Музыканты тут же прекратили играть. Руководитель ансамбля заспорил с Максом, но этот спор прекратил новый поток воды. Музыканты торопливо отошли от дома Физз.
Она ощупью добралась до постели вся в слезах. Сколько раз Макс просил у нее прощения? Она больше не может ему верить. Ее сердце не выдержит еще одной измены.
Пятница, 28 июля 1939 года
В конце концов Физз попросила у своего врача снотворное. Тот дал ей флакон безобидных витаминов и отправил на Харлей-стрит к специалисту по семейным проблемам. Если бы он сказал, что ее примет психиатр, то Физз с возмущением отказалась бы к нему пойти. Она же не сумасшедшая.
Сидя в стандартной комнате с низким потолком, Физз с неудовольствием рассматривала доктора Доусона, восседавшего по другую сторону огромного письменного стола. Он был в черном пиджаке и полосатых брюках, поэтому Физз чувствовала себя неловко. Ей казалось, что она разговаривает со своим банкиром. Она объяснила, что ей не требуется во что бы то ни стало вернуть мужа. Она просто хочет понять, почему он так поступает и что от этого получает. Это могло бы помочь ей справиться с горечью унижения.
* * *
После встречи с доктором Доусоном Физз медленно шла по Харлей-стрит, вспоминая его объяснения.
– Женщины хотят нравиться, они ценят доверие и близость. А мужчинам необходимо уважение. Многие мужчины боятся близости, которая, как им кажется, приводит к эмоциональной зависимости от женщины и к тому, что они оказываются в ее власти.
– Вы хотите сказать, что мужчины не верят своим женам?
– Многие мужчины вообще никому не верят, – твердо произнес доктор Доусон. – Отношения им представляются в виде пирамиды с единственным местом наверху. Этот трон природой предназначен для мужчины. Но как только женщина понимает, что мужчина скрывает от нее часть своего «я», она перестает ему доверять!
– Но почему Макс испытывает потребность тайно унижать меня? – с болью в голосе спросила Физз. – Почему он занимается любовью с другими женщинами в нашей супружеской постели?
– Именно поэтому.
– Ваш муж хочет унизить вас – и не думайте, будто он не хочет, чтобы вы об этом узнали. Он прекрасно помнит, что вы когда-то унизили его.
– Но я этого не делала! – запротестовала Физз.
– Нет, вы его унизили. Вы не позволили вашему мужу управлять вами, – ответил врач. – Месть восстанавливает его самоуважение и осознание собственного превосходства.
– То есть как управлять? – изумилась Физз.
– Макс хочет, чтобы вы его слушались и не задавали вопросов.
– Как Гитлер, – фыркнула Физз.
– Что ж, можно сказать и так. Гитлер жаждет мести за то унижение, что немцы навлекли на себя, проиграв мировую войну. За это немцы его и обожают.
* * *
На Кавендиш-сквер Физз купила «Ивнинг стандард» у уличного мальчишки, остановила такси, откинулась на спинку сиденья и раскрыла газету. Она пробежала первую страницу, где объяснялось, почему Гитлер может напасть на Польшу. В колонке рядом Уинстон Черчилль говорил о том, что если Польше придется отражать натиск немцев, то Британия вступит в войну.
Перевернув страницу, Физз посмотрела на колонку светских сплетен и ахнула. Там красовались большая фотография Макса и статья под заголовком «В скором будущем завидный холостяк?».
Автор обрисовал недавние успехи Макса, особенно провокационный спектакль, открывший сезон, «Все дети господа обретают крылья». Пьеса была посвящена браку черного и белой.
Физз читала слова Макса о том, что его жена ушла от него. Он ее ни в чем не винит. Когда-то они с Физз очень любили друг друга, в конце концов, она замечательная женщина и потрясающая актриса. Но когда их карьеры вошли в противоречие… Разумеется, Макс не смел надеяться, что Физз останется в маленьком театре только ради него… «Да, я чувствовал себя одиноко, пока моя любимая была в Голливуде. Это было в 1932 году. А в 1936 она снова уезжала в Америку. Мы женаты много лет, и Физз вполне могла от меня устать.
После ее возвращения отношения между нами стали прохладными. Потом Физз предложили сыграть Джульетту в Эдинбурге. Кстати, прекрасная постановка. Ей уже тридцать один год, и я понимал, что это ее последний шанс убедительно сыграть четырнадцатилетнюю девочку. Я решил не быть эгоистом и не стоять у нее на пути, но, разумеется, я без нее скучал. И до сих пор скучаю. К сожалению, процент счастливых браков в театральной среде не слишком велик».
Физз сидела очень прямо. Она скомкала газету, бросила ее на пол и наступила на нее ногой, чтобы раздавить эти предательские слова. О, как она теперь понимала, что испытывает Мими от поступков Бетси О'Брайен. А ведь когда-то она считала их вражду абсурдной. Вот, значит, как возникает желание убить любимого человека, предавшего тебя.
* * *
Неделю спустя посыльный принес Максу пакет. В нем было два письма. Первое информировало его, что миссис Фелисити Элоиза Фэйн, урожденная Аллен, клиент адвокатской конторы Уитерса, возбуждает дело о разводе. Второе письмо извещало, что так как их клиент, миссис Фелисити Элоиза Фэйн, урожденная Аллен, не подписывала никакого контракта с «Фэйн продакшн лимитед», то после закрытия последнего спектакля в Уэст-энде их клиент больше не желает работать на «Фэйн продакшн лимитед».
На этот раз Фелисити не шутила!
Хотя Макс и Физз ни с кем в «Минерве» об этом не говорили, через две минуты все знали, что на этот раз Вьюнку будет отмерено полной мерой.
Воскресенье, 30 июля 1939 года.
Фицрой-сквер
Утро выдалось теплое и удивительно тихое, поэтому Макс и Тоби, захватив стаканы, вышли на каменную террасу, пока Мими совещалась с кухаркой.
В саду Макс лениво растянулся в полосатом шезлонге.
– Я завтра уезжаю в Париж. Физз поехать не может.
Тоби удивленно посмотрел на сына:
– Разве это разумно? В такое-то время?
– Многие не верят, что нацисты захватят Польшу, а я верю. Поэтому я собираюсь последний раз побывать в Париже. Потом, вполне вероятно, что мне не удастся получить отпуск до окончания войны.
Тоби вздохнул:
– И что ты собираешься делать, когда вернешься? Пойдешь в армию?
– Когда начнется война, меня призовут и станут учить. Я буду младшим лейтенантом.
– Все повторяется! Я полагаю, мне снова придется присоединиться к добровольной полиции и дежурить по ночам, вместо того чтобы спать. Как будто мы не выиграли ту проклятую войну.
Глава 20
Вторник, 1 августа 1939 года
Макс остановился в гостинице «Скриб», спокойном и роскошном отеле в центре Парижа. Полдень уже миновал, асфальт плавился под ногами, толстые консьержки обмахивались бумажными веерами. Макс вдруг почувствовал себя счастливым, впервые с того момента, когда осознал, что Физз на самом деле не хочет больше его видеть.
Вечером он позвонит старым приятелям Портерам и посмотрит, пригласят ли они его. Если нет, он поужинает один в маленьком бистро неподалеку от улицы Жакоб, а потом навестит Натали. Макс позвонил, Портеры оказались в Париже и хотели, чтобы Макс навестил их.
В знойной духоте такси с низкой крышей Макс понял, что будет рад увидеть Портеров снова.
Хозяйка дома была в платье от Нины Риччи. Удивительный покрой и изысканный цвет морской волны. Оно переливалось при каждом ее движении.
– Будьте умницей и поговорите со Стеллой О'Брайен, – прошептала она Максу.
Стелла привыкла общаться со знаменитостями, но все равно чувствовала себя так, словно оказалась на странице журнала «Вог». Грейс Мур флиртовала с Морисом Шевалье, Коко Шанель болтала с Люсьеном Лелонгом, Серж Лифарь смеялся шуткам бывшей чемпионки по теннису Сюзанны Ленглен.
Макса переспросил:
– О'Брайен?
– Да, она дочка Черного Джека. Я тебя сейчас с ней познакомлю.
Макс тут же заинтересовался девушкой. Он взглянул на Стеллу совсем иначе. Теперь он заметил и красивые синие глаза, и молочно-белую кожу.
– Не беспокойтесь, Линда, я сам представлюсь. – С бокалом в руке Макс направился к паре, стоявшей у окна. Он поприветствовал Жака, потом повернулся к Стелле.
– Вы ведь Стелла, верно? А я Макс. – Он намеренно не назвал свою фамилию.
Стелла всегда радовалась возможности поговорить с мужчиной, который был выше ее ростом. Она взглянула в глаза Макса, почти такие же синие, как у нее, и была покорена его спокойным очарованием, уверенным видом и красивым лицом. Девушка покраснела и рассердилась на себя за это. Макс это заметил.
– Нравится ли вам в Париже? – поинтересовался Макс.
– Очень нравится, – пробормотала Стелла, которой смущение сковало язык.
– Удивительно, что американцы еще здесь.
– Войны не будет, – быстро заверил их Жуайо.
– Если Министерство информации уверяет, что войны не будет, значит, она точно начнется, – пошутил Макс.
– Друзья моей мамы в Вашингтоне говорят, что Гитлер не сможет воевать на два фронта, – вступила в разговор Стелла, пытаясь казаться уверенной в себе и хорошо осведомленной. – На этот раз Соединенные Штаты не будут вмешиваться. Мама говорит, что это не наше дело. Немцы настолько деловиты, что, возможно, к Рождеству все будет кончено.
– Значит, немцы деловиты? – Макс чуть улыбнулся. – Французы тоже, если уж на то пошло. Разве вы не заметили, как они любят чистоту? Их женщины, дома, собачки, все всегда очень ухожено. Даже их сады выглядят неестественно прилизанными.
Несколько минут все трое обсуждали стремление французов к порядку. Потом месье Жуайо нашел предлог и удалился. Он уже понял, что поле битвы остается за англичанином. К тому же он выяснил, что Стелла еще учится в школе. Так что он потерял к ней интерес, вспомнив о необходимости рано возвращаться, лгать учителям и о постоянной тревоге девушек этого возраста и их неопытности. У молодых замужних дам таких проблем не было.
А Макс тем временем расспрашивал Стеллу о том, где она уже успела побывать в Париже. Когда девушка ответила, он воскликнул:
– Но вы же видели только то, что предназначено для туристов и политиков!
Вы не плавали на пароходике по реке? Как же так?! Каждый американец в Париже ведет свою девушку на речной пароходик, и они поднимаются вверх по Сене до Сен-Клу. Хотите поехать?
* * *
Когда речной пароходик вернулся в центральную часть Парижа, уже наступили сумерки. За время поездки Стелла успела влюбиться в Макса. А он именно этого и добивался. Опершись на парапет, они вместе любовались переливающимися огнями на мелкой ряби волн, вдыхали запахи, долетавшие из домов на другом берегу реки, и зачарованно смотрели на фиолетово-пурпурную воду, когда пароходик проплывал под синей тенью моста.
Макс проявил большую осторожность и ни разу не прикоснулся к Стелле. Она должна была сама этого захотеть. И теперь, помогая ей сойти на берег, он легко подхватил ее под локоть. Стелла вздрогнула и тут же уронила сумочку.
Помогая собирать рассыпавшиеся мелочи, Макс уставился на старую фотографию красивой женщины в светлом платье, задрапированном в греческом стиле. Макс немедленно ее узнал.
– Это моя мама, – с гордостью сказала Стелла. Макс подошел к фонарю, чтобы рассмотреть снимок.
Стоя в желтом круге лампы, Макс холодно обдумывал варианты – знала ли Бетси о том, кто он такой, флиртуя с ним в Нью-Йорке, или это просто была игра? Макс вспомнил своего отца на больничной койке после попытки самоубийства. Он гневно сжал губы. Разве Бетси не пришла бы в ярость, если бы увидела Макса вдвоем со Стеллой, держащимися за руки в неясном свете сумерек на речном пароходике на Сене? Максу вдруг ударило в голову пьянящее ощущение собственной власти.
Когда они сошли на берег, Макс отвел Стеллу в темное местечко на набережной и там долго, нежно целовал ее. Эти ощущения оказались для нее внове, она не распознала вожделения. Она чувствовала, как пальцы Макса ласкают ее обнаженную спину под блузкой, и ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Ее возбуждение росло. Пальцы Макса расстегнули ее бюстгальтер. Макс наслаждался местью. Его желание быстро прогнало прочь другие мысли, когда он касался такой нежной, бархатной кожи и острого соска. Стелла вцепилась в него, у нее ослабели колени. Они оба поняли, что остановиться уже не могут.
И тут Макс отстранился. Стелла застонала.
– Мы не должны этого делать, – солгал он. – Я должен вести себя достойно и отвезти тебя в школу.
Девушка посмотрела на свои часики с бриллиантами и задохнулась от ужаса.
– О господи! Я надеюсь, что мадам Буэ не позвонила Линде Портер! Мы должны возвращаться не позже одиннадцати!
– Линда знает, что ты со мной. Она тебя прикроет, – уверенно заявил Макс. В Париже все друг друга прикрывали, а потом обзванивали общих друзей и охотно делились новой сплетней. В такси Макс снова поцеловал Стеллу, и целовал ее до тех пор, пока она не забыла обо всем, кроме желаний своего тела. Когда машина остановилась, она неохотно взяла сумочку, достала оттуда пудреницу и быстрым, нервным движением пригладила волосы.
Она позвонила консьержке и обернулась, чтобы посмотреть на Макса, но такси уже уехало.
Позже, лежа в постели, Стелла никак не могла уснуть. Снова и снова она переживала страстные моменты самого важного вечера в ее жизни. Она не только встретила мужчину своей мечты (честно говоря, Макс оказался намного лучше мужчины ее мечты), но и понравилась ему! Изысканный взрослый мужчина не счел ее ни глупой, ни скучной, ни застенчивой. Стелла знала, что не умеет болтать легко и непринужденно, как другие девушки, но Макс внимательно ее слушал. Он не флиртовал с ней, нет. Он вел себя так, словно всю жизнь знал: однажды в его жизнь войдет Стелла и останется там навсегда.
* * *
Макса удивила та легкость, с которой ему удалось уложить Стеллу в свою постель. Он не понимал, что для нее не существует слов «да» или «нет», ее интересует только одно «когда». Стелла не сомневалась, что Макс будет первым и единственным мужчиной в ее жизни. Она не могла дождаться, пока окажется с ним в постели, ощутит его обнаженное тело. Макс стал ее судьбой.
Когда она рассказала об этом Максу, чтобы потом плавно перейти к вопросу о браке, он поцеловал ее в макушку и пробормотал что-то отвлеченное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43