Тем, кто может огрызнуться, как я – немножко поменьше. Если бы я только за себя расплачивалась… Чтобы покрыть такую недостачу, мне нужно полтора месяца бесплатно отработать. Аза эти полтора месяца опять что-нибудь натикает… Получается, что я там застряла навсегда.
– Вот гад, – сочувственно сказал Витя. – Ну, подожди, я кого-нибудь найду… С ним поговорят.
Ты мне это уже сколько обещаешь… Нет, никого ты не найдешь. У них масштаб не тот. Меня с грязью смешивают, надувают, я у них вроде рабыни… А ты ни черта не сделал в мою защиту. Знаешь, честно говоря, я думала, что ты посмелее.
Витя вздернул брови:
– Ладно, хватит демагогию разводить! Тут дело не в смелости. Если бы надо было ему рожу начистить, я бы это сделал. Но он не из нашей группировки. Я вообще понять не могу, кто такой твой директор. Однако дружки у него солидные, это верно. Ну, побью я его вечером после работы. Ну, предположим, это подействует. Он тебя уволит. А дальше что? Хочешь найти мой труп в подъезде?
Она отмахнулась:
– А если хочу?
– Тогда возникает вопрос – зачем мне ради тебя рисковать?
Они молча доели суп. Настя сунула Мартыну яблоко и выпроводила его из-за стола. Вскоре в комнате раздался шум, что-то покатилось, ударилось о стену. Витя поморщился, но ничего не сказал.
– Знаешь, – Настя встала и собрала со стола посуду. – Я, кажется, видела, кто его подорвал.
– Это как? – забеспокоился Витя.
А вот так. Я же всех их наперечет знаю. Всех, кто у нас даром отоваривается. И их самих, и их машины. Понимаешь, сегодня, когда я его через витрину увидела, сразу удрала. В общем-то мне все равно – даже если этот гаду меня ничего не возьмет, мне чужие долги припишут. Но я просто видеть их уже не могу. Пошла в подсобку, будто бы покурить. Стояла там в предбанничке, где продукты грузят. Дверь на улицу была открыта. Только зажгла сигарету – вижу, к нам подъезжает еще одна их машина. Правда, кто там за рулем был, не видела – стекла затонированы намертво. Один блеск. Но машину-то я знаю, даже номера помню.
Витя слушал молча, с таким отсутствующим выражением лица, что ей захотелось оборвать рассказ. Было такое впечатление, что ему ее рассказ ничуть не интересен. Она сдержалась и продолжала:
– Потом я вернулась в зал. А там никого уже нет. Ни первого, ни второго, который только что приехал. Я, помню, еще удивилась, что второй так быстро отоварился. Я этого борова знаю, он обжора… Только встала за прилавок – за окнами ка-ак грохнет! Я тогда ничего не сообразила, вместе со всеми пригнулась. И только потом до меня потихоньку стало доходить. Пока первый был у нас, его тачку заминировали. А где же был второй? В магазине не заходил – я там поспрашивала девчонок. Все говорят – никого перед взрывом больше не было.
– И ты решила, что это он сделал?
– А кто, если не он?
Витя усмехнулся:
– Дурочка, совсем необязательно, чтобы это сделал он. Во-первых, зачем ему так светиться? Ведь его и правда мог кто-то заметить, опознать. Наняли бы шестерку или кого-то со стороны. Во-вторых, машину могли подпортить и раньше. Может, ее не минировали. Может, бензобак пробили? Вот и рвануло.
– Ну, а в-третьих у тебя нет? – рассердилась она.
– Есть и в-третьих. Он мог просто ехать мимо.
Этот довод ее просто убил. В самом деле, никому не запрещено проезжать мимо их магазина, даже если это местные авторитеты. Вечер завершился у телевизора, потом долго укладывали спать Мартына. Он никак не желал лежать головой на подушке. Куда интереснее было колотить ее ногами, гоняя по всей постели. Давно уже был погашен свет, и Настя почти уснула. Как вдруг ее выбросил из сна тихий голос:
– Ты только не вздумай рассказывать об этом ментам. Слышишь?
Она повернулась:
– Ты-то чего боишься?
Витя ответил, что он боится только за нее. Что у Насти язык без костей, а сама она – без тормозов. Ляпнет, что не надо, а потом он, Витя, будет ее хоронить. Проезжал мимо тот мужик из мафии или нет – никого не касается.
– Я ведь не сошла с ума, – еле слышно отозвалась Настя. – Я буду молчать.
***
А на другой день началась катастрофа. Именно началась, а не случилась. Потому что разворачивалась неторопливо, постепенно. К магазину с утра подъезжали знакомые машины. Одна за другой. Один за другим в магазине появлялись «покупатели». Они не просто брали – они опустошали. Наконец продавщица из вино-водочного не вытерпела и расплакалась прямо за прилавком. Она плакала, а «покупатель» смотрел на ее искаженное лицо с едва заметной ухмылкой. Девушка убежала в подсобку, рванула дверь кабинета Ванессы:
– Я больше у вас не работаю! Увольняйте меня немедленно!
– Тише, дорогая, – Ванесса вдруг встала, чего раньше никогда перед продавщицами не делала. – Сядь, успокойся. Давай, выпей валерьянки.
– Сегодня меня просто ограбили! Полтора ящика водки! Коньяк, вплоть до «Хеннеси»! Джина две бутылки! Это за два часа! Черт знает что! Ванесса Андрониковна, это же беспредел!
– Не ори, – почти ласково посоветовала та. – Сама подумай – им надо сделать поминки?
– А я при чем?
– Я тебе даю слово, что уволишься через неделю.
– Нет! Сейчас!
Ванесса пожала плечами, теперь она тоже начала ухмыляться. Доброжелательный тон исчез.
– Паспорт, трудовую и санкнижку я тебе не отдам. Никто тебя еще не увольняет.
– Я без паспорта уйду! Лучше штраф в ментовке заплачу, чем бесплатно работать! Подавитесь вы моим паспортом!
– Дура, что ли? – удивилась Ванесса. – Я твой паспорт порву и выброшу. Мне он не нужен.
– А вы вообще не имели никакого права у меня паспорт отбирать!
– Ты согласилась на это, когда тебя сюда приняли, – напомнила Ванесса.
Ответить было нечего. Действительно, когда в этот магазин принимали новую продавщицу, все ее документы, вплоть до паспорта, брались в залог. Девушка их больше в глаза не видела. Не помогало ничто – ни просьбы, ни угрозы. Девушки врали напропалую, чтобы выручить свои документы. Одна говорила, что ей нужно выходить замуж, паспорт необходим для ЗАГСа. Другая прописывалась к мужу. Третья собиралась лечь на операцию. Ванесса стояла насмерть – паспорт вернется к владелице только после увольнения. А как насчет увольнения? Ради бога. Только сперва продавщица должна покрыть недостачу. Тогда и паспорт получит.
Из этого замкнутого круга вырывались только двумя путями. Первый путь – действительно уйти, бросив документы. Сделать новые. И получить порцию угроз уже от самого директора магазина. Тот обещал таким беглянкам найти их и передушить. Ведь получалось, что они грабили магазин! Второй путь был долгим и нудным. Работать, умолять, чтобы уволили, просить зафиксировать недостачу на определенной цифре… В конце концов, все же увольняли. И девушка пулей вылетала из магазина – с синяком на душе. На всю жизнь. Был еще и третий путь, которым пока никто не мог воспользоваться. Принести директору наличные деньги для покрытия недостачи. То есть предоставить ему буквально ограбить себя. Но для этого ни у кого не было свободных денег. Да и рука не поднялась бы отдать.
– Во всяком случае, вы меня больше не увидите! – крикнула продавщица, срывая с себя голубой халатик. – Нате, подавитесь! Сами за прилавок идите!
– Уймись, сука! – крикнула Ванесса. – Ты что творишь? Тебе же ноги выдернут!
– Я в милицию пойду!
– Слушай, – та подошла к девушке почти вплотную. – Судя по паспорту, у тебя есть дети. Двое, кажется. Ты что – уже ничего не боишься?
Девушку трясло. Она прижалась к стене, прикрыла глаза, чтобы не видеть этого грубого темного лица, когда-то давно испорченного оспой.
– Иди в зал, работай, – завершила разговор Ванесса. – Тебя скоро уволят.
В торговом зале была тихая паника. Обычные покупатели, которых в этот день тоже было немало, не могли понять, что случилось с продавщицами. Какие-то странные лица, потерянные глаза, трясущиеся руки. Настя в этот день тоже не блистала. Ее отдел, как всегда, пострадал средне. Но ей от этого было не легче.
Около двенадцати, как обычно, наступило небольшое затишье. Но вскоре стало ясно, что оно обманчиво. Жалюзи были подняты, стекла вставили… И через эти новые стекла девушки увидели очередную знакомую иномарку, остановившуюся прямо напротив входа.
– Прорвы! – негромко произнесла Настя. – Чтоб вы лопнули на своих поминках!
Но «покупатель», вошедший в зал, неожиданно не стал задерживаться у прилавков. Он только мельком оглядел продавщиц и прошел между двумя прилавками в служебное помещение. Он направлялся к Ванессе.
Та как раз пудрилась, встав лицом к окну. Услышав, как открылась дверь, крикнула, не оборачиваясь:
– Стучать надо!
– Ох, извини, – с иронией ответили ей.
Узнав голос, она защелкнула пудреницу и повернулась:
– Простите, .ради бога, я думала, это опять мои девицы.
– Что – хулиганят? – Посетитель без приглашения сел. Он вел себя в этом кабинете, как у себя дома. Собственно говоря, он и был дома. Если бы не он – этот магазин не разрешили бы открыть. И в то же время, если бы не он – прибыль у магазина была бы во много раз больше. Ванесса знала и то, и другое. Поэтому она осторожно улыбалась.
– Дурью маются, – сказала она.
Посетитель в ответ промолчал. Он сидел, мотал ногой, так, что стул скрипел, глядел куда-то в пустоту. Ванесса ждала. Она бы не посмела его торопить. Она прекрасно понимала, что без дела он сюда не явится. Наконец тот вздохнул:
– Вот что, Ванесса, дорогая, у меня к тебе просьба…
– Что угодно, – с готовностью ответила женщина.
– Да не бойся, я много не попрошу. Кстати, вчерашнее… – Он поморщился. – Что там милиция?
Ванесса немного растянула губы. Получилось что-то похожее на улыбку:
– Вам лучше знать.
И снова молчание, снова раскачивается нога в лаковом огромном ботинке. Ноги у него были несоразмерно большие для его роста.
– Короче, – вдруг сказал он, перестав качать ногой. – Найди мне одну девушку. Из твоих продавщиц.
Ванесса удивленно наклонилась к нему:
– Я что-то не понимаю… Зачем? Какую?
– Ванесса, давай обойдемся без «зачем и почему», – отрезал он. – Я тебе все излагаю четко. Вчера, где-то в полдень, одна твоя красавица курила в подсобке. Вот ее мне и найди. Это все.
– В полдень, в полдень… – пробормотала она. – Вы меня простите, но я же их не контролирую по минутам. В полдень… Курят они почти все. Как она выглядит, эта девица?
– Откуда мне знать? Но она у тебя работает. На ней был голубой халат.
– А что она натворила?
– Да ничего. Просто выясни, кто это. И поосторожней, не надо по мегафону объявлять. Поговори с ними, с каждой по отдельности. Не слишком напирай. А то ты такая – нажмешь и сломаешь.
– Я-.. – Ванесса вдруг осеклась. Взглянула на пудреницу, которую все еще держала в руке, торопливо сунула ее в сумочку. Порылась, вытащила носовой платок, откашлялась. – Я, конечно, поговорю.
– Вчера эта смена работала? – спросил тот.
– Да.
– Значит, быстро найдешь. Я позвоню тебе вечером. Все, спасибо заранее.
Он встал и вышел. Ванесса некоторое время постояла посреди кабинета, кусая уголок платка, потом пожала плечами и вышла в зал.
– Наталья, – обратилась она к девушке из кондитерского отдела. – Зайди на минуту.
Наталья действительно исчезла ненадолго. Вернувшись, она сказала соседке:
– Теперь ты.
– А что там случилось? – встревожились те, кто слышал разговор.
– Да ничего. У Ванессы маразм наступил. Курить, говорит, здоровью вредить.
– Курить запрещают?! Скоро вообще дышать не разрешат!
Только Настя, находившаяся неподалеку, не приняла участия в разговоре. Она все услышала и сразу все поняла. «Покупатель», который появился тут последним, был тот самый… Владелец машины, которую она видела из двери подсобки. Он ничего в этот раз не взял, чего никогда не бывало. И вот теперь…
– Настя! – окликнули ее. – Иди теперь ты.
Она закрыла кассу и пошла.
– Садись, – сказала Ванесса, когда девушка прикрыла за собой дверь кабинета. – Можешь курить.
– Не хочется, – ответила Настя.
– Редко куришь? Или совсем не куришь?
Девушка промолчала. Ванесса рылась в ящиках стола, просматривала накладные, делая вид, что Настю она не замечает.
– Ты ведь работала вчера? – наконец очнулась хозяйка кабинета.
– Конечно, – кивнула Настя. И прибавила: – К сожалению.
– Хочешь уволиться?
– Еще бы.
– Я тебя уволю. Уволю, если будешь постоянно бегать в подсобку курить, – внезапно повысила голос Ванесса. – А бегаешь ты постоянно. Вчера, например, в полдень!
Настя откинулась на спинку стула и постаралась сделать лицо каменным. Насколько хорошо у нее получилось, она не знала. Зато поняла, что Ванесса довольно грубо подстраивает ей провокацию. Разумеется, у Насти не было иных желаний, чем уволиться отсюда. И вот Ванесса угрожает ей увольнением в обмен на признание – да, курила…
– Так что ты скажешь?
– Ничего, – Настя едва шевельнула губами.
– Что – ничего? – прикрикнула та. – Открой глаза! Отвечай нормально!
– Не орите на меня, – с ненавистью произнесла девушка. – Как хочу, так отвечаю. И вообще, у меня грипп. Я вчера заболела. В вашей холодной сараюге.
– Ты вчера курила?
– Откуда я знаю?
– А другие? Другие курили?
Настя покачала головой:
– Отвяжитесь, Ванесса Андрониковна. Хотите уволить – сделайте это по-человечески. Давно уже вас об этом прошу. А при чем тут курение – вообще не понимаю. Вы что хотите – выговор влепить? Запись в трудовой книжке сделать? Я вам уже сколько раз заявления об уходе писала. Вы его рвали. И вообще, хватит за мои же деньги на меня орать.
Ванесса отпустила ее коротким взмахом руки. Настя заняла свое место за прилавком, огляделась. Очередная продавщица покинула зал. Пошла на допрос. Никто из девушек не понимает, не может понять смысла этого дознания. И поэтому никто не будет ее покрывать, когда Ванесса потребует рассказать, кто курил около полудня… Об этом могли знать многие. Случайно обратили внимание, случайно запомнили время. И наверняка время запомнили точно – ведь это было прямо перед взрывом. Ванесса будет добиваться своего упорно и тупо, как муравей. И добьется того, что в голове у какой-нибудь девушки вдруг прояснится… Тогда ей конец…
«Надо бежать, – подумала Настя.
1 2 3 4 5 6 7 8