит большое зеркало на стене… И мать другая. Морщинистая, сутулая… Старая.
— Яичницу? — спрашивала та, все еще не сводя с него испуганных глаз.
— С помидорами, мам?
— Сделаю. С помидорами, со свеженькими…
Как ты любил…
Глаза у нее налились влагой, а он сердито поправил:
— И до сих пор люблю. Не говори про меня, как про покойника.
— Это я так, прости… Давно тебя здесь не было.
Я уже забыла, когда…
— Вот пришел же!
Мать гремела посудой, открывала воду, хлопала дверцей холодильника. Суетилась без толку, нервничала, все у нее валилось из рук. Она делала завтрак, а он, стоя у окна в тесной кухне, рассматривал двор, откинув занавеску. Знакомый двор, большой. Раньше напротив не было ничего, кроме пустыря. На этом пустыре они пацанами жгли костры, гоняли мяч, курили, присев на корточки и озираясь, не идет ли кто из взрослых…
Хорошо тогда было, свободно. А теперь там стоят два новых высотных дома. Прежние дружки — где теперь они? Домовой, Ваньтяй, Косой? Теперь им всем за тридцать, здоровые мужики, женатые, наверное… И тополя во дворе подросли. А за углом его школа — желтая, облезшая. Вон виднеется ограда.
— Садись, кушай! — позвала его мать. — Только руки вымой.
Он усмехнулся:
— Ну, я же не маленький. Да, мам, я тебе привез кое-что, может, надо?
Он сбегал в коридор, расстегнул дорожную сумку, с трудом достал оттуда пухлый черный пакет.
Резко запахло свежевыделанной овчиной.
— Дубленка, — пояснил он. — Ма, иди сюда. Погляди, примерь.
Но мать не обрадовалась, не стала благодарить.
Она стояла на пороге кухни, бессильно опустив руки, глядя сквозь сына.
— Мам, ну ты что? — обиделся он. — В конце концов, могу я тебе что-то подарить?
— Ты мне часто что-нибудь дарил, — как-то безрадостно ответила она. — Никогда меня не забывал. Деньги приносил. Подарки привозил. Ванечка…
— Ну что?!
— Я всегда хотела спросить… Можно?
— Ну?! — Он раздраженно выпрямился, дубленка очень мешала.
— Ты… Кто?
— Тьфу ты! — разозлился он. — Человек я, мам! Твой сын! Чэго тебе еще надо?! А?! Другая бы мать радовалась, ну, я не знаю — хоть бы спасибо сказала!
— Да я благодарна тебе, Ванюш, но…
— Чего — но?! Ну, чего ты все усложняешь?!
Работаю я, понятно?! Ра-бо-таю!
Раньше у них тоже бывали такие объяснения.
Мать никак не могла понять, откуда у ее сына деньги, чтобы менять машины, снимать квартиры, дарить ей подарки… Она пыталась задавать вопросы, но Иван всегда уходил от прямых ответов. Стоило ему повысить голос — и она сникала, отступала, и сцены кончались сами собой. Но теперь она не собиралась сдаваться:
— А кем ты работаешь? Кто ты по профессии?
— Мам! — поразился Иван. — Мне вот-вот тридцать стукнет! Работаю, зарабатываю! Тебе не все равно?
— Как мне может быть все равно?! — Мать задохнулась от волнения. — Когда ты ушел из школы после восьмого класса, мне не было все равно!
Когда ты попал в ту компанию, я тебя оттуда вытаскивала! Я тебя искала вечером на каких-то пустырях! Я в милицию бегала! Я…
Иван фальшиво поклонился ей в ноги:
— Спасибо! Спасибо, мам! За милицию спасибо! Вот спасибо, так спасибо!
Но она не слушала:
— Потом… Когда ты не желал работать… Появились какие-то ужасные девицы. Не могу забыть ту, белую, из овощного магазина… Испитая! Матерщинница жуткая! Лицо дегенератки! А тебе почему-то нравились именно такие! Нормальные девочки тебя не интересовали!
— Ма, это смешно! Я уже и не помню, о ком ты говоришь? Белая из овощного?
— От тебя пахло спиртным! — Та уже плакала. — Я хотела умереть, понимаешь? Умереть хотела! Я даже поехала к твоему отцу! Просила, чтобы он приехал, поговорил! Хоть как-то повлиял!
Вспомнил, что у него есть сын! А он отказался — ему, видите ли, некогда!
Иван в сердцах бросил на пол дубленку;
— Ты к нему ходила?! Нет, правда?! Ты что, мам?! Зачем?!
— А ты не знал… А что ты вообще обо мне знал?!
Что ты хотел знать?! — Мать вдруг стала сползать на пол вдоль косяка, закрыв лицо мокрыми от слез руками. Она уже не говорила, только тихонько подвывала. Иван подхватил ее, поднял. Такая легонькая! Отвел в комнату, уложил на постель. Но та сразу села и яростно продолжала:
— Когда он нас бросил, мне предлагали снова выйти замуж! И не один раз предлагали! Разве ты это знал?!
Иван мрачно посмотрел на нее.
— Но я тебе даже не говорила! Я ведь даже не посоветовалась с тобой, как мне быть — принять предложение или нет? Я не хотела давать тебе отчима! Я не хотела, чтобы тебя кто-то сломал… Ты был такой трудный мальчик, такой сложный… На всех огрызался, как волчонок… Все держал в себе!
Я решила — нет! Будем жить вдвоем, ты да я… Наверное, ошиблась… — Она вытерла глаза. — Уж не говоря о том, как мне трудно было одной… Нет, тебе тоже нужен был мужчина, чтобы ты хоть кого-то уважал! Потому что на меня ты всегда плевал! Да!
— Мам!
— Сколько я унижалась! Сколько мучилась!
Все было напрасно! Все! Ты не пошел работать!
Я записала тебя на работу к подруге… Пусть это была фиктивная работа, но тебе там сделали трудовую книжку! Я взяла эту книжку и отвела тебя в вечернюю школу! Без книжки не брали! Я думала — мой сын умный мальчик, если не хочет пока работать — пусть тогда учится! Я мечтала, что ты все поймешь, постараешься ради меня… Дура старая…
Иван сидел на краю постели, сжав щеки кулаками и смотрел себе под ноги. Сердце билось тяжело и яростно. Он старался не слушать;
— И вот теперь приходила милиция… — проговорила мать. — Что-то они говорили… Про твою машину. Спрашивали, где ты. Я не знала.
— Мам, про этого, с телевидения, правда? — прервал ее Иван.
— Да. Мне этого сразу не сказали. Я сама узнала, у нашего участкового. Мы же с ним знакомы… Еще с тех пор, как ты с той компанией водился. Помнишь Дмитрия Александровича?
Иван фыркнул:
— Все тот же?
— Все тот же. Он уже на пенсию скоро уйдет.
Сперва ничего мне не хотел говорить, потом рассказал. И тут ты звонишь из Эмиратов. Ванечка, но это же не ты сделал?
— Не я, мам.
Мать обняла его за плечи:
— Я знала, что не ты. Я и Дмитрию Александровичу так сказала.
— А он?
— Ничего не ответил… Просил только, чтобы я тебя нашла и к нему направила. Пойдешь к нему? Он хороший человек, разберется обязательно!
— Я пойду.
— Вот и правильно! — обрадовалась мать. — Если не ты — чего бояться?
— Все равно неприятно.
— Конечно, но что делать? Ванечка, а как же это с машиной вышло? Скажешь?
Иван махнул рукой:
— Да нечего говорить! У меня угнали машину.
Как раз перед тем, как в Эмираты ехать. Кто-то воспользовался ею для убийства. Но это был не я!
— И тем ,более нечего милиции бояться! — Мать совсем просветлела лицом. — Если ты был в Эмиратах — как ты мог такое сделать?
— Действительно, — кивнул Иван. — Так что не переживай, мам.
— Ванюш, все-таки покушаешь? — Мать гладила его по плечу. — Голодный ведь.
— А ты дубленку примеришь?
Мать легко, как молодая, спрыгнула с постели и побежала в коридор. Принесла в комнату пакет, развернула его:
— Ой, какая прелесть! И цвет симпатичный!
— Да ты померь, может, плохо, — несколько самодовольно отмахнулся сын.
Мать надела обновку, застегнула пуговицы, покрутилась посреди комнаты:
— Замечательно!
— Ну вот, и носи на здоровье, — кивнул он. — Будет тебе тепло.
Она подошла, прижалась лбом к его макушке, прошептала:
— Ты же хороший у меня! Добрый!
— Да ладно, мам. — Он старался не улыбаться. — Все будет нормально.
* * *
Он не собирался навещать участкового в то же утро, но теперь пошел. Мать что-то в нем разбередила, и ему хотелось скорее покончить с этой историей. Пусть хотя бы она успокоится, а что делать дальше — он сам решит. Дорога в отделение была ему знакома — ноги сами шли. Парень шел и усмехался: «Надо было хоть водки купить, выпили бы, вспомнили былое…»
Участковый был на месте, ждать его не пришлось. Иван стукнул в дверь, вошел:
— Ждали? Это я, Дмитрий Александрович.
Лаврушин Ваня.
— Лаврушин?
Участковый разогнал рукой облако едкого табачного дыма, вгляделся…
— Точно, — протянул он. — Но я б не узнал.
— Неужели так изменился? — Иван старался говорить легко и нагло. — А вы каким были, таким и остались.
— Брось, я почти пенсионер, — самодовольно ответил тот. — Помнишь, как за тобой бегал? Теперь бы не догнал.
— А я б теперь и не побежал. — Иван тряхнул протянутую для пожатия руку и без приглашения уселся.
— Не побежал бы? — спросил Дмитрий Александрович. — Да, ты и в самом деле изменился.
— А что мне бегать? Сам пришел.
— Мать передала?
— Да… Я ей как раз на днях звонил, она мне все рассказала.
— Мать у тебя хорошая. — Дмитрий Александрович подтолкнул к Ивану пачку дешевых сигарет:
— Куришь еще?
— Я свои. — Иван достал «Давидофф» и положил пачку на стол:
— Угощайтесь.
Участковый к сигаретам не притронулся. Он посмотрел на пачку, на куртку Ивана, кивнул:
— Солидный стал.
— Дмитрий Александрович, — раздраженно ответил Иван. — Я к вам вообще-то по делу пришел, а не на вечер воспоминаний. У меня машину угнали, мать сказала — вы нашли.
— Нашли. А еще что тебе мать сказала?
— Ничего хорошего. Будто из этой машины в телевизионщика какого-то стреляли. Это правда?
— Правда.
— Ну, так это был не я! — Иван бросил на стол загранпаспорт. — Смотрите.
— Это еще зачем?
— Да вы смотрите! — Иван схватил паспорт и, раскрыв его, указал пальцем нужную страницу:
— Видите? Вот визы!
Там красовались две овальные печати с арабской вязью. В центре красной печати значилось: «16 NOV1997», в центре синей: «19 NOV1997».
— У меня угнали машину вечером пятнадцатого, — объяснил Иван. — Утром шестнадцатого я был в Эмиратах. Девятнадцатого, то есть сегодня, вернулся. Не нравится такой поворот?
— Ты, Вань, мне свой паспорт не тычь, — спокойно ответил участковый. — И не мельтеши, поговорим спокойно. Я же не утверждаю, что это ты.
— Подумаете!
— Э, брось. — Участковый закурил. — Я этим делом не занимаюсь, сам понимаешь. Но машина в деле твоя, Вань. И это пока наша единственная зацепка. Так что придется тебе понервничать, пока мы тут все не выясним.
— Машина моя где?
— Ее пока еще работают.
— Пальчики снимаете?
— Все, что можно, с нее уже сняли, — пошутил участковый, но Иван даже не улыбнулся. — Да, Ванюш, тебе не повезло. Но ты все же не дергайся, я к тебе претензий не имею.
— Я хочу знать — когда телевизионщика убили? — нервно спросил Иван.
— Тебя это не касается, Вань. Убили его вечером шестнадцатого, когда ты там загорал в Эмиратах. Так что успокойся.
— Ладно, хоть так. А то вы недорого возьмете — пришьете мне дело…
— Выпить хочешь? — неожиданно спросил участковый, отдергивая замусоленную желтую штору и беря с подоконника бутылку. На дне плескались остатки водки.
— Да я, честно говоря, думал захватить сам, — сильно смутился Иван. Его даже бросило в краску. — Но потом…
— Передумал, понятно. Ну, а мы вчера одного из наших поминали. — Участковый достал стаканы, разлил водку. — Молодой парень, вроде тебя.
Хулиганье нож под ребра сунуло. Давай.
Они выпили. Закусывать было нечем. Иван тоже закурил. Он все еще не понимал, чего от него хотят.
— Где сейчас живешь? — опросил Дмитрий Александрович.
— Так… Снимаю.
— Договор есть?
— Какой еще договор?
Участковый покачал головой:
— Здоровый парень, пора бы знать, что квартиру надо снимать с договором.
— Мне хозяин про договор ничего не говорил, — возразил Иван. — Я бы подписал, если надо. Но он не просил.
— Ясное дело, неохота в налоговую инспекцию ходить. Где снимаешь?
Иван слегка подумал и ответил:
— Сейчас уже нигде. У матери живу. А снимал на «Каширской».
— Там и машину держал?
— Да, во дворе стояла.
— А нашли ее наши ребята возле метро «Автозаводская». Получается, недалеко на ней уехали.
— Дальше, чем надо, — хмуро ответил Иван — Теперь хлопот не оберешься.
— Ты сказал, машину вечером угнали?
— Да.
— Как время узнал?
— Да я выглянул вечерком в окно — поглядеть, там она или нет. Спустился, туда-сюда прошелся — нету.
— Почему в милицию не обратился?
— В Эмираты собрался, отдохнуть. Не хотел задерживаться.
— Богатый стал? — прищурился Дмитрий Александрович. — Тебе уже и на машину плевать?
Другой бы сдал путевку и стал искать свое имущество.
— Я не богатый, просто не люблю зря суетиться. Какая разница, когда искать начнут? Через три дня или сразу?
— Разница большая. Это тебе повезло, что машина нашлась.
— Нечего сказать — повезло!
— Дай свой адрес на «Каширской», — потребовал участковый.
— Я же сказал — больше там не живу.
— Все равно — дай. Соседей надо опросить.
Может, видели, кто машину угнал.
Иван наморщил лоб, вздохнул:
— Ну ладно. Пишите.
Он продиктовал адрес — не вымышленный.
Иван действительно, снимал там квартиру перед тем, как переехать на «Сокол». И ключи до сих пор были у него в кармане, хотя там они с Сергеем давно не появлялись. Уплачено было вперед, хозяин не должен был беспокоить еще месяц как минимум. Так что Иван был спокоен — пусть ищут, что хотят.
— Еще что от меня надо? — спросил он.
— Да ты не торопись. — Участковый с сожалением посмотрел на пустую бутылку. — Уж пришел, так поговорим. Ты чем занимаешься?
— Работаю.
— Если не секрет — где?
— Это тоже для дела надо?
— Да нет. — Дмитрий Александрович, видно, слегка обиделся. — Просто интересно знать, что выходит из таких пацанов, каким ты был. Старый я стал. Занудный.
— Ничего особенного. Работаю…
— Матери помогаешь, как я слышал?
— От нее слышали?
— И от соседей. Я же до сих пор по участку хожу.
— А что это вы по службе не продвинулись? — спросил Иван. — Я вас лет двенадцать знаю, а вы все на том же стуле сидите.
— Каждому свое, — отмахнулся тот. — Зарабатываешь ты неплохо, значит. Что ж квартиру не купишь? Или не удается потребности урезать?
1 2 3 4 5 6 7